Затеряные в тайге.

***

Дело было вечером, делать было нечего, как говорится. День, когда Яне была назначена дуэль все неизбежно приближался. Смерть, не сдержав свое недо-обещание, револьвер не подогнал, да и вообще по неизвестным причинам в коттедже русских рокеров не появлялся, хотя говорил, что будет приходить, чтобы заполнять документы. Вся эта непонятная атмосфера жильцов дома напрягала, и даже немного пугала. Чувствовалась неизбежность событий и подступающая со всех сторон зима. Даже Горшенева и Клинских, удивительно сдружившихся после смерти и любивших вместе устраивать беспредел, затронула никинутая, словно пуховое одеяло, грусть. Поэты совсем перестали заходить и оповещать о себе, словно заметив, что дом и так живёт веселой жизнью и дышит полной грудью. А может их тоже тронула осень, они же поэты, люди с тонкой душевной организацией, все дела. Или они просто были в предвкушении назревающей дуэли. Никто уже не узнает. Наступила осенняя хандра, пусть ее никто и не хотел признавать. Одному только Летову было хорошо, с появлением в доме пушистой любимицы, которая радовала и время от времени поднимала настроение далеко не только ему, он и забыл про грусть, хандру и отсутствие вдохновения. Пытаясь задавить эту апатию работой, многие жильцы писали и играли на своих инструментах намного больше чем раньше, хотя делать этого не очень-то и хотелось. Так же по плану провелась генеральная уборка, которая абсолютно никак не помогла, хотя работы было очень и очень много, никто без дела не сидел. Но вот, двери распахнулись, на пороге показался Смерть. Сегодня он выглядел несколько необычно. Черный классический (иногда не очень) костюм, сменился серо-голубыми джинсами, странно облегающими его ноги, и белой, не менее облегающей футболкой, подчергивающей грудные мышцы и плечи, которая и была самой странной в его образе. – Ты шлюхой что ли подрабатывал? – удивившись образу Смерти, спросила Яна, смиренно сидевшая на диване и попивающая крепкий кофе. – Очень смешно, – ответил ей Смерть, – я вообще-то револьвер тебе все-таки отвоевал! – он положил на стол оружие. – За револьвер спасибо, – Янка посмотрела на блестящий барабан, тонкое дуло и черную, резную ручку пистолета, – а теперь садись и рассказывай, почему ты такой запыхавшийся, почему ты одет так странно, почему тебя не было несколько дней и как именно ты достал этот чертов револьвер. А я пока чай тебе налью и позову народ. Жильцы подтянулись удивительно быстро, как раз-таки за то время, что грелся чайник. Все заняли свои любимые места и были готовы слушать истории Смерти, по которому уже успели соскучиться. – Ну, начинай, – сказала Яна, а после протянула кружку горячего чая прямо в руки Смерти. – Ну что рассказывать-то? – неоднозначно начал Смерть,- не было меня несколько дней из-за завала на работе. Начальник зверь, завалил нас работой. – Я тебе не верю, – с лестницы начал возмущаться Горшок. – Ты несёшь хуйню, – продолжил Летов, приглаживая шерсть Луны. – Мы тебе не верим, – хором нескладных голосов ответили все и сразу. – Ну ладно, ладно, теперь говорю только правду, – смирился Смерть, – не было меня из-за того, что начальник нашего отдела кое-что устраивает. Мы ему всем отделом помогали все эти дни. Странно одет я из-за того, что нагрянула проверка. И чтобы до нас не докапались насчет формы. На Смерть устремились вопросительные взгляды. – Ну начальник наш, как я считаю, непризнанный святой. Серьезно, офигенный мужик. Он разрешает нам ходить без формы, без половины реквизита, всем всегда помогает. Но вот, разузнал он, что на днях приедет приедет. А у нас она хлеще чем при СССР, ей богу. Она мало того, что призрачная и мы ее как минимум банально не видим. Так и получать потом не только нашему начальнику, а всем нам, да ещё и соседним отделам достанется. Вот мы и затянули пояса. Облачились в эту дебильную форму, которая действительно больше похожа на одежду дешёвых шлюх с трассы, закинули на спины эти выпендрежные косы, – Смерть выставил руку вперёд, сказал что-то на латыни, а после, в руке материализовалась коса, – да начали работать. Причем особенно усердно. – Ладно, про твою шлюханскую одежду мы поняли. Не было-то тебя почему так долго? – нетерпеливо спросила Янка. – Так опять же из-за проверки, – Смерть развел руками, челку устало откинул назад, – эти небесные садисты ещё и нашу общагу проверяют. Нам запрещено ее покидать больше чем на два часа. – Пиздец, – красноречиво выразил свои мысли Цой, обычно старающийся не использовать нецензурную лексику в своей речи. – Ладно хоть начальник потом нас всех поблагодарил и пообещал раскинуть всю работу на ближайшие три дня по другим отделам и устроить нам небольшой отпуск, – выдохнул Смерть, – ну а револьвер был в моем арсенале уже несколько лет. Мне он не нужен, а тут вон ему и дело нашлось, – отшутился парень. – Так ладно, – собравшись с мыслями, начала Яна, ставшая уже бессменным лидером в доме, – раз уж тебе объявили отпуск, то оставайся с ночёвкой на ближайший твой отдых. Мы по тебе уже соскучиться успели. – Да! – воскликнул из другого конца гостиной-кухни Клинских, – оставайся с нами! – Поддерживаю, – согласился Летов. – Ага, мы тоже за, – сказал за себя и полуспящего, но все равно все очень внимательно слушающего Цоя Высоцкий. – Да я не думаю, что кто-то против будет, – добавил Густав. – Да все только «за», оставайся с нами, – повторил звучащую уже в третий раз мысль Чума. – Ладно, ладно, – наигранно согласился Смерть, – уговорили. Все собравшиеся в комнате точно так же театрально зааплодировали. После пошел дружный смех, шутки и совместные, будто семейные посиделки. Местные призраки внимательно слушали истории Смерти про работу и рутину, про жнецов, которых заставляют ходить всегда в белом, про того самого начальника отдела, которого любит вся небесная канцелярия. Про то, как в начале его работы было совершенно другое руководство, и про то, как это самое руководство молодняк заселяло в тесные, пыльные коморки. Как потом пришел начальник отдела под номером сто семьдесят четыре и буквально спас весь отдел и половину соседних. Если кратко, то говорили обо всем да ни о чем. Вспоминали прошлое и дико настольгировали. Слушали виниловые пластинки через проигрыватель, сохранившийся со времён молодости Высоцкого и проигрывали кассеты. Апатия и осенняя хандра растворялась в холодном уличном воздухе, смешанном с дымом сигарет, лёгким запахом коньяка и пива и гитарных мелодиях. Но надвигалось эффектное шоу, про которое все на время забыли и расслабились.