Канат

кровь на белых перьях, а я не попрощался. мой ангел, ты уходишь, твой взгляд такой стеклянный. мой ангел, ты свободен. держу осколки нимба, ладони в рваных ранах. Горькие всхлипывания приглушенно тлеют в сумраке ночи. Исхудалое подростковое тело укуталось в одеяло, точнее в его подобие, сжимая в руках одинокую грязную подушку. Колени непроизвольно трясёт, а слёзы льются градом, утопая в тонких руках. Он обещал себе, что больше никогда не заплачет, но боль в рёбрах становилось всё невыносимее терпеть. Скрип половиц и приближающиеся шаги заставили парня молниеносно спрыгнуть с кровати и забиться в угол комнаты, предварительно прикрывая голову руками, сложившись в комочек, ожидая новых нападок со стороны тирана-отца. Дверь тихонько отворилась, закрывая тусклый свет луны в коридоре тёмным очертанием человеческого силуэта. Финн не видел, кто зашёл в комнату, но стук его сердца перебивал любой шорох, исходящий с другого конца помещения. Шаги медленно направлялись к нему, приближая тень к трясущемуся телу. Опустив лицо в пол, парень сгруппировался в надежде, что спустя несколько минут после долгого избиения, в этот раз сможет защитить голову от ударов. Мягкая тёплая рука коснулась кудрявой макушки, поглаживая, словно убаюкивая трепещущее от страха тело. «Мама?» — пронеслось в голове ребёнка, в надежде поднимая глаза. — Этот ублюдок опять тебя тронул? — Грозно спрашивает девушка, стараясь приподнять парня с пола. — Эвелина… Резко подняв голову и увидев луч надежды в виде родной сестры, Вулфард бросился ей на шею, позволяя себе разрыдаться сильнее, сжимая её кофту до хруста костей в пальцах. — Тише, солнце, тише, — шепчет та, двумя руками обвивая дрожащего брата. — Где ты была? Он избивал меня полчаса ногами по голове, душил, одновременно замахиваясь ремнём. Я думал, что умру, эти полчаса были, как вечность! — Прости, малыш, я не должна была уходить, но и мне досталось. Если бы я не ушла, он бы убил меня на том же месте, — она целует его в висок, укладывая кудрявую голову себе на грудь, чуть покачиваясь из стороны в сторону. — Что ты опять сделала? Я слышал, как разбивались тарелки на кухне. Ты так кричала, я пытался помочь, я правда пытался… — Я знаю, родной, извини, что накричала, когда ты явился на кухню. Зачем ты стал кидаться на него, скажи? Ты же знаешь, что если будешь защищать меня, то тебе будет хуже вдвойне. — От одной мысли, что он замахнётся на тебя ножом, я впадал в истерику. Просто не мог сидеть сложа руки и слушать весь этот пиздец, — всхлипывает Финн на плече, крепче обнимая Эвелину. Этот зимний вечер выдался излишне суровым, и дело не в погоде. На часах было примерно одиннадцать вечера и ничего не предвещало беды, пока сестра Вулфарда не вернулась домой. Спохватившись, что очередная жертва прибыла не вовремя, наплевав на все указы отца, тот вышел в коридор с ружьем, угрожая, что если девушка не объяснится, то сиюминутно прострелит ей голову. В панике убежав на кухню, она встала за разрушенной барной стойкой, ища глазами, чем смогла бы отбиться от разбушевавшегося мужчины. Тот влетел на кухню спустя пару секунд и сразу же схватил стакан, пролетевший в нескольких сантиметрах от края уха Эвелины. Нескончаемые крики, звуки бьющейся посуды не на шутку напугали пятнадцатилетнего Вулфарда, который, как обычно, сидел в своей комнате, забаррикадировав дверь шатким стулом. Финн вцепился в отца зубами, налету хватая совершенно случайные вещи, стараясь оставить отца без сознания от удара. Но хлипкому парню, что весил, от силы, пятьдесят пять килограммов, попусту не хватило сил. — Мне нужно уходить, Финн. И уходить предельно быстро, он не знает, что я вернулась домой после того, как выбросил меня отсюда за шкирку, — девушка ослабляет объятия, но получает взамен наибольший порыв, словно утопающий хватается за спасательный круг. — Нет, пожалуйста, Эвелина, пожалуйста! Не бросай меня здесь, умоляю, не уходи! Я не выдержу в твоём отсутствии, останься! Я защищу тебя ценой своей жизни, только останься со мной в комнате! Финн завопил, хватаясь за девушку с такой силой, что от его ногтей оставались характерные отпечатки на бледной коже. Заново начав рыдать, он дёргал её за кофту, лихорадочно мотал головой и затрясся, пуще осинового листа. — Я же не навсегда от тебя ухожу, малыш. Я вернусь, обещаю. А ты ведь помнишь, что я держу обещания?

***

Слёзы смешивались с хлопьями снега, на покрытых морозным румянцем щеках, заливаясь в рот и стекая к подбородку. Отдышка и замерзающие лёгкие не были помехой, чтобы бежать в полную силу, захлёбываясь зимним, колким воздухом. Хлюпая носом и смазывая подступивший насморк мокрой, продранной курткой, он со всех ног нёсся в сторону многоэтажек. «Только бы успеть, только бы не это!» — эхом отдавалось в голове парня, пока ноги утопали в высоких сугробах, а от пяток поднимались вихри воздушной, ледяной крупы. Ряд фонарей слабо освещал местность, а серые тучи полностью заполонили собой ночное небо, не давая луне и шанса направить рыдающего Вулфарда на нужный путь. Он остановился на полпути, от страха задержав дыхание, глядя в беззвездную высь. На крыше многоэтажки стояла девушка в чёрном, длинном платье. Её светлые волосы развивались по, пробирающему до костей, ветру, а изящная фигура очертаниями виднелась в блёклых фонарях на бортиках крыши. Он узнал её, узнал высокую девушку, стоявшую на самом краю, готовясь осуществить свой последний прыжок, камнем вниз с высотного дома. — Эвелина! — истошный, пронзительный крик прорезал тихую гладь зимней ночи, отражаясь лишь лязгом металла вокруг. Снег заглушал любые громкие звуки, словно парень и вовсе кричал в пустоту. Он побежал со всех ног, лишь бы докричаться, лишь бы успеть подняться на высотку и схватить сестру за руку, но уже понимал, что опоздал. Винил себя, что если пришёл бы на несколько минут раньше, то успел бы всё предотвратить, пока не встал, как вкопанный, вытягивая руку в небо. Перелезла через перила и глянула вниз. Развернувшись спиной, длинноволосая сделала глубокий вдох, раскинув две руки в стороны. Секунда за секундой она смирялась с последними мыслями, с наконец, обретением свободы, с оборвавшимися надеждами и невыполненными обещаниями. Ничего из этого уже не имело никакого смысла. Нога задержалась на момент в воздухе, а затем оттолкнула девушку в свободный полёт. Тело пролетало окна и неслось вниз с невероятной скоростью, на двадцать пять этажей потребовались жалкие несколько секунд. Глухой, мерзкий шлепок раздался по округе, донося до ушей подростка смертельный удар об бетон. Крича во всё горло, раздирая его в кровь, он ринулся к сестре, подхватывая мёртвое тело. С пробитого насквозь черепа ручьями стекала кровь, кости стали схожи на вязкую массу, обтянутые коконом кожи, а внутренние органы, с большей долей вероятности, были всмятку. Она разомкнула свои холодные руки для последних в их жизни объятий. Крик с глубин души, он не прекращаясь вырывался из рыдающего навзрыд парня, прижимающего мертвеца к себе и лепеча что-то совершенно невнятное. Казалось, он сходил с ума, вгрызаясь руками в истекающее кровью тело, мотал головой в стороны, качался и метался по снежной земле, умоляя вернуться. Вернуться к нему, очнуться, сделать, наконец, вдох. — Не смей умирать! Не смей! Вернись ко мне, Эвелина, прошу тебя! Я не смогу жить без тебя, я не вижу смысла этой жизни, если тебя не будет рядом! Страдания парня были невыносимы для людских ушей, которые начали вылезать из окон и вызывать спецслужбы. Вулфард плакал до тех пор, пока слёзы не кончились, после он лишь глухо стонал, сжимая в алых руках мертвое тело сестры. Никто из очевидцев не смог отцепить его от неё, у них просто напросто не поднялась рука. Со слезами на глазах люди ожидали службы «911», глядя на душераздирающую картину, о которой уже на следующий день будет твердить весь город. — Ты обещала, что вернёшься! Всю жизнь обещала, что будешь рядом! Трепетно опустив Эвелину на землю, он прикладывает лоб к её окровавленному животу, начиная бить кулаками в грязный асфальт: — И где ты сейчас? На луне? Так забери меня нахуй отсюда вместе с собой! Почему ты не позвала меня, раз так хотела покончить с жизнью?! Я бы спрыгнул вместе с тобой, только бы навсегда быть рядом, Эва! Мигалки скорой помощи и полицейских патрулей звучали в соседнем районе. Услышав их, Вулфард дотронулся губами до ледяного лба сестры, оставляя прощальный поцелуй на фарфоровой коже. Поднявшись с бетона, он оглядел пунцовые от крови руки, кидая последний взгляд на девушку, что умерла с улыбкой на лице. — Мой час уже на исходе, Эвелина. Мы скоро будем рядом.