Канат

Пусть всё рушится вокруг, С наступлением темноты. Вода смоет всю кровь с рук, С наступлением темноты.

Поезд промчался, скрываясь за туманом облаков. Невесомость нагоняла подозрительное спокойствие, пока яркий свет луны оседал лучами на одинокую платформу. Девушка вглядывалась вдаль, где за слоем пушистых облаков скрывалось нечто недосягаемое. Подоспевший вагон открыл двери, но внутри ни души. Аккуратные ступни опустились на кафель платформы, оставляя после себя кровавые следы. Бинты багряным шлейфом тянулись по полу, окутывая худощавые ноги. — Я ждала тебя, Алиса, — произнесла девушка, подойдя к испуганной Романовой. Пшеничные волосы Эвелины выглядели безжизненными, словно нити, мёртво струящиеся по впалым ключицам и худеньким плечам. Чёрное платье обтягивало плоское, невообразимо сплющенное тело, будто по нему проехались катком, а струйки крови по бледной коже казались блестящими цепочками. — Если не ошибаюсь, ты покойная сестра Финна? — обращается Алиса, отходя на пару шагов назад. — Тебе не стоит меня бояться, я чувствую невосполнимую боль и страх в твоей душе. Я не трону тебя, лучше давай присядем на скамью? — она указывает пальцем на деревянную скамейку, выкрашенную в небесно-голубой оттенок. Присев, Алиса посторонилась спутницы и отодвинулась на полметра дальше, вглядываясь в перебинтованное лицо, где не спрятаны были лишь окровавленные, нежно-фиолетовые губы. — Как пожелаешь, — грустно выдохнула Эвелина, глядя на отстранённость Романовой, — в любом случае, я пришла к тебе с просьбой о помощи. Алиса не понимала, чего стоит ждать от безжизненной девушки с хриплым голосом, взявшей ее ладонь в свои блеклые пальцы: — Мы находимся на грани миров, если ты задаёшься этим вопросом у себя в голове. Я понимаю, это прозвучит дико, но у тебя есть возможность всё исправить. Вопрос лишь в том, воспользуешься ли ты ей? — мертвая оппонентка развернулась в сторону мерцающего космоса. — Не понимаю, я умерла? — Казалось, это был единственный вопрос, что терзал неспокойную душу Алисы. — Нет. Давай-ка я объясню тебе всю суть. Платформа смерти выглядит совсем иначе, нежели платформа судьбы, — хихикнула та. — Мы находимся на последней. Сюда попадают души тех, кто был послан вселенной изменить что-то в её необъятном течении. Будь то место, время или обстоятельства: всё в этом мире подобным душам подвластно. И ты одна из них. Робко сжав пальцами тёплую ладонь, Эвелина наклонила голову чуть вбок, пытаясь поймать чувства девушки сквозь своё сердце. Её глаза были изуродованы и прятались под маской окровавленных бинтов и повязок, отчего Романову пробивало мелкой дрожью, пока она изучала сидящую напротив сестру Вулфарда. — Хочешь сказать, я вершу судьбу Финна? — недоумевающе протягивает Алиса, стараясь не заострять взор на костяшках, ласкающих ее руку. — Не совсем. Можешь считать себя ярким фонарём, который направит моего братца на путь истинный. Пока я ехала сюда, всё верила в свою последнюю надежду — в тебя. Я так хочу, чтобы ты помогла всё исправить. Так хочу снова увидеть его лучезарную улыбку, его теплеющий взгляд и нежность в медовых глазах, которой он поначалу горел, оглядывая тебя с разных сторон. Эвелина грустно улыбнулась, склонив голову вниз. Бинт на её глазах намок, словно из впалых дыр, оставшихся вместо глаз, ручьём потекли слёзы. Алиса мягко погладила девушку по плечу, ощущая сухие, светлые волосы под подушечками пальцев. — Ты видела всё, что происходило? Романова старалась осторожно подойти к этому вопросу, но девушку напротив словно пробило электрическим разрядом. Она резко отдернула руку и прикрыла двумя лицо, начав тихонько всхлипывать. — Когда он уродовал твоё тело, вонзая в него десятки острых лезвий, я просто не смогла сдержать слёз и крика от невыносимой боли. Мне было так жаль тебя, я винила себя в том, что сама довела братика до подобного состояния. Я так хотела помочь, так хотела оттащить тебя от него и закрыть собой! Если бы не этот злосчастный стеклянный короб, сдерживающий меня от вашего мира, я бы остановила его! — ветер завыл, вместе с её сожалениями. — Я, правда, очень сожалею о случившемся, мне так жаль, Алиса. Я никогда не думала, что он превратится в нечто страшное и психически-разбитое. Я совершенно не хотела такого исхода, я во всём виновата. Девушка винила себя, рыдая навзрыд, запрокинув голову вверх. Сквозь стеклянный потолок платформы мерцали яркие звёзды, кое-где виднелись пролетающие кометы, разрезающие гладь космического неба. — Тише, иди сюда. Прижав в свои объятия хрупкое тело, Алиса мягко гладила светлую макушку, нежно нашептывая: — Ты ни в чем не виновата, не стоит грузить себя такой ношей. Я верю, что ты очень хочешь всё исправить. Я помогу, обещаю, я сделаю всё, что в моих силах. Просто дай мне знать, как? Они просидели в объятиях долгие минуты, казалось, Эвелина растягивала момент нежности, чтобы каждая клетка её мертвого тела раз и навсегда запомнила: каково это, быть нужным. — Но что будет, если я откажусь? — Исхода два. При твоём отказе, ты очнёшься в больнице, а Финна тут же загребут под суд и назначат ему два суммированных пожизненных. В книге его судьбы было прописано, что он выдержит в тюрьме всего год, затем, глубокой зимой, покончит с жизнью, утопившись в оледенелом пруду в зоне его заключения. От услышанного по телу Романовой пробежали многочисленные мурашки. Как бы горько ни было ей от осознания, что любимый человек вонзил ножи и изуродовал её тело до неузнаваемости, ей было жаль того ребёнка, которого сломали в глубоком детстве. Он не по своей воле стал таким, но его это ни в коем случае не оправдывает. На глаза медленно навернулись слёзы: не такой судьбы она желала человеку, ставшему для неё светом в конце темного тоннеля её недолгой жизни. Пусть и в конце, этот свет обратился во тьму и поглотил её в свои хладные объятия. — Если же ты соглашаешься, то перенесешься назад во времени и у тебя будет возможность всё исправить. Как смогу — помогу, ты сразу же узнаёшь меня в существе, которое будет указывать тебе верный путь. Исход неизвестен даже книге судьбы. Сейчас всё зависит лишь от тебя, и жизнь Финна — в твоих руках. Непонимание. Отказ восприятия услышанного. Отказ верить, что всё сейчас лежит в тонких пальцах Романовой, что всё может как и плотно приклеиться к её коже, так и колко осыпаться в бездну небытия. И ей было страшно. Страшно оплошать, не оправдать надежд. Страшно вновь потерять близкого человека. Не справиться, сбиться с пути, не успеть предотвратить трагедию. Страх поглощал её с невыносимой скоростью, страх стал её нутром. — Мне пора, проводишь? — Эвелина встала со скамьи, подавая руку Романовой. Стоя спиной к платформе, Алиса вновь приняла бесформенную девушку в к себе. Согрев её всем телом, мягко выпускает из рук, напоследок услышав истерзанное болью напутствие: — Спаси его. Я была слишком слаба для этого, но ты сможешь, я уверена. Только ты в его глазах спасенье. Глядя на уже потерявшую все надежды сестру, сердце Романовой неприятно закололо. Страх вновь влез в ее голову, спирая дыхание, но это было не единственным, что потрясёт её в ближайшие несколько секунд: — Я желаю тебе удачи, Алиса Романова. Финальная страница в книге судьбы Финна — сейчас лишь пустое полотно. В этот раз её, собственноручно, заканчиваешь именно ты. С этими словами девушка отпускает руку Романовой и кланяется ей, словно в старых японских традициях. Одарив её последним взглядом, Эвелина поднимает ногу и точным ударом в грудную клетку скидывает девушку с платформы, прямиком в тёмную неизвестность. Крик словно глушится о невесомость вокруг, сердце оттачивает бешеный ритм в ушных перепонках Алисы, пока она проваливается с бешеной скоростью сквозь мерцающую пыль и рваные своды галактики. Внезапное падение остановилось, тело раскачивалось в гравитации, зависнув в воздухе, устремляя взор девушки в небольшие спиральные галактики, в которых, словно на большом экране кинотеатра, крутились воспоминания, связанные с Вулфардом. Первая их встреча, поездка в автобусе, колкие фразы, метавшиеся из стороны в сторону в штабе конкурса. Поцелуй, удушье под водой в ванной, ухмыляющийся, гордый взгляд Финна на Романову с большого экрана. Вся её жизнь за последние несколько дней, будто на кинопленке прокрутилась в одночасье прямо перед глазами. Рассекая холодный воздух пальцами, девушка попутно ловила звездную пыль в руки, которая приятно светилась, струясь сквозь пальцы, точно золотой песок. В одночасье, сильный вакуумный поток прервал спокойную идиллию Алисы в невесомости, переместив хрупкое тельце прямиком в чёрную, устрашающую дыру. В глазах потемнело, девичий разум наполнялся различными оттенками, будто в палитру вылили сразу несколько тонн масляных красок для холста, в ушах зазвенело пуще любого колокола, а всё тело онемело до шумной дрожи. Резко вдохнув, Романова подрывается с мокрой подушки в холодном поту. Дыхание сперло, сердце отбивало глушащий ритм, девушка продолжала нервно сглатывать, хватаясь за горло. Схватив телефон в трясущиеся пальцы, на экране высветилось три часа ночи. Тот ли это день? Не в больнице-ли она? Оглядев комнату, она узнаёт в ней апартаменты комплекса. Спешно накидывая на себя шёлковый, чёрный халат в пол, босиком по холодному кафелю, она вырывается из дверей. Считанные секунды потребовались, чтобы оказаться перед испуганным Вулфардом посреди ночи, в промерзлой от открытых окон, комнате. Он, схватившись за сердце, отрывисто дышал, точно опомнившийся от ночных кошмаров. Девушка залезла на кровать, протягивая руку к парню, настороженно, но в то же время, глубоко уверенно. Она знала, что сейчас тот самый момент, когда она может прервать цепочку необратимых последствий его гнева. Парень шарахнулся, словно от огня, но Алиса ненавязчиво опустила руку, стараясь разглядеть лицо Финна под опустившейся копной волос. Его трясло, пуще осинового листа, мокрый пот стекал по щекам, падая на прижатые к телу колени. Что же настолько ужасного ему приснилось? Сделав несколько глубоких вдохов, он поднял глаза на обеспокоенное лицо Алисы, а затем вытянул две трясущихся руки вперёд, как маленький ребёнок, что просит взять его на ручки. Алиса тянется к парню, сразу же вжимая его в свои объятия. Спина заныла от неудобного положения тела, которое Вулфард, по-видимому, прочувствовал на себе. Усадив Романову себе на колени, та мягко обвила его тело ногами, пока Финн, как испуганный котёнок, нервно зарывался носом в её шею, сжимая худощавые пальцы в хрупкие плечи. Алиса накручивала полюбившиеся ей кудри на костяшки пальцев, вдыхая излюбленный аромат свежего одеколона, словно тот навсегда пропитал собой кожу Вулфарда. — Мне страшно, Алиса. Я не хочу, не хочу обратно к отцу. Он убьёт меня, он убьёт меня. Он убьёт меня! Парень кричал, огибая впалые ключицы пассии солеными дорожками собственных слез. Он цеплялся за девушку, словно за протянутый в пропасть канат. Цеплялся за её любовь, за веру в него, за нежность и трепет, что та дарила ему, ничего не требуя взамен. — Солнце, я ни за что не отпущу тебя к нему. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Ты же мне веришь? — Успокаивает его девушка, зацеловывая, бьющуюся в тревоге, макушку. — Пообещай. Пообещай мне, что останешься со мной. Пообещай, что не бросишь меня. Я сделаю всё возможное, я стану для тебя кем угодно, — всхлипывает Вулфард, роняя сотни поцелуев на плечи, ключицы и изящную шею Алисы, руками проводя замысловатые линии по бледной коже: от пояса до самой мочки уха. — Я знаю, солнце, знаю. Я буду с тобой, если ты сам этого захочешь. Но пообещай мне, что ни за что не натворишь никаких глупостей, даже если тебя терзает самая сильная, режущая изнутри, боль. Хорошо? — Ты нужна мне, Алиса. Обещаю, — шепчет кудрявый юноша, медленно склоняя девичий подбородок к себе. Губы не спеша соприкасаются, трепетно, измученно и желанно. Парень притягивает Алису ещё ближе, подхватывая холодными ладонями выпирающие рёбра, прикусывая её нижнюю губу, а затем сразу же зализывая языком след от клыков. Он вдыхает её запах до полнейшего безумия, насыщается девушкой, даже не зная, что она стала его спасательным кругом, ангелом, ведущим его к вратам, казалось, незаслуженного рая. *** Разрыв во времени делает петлю, перенося Алису к двери комнаты Вулфарда. — Я не справилась? Не может быть, блять, такого! Врываясь в помещение, она сразу же окрикивает парня, но, как и в прошлый раз, вместо ответа её встречает, звенящая в стеклянном сервизе, тишина. Но кое-что в этой комнате, всё-таки, изменилось. Грязная кружка с остатками кофейных зёрен одиноко пустует на столешнице, скрывая под своим блюдцем раскрытые конверты с письмами. — Неужели он прочитал их? Не успела она и притронуться к бумаге, как тот самый гром среди ясного неба толкнул её ноги к кухонным шкафам. С замиранием сердца, она раскрыла отсек столовых приборов. Ложки, вилки, прочая утварь лежали на своих законных местах. Как и ножи: все, до единого. Словно тяжкий груз с плеч свалился, одарив девушку минутой спокойствия. Вспоминая тот самый день, она прокручивала все свои действия в голове и повторяла их вновь. Всё должно измениться, другой вариант попросту исключён! Выйдя за двери комнаты, глубоко вдохнув, прикрыв глаза, Алиса опускает голову в пол. Распахнув взор из-под ресниц, никакого письма, как в прошлом, она не нащупывает под своими ногами. Неужели он не пошёл в ту служебную комнату? Неужто она и впрямь изменила течение времени и последующих обстоятельств? Её радости не было предела, но тревога била ключом глубоко под сердцем. Может, она что-то упустила? Внезапно появившийся светлячок в коридоре, захлопав крыльями прямо перед носом Романовой, повёл её в сторону того самого заброшенного коридора. — Вашу мать, нет! — троекратно повторив мольбу, девушка отказывалась возвращаться в место своей смерти. Она будто бы нарочно плюет в свою душу пламенем, нервно перебирая ногами по бетонному, пыльному полу. Удивила не только подозрительная тишина, но и отсутствие кровавых дорожек под ботинками. Светлячок, словно маяк в туманных водах, вёл девушку чуть дальше от двери, садясь на металлическую рукоятку. Пистолет подсвечивался фонариком из тельца насекомого, нетрудно было догадаться, что здесь делом руководит ещё и Эвелина. Стала светлячком? Неужели она таким образом олицетворяет тот самый свет в конце тоннеля? Портовый маяк? Одинокий фонарь на пустынной трассе? Схватив покрепче пистолет, повертев его в мокрых от страха руках, Алиса прислоняется ухом к двери. Практически ничего не слышно, но блеклые отголоски разговора доносятся из помещения, где в прошлый раз всё закончилось далеко не радужно. Не успела она и приоткрыть дверь, как внезапный, грубый крик разлетелся по сырой, бетонной коробке: — Я, и только я здесь решаю, на что ты имеешь право, малолетний ублюдок! Финн, упавший на пол, спешно отползал от надвигающегося в его сторону отца, сжимающего в руках кусок острой арматуры. — Я выбью из тебя всю эту грязь! Выбью до последней капли, зазнавшийся выродок! Знай своё место, чёртова ошибка моей жизни! Ты продолжишь жить со мной и с матерью, и молчать! Терпеть и молчать, блять! Острие заходит за спину отца, замахиваясь на парня, который прижимает грязные руки к ушам, стараясь заглушить безудержные крики. Тело его трясёт в истерике, норовя биться в нескончаемых, ужасающих конвульсиях. Щелчок предохранителя заставил отца остолбенеть, медленно поворачивая голову на источник звука: — Хоть пальцем его тронь, ёбаный псих, и клянусь, твои мозги станут украшением стены позади тебя. Романова крепко сжимает пистолет, направленный за пару метров в голову тирана. Подняв испуганные, бегающие в темноте глаза, Финн подскакивает с пола, кидая бешеные, словно у зверя на скотобойне, взгляды то на отца, то на Алису. — Так эта та самая девчонка, что внушила тебе, что ты хоть чего-то стоишь? — Насмехается мужчина, оглядывая девушку с ног до головы. — Откуда в тебе столько смелости лезть на рожон, юная леди? Не боишься, что эта арматура окажется у тебя в шее? Он крутит в руке своё холодное оружие, сменив мишень с Финна на Алису. Его глаза словно налились кровью, точно бык, смотрящий на красную ткань. Романова крепче сжимает пистолет, вновь грозя: — Ещё шаг и карабин будет пуст. Не успел тот и ответить, как с яростным криком со стороны был впечатан в бетонную стену. Арматура вывалилась из рук и со звоном покатилась по полу, пока шею крепко сжимали две худощавые руки. — Не смей прикасаться к ней, — шипит Вулфард, сдавливая пальцы на жирной шее. Мужчина кряхтит, стараясь ослабить тиски, но парень был непреклонен. Первый удар, второй, третий, Алиса потеряла их счёт уже спустя пару секунд, наблюдая, как юноша вымещает злость на отце, словно бьет осыпавшуюся от старости грушу. Отец падает на колени, и не дав ему шанса отдышаться, Финн наносит заключительный удар по его лицу с широкого размаха ноги, не жалея сил, вложенных в него. Согнувшись над полом, мужчина плюет кровью, на что Финн нещадно хватает его за волосы, оголяя взор на искалеченное лицо: — Мне плевать каким образом ты это сделаешь, но прямо сейчас ты поднимаешь свою дряхлую тушу с пола и уёбываешь на все четыре стороны из комплекса. Если я узнаю, что хоть одна камера засекла тебя, клянусь, я вернусь в дом и выпотрошу тебя, как последнюю свинью. Забудь обо мне, о моем существовании и присутствии в твоей жизни. Ты никогда не будешь мне отцом, и никогда им не был. Отшвырнув тело от себя, Финн отряхнул руки и пнул отца в живот, ускоряя его уход из комплекса и собственной жизни. — Просто дай мне знать и я выстрелю, — говорит Алиса, нагоняя страха на мужчину. Глаза его преодолели размер пятирублевой монеты, он быстро вскочил с пола, намереваясь вылететь из двери. — Он не достоин смерти от твоих рук. Пусть идёт. Алиса пропускает отца к двери, а его и след простыл спустя несколько секунд. Пистолет падает на пол, так и не оказавшись использованным. С надеждами, что отец не попадётся на камерах, ребята смотрят друг на друга с облегчением в глазах. С внезапным спокойствием, нахлынувшим на них двоих. Неужели, они наконец смогут насладиться жизнью? Неужели всем несчастьям пришёл конец? — Иди ко мне, мой спасательный круг. Расставив руки в стороны, парень ждёт летящую на него со стороны девушку. Наконец, он лучезарно улыбается. Улыбается так, словно заново родился и никогда не знал тех кошмаров, что калечили его психику на протяжении долгих лет. Прикрыв глаза, он ждёт тепла от своей пассии, крепких объятий и нежных поцелуев в щеки, шептаний на ушко, что всё, наконец-то, наладилось. Но в его груди разлилось не тепло, а горячая, обжигающая плоть боль. Пуля разрезала воздух, вонзившись прямо в грудь радостного парня. Его лицо побледнело, руки, пробивающиеся крупной дрожью, судорожно приложились к образовывавшемуся на футболке пунцовому пятну. На его глаза навернулись слёзы, мелкими струйками стекая по веснушчатым щекам, пока парень прижимает руки к зияющей ране. Алиса поворачивает голову за свою спину, стараясь уловить траекторию выстрела, а из груди вырывается сдавленный вопль: — Синцю, что ты… Что ты блять наделал?! — кричит девушка, убегая в сторону упавшего на спину Вулфарда. — Я, — заикается блондин, роняя пистолет, — я думал, он угрожал тебе… Платиновый блонд его волос переливается под тусклым светом одинокой лампы, две руки прикладываются ко рту и Ли выбегает из комнаты, захлопывая дверь. — Финн, нет, пожалуйста… Этого не может быть, не смей… Слёзы душат прямо под горло, скатываясь в единый ком боли и отчаяния. Наклонившись над телом, что постепенно теряет свои силы, она судорожно хватает парня за лицо, зацеловывая созвездия веснушек на его щеках. — Я… Я позову персонал, пожалуйста, держись. Только Романова хотела вскочить, как крепкая рука сжала её запястье, притягивая к себе. Последний, жадный поцелуй одаривает её губы, пока левая рука парня комкает длинные волосы на плечах в ослабевший кулак. — Останься со мной, Снежная, — хрипит тот, пристально глядя в глаза Алисы. Слёзы градом льются, затекая в рот, внезапно открывшийся в немом -о-. Кусок грубого металла рассёк воздух за спиной девушки, насквозь пройдя через сердце. С конца арматуры стекают багровые капли, оседая на футболке лежащего снизу парня. — Финн, зачем, — болезненно протягивает Алиса, с ошалевшими от страха глазами, глядя на ранение под грудью. — Ты обещала остаться со мной.