Дом

— Домой хочется. Алина вздрогнула от тихого отчаянного шепота рядом. Девочка в синем кафтане с серебристой вязью по вороту — та, кто прошептала эти изумившие Алину слова. Гриша, на первый взгляд кажущаяся даже младше ее самой. — Тише, не гневи судьбу, накаркаешь. Её соседка, тоже гриша, схватила девчонку за руку, переплетая их пальцы, и та отрывисто кивнула. Через какое-то время они таким же едва слышным шёпотом синхронно начали отсчитывать отметки, что проходил корабль, поддерживая друг друга. Алина слушала их прерывистый счет и чувствовала что-то вроде зависти. У них есть дом. Даже у гриш есть дом. Место, куда хочется вернуться, место, которое вспоминается первым в опасности, как что-то где можно бы спрятаться, быть защищённым. У самой Алины такого места никогда не было. И когда-то давно она решила, что дом там, где Мал. Первый и единственный друг, подопечный и защитник. Сжигая карты, она знала, на что идет. Это был ее выбор. Глупый, но её собственный. И с его последствиями она была готова жить. Воспитательница в приюте как-то сказала ей. Делая выбор, держись его, Алина. Держись и не жалей о том, что выбрала, до самого конца. Из каждой ситуации можно извлечь пользу, если гордо держать голову и стоять на своём. Ана Куя не была к ней добра, но учила на совесть, поэтому Алина помнила ее хлесткие словесные уроки, так, словно они были выжжены в ее памяти. Здесь, среди густой темноты, наполняющей легкие, и пепла, она почему-то думала о том, о чем запрещала себе мечтать с самого детства, прячась от мальчишек в камышах пруда до поздней ночи, не решаясь вернуться обратно в стены приюта. О месте, которое могла бы назвать домом, и которого не было, да и не могло бы быть. Не у полукровки. А потом один дятел зажег фонарь. И для кого, спрашивается, читают инструктажи перед отбытием, за три дня до отбытия и во времена учебы раз в три дня? Звук разбитого фонарного стекла врезался в уши, прогоняя оцепенение, охватившее ее при виде твари, соткавшейся из дымки каньона. Алина отскочила назад, на секунду зажмурилась рефлекторно, раздался короткий вскрик идиота с фонарем, а потом заполыхало. Масло разлилось — поняла она, откатываясь к ящикам. Сверху раздался еще один вскрик. Паруса остались без ветра. Твари, белесые, безглазые и крылатые, привлеченные огнем, хватали людей, разрывали их когтями, что-то взорвалось. Алина едва успела зажать себе рот, давя крик, слева тварь схватила еще кого-то, кровь брызнула на палубу, попав теплыми каплями ей на лоб. Чья-то секунду назад бившаяся жаром жизнь. Закричала женщина-инферно, вызывая на себя огонь, полыхнуло перед глазами — недолго, с чавканьем когти сжались и на ее спине. Алина отползла к краю, уперлась спиной в борт, прерывисто дыша. Воздуха не хватало, словно легкие отказывались принимать разлитую вокруг чернильную взвесь. Бухали выстрелы, кричали люди, со всех сторон раздавались чавкающие звуки входящих в плоть когтей. Алина знала — никогда она не забудет этот звук. В ее снах, всегда пустых, если она выживет, теперь эти булькающие звуки будут заполнять темноту. Время словно застыло, а потом она услышала крик, Алина обернулась. Мал. Кричал Мал. Яростно, борясь. Она смотрела и не могла пошевелиться, а потом сталь вонзилась в плоть. До конца, Алина, помнишь? Металлический стук упавшей рядом из чьих-то мертвых рук винтовки отрезвил. Алина схватила ее, скользкую от крови, но легшую в руки неожиданно крепко. Прицелилась и выстрелила. Тварь взвизгнула, задергала хаотично перепончатыми крыльями и покатилась по палубе, вереща. — Мал! — Алина бросилась к нему, оскальзываясь, бухнулась на колени рядом. Он ей не ответил, только за руку взял да смотрел, едва улыбаясь. Улыбка у него была кровавая. — До встречи на лугу. — Едва слышно все же прохрипел он. Алина быстро закивала. Сейчас она была готова пообещать ему что угодно, сделать что угодно, только бы он жил. Только бы продолжал дышать. Если раны все же не так глубоки, у них есть шанс. Глупые надежды. Чавкающий звук пришел вместе с острой прожигающей болью. Кровь потекла с плеча по руке, на их сцепленные ладони. И было в ее алых бликах что-то сияющее. А потом хлюпнуло и потянуло вверх. Она чувствовала, как из последних сил сжалась ладонь Мала в тщетной попытке удержать. А потом все затопил свет. От края до края. До самого конца. — Они уже должны были прибыть на другую сторону. Воздушный голубь сообщал о прохождении двадцатой отметки, мой генерал. — Адъютант в красном кафтане коротко поклонился, отступая за левое плечо господина. Кириган прищурился, вглядываясь в серую по краям завесу каньона. Что-то странное было в ее волнении, словно круги на воде в штиль. А потом сквозь чернильную темноту прорвался луч и с едва слышным гудением ушел вверх в небо, а за ним еще один и еще. Невероятное зрелище. Пальцы генерала сжали поручень помоста, до скрипа кожи перчаток, до треска древесины. Неужели… — Оцепить периметр. — Отрывисто приказал он, поднял руку. — И чтобы трое шквальных и пятеро сердцебитов дежурили посменно. Ни одна птица не должна покинуть порт, ни один человек. Ясно? Не услышав подтверждения, генерал полуобернулся к адъютанту, хмыкнул. Тот стоял, подняв бессознательный взгляд на каньон, прошитый лучами, как божественными копьями, и был настолько заворожен, что даже если и услышал приказ, то не мог найти в себе сил оторваться от величественного зрелища. И генерал понимал, что даже винить его в этом не может. Он сам, будь на несколько сотен лет помладше, тоже бы стоял и с благоговением пялился на клубы тьмы, прошитые нитями зимнего солнца. Кириган потряс его за плечо, чуть склонился, заглянув в глаза. — Олег, нужно оцепить периметр. — Повторил он. — Охрану из шквальных и сердцебитов посменно. Никого не впускать и не выпускать, пока я не покину порт. Все ясно? — Дождавшись, когда во взгляд адъютанта вернется осмысленность, генерал отступил. Сцепил руки за спиной и добавил. — Двоих целителей ко мне и троих инферно, я лично встречу корабль. — Да, мой генерал. Адъютант поспешно ушел, его голос, зычно отдающий приказы, отдалился и пропал, а Кириган вновь повернулся к каньону. Солнечный шторм посреди каньона тоже стихал, гудящие лучи больше не прошивали темные облака, но взвесь двигалась — корабль шел обратно. Минуты тянулись словно смола, пока он вглядывался в каньон, стараясь почувствовать хоть что-то. Он создал эту взвесь, но дрянь ему не подчинялась. Все, что он мог, это управлять ей в пределах пары десятков метров, если окажется внутри. — Мой генерал, мы готовы. Кириган обернулся. Две целительницы и трое крепких парней-инферно ожидали его приказов. Еще с ружьями на изготовку стояли четверо обычных солдат. Видимо, гарнизонный начальник желал знать, что происходит. Как предсказуемо. — Идем. — Позвал он, расцепляя руки и тут же вновь складывая ладони в замок за спиной. Нечего гришам и тем более солдатам видеть, как дрожат от волнения его пальцы. Совершенно незачем. Корабль, появившийся из клубящейся тьмы каньона, словно прикрывал сферический щит. Полупрозрачный и ослепительно, до боли и рези в глазах, белый. Кириган ускорил шаг, едва не переходя на бег, потому что тот истончался, расползаясь бликами. Сужался к одной точке, от которой изначально исходил весь свет. — Святые. — Тихий выдох одной из близняшек-целительниц вырвал его из сосредоточенного созерцания. — Заклинательница Солнца! О, Святые, благословенны будьте! Хрупкая фигурка в окровавленной форме картографа. Темные волосы, узкий овал лица, черные, широко распахнутые глаза. И сияющая словно снег на солнце кожа, еще источающая остаточный свет. Позади нее валялась тварь, теперь похожая на прожженный кусок мяса, но она все еще хрипела, пытаясь подняться, дергались перепончатые крылья, скалилась черной кровью на зубах пасть. Тьма в ладонях сгустилась привычным холодом, повинуясь резкому жесту, серп снес монстру голову раньше, чем тот смог навредить заклинательнице еще больше. — Инферно, добить тварей. — Резко приказал он. Обернулся к целительницам, прижавшим ладонь к сердцу в молитвенном жесте. — Мария, со мной к девушке. Живо! Лидия, за инферно, приоритет гриши, потом тяжелораненые. Остальные — охранять целительницу, и доставьте ко мне шквальную, что вернула корабль. Выполнять! Они с целительницей успели вовремя. Девушка, кожа которой потеряла потустороннее сияние, пошатнулась, взгляд ее расфокусировался, а веки закрылись. Кириган едва успел подхватить ее за спину, перчатки тут же пропитались кровью. Он присел, опуская девушку на доски палубы. Тварь порвала ей спину и скорее всего задела легкое. Слишком уж судорожно ходила ее грудная клетка. Но она хотя бы дышала, а значит все было поправимо. — Мария! — Окрикнул он. Целительница присела рядом с ними, простерла руки, нахмурилась. Под тонкой рубахой картографа было видно, как встают на место сломанные ребра и ключицы, затягиваются порезы от когтей. Дыхание заклинательницы выровнялось, кожа ее посмуглела, видимо окончательно вернув природный цвет, но в сознание она так и не пришла. — Мой генерал, помогите, пожалуйста. — Тихонько позвала его Мария, жестом указывая приподнять девушку в полусидячее положение. Кириган послушался, перетягивая заклинательницу себе на грудь, открывая целительнице травмированную спину. Болезненный выдох ожег ему ухо, и Кириган стянул перчатку, касаясь ее шеи. Будь она в сознании, это скорее всего не сработало бы, но девушка в его руках была ранена и обессилена. Тонкая взвесь тьмы втянулась в ее рот вместе с очередным вздохом, отключая чувствительность. — Кхм. — Раздался тихий полусмешок. Генерал поднял взгляд, Мария, привычно и четко работающая над ранами заклинательницы, смотрела на него и улыбалась. — Мне кажется, я вам с сестрой слишком много позволяю. — Проворчал он. Злиться сил не было, все на корабле закончилось куда удачнее, чем могло бы быть. Заклинательница жива и вскоре будет здорова — уж Мария-то свое дело знает. — Все потому, что мы лучшие. — Хмыкнула та. — Вот и все. Теперь только покой. Думаю, она очнется через полдня. — Встала на ноги Мария. — Но, мой генерал, несмотря на оцепление, слухи быстро распространятся. Световой шторм был виден на большое расстояние. — Знаю. Как только очнется, мы покинем порт. Пока займитесь ранеными, но через несколько часов я ожидаю вас у себя. — Да, мой генерал. — Отозвалась целительница тут же переключаясь на парня, лежащего на палубе. До ее следующих подопечных Киригану уже не было никакого дела. Он подхватил на руки заклинательницу, легко поднялся, коротким кивком подзывая к себе одного из инферно, как дополнительную охрану, и зашагал вниз к портовому городку. В конце трапа их окружили сердцебиты и солдаты, но собравшаяся вокруг толпа все равно чуть ли не лезла охране на головы с благоговением протягивая руки к девушке в его руках. А генерала мучил только один вопрос, почему ее не нашли раньше? И кому из гришей-поисковиков открутить за это голову. Да.