Кровавые коридоры

Тихая музыка лилась из динамиков магнитофона, стоявшего на столе среди пустых бутылок пива. Кое-где сквозь мутное тёмное стекло можно было разглядеть остатки жидкости, которую теперь вряд ли допьют до конца. В руке Эрен сжимал последнюю, лишь на половину опустевшую бутылку, изредка делая глотки, дабы растянуть удовольствие. Лёгкое опьянение изрядно расслабляло, отправляя сознание в приятную негу. Жан, что сидел рядом с Йегером, откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза, также будучи разморенным алкоголем. Непривычная тишина, совсем не характерная дому Кирштайна, казалась нереальной, столь тонкой и непрочной, что казалось, будто следующее слово, что будет сказано чуть громче, чем остальные — разобьет желанное спокойствие в дребезги, и снова в огромном доме загремят новомодные треки, послышится звон бутылок с алкоголем и возгласы десятков нетрезвых подростков. Но по факту, среди пустых комнат лишь Жан с Эреном устроились на диване в гостиной и на протяжение нескольких часов вливали в себя слабый алкоголь, не смешно шутили и обсуждали насущные вопросы. Первая, за последние полгода, суббота без безумной тусовки проходила достаточно уныло. Узнав про неприятный инцидент, закончившийся смертью парнишки от передоза, Жан испытал тревогу лишь от возможных разбирательств, которых все персоны, связанные с вечеринками Кирштайна, ждали с замиранием сердца. Но с несчастной вечеринки, что запомнилась Эрену далеко не чужой смертью, а спонтанным поцелуем, минула неделя, а шум так и не был поднят. Компания Эрвина быстро откопала нужную информацию о почившем пареньке, и все выдохнули с облегчением, узнав, что тот был лишь безработным тусовщиком и заядлым наркоманом, давно покинувшим родной штат и оборвавшим связи с семьей. Каким образом парень затесался в кучку школьников остаётся загадкой, но и удивления не вызывает, учитывая то, что на вечеринках обычно появляются не только ученики старшей школы Колдуэлла, но и их друзья с соседнего городка, друзья их друзей и хорошие знакомые. В общем, парня ещё в ту роковую ночь доставили в окружную больницу, что находилась за пределами города, и благополучно забыли о неприятном инциденте, радуясь тому, что полиция Колдуэлла о нём не узнала, и сомнительные тусовки обошла печальная участь быть раскрытыми и разогнанными. Стоит отметить, что далеко не все были столь равнодушны к несчастному случаю: со слов Хистории, что болтала с Эреном по телефону в один из дней этой долгой недели, все её подружки с содроганием вспомнили безжизненное тело парня, и теперь с опаской относились к горячо любимым ранее тусовкам. Сам Эрен после пережитого неприятного разговора с логичным концом, тогда в архивах, старался не проводить с умершим никаких параллелей и быстро охладел к несчастному случаю, то и дело прокручивая в памяти слова поддержки, что говорил ему Аккерман. Адски долгая неделя вместе с облегчением принесла множество слухов, что расползлись по школе с огромной скоростью, но благодаря ораторским навыкам Кирштайна и компашки дилеров Эрвина, все сплетни о мертвом парне так и остались наивными сплетнями без доказательств, причин и следствий. Сам Жан, дабы достичь прежнего настроя среди ровесников, отменил одну вечеринку, давая всем время переварить пережитое и с новыми силами пойти тусить, а также договорился с Эрвином о временном прекращении его сомнительного бизнеса. В итоге все остались удовлетворены и довольны, вся молодежь ждала следующих выходных, а Эрен с Жаном на данный момент допивали последние бутылки пива, лениво развалившись на диване. Ночь неторопливо опускалась на городок, поглощая заходящее солнце. По комнате расползался полумрак, рассеиваемый лишь цветным свечением телевизора, что монотонно шумел на фоне. Эрен всматривался в нечеткое изображение, где демонстрировали одну из десятков одинаковых программ. Женщина на экране отрывала рот, повествуя, видимо, о чём-то невероятно значимом, но слова тонули в строчках песни, что лилась из магнитофона. Может на телеке просто отсутствовал звук, раз приглушенное пение смогло перекрыть речь диктора с программы? Мысли Йегера полностью потеряли целостность, а слегка поддатое сознание сосредоточилось на важнейшем вопросе, что не давал покоя: включен ли на телевизоре звук? От пристального наблюдения за экраном телевизора, картинка на нём на мгновение исказилась, сделав женщину на экране до ужаса пугающей, изменив её черты лица до неузнаваемости. Ноющее чувство в груди мгновенно активизировалось, а тревога разлилась по сознанию бушующей волной. Эрен быстро моргнул пару раз. Изображение вновь вернулось к исходному, женщина продолжила молча повествовать о важном, а пиксели стали чётче. Йегер облегченно выдохнул, осознавая, что исказившееся изображение экрана — лишь результат долгого смотрения в одну точку, а не происки паранормальной подружки. Джессика всю неделю не появлялась, по всей видимости удовлетворённая тем, что нужный ей человек был опознан. Эрен и Ривай после успешного обнаружения Мэйсона Миллера наконец отдыхали от пыльных архивов, что затянули их в свои пучины на долгий месяц, параллельно обдумывая, как и где найти человека, существование которого они недавно подтвердили. В один из дней этой долгой недели они пересеклись в школьном туалете, что пустовал во время урока. Аккерман молча устроился на подоконнике возле Йегера, неторопливо курящего в окно, и достал свою пачку, затем также молча поджигая сигарету. В итоге диалог завязался совершенно неожиданно, начатый очередным неприятным, но таким привычным подколом одного в сторону другого, и за те минуты, что парни раскуривали никотиновые палочки, было принято решение на следующей неделе аккуратно расспросить учителей о неком Мэйсоне, что было самым доступным вариантном, ведь этот самый Мэйсон был найден в списке учеников, и пожилые учителя, что преподавали здесь, кажется, больше половины своей жизни, могли знать и помнить загадочного парня. Мысли Йегера снова улетели не в то направление, и резко вернулись, когда Кирштайн щёлкнул пальцами перед лицом друга, и громко заржал, наблюдая за реакцией Эрена, первые несколько секунд непонимающего что происходит. — Как на поминках сидим, бро. — констатировал Жан, прервав наконец собственный поток смеха. — Да нормально, спокойно. — пожал плечами Эрен, делая глоток из постепенно пустеющей бутылки. — Спать хочется. — В том-то и дело, бля. — показательно закатил глаза Кирштайн. — Ты сюда с другом пообщаться пришел или в телек повтыкать? — Я пришел пива выпить. — усмехнулся Эрен, приподнимая бутылку. Жан шутливо, но довольно ощутимо пихнул Йегера локтем, а затем, с чувством выполненного долга, поудобнее устроился на диване: — Ладно, если частно, друг, пора тебе валить. Йегер непонимающе взглянул на Жана, а затем на настенные часы, что показывали десять с чем-то вечера. Заветная мечта привычно остаться на ночь и поспать в ахуительном доме на удобной кровати с треском рухнула. — Схуяли? — коротко и ясно выразил всё своё непонимание Эрен. — Прости, бро. Я забыл предупредить. Микаса скоро прийти должна. — Жан мечтательно улыбнулся. — Братву на сиськи не меняют, уёбок. — с наигранным осуждением проговорил Йегер, но понимающе улыбнулся, зная, что друг добивался расположения девушки мучительно долго, и теперь готов пройти сквозь любые преграды дабы почувствовать трепет первой взаимной любви. — Вы обсуждали возможные отношения? — Бро, хуйни не неси. — усмехается Жан, а затем как-то слишком расстроенно выдыхает, молчит пару секунд, и затем, наконец, продолжает: — Мы только недавно смогли наладить общение, а сейчас потихоньку выстраиваем доверительные взаимоотношения. Я вижу как Микаса постепенно открывается мне, как меняется её поведение рядом со мной. Бро, когда она улыбается, у меня сердце замирает нахуй. Я хочу эти моменты в памяти выжечь намертво, чтобы никогда не забывать её улыбки. — Кирштайн не сдерживает поток эмоций, выкладывая другу всё, что скопилось на душе. Пытается передать все, наполняющие его душу чувства, что сладким покалыванием в груди ощущаются и заставляют рассудок терять. Парень вспоминает так запомнившуюся ему улыбку Аккерман: несколько дней назад Жан позвал девушку на прогулку. Неторопливо шагая по вечернему городу, Микаса увлеченно вещала о чём-то настолько обыкновенном, что мгновенное вылетало из головы, но Жан, идущий рядом и не обращающий никакого внимания на то, что его лёгкую рубашку, накинутую сверху майки, яростно трепал пробирающий до костей ноябрьский ветер, внимательно слушал, и постепенно осознавал, что заветная мечта, с детства стоявшая в приоритете, спустя столько времени исполнялась, медленно, но верно. Мечта завоевать сердце самой неприступной, загадочной девушки. Мечта растопить её ледяное сердце и подарить полыхающую любовь, получая такую же в ответ. Жан слушал голос девушки и его сердце пропускало удары от того, что Микаса, несколько лет удостаивающая его лишь презрительным взглядом, шла рядом и с улыбкой на лице рассказала о мелочах собственной жизни. Её иссиня чёрные волосы в свете заходящего солнца переливались аквамариновыми волнами, а бледное лицо будто подсвечивалось закатом. В глубине океана синих глаз играли задорные блики, а улыбка сияла ярче неона в ночных клубах. А Микаса в тот момент чувствовала впервые за долгое время искренне счастье и желание находиться рядом с человеком, раскрываться ему и доверять. — В общем, я не хочу разрушить всё одним ебучим признанием. Буду ждать столько, сколько потребуется, и когда она будет готова, расскажу ей обо всём, что чувствую. — Кирштайн закончил свою пламенную речь, залпом допивая остатки пива, и звонко опуская бутылку на стол. — Я тебя понял, друг. Рад, что всё так ахуенно складывается. — коротко, но честно ответил Эрен, опрокидывая в себя остатки некрепкого алкоголя вслед за Жаном. Полчаса спустя Йегер закрыл за собой дверь, оставляя Кирштайна готовиться к предстоящей встрече, и окунулся в вечернюю прохладу и полумрак. На ходу поджигая сигарету, Эрен медленно шёл по пустующей улице. С наступлением темноты Колдуэлл будто бы пустел, загоняя всех по домам и оставляя безмолвные улицы в одиночестве. Внезапная тоска ноющим чувством в груди дала о себе знать. За несколько минут до ухода друга, Жан начал щёлкать каналы на телевизоре, включив всё-таки отсутствующий звук, и Йегер в обрывках речей харизматичных ведущих уловил поздравления и тёплые пожелания зрителям. Осознание того, что сегодня день благодарения, настигло мгновенно, формируя ком в горле. Эрен затянулся сигаретой, вслушиваясь в тишину и поджал губы, стараясь справится с волной накатившей грусти. Воспоминания о последнем, по-настоящему тёплом и радостном дне благодарения, которое Йегер праздновал с родителями три года назад, причиняли невыносимую боль, подавлять которую становилось с каждой минутой всё труднее. Прямо сейчас его родственники, вероятно, сидели за общим столом и мило беседовали. Дядя, Эрен был уверен, неторопливо хлебал вино, а тётка верещала о всём подряд, параллельно поедая только приготовленную индейку. Может, они позвали гостей, и сейчас в гостиной развились дети, а взрослые вели активный диалог. Но на этом празднике Эрену не было места. С утра, когда тётка раздраженно посоветовала ему не возвращаться ночью домой, он лишь пожал плечами и обрадовался, что сбегать из дома по проверенным схемам не придётся, но сейчас, вспомнив о празднике, парень всё больше погружался в невыносимую печаль. Наверное хорошо, что родственники выпроводили его с семейного торжества, ведь в кругу лицемеров, для которых Эрен как был, так и остался никем, связанный с ними лишь кровным родством, он бы не выдержал. А воспоминания всё лезли в голову, навязывая Йегеру забытый смех матери и голос отца, их разговоры и семейные вечера. Эрен со злостью выкинул потухшую сигарету на обочину, в надежде избавиться от призрачных образов родителей в голове. Резкое понимание того, что в данный момент ему некуда идти, ранило ещё больнее. Подвеска с ключом от родительского дома, что всегда болталась под футболкой, обжигала холодом и знанием о том, что дом этот давно был продан, а новые жильцы скорее всего сменили замки и сами сейчас отмечали праздник в кругу семьи. Единственным вариантом на ночлег этой ночью был Жан, остаться у которого не получилось. Хистория ещё вчера уехала с матерью на выходные в соседний город, к родственникам, тоже, как сейчас понял Эрен, отмечать день благодарения. А больше у него и не было никого. Друзья детства после прошлого года, когда Йегер лишь безостановочно употреблял и напивался, перестали быть друзьями, а нынешние знакомые оставались лишь знакомыми. Эрен утомлённо опустился на пыльный бордюр, отделяющий старенький тротуара от проезжей части. Мысли путались, а тоска и несправедливость в душе неприятно кололи сердце. Йегер вытащил телефон, бездумно листая контакты, и остановился на одном, в последнее время ставшим для Эрена непозволительно близким. Звонить Аккерману было абсурдно, до ужаса смешно, но окрепшая нить надежды, что ему не всё равно, натянулась в душе невероятно крепко. После нескольких гудков, трубку сняли: — Что делаешь? Йегер мысленно усмехнулся собственному идиотизму. — Если в подробностях, то лежу на кровати и собираюсь спать. И тебе привет, Йегер. — Можно переночевать у тебя? Дело есть. — алгоритм действий молниеносно созрел в голове Эрена. Суть его заключалась в том, что проситься на ночь к Риваю без причины было настолько нелепо, что даже подумать об этом без болезненных уколов стыда в самую душу было тяжело, поэтому парень весьма прозорливо нашёл причину, чтобы появится дома у Аккермана и скрыть истинный мотив. Когда Эрен, довольный собственной находчивостью, понял что на другом конце линии воцарилось молчание, довольно красочно передающее шок Ривая от подобной просьбы, то решение пуститься во все тяжкие пришло на ум быстрее всех рациональных мыслей: Йегер, игнорируя красноречивое молчание, собирался посвятить товарища по несчастью в суть наметившегося дела. — Я подумал и осознал, что затягивать с решением нашей проблемы не стоит, и, уверен, ты со мной согласишься. А мы, к сожалению, к логическому завершению пока не приближаемся. — Эрен мысленно похвалил себя за ораторские навыки и продолжил: — Мне кажется, что наша будущая попытка расспросить учителей о нужном человеке не увенчается успехом. Поэтому предлагаю тебе более перспективный вариант. — парень выдержал драматическую паузу для уверенности. — У тебя дома, как мне кажется, хранится достаточно информации о жителях города, не зря же твои родственники занимают высокопоставленные должности в администрации и за её приделами? Как тебе идейка всю эту информацию быстренько просмотреть? Эрен перевёл дыхание, полностью удовлетворенный произнесенными доводами, и теперь с замиранием сердца ждал ответ. После нескольких мучительно-долгих мгновений тишины, Ривай наконец заговорил: — Долго речь придумывал? — насмешка в голосе ничуть не удивляла. — Я лишь умело поделился мыслями. — и Эрен даже практически не врал, проговаривая эту фразу. — Так, Йегер. — сквозь динамик послышался довольно отчетливый обреченный вздох. — Вынужден признать, что иногда ты выдаёшь дельные мысли. И мы действительно можем осуществить твой план, но для этого тебе не обязательно прямо сейчас приходить ко мне домой и рыться в вещах моей семьи. — Ты всё слишком усложняешь. Я не собираюсь рыться в вещах твоей семьи, а лишь хочу помочь найти, мать его, нужную информацию. — парень достойно продолжал добиваться положительного ответа оппонента. — И если я приду прямо сейчас, мы закончим гораздо быстрее. — Я тебя понял, Йегер. Считай, что твои доводы действительно подействовали и я поверил в то, что тебе срочно нужно ко мне домой чтобы разобраться с делом. — Аккерман беззлобно усмехнулся. — Смотри не потеряйся, пока будешь искать дорогу. Тебе повезло, что сегодня дома никого нет. Ривай, не дожидаясь ответа сбросил вызов. В голове Эрена прогремел фейерверк победы. Не до конца веря в собственную удачу, парень быстро поднялся с бордюра и зашагал по тёмной улице в нужном направлении, нахваливая себя и наслаждаясь приподнятым после разговора настроением. Минувшие переживания испарились, и Эрен, не долго думая, пришел к выводу о том, что срать он хотел на семейные праздники и их атмосферу. Вот Жан, к примеру, проведёт сегодняшнюю ночь наедине с Микасой, явно без индейки, прочих праздничных атрибутов и кучи родственников за столом. А сам Эрен встретит День Благоларения в компании самого неоднозначного человека в его жизни, и это — совершенно неплохо. Дом семьи Аккерман располагался в отдалении от общих улиц: после формального выезда из города, где закачивались жилые дома и красовался указатель с названием следующего населённого пункта, следовало пройти по трассе ещё некоторое время. Дорога пустовала, а последний работающий фонарь остался ещё за указателем, но Эрен не ощущал ни тревожности ни страха, лишь спокойствие и ночную свежесть. Он медленно брёл по пустынной дороге прочь из города, завороженный серпантином трассы, что убегал в неясную даль, к горам и концу штата. Холодный ветер трепал волосы и расстегнутую ветровку, пробирался мурашками по спине и рукам, но парень не чувствовал ноябрьского холода, подставляя лицо порывам ветра. Через какое-то время свет работающего фонаря разорвал монотонный мрак ночной дороги, и Эрен понял, что достиг места назначения: прямо около фонаря от основной дороги отделялся съезд, а в массиве деревьев угадывались очертания дома, с кое-где включенным светом. Место жительства Ривая Аккермана для многих в Колдуэлле оставалось загадкой. Он приглашал домой лишь близких друзей, никогда не устраивал тусовок и никогда не рассказывал о домашнем быте знакомым. Эрен также ни разу не посещал, и даже близко не подходил к владениям Ривая, но стоя около массивных ворот перед огромным кирпичным особняком он понял почему тот не позволял тусоваться у себя дома. Проходя мимо аккуратно стриженного газона к двери, над которой светился фонарь с характерными завитушками, Йегер мысленно прикидывал, насколько же роскошным будет внутреннее убранство особняка. Когда Аккерман молча пустил Эрена внутрь, и последний медленно окинул взглядом прихожую и массивную лестницу, ведущую на второй этаж, Йегер с нервной усмешкой отметил, что все его прикидки не соответствовали реальности. Внутри особняка не было вычурной мебели, отделанной золотом или чем-то ещё запредельно дорогим, но атмосфера сама намекала, что живут здесь не простые обыватели. Поднимаясь по лестнице в след за до сих пор молчавшим Риваем, Эрен буквально ощущал мрачную и загадочную атмосферу старинного особняка, являющегося олицетворением роскоши. Наконец, остановившись в коридоре второго этажа, Аккерман насмешливо заговорил: — Ну что, как обстановочка? — Я ожидал мебель из золота и прислугу, открывающую двери. — не удержался от ответного подкола Эрен. — Жаль, что не оправдал твои ожидания. — Аккерман развернулся и махнул рукой, призывая следовать за собой. — А если серьёзно, какого хера здесь так мрачно? Вы всей семьёй ужасов пересмотрели? — Эрен шел по коридору, внимательно осматривая картины на стенах, двери и полки с торшерами. — Не хочу тебя расстраивать, но отсутствие света не делает помещение объектом фильма ужасов. Я уже сказал тебе, дома никого нет. Предлагаешь мне включить свет в каждой комнате чтобы создать дружелюбную обстановку? — Ривай закатил глаза, открывая одну из дверей. — Было бы неплохо.— Эрен усмехнулся, проходя в комнату следом. — Почему твои родители уехали? Праздник же. Задавая этот вопрос Йегер ожидал в ответ либо презрительное молчание, либо ответный вопрос про собственную семью с неприятным подтекстом, но вопреки ожиданиям Ривай лишь бросил простое: — Отмечают со своим окружением. Я не поехал с ними. Щелкнул выключатель, и комнату залил желтоватый свет. Парни оказались в дорого обставленном кабинете с массивными книжными шкафами по стенам. Приметив в углу комнаты кресло, Эрен опустился на удобную кожаную поверхность и задал следующий рискованный вопрос: — Почему не поехал? Ривай, оперевшись спиной об один из шкафов, лишь раздраженно выдохнул, глядя стальными радужками прямо в чужие изумрудные: — А ты почему сейчас не дома, в кругу семьи, а, Йегер? — Не хочу. — ответил честно, без иронии и сарказма. — И я тоже. Не хочу. — точно также, ровным голосом проговорил Ривай. Искренне. — Я тебя понял. С чего начнем поиски? — Эрен мысленно выругался, карая себя за такой неумелый перевод темы, дабы избежать неловкости. Аккерман лишь усмехнулся и повернулся к шкафу, отпирая стеклянную дверцу. Полки были забиты книгами разнообразных жанров, и не представляли никакой ценности для парней, поэтому Эрен внимательно наблюдал за Риваем, гадая что же тот ищет среди классической литературы. Перебирая корешки книг Аккерман пристально изучал каждый, будто бы выискивая некие подсказки, и наконец, спустя некоторое время, он вытянул одну из книг в багровом переплете и захлопнул шкаф. Жестом поманив Эрена к себе, Ривай направился к массивному столу со стульями по обеими сторонам. Расположившись на одном из них Аккерман подождал, пока Йегер устроится рядом, и начал говорить, стуча пальцами по обложке книги: — Чтобы сузить поле наших поисков, нужно удостовериться в том, что некий Мэйсон, которого мы ищем, по крайне мере жив. Эрен молча кивнул. Возразить ему было нечем. В конце концов, если дружок девчонки из астрала давно откинулся — их поиски бессмысленны. — Но это не единственное, что может нам помешать. — продолжил Ривай. — Также нам нужно удостовериться, что парнишка не замешан в криминале, не коротает дни в тюрьме, и не живет припеваючи в другой части света. — Как-то дохера спорных моментов, не находишь? — Эрен обреченно выдохнул. — Именно так, Йегер. Поэтому нам необходимо разобраться с ними прямо сейчас. Аккерман, распахнув книгу, аккуратно стянул яркую обложку, являя миру неприметный тёмный ежедневник без всяких опознавательных знаков. — В нашем городе каждое десятилетие проводится перепись населения, и люди моего отца занимаются именно ей. В каждой переписи отдельным блоком обозначаются люди, не живущие в Колдуэлле по определенным обстоятельствам. — Например по каким? — поинтересовался Эрен, недоверчиво рассматривая ежедневник. — Смерть. Арест. Похищение. И так далее по статьям уголовного кодекса. — Ривай хмыкнул без особой радости. — В этом ежедневнике собраны протоколы о таких людях за последние сорок лет. И они очень помогут нам отбросить все спорные моменты. — заметив неоднозначное выражение лица собеседника, Ривай насмешливо бросил: — Не переживай, Йегер, в нашем городке процент происшествий весьма невелик, поэтому здесь записаны в основном бабки, почившие от старости, и отправленные на пару лет в колонию малолетки. — Я даже рад что нам не придётся тратить много времени на это. — прозвучало без особого энтузиазма. — Как вспомню недели в архивах, в дрожь бросает. — Ну вот, ты считай уже приноровился искать конкретное имя среди сотен других, так что вперёд. — Ривай распахнул ежедневник на первой странице и пододвинул его ближе к Йегеру. — Этому Мэйсону лучше бы быть живым и невредимым. А ещё жить в соседнем городке и не выезжать за пределы штата, чтобы мы смогли хотя бы опознать его местоположение. — Вот тут ты прав, Йегер. — протянул Ривай перед тем как оба парня погрузились в протоколы об умерших и задержанных жителях Колдуэлла.

***

Нужное имя нашлось, к сожалению, довольно быстро. И теперь две пары глаз оторопело прожигали взглядами роковую строчку: 1963 год. Мэйсон Миллер, 16 лет. — считается пропавшим без вести. А затем, переводили глаза на не менее неутешительную, подписанную другим шрифтом: 1990 год. Признан погибшим. Тело найдено не было. Чёткий план по поиску в голове Эрена быстро разваливался на части. Раз за разом он перечитывал строчки и отторгал выведенные чёрным по белому предложения. Без вести пропавший. Признан погибшим. Долбанный Мэйсон Миллер за одно мгновение утянул их с Риваем в ещё большую задницу. Эрен постепенно осознавал, что все поиски, чтение сраных журналов из архива были бессмысленны. Они просто зря тратили время. В голове крутился лишь один вопрос. — И что нам теперь делать? — его он и задал, всей душой ожидая услышать ответ. Будто бы не понимал, что у Аккермана не найдётся нужных слов. Они оба оказались в безвыходном положении. Голос Эрена растворился в гнетущей тишине. Вопрос был скорее риторическим, ведь алгоритм дальнейших действий просто не существовал. И оба парня прекрасно это понимали, прямо сейчас особенно сильно ощущая власть призрачной Джессики над ними. Она ведь не отстанет. Продолжит сводить их с ума кровавыми видениями, накинется на их близких, желая заставить их выполнить свою просьбу. А выполнить её было невозможно. Ведь даже если Мэйсон до сих пор живёт, скрываясь за поддельными документами, найти его за тридцать лет не удалось даже детективам. Что уж говорить о двух подростках из пригорода. Парни молча смотрели друг на друга. И тишина между ними отлично передавала все мысли. Слова здесь были не нужны. В изумрудных глазах плескалось отчаяние, в стальных — безнадёжность. Эрен Йегер и Ривай Аккерман, всегда такие самоуверенные и знающие, на что идут, были совершено растеряны. Спустя несколько минут Аккерман поднялся со стула, и едва ощутимо коснувшись чужого плеча, проговорил бесцветным тоном: — Хватит на сегодня размышлений. Пошли покурим. А Эрен лишь благодарно кивнул, поднимаясь следом. Просторный балкон открывал вид на мерцающие вдали горы и бесконечную дорогу. Где-то далеко виднелись крошечные силуэты домов ещё более затхлого пригорода, последнего в округе. Горизонт постепенно светлел, оповещая о приближении утра, а холодный ветер заставлял дрожать от холода. Но уходить обратно в дом никто не спешил. Кончики сигарет медленно тлели, а порывы ветра кружили пепел в воздухе, оставляя его в волосах и на одежде. Эрен сидел на кафельном полу, оперевшись о перила, а Ривай стоял рядом, вглядываясь в потянутую предрассветной дымкой даль. — Ты будто мечешься меж двух огней каждый раз, когда находишься рядом со мной. Что тебя мучает, Йегер? Эрен, кажется, никогда не ожидал подобного вопроса от такого человека, как Аккерман. Непонятная искренность сегодняшней ночи завораживала, а ноющее чувство внутри после заданного вопроса полыхало ещё сильнее. Но почему-то на этот раз оно вызывало душевный трепет, а не привычную вязкую тревожность. И на вопрос хотелось ответить почему-то честно, не скрывая собственное нутро за маской агрессивного сарказма. — До недавнего времени я думал, что ты мог стать причиной смерти моей подруги. — Я знаю. Но Рейс тогда осталась жива, а теперь восстанавливает счастливую жизнь. Ты вроде понял, что я к происшествию причастен не был. Всё встало на круги своя. — Ривай затянулся, и выдохнув облако сизого дыма, продолжил, — Но ты до сих пор не можешь отпустить прошлое. Что же тебя останавливает? — Неужели тебе не всё равно? — Эрен спрашивал без привычной злости и надменности. Ему и вправду хотелось узнать ответ. Ему хотелось верить, что Риваю не плевать. — Я этого не говорил. — уклончиво отозвался тот. — Но прямо сейчас даю тебе возможность выговориться. Вряд ли ты рассказывал обо всём кому-либо. Но тебе это необходимо, Эрен. Ведь целый год ты страдаешь, держа всё в себе, так ведь? Эрен не знал чему больше он был поражен: исключительной проницательности такого, казалось бы, скупого на эмоции и переживания человека, как Аккерман, или собственному имени, что было произнесено чужими устами впервые с момента их знакомства. И то и другое заставляло сердце предательски трепетать. А самому Эрену, прямо сейчас, в окружении утренней дымки и запаха свежести вперемешку с сигаретным дымом, было по-настоящему спокойно. Спокойно, несмотря на совершенно трезвое сознание. Слова Ривая откликались в изломанной годами и событиями душе, и кажется, острое желание выговориться на этот раз побелило. — Всё это время мне было проще перекинуть вину на тебя, забыть предыдущие годы как страшный сон и делать вид, что всё в порядке. Но в глубине души я всегда знал, что виноват был только я сам и никто другой. — Расскажи. — тихий голос Ривая окончательно разрушил неприступную стену, которую Эрен многие месяцы выстраивал, дабы оградить покалеченную душу от жестокости мира. А сейчас Эрен сдался. И рассказал. Всё случилось чуть больше года назад. В сентябре, таком беззаботном и превратившимся в одну нескончаемую тусовку. В тот год они с Хисторией окунулись на дно нетрезвой жизни особенно сильно. Второе полугодие девятого класса Эрена, целое лето и начало осени десятого, пролетели в бесконечном трипе. За этот промежуток времени он не появлялся дома неделями, сутки напролет просиживая в грязных притонах и на шумных вечеринках. А Хистория всегда была рядом. Эрен тащил её за собой на каждое сомнительное мероприятие, с воодушевлением протягивал ей зиплоки, раз за разом наполненные всё более сильными наркотиками, и крепко держал за руку, когда они оба, обдолбанные, валялись на грязном полу среди бутылок и окурков. Никто из них не рефлексировал насчёт образа жизни, ведь рациональные мысли растворялись в очередных приходах и так и не возвращались на отходах. Когда привычные таблетки и порошки перестали радовать душу, Эрен с Хисторией попали на второй этаж, утопающий в синем неоне. Раз за разом они приходили в закрытые комнаты, чтобы принять от вежливо улыбающихся представителей золотой молодежи пакетики, наполненные убийственной смесью, отдавая за них последние деньги. Та сентябрьская ночь не стала исключением. За долгий срок употребления Эрен много раз слышал предупреждения от знакомых насчёт сомнительных наркотиков со второго этажа, и всячески старался избегать это место, но в тот период рассудок уже не реагировал на предостережения, а лишь рвался к новой порции эйфории, поэтому когда желанный пакетик оказался сжат в ладони, души Эрена и стоящей рядом Рэйс — ликовали. Тогда они нашли свободную комнату и уже на автомате расчерчивали дорожки на прикроватной тумбочке. Смятые долларовые купюры привычно скручивались и начиналось веселье. В ту ночь они снюхали два грамма предположительного кокса. Йегеру казалось, что тогда он был действительно счастлив, лежа на кровати и всматриваясь в нечеткие, двоившиеся очертания потолка. Хистория лежала рядом, сбивчиво рассказывая какую-то историю. Эрен не заметил, когда девушка замолчала, но когда наркотик понемногу начал отпускать замученное сознание, он понял — Рэйс едва дышит, провалившись в беспамятство. Сначала тревоги не было. Отключка от наркотиков была довольно распространенным явлением, поэтому парень лишь потрепал подругу по волосам и свалил, оставляя её одну в темной комнате. Тревога появились, когда через двадцать минут Эрен вернулся, а Хис всё также находилась в отключке. Отрезвляющий шок насупил, когда девушка не отреагировала ни на одно довольно грубое касание. Эрен остервенело тряс её за плечи, звал по имени, но Рэйс осталась в небытие. Неконтролируемая паника пришла, когда Йегер меньше чем за минуту нашел в толпе Жана и вызвал скорую с его телефона. В то мгновение оживленная тусовка растворилась за пару минут. Подростки разбежались, узнав о передозе небезызвестной Хистории Рэйс. Зато вместе со скорой приехали копы. Пока мигалки полыхали всё ближе к дому, Кирштайн с бешенной скоростью прятал алкоголь и вещества, находившиеся в доме. Когда врачи и полицейские постучали в дверь, особняк был пуст, сам Жан скрылся в одной из комнат, а Эрен, не обращая внимания на происходящее, пытался привести подругу в чувства. Уже в салоне скорой помощи ему сказали, что девушка может не выжить. Слёзы вины и горечи падали на ладонь Хистории. Эрен смотрел на неё, пятнадцатилетнюю девочку, что умирала прямо у него на глазах. Мертвенно бледная, она без сознания лежала на кушетке, её светлые волосы растрепались, лямки кружевного топа съехали, открывая хрупкие плечи, а лицо было неестественно искажено, показывая невыносимые мучения. В больнице время текло словно в тумане, Эрен помнил лишь слова врача о том, что Хисторию спасли, но ещё один передоз она не выдержит. Он помнил как рыдала её мать около постели дочери, помнил как сам несколько часов ждал, пока подруга придёт в сознание. Помнил, как его забрали в участок на допрос, и заперли на сутки за решетку, а он так и не выдал откуда у девочки в крови оказалась смесь кокаина с дробленым анальгином. Последнее, что он помнил, это Хисторию, которая грустно улыбалась ему из окна машины, перед тем как уехать на реабилитацию на неопределённый срок, и обещала вернуться. Когда машина неслась прочь из города, Эрен осознавал, что самостоятельно толкнул подругу на социальное дно, разрушил ей жизнь, и чуть не убил, протянув ей зиплок с наркотой. После этого дня он две недели не пребывал в трезвом состоянии, а потом дал себе обещание, что никогда больше не зайдёт в комнату на втором этаже, и никогда не позволит Риваю Аккерману, который в ту ночь протянул им с Хисторией заветную дозу, появиться в собственной жизни хоть на секунду. Заканчивая свой рассказ, Эрен печально улыбнулся, заглядывая в стальные глаза напротив, и понял, что второе обещание он не сдержал. Когда он закончил говорить, рассвет уже вступил в свои права, разливаясь по небу розовым градиентом. Ветер стих, оставляя за собой лишь утреннюю свежесть. Сигарета в руке Йегера давно истлела, а Аккерман, смотревший прямо в глаза лишь понимающе молчал. На душе внезапно стало легче, будто часть накопившийся боли испарилась, оставляя за собой лишь тепло от наконец-то рассказанной правды. Ривай был прав. Эрену чертовски нужно было выговориться. Спустя пару минут Аккерман протянул Эрену руку, помогая подняться с холодного кафеля, и стоя напротив, проговорил: — Я знаю что тебе не нужна моя жалость, и убеждения в том, что ты не виноват. Но вот что я скажу, Йегер. Люди самостоятельно выбирают, как испортить свою жизнь.А ещё люди сами для себя решают, когда остановиться. И никто не сможет на это повлиять. Ни один близкий и любимый человек. Только они сами. Аккерман зашел в просторный коридор, покидая балкон, и остановившись у одной из дверей, сказал: — Вряд ли ты спал до прихода сюда. Займи любую комнату, родителей не будет до вечера. — и уже проходя внутрь, видимо своей комнаты, добавил: — С днём благодарения, Эрен. — Спасибо. — прозвучало тихо, но Ривай услышал, и еле заметно улыбнулся перед тем как дверь за ним захлопнулась. Эрен благодарил его за всё: за то, что выслушал, за поддержку, за предложение остаться. И они оба это поняли. Уже засыпая в одной из гостевых комнат, парень понял, что слова Ривая надолго останутся у него в сознании, как и произнесенное его ровным голосом имя.