........................................
– Чувак, ты что, взял последнее пиво? – В голосе гитариста слышалось не столько возмущение, сколько обеспокоенность и разочарование. – Да ладно, прости, Фрэнки, я не знал что оно последнее. – Джи посмотрел на вошедшего друга и нетрезво улыбнулся. – Эх, не важно, скоро еще купим. Я тебя только прошу – не выпей все сразу, у нас завтра концерт. – Фрэнк стоял, прислонившись к косяку двери, скрестив руки на груди, и смотрел на лидера, что так усердно рыл себе могилу. – Чем думаешь вечером заняться? – Честно – пока не знаю. Думал выйти прогуляться или завалиться в бар, может быть. Гитарист со вздохом кивнул и не спеша подошел, засунув татуированные руки в карманы джинс. – Может тогда присоединишься к нам? Мы тут с Рэем подумали, что было бы весело как в раньше сгонять на площадку и сыграть в баскетбол или что-нибудь такое. – Звучит весело, я с радостью, если буду еще в состоянии. – Вокалист лучезарно заулыбался, сощурив темные глаза и сделал очередной глоток хмельного напитка. – Чур я с вами. – Майки поднялся с коленей брата и зевнул, поправляя очки на костистом носу. – Отлично. Пойдешь, кстати. за покупками? – Обращался он теперь к младшему из Уэйев. – Не хочу все на Джерри сваливать, а Мэтт спит как убитый. – Да не вопрос, только ботинки найду... – Ну, у тебя на это есть куча времени, мы пока еще не на месте. Ладно, тогда Джи, пожалуйста, не объебись в до беспамятства до нашего возвращения. Тебе что-нибудь особенное в магазе нужно? – Не, не, спасибо... А по поводу объебаться, ну, постараюсь, но ничего обещать не могу. – Брюнет взъерошил немытые волосы и стукнул банкой о холодную поверхность стола, поднимаясь. Он чуть пошатнулся и споткнулся о собственную ногу, со смехом вписавшись плечом в дверной косяк, и, будто не заметив этого, побрел в сторону туалета под обеспокоенные взгляды друзей – последняя неделя даже по меркам Джерарда была жесткой.........................................
"По началу Джерард открыто говорил, что у него проблемы. Потом стал отрицать что они у него есть. А затем... он хотел убить себя." – Алло? – Привет, Брайн, это Уэй. Тот, который Джи. – Вокалист вытер слезы со щек и глубоко вздохнул, после чего хрипло закашлялся. – Что-то случилось? Ты снова пьян? – Менеджер группы, который находился на тот момент в другом штате, разбуженный в четвертом часу утра, сел на кровати и потер глаза. Джерард звонил не часто, но каждый раз это был долгий и тяжелый разговор для них обоих. – Да, но нет, не совсем в общем. Я обдолбался, и мне очень хуево сейчас. – Теми твоими таблетками, я надеюсь? Или чем-то еще? – Брайн откинул одеяло и, вынув из пачки сигарету, закурил, начиная волноваться уже не на шутку. – Ты уж прости, пожалуйста, не злись, дружище, но я пересел... на кокаин, в общем. Не человек, а ходячие неприятности... – Брюнет шмыгнул носом и сжал руку в кулак, впиваясь ногтями в ладонь. Менеджер на том конце линии вздрогнул, будто его с размаху ударили по лицу, и тяжко вздохнул. – Ты бы видел как на меня Фрэнк смотрел сегодня, когда я блевал в кусты. С него хоть картину рисуй, заголовок – "разочарование, презрение и негодование". Он бы меня убил, наверное, если бы узнал, что я теперь и наркотики употребляю. Ну, кроме ксанакса... К счастью для его юриста, когда он узнает, будет уже поздно. – Что ты задумал, Джи? Прошу, только не делай еще больше глупостей... Брюнет молчал лежал на газоне у парковки, смотрел в темное небо, практически беззвучно рыдая и отчего-то отчаянно улыбаясь, поливая солеными слезами траву под бесноватой головой. Но друг все же услышал его всхлипы. – Джерард, я здесь. – Произнес менеджер мягко. – Расскажи мне, что случилось, о чем ты думаешь? – Я д-думаю что мне действител-льно не место в этом мире. Что лучше бы-было бы уйти. Всем лучше. – После длительной паузы сипло прошептал музыкант, закрыв глаза ладонью. Он чувствовал себя виноватым, назойливой проблемой, когда звонил другу по ночам, дергал по "пустякам", трепал нервы, загружал пьяным нытьем и перекидывал ему свои депрессивные мысли. Но он был тот, кому Уэй доверял: не участником группы, не турменеджером – его не было рядом, но он искренне слушал и понимал сердцем мучения Джи. – Давай так... – с тяжелым вздохом сказал Шехтер, открывая окно комнаты отеля и подставляя лицо прохладным порывам ветра, – ...ты не будешь предпринимать каких-то действий до тех пор, пока наркотик не выветрится, пообещай. – Услышав с той стороны линии глухое "обещаю", Брайн слабо улыбнулся и продолжил все тем же спокойным, теплым голосом. – Тогда самое время – рассказывай, что за чертовщина творится у тебя на душе, я здесь, слушаю. Начни лучше с конца... отчего тебе кажется, что самоубийство – решение? И Джерард рассказал, поделился всем, что терзало его душу так долго. Слова пропадали по пути и скакали, перебивая друг друга, предложения то и дело обрывались на середине, а мысли иногда оставались без окончания, но это было не важно – пусть Брайн и не поймёт добрую половину речи Уэя, вокалист скинет с себя часть убийственного груза, ему станет легче, а значит все это не зря. Небо не спеша начинало светлеть, первые робкие лучи мягко падали на теплую землю и распластавшегося не ней отчаявшегося человека, поблескивая в его глазах. Наркотик и алкоголь уже почти выветрились, отчего брюнета постепенно начинало накрывать похмелье. Он попрощался с менеджером на том конце трубки, завалив того сердечными благодарностями за эту ночь и, слушаясь совета Брайна, отправился в автобус, чтобы разбудить Джерри. Пусть ему было ужасно неловко за то, что уже второй человек просыпается ни свет ни заря ради поддержания его шаткого психического состояния, музыкант понимал, что в противном случае им было бы гораздо тяжелее. Ведь тогда бы они нашли лишь остывшее тело и пустоту в сердцах. Джерри был приверженцем ЗОЖ и стратегом, он не стал разбираться в запутанной мозаике головы лидера группы, а просто взял его на прогулку до ближайшей кофейни, наслаждаться тишиной рассветных часов и горьковатым бодрящим напитком. Они оба по большей части молчали, и это было как раз то, что нужно – Уэй смог навести какой-никакой порядок в мыслях после долгой и тяжелой беседы, а турменеджер своей стабильностью чуть подуспокоил хаос юной крови художника. Когда проснётся группа, Джерард уже примет решение, найдёт свою цель и сделает первый шаг на пути к другой, более радостной жизни. My Chemical Romance спасли его жизнь во второй раз, и теперь он начнёт новую главу, чтобы они, их творчество, спасали жизни других людей. Ему потребуется всего 17 дней, которые будут полны ломки и истощенных нервов, 17 дней, за которые он бросит и наркотики и алкоголь, возьмёт себя в руки и чуть позже даже обратится к психотерапевту чтобы искренне полюбить себя. Фрэнк будет гордиться другом за то, как быстро и решительно он завязал и уверенно заявит репортёру на следующем интервью, что Джерард чист и как они все рады этому. С того дня несовершенного самоубийства начнётся обратный отсчёт до момента, пока сердце бешеного гитариста окончательно не будет принадлежать Уэю старшему... Пока Айеро не постигнет похожая учесть, пока он не преодолеет психологическую боль и не смирится, как смирился Джерард. А Майки, как ни печально, не сможет справиться с собой и демонами в своей голове так же вдохновляюще ловко, как брат. Но все же будет бороться, ведь жизнь – единственная наша ценность.