Дом

Госпожа Вьера возвращалась из инструкционных палаток, когда ее перехватили трое солдат и один гриш. Юноша со слишком старым взглядом и в кафтане сердцебита аккуратно подхватил ее под локоток. Сжал крепко — не вырвешься. — Позвольте, я вас провожу. — Зачем? У меня много работы. — Попыталась-таки вывернуться Вьера. Если бы это еще не было тщетно. — Куда вы меня ведете? — Вас хочет видеть генерал Кириган. — Ответил ей гриш. — Пойдемте, не заставляйте меня применять силу. У Вьеры сердце упало. Что же случилось на том корабле, раз ее хочет видеть генерал? За всех своих подопечных она могла поручиться, бунтари да балагуры у нее, конечно, были, но дураков не было. В шатре генерала царили тени. Вьеру и издалека-то этот мужчина, затянутый в черное, пугал. Вблизи она и вовсе мечтала не иметь с ним никаких дел, но под руку ее держал сердцебит, и она была уверена, что если остановится, то тот заставит ее тело само перебирать ногами. Они остановились в паре шагов от стола, сердцебит, наконец, отпустил ее руку, коротко поклонился и, послушавшись короткого начальственного жеста, отступил. — Значит, Алина Старкова. — Вкрадчиво проговорил генерал, выходя из-за стола и не утруждая себя приветствием на ее нервный поклон. Вьера бы предпочла, чтобы он остался сидеть, а не наворачивал вокруг круги, как хищник, а потом до нее дошло. — Алина? Девочка что-то натворила? — Изумленно спросила она. Вьера эту свою ученицу не любила. Полукровка-шуханка да еще и резкая на язык, но, к сожалению, талантливая до невозможности. Однако, если Вьера ей и не благоволила, это не означало, что она ее не знала. Алина была не из тех, кто подвергает общее дело опасности. — Можно сказать и так. — Непонятно отозвался генерал. В лице его Вьера, наконец решившаяся поднять взгляд, не увидела раздражения, гнева или злости, скорее интерес. — Девушку, вызвавшую солнечную бурю посреди каньона, экипаж опознал, как Алину Старкову. Поэтому вы здесь. Вьера охнула. Она слышала все то, что болтали люди, но и подумать не могла, что Заклинательницей Солнца окажется Алина. Девочка — сирота, воспитанница приюта, безродная и никому не нужная даже с ее беспрецедентным талантом художника, а единственным местом куда ее взяли была армия. И она — Заклинательница Солнца? Надежда, которой у них не было долгие сотни лет! — Что вы хотите знать, генерал? — Спросила Вьера, поймав себя на том, что бессознательно прижимает молитвенным жестом руку к сердцу. — О! У меня много вопросов. — Мягко ответил тот, но под бархатом слов звякнула сталь невозможности отказаться или солгать. — Очень много вопросов. Что ж, в отличие от орденов гришей, в первой армии к личным делам относились спустя рукава. Что-то прояснилось после разговора с главой картографов, да и то генералу пришлось приложить усилия, чтобы не пугать дополнительно и так дрожащую женщину, он даже налил ей чаю — после чего госпожа Вьера стала разговорчивей и куда как более щедра на подробности. Но информации все равно было мало. Место рождения, возраст, название приюта в котором Алина выросла. Весьма значительный талант к рисованию, который, однако, не помог поступить в академию искусств. Полукровку-шуханку срезали даже на предварительных городских смотрах, каким бы гением она ни была. — Она хорошая девочка. Старательная, талантливая. Вот только шуханская кровь горячее, чем наша. Друзей у нее не было еще и поэтому. — Признавала глава картографов, отцепляя от пояса ключик, один из пары десятков. — Она сдавала вещи на хранение, генерал. Думаю, они ей понадобятся. — Женщина замялась неуверенно, подняла взгляд. — Алина мне не нравилась, я никогда не знала о чем она думает и чем живет, но… позаботьтесь о ней пожалуйста. Об этом его попросила госпожа Вьера, словно ее просьба могла что-то изменить, но он кивнул, забирая ключ, а когда Олег увел ее, отправил одного из инферно забрать оставленные девушкой вещи. Киригану было нужно знать ее слабости, ее надежды и чаяния. То, о чем она мечтает перед сном, с кем общается и кто ей дорог, а небольшой потертый чемоданчик мог хотя бы частично дать ответы на эти вопросы. Он осмотрел замок — тот был простеньким, без секретов, такой вскрыть незаметно не проблема, и вскоре тот щелкнул, открывая содержимое. Генералу по долгу службы, конечно, не привыкать было рыться в чужих вещах, но обычно это были вещи тех, кому было что скрывать, а не едва совершеннолетней девицы. Комплект сменных вещей и белья, несколько цветных карандашей, пачка чистой бумаги, а вот из девчачьих прелестей разве что букетик засушенных синих цветов, еще была пара монет, которых бы хватило на ночевку и ужин в небольшой гостинице — все это он аккуратно выложил на стол, прощупывая внутренние швы, и один из них был предсказуемо подпорот. В потайном кармане обнаружилась папка с рисунками. Он перебрал их все и не мог не признать того, что госпожа Вьера не лгала, приукрашивая — Алина действительно была талантлива. Бумага большинства рисунков была отвратительного качества, рисунки были сделаны углем или простым карандашом, но они все равно были словно живыми. Здание приюта, камыши в тихом пруду, поле с теми самыми цветами, что она засушила на память. Городские суетливые улочки, яблоки на рыночных прилавках, узкая койка в казарме и густой предштормовой лес из окна. И пока ни одного лица. У Алины и вправду не было ни друзей ни близких людей. Он листал дальше — те же цветы только в вазе, наброски украшений с пометками о работе, видимо неоплаченный заказ от ювелира, кошка с котятами, рассвет в дороге, костер в чернильных сумерках… и только на последнем листе лицо. Генерал вгляделся внимательно — с рисунка смотрел молодой человек — смуглая кожа, армейский ежик волос, решительный взгляд и приятные черты, пусть и немного мягкие. Они показались Киригану знакомыми, и он перевернул рисунок. Мальен Оретцев — имя и дата, недельной давности. Кем был ей этот парень, что удостоился собственного рисунка в ее галерее одиночества? Друг? Возлюбленный? Все сразу? Но что более важно, почему его лицо было знакомо и самому Киригану? Раньше они не встречались — это точно, тогда… Молодой мужчина на окровавленной палубе, которым после Алины занялась Мария, тот самый, до которого самому Киригану, спешившему забрать с собой заклинательницу, не было никакого дела — это он сейчас чуть насмешливо смотрел с рисунка. — Мария! — Рявкнул он и тут же выругался на себя же. Ткань ограждавшая рабочее пространство от жилого, конечно, скрадывала голоса, но на начальственный рык рассчитана не была. Целительница выглянула из дальней части шатра, отодвинув плотную завесь, посмотрела недовольно, шикнула. Аккуратно вышагнула, сдвинув полотнища за которыми были его «комнаты», а теперь спала Алина. Оставлять девушку в госпитале, пусть и под охраной, он не решился. Народу разного в порту много, а Заклинательница Солнца одна за шестьсот лет. Стоит некоторых неудобств. — Слушаю, мой генерал. — Молодой человек, которым ты занялась после Алины, жив? — Был жив. — Ответила она, нахмурившись, оглядела вскрытый чемодан, но комментировать не стала. — Я сделала, что смогла, но он потерял много крови, а с ней жизненной силы, к тому же в первой армии не то, чтобы хорошо кормят. Быстро восстанавливать потери было не из чего. Его увезли в госпиталь, если в течение пары дней не умрет — выкарабкается. Мне справляться в госпитале о его состоянии? Это закрывая раны Заклинательницы Солнца, Мария была готова поделиться толикой собственной жизненной энергии, ради парнишки-солдата она этого делать точно бы не стала, ограничиваясь при заживлении ресурсами его собственного организма. И просить ее об этом Кириган не собирался. Много чести оборванцу. — В течении этих дней. Скажи если выживет. — Приказал он, махнул рукой. — Возвращайся к подопечной. Целительница коротко поклонилась и вернулась за завеси. Кириган же откинулся на спинку стула, задумчиво сцепив пальцы на столе. Если выживет, будет рычаг давления на Алину, скорее всего весьма действенный, а нет… не останется и нити, привязывающей ее к прошлой жизни. Больше якорей у нее на первый взгляд не было. Оставалось понять одно — он бросил взгляд на кучку вещей на столе, что же может стать для нее новым ориентиром, на какую наживку она с радостью клюнет сама? Что нужно ей дать, чтобы заклинательница и не думала о побеге и сопротивлении? Что ж, время это узнать у него было, да и нужные люди тоже. Было тепло, пахло нагретой сталью походного очага и чем-то травяным от мягкой подушки. Голова немного кружилась спросонья, неудивительно, после того, что случилось на корабле. На корабле? Кровь на лбу, крик Мала, тяжесть винтовки в руках и боль отдачи после выстрела. Кровавая улыбка Мала, последние его слова… жгучая боль в спине от впившихся когтей, и потеря тепла ладони друга. — Мал?! Воспоминания нахлынули, выбивая дыхание, Алина резко села, открывая глаза и лихорадочно огляделась в поисках друга, словно он должен был быть рядом, раз уж спасли ее, то и его тоже! Но Мала рядом не было, комната вообще мало походила на госпиталь, где на одну палаточную комнату обычно приходилось с десяток койко-мест. Это была чья-то жилая палатка, причем весьма просторная и теплая. Очаг теплился, постель была чистой, а на полу лежал ковер. Алина вытянула руки — рубаха на ней была чистой, да и вообще чужой — она не носила ничего кроме формы, да и не было у нее никогда денег на такой тонко обработанный лен. Но главное… Алина помнила хруст собственных костей, кровь текущую по рукам, острую боль от вошедших в плоть когтей. Она коснулась ключиц и ребер — боли не было. Нужно было узнать, что произошло, где она и где Мал? Алина спустила ноги с невысокой кровати, попыталась встать, но отчего-то чувство равновесия подвело, колени подогнулись, и Алина упала бы, не успей схватиться за тумбу. С грохотом полетел вниз граненый стакан, а в глазах потемнело. — Милая, тебе нельзя так резко вставать! Вот, выпей. Теплые руки помогли ей сесть, на плечи накинули покрывало, а в руки пихнули кружку с теплым крепким чаем. Алина послушно глотнула — чай оказался еще и сладким, и снова открыла глаза. Девушка-гриш в красном кафтане с вышивкой целителей обеспокоено заглядывала ей в глаза. Светловолосая и синеглазая, с доброй улыбкой и желанием помочь во взгляде. Алина едва подавила в себе желание отшатнуться — давненько на нее так не смотрели, без насмешки и злобы, ну или на худой конец равнодушного превосходства. Да еще чтобы так смотрела гриша. В каком-то лесу, наверное, сдохло что-то очень большое. — Где я? Что случилось? Где Мал? Не то чтобы Алина надеялась на объяснения, но должна была спросить. — Мы все в порту восточной Равки. А если ты спрашиваешь о юноше, что был рядом с тобой, то его отправили в госпиталь, после того, как подлатали. Мал был жив. Если им занимались целители, то он в безопасности. — Корабль вернулся? — Алина прижмурилась. Теплая мягкая ладонь легла ей на лоб, прохлада пролилась от пальцев целительницы, прогоняя тошноту. — И почему тогда я здесь, где бы мы ни были, а не в госпитале? — Думаю, не я должна говорить с тобой об этом. — Покачала головой целительница. — Отдохни немного, я позову того, кто все объяснит. И, пожалуйста, если ты хоть немного ценишь мою работу, не пытайся встать. Алина уже строившая планы о том, как бы выбраться из непонятной палатки и добраться до госпиталя, пристыжено отвела глаза. Целительница действительно беспокоилась, да и явно сильно постаралась, чтобы она чувствовала себя не как недельный труп, после всех полученных повреждений. Стало стыдно… она не привыкла к хорошему отношению, тем более от гришей, но целительница в этом не была виновата. — Эй. — Она схватила за рукав кафтана уже решившую двинуться к полотнищам выхода целительницу. Нерешительно пробурчала. — Спасибо тебе большое. Гриша просияла. — Пожалуйста, милая. — Разулыбалась, как солнышко. — Пей чай, в тумбе булочки, утром принесла. Я скоро. И выскочила за полотнища вся такая сияющая. Нет. Определенно, Алина ничего не понимала в том, что происходит. Ничегошеньки!