***
Вечер. В коттедже недавно появился Михаил Горшенев, которого тщательно допрашивала Яна. Но вот, двери дома распахнулись, на пороге появился мужчина средних лет, одет он был в белую рубашку, темно-серые брюки и такой же серый пиджак. Волосы были уложены назад. Рокеры, до этого времени наблюдавшие за допросом или пьющие вечерний (ночной вообще-то) чай (ну или чего поинтересней), почти разом обернулись, обращая внимание на новоприбывшего жильца. Оторвавшись от допроса, Янка тоже повернулась на пришедшего. – Привет, привет, – поздоровалась она. – Приветствую, – ответил ей, да и вообще всем присутствующим мужчина, на которого сейчас было устремлено все внимание. Особенно внимательно на него смотрел Цой, сразу узнавший вошедшего, но пока что молчавший и сохранявший мнимое спокойствие. Хотя на самом деле внутри у него начался настоящий хаос. Он одновременно был рад знакомому (даже очень между прочим) лицу и не рад вовсе. Все же, нахадясь в положении «призрака» видеть знакомые лица что-то не очень и хочется. – Ну, чего же ты на пороге стоишь? Как неродной прям! Заходи, садись, будь как дома, ведь это фактически, и есть твой новый дом, сейчас познакомимся нормально, – сказала Яна, показывая, что она вообще-то не зверь-тиран, до этого мучавший Мишу Горшка, а хорошая хозяйка и единственная, а значит самая лучшая и дружелюбная леди в доме. – Ага, – музыкант улыбнулся, и вошёл в дом. Навстречу ему вышел Виктор, после чего заключил в объятия. – Как я скучал по тебе, Густав, – сказал он. – Мы тоже скучали, Вить, – ответил ему Гурьянов, сцепляя руки на спине товарища. Немного понаблюдав за этой картиной, Яна продолжила допрашивать Горшенева, постепенно вытягивая нужную для построения очердной теории информацию. Мужчины же в это время сели в кресла, находящиеся немного поодаль от кухонного стола, и стали потихоньку вести разговор, чтобы никому не мешать. – Ну, как ты? – спросил Гурьянов. – Я-то просто прекрасно, а что насчёт тебя, ребят? Что там с Сашенькой, Марьяной, Наташей? Чего там с Джоанной? – Виктор просто завалил друга вопросами. – Ну, с ребятами все хорошо, играют, куда ж им деться. С Сашенькой тоже все нормально, только скучают по тебе безумно. С Наташей тоже все прекрасно, можешь не волноваться. С Джоанной тоже хорошо все, они с Юрой развелись конечно, но поддерживают общение. Ну а насчёт Марьяны... Как бы тебе сказать... – Густав замялся, – она тоже уже с нами... Цой погрустнел, но виду не подал, чтобы не портить разговор с лучшим другом. – Ну и хорошо, что все хорошо, правда же?– сказал он,– а теперь рассказывай подробнее. Мне интересно. – Ну, с чего бы начать, – Гоша сделал небольшую паузу, – как я и сказал, с ребятами все хорошо. Они играют, время от времени дают концерты твоей памяти, Юра ездит с симфоническим «Кино» давать концерты. Звучит необычно, но безумно красиво, интересно. Мне кажется, тебе бы очень понравилось. Сашенька по твоим стопам пошел, тоже музыкантом стал, на гитаре играет, поет. Молодец он. Только взрослый уже совсем. Волосы отрастил. – Сашенька...– Цой задумался,– с ним точно-точно все хорошо? – Точно, точно, не волнуйся, гордый папка. Вы с Марьяной молодцы, вон какого сына состряпали. Так что не переживай. Тем более с ним такие прекрасные люди рядом, – улыбнулся Гурьянов, уверяя друга в хорошем, – девчата тоже молодцы. Безумно сильные и стойкие. Все смогли перенести на своих хрупких плечах. Высоцкий, наблюдая за воссоединением друзей, улыбнулся и присоединился к общему веселью: наблюдением за затянутым допросом Горшенева. Яна, старательно, словно клещами, вытягивающая информацию из Миши, боковым зрением наблюдала за другим новичком. Она думала, стоит ли устраивать ещё один допрос. Но, одумавшись, отмела эти мысли. Девушка знала вошедшего, так что решила просто задать пару вопросов. Помучав фронтмена «Короля и Шута» ещё пару минут, а заодно и Летова, которому строго-настрого запретила Горшенева трогать, получив, наконец, нужную долю морального удовольствия, она выпрямилась, обернулась на мирно болтающих музыкантов и улыбнулась, когда заметила ответный взгляд. Для себя Яна отметила, что вместе мужчины выглядели достаточно умиротворенно и расслабленно, что было относительно необычно для новичков. Как бы то ни было, большинство русских рок звёзд в доме осваивались первое время, проходили «адаптацию» так сказать, но тут был другой случай. Гурьянов был спокоен и расслаблен, создавалось ощущение, что они с Виктором сидели так уже пару часов, если не меньше. Конечно, были кадры вроде Летова или Клинских, которым было по барабану, лишь бы бухло в доме было, но их, тактично, в расчет девушка не брала. Послышались звуки гитары. «Началось в колхозе утро» – пронеслось в голове у музыкантки, после чего она недовольно свела брови, от чего, Горшенев, мирно разминающий затекшую спину, отшатнулся. Недовольный взгляд Янки ему явно не нравился и внушал жуткое недоверие. Но это было зря. Все остальные экзекуции Яна решила оставить на завтрашнее утро. Потянувшись, Дягилева зевнула и направилась наверх, к себе в комнату, при этом ничего не сказав. – Какого лешего? – крикнул Миша, слишком поздно осознавший свою ошибку. – Будешь орать – будешь вылизывать все уголки этого чертового коттеджа,– зло проговорила Янка, выбивая из себя слова, словно молоток, забивающий гвоздь за гвоздем. Михаил тактично замолчал. И правильно сделал. Злить девушку – уроженку Новосибирска, жестокой, совсем не похожей на культурную столицу, Сибири, тем более всю жизнь и даже больше прообщавшуюся с Игорем Федоровичем и другими суровыми рокерами из городов поблизости, все равно, что могилу для самого себя рыть. – Ты лучше Яну-то не зли, – тихо сказал Летов Горшеневу, – она хорошая конечно, но кулак-то тяжёлый. А совсем разозлишь ее... Так она тебе даже стакана пива на опохмел не оставит, что уж там говорить про минералку и аспирин, а потом и бухло все выкинет и со Смертью договорится о том, чтобы больше его не поставлять. – Да я понял уже, – прошептал Горшок. Тем временем, «киношники» окончательно расслабились и перестали обращать внимание на происходящее вокруг. Высоцкий, некоторое время понаблюдавший за воссоединением друзей, о которых, кстати, Цой не раз упомянал в множественных разговорах и беседах, очень радовался за друга. Хотя, вошедшего мужчину, конечно, было жаль. Выглядел он далеко не старым и замученным. – Слушай, поиграем завтра вместе? Я так соскучился по этому, по совместным репетициям у кого-то из нас дома, по музыке, по записям, по концертам... – предложил Цой. – Конечно поиграем, спрашиваешь ещё! – возможно, достаточно громко, чтобы привлечь мимолетное внимание окружающих, но не настолько громко, чтобы звук по лестнице «дошел» до комнаты Янки и «постучался» в дверь, чтобы разбудить ее, воскликнул радостный Гурьянов, но почти сразу обернулся и сбавил количество децибелов, – о таком не спрашивают, Витенька, о таком утверждают и с таким соглашаются, стараясь не спорить, потому что поиграть со старым другом на любимых музыкальных инструментах – сплошное удовольствие, правда ведь? – Полная правда, все ты правильно говоришь, Гош, – согласился Виктор и качнул головой, после чего уложил ее на руку, заранее согнутую в локте и упертую в подлокотник кресла. Всё-таки, радостные эмоции у Вити перебороли печаль и тяжёлые мысли о том, что он радуется смерти близкого человека, одного из лучших друзей. Все уже произошло, человека к жизни уже не вернёшь, так что, наверное, призракам смысла скорбить по кому-то и нет совсем. Что случилось, то случилось, правда ведь? Они же все в одной тарелке. – Вить, – сказал Густав, выводя Цоя из некого астрала мыслей, – ты завис. – Да я понял уже, – окончательно пробудился Виктор и поднялся с кресла, – чай будешь? – спросил он. – Да, буду, – ответил Георгий, – чай – это просто прекрасно. – Ага, особенно на восточный манер, – бросил на последок ещё одну фразу Витя и направился к гарнитуру, чтобы налить из чайника, который буквально пару тройку минут закипел, но был не замечен собравшейся компанией, – ребят, кому чай налить? – спросил на всякий случай Цой. Но ответа не последовало. Народ был слишком увлечен черной гитарой, красивацей, переходившей из рук в руки. Ее гладили, пальцы нежно «бегали» по струнам, звучали звучные переборы и удары по барабану, сделанные не по неосторожности полупьяного, затуманенного, хмельного мозга, а специально, аккуратно, чтобы не поцарапать, но достаточно сильно, чтобы сымитировать партию ударных, басовые партии, легко перекинутые на октаву выше. Сменялись аккорды, тональности и мелодии, позже слившиеся в одно целое – длинное, единое, но такое неописуемо разное. Решив, что переспрашивать у толпы, увлеченной гитарой больше, чем красивой девушкой, что-либо абсолютно бесполезно, Виктор, со спокойной совестью, налил два стакана чая. Один с зелёным, другой с черным. Для себя и для Густава. Идиллия.***
Прошло не так много времени, а в доме, как вам уже известно, появился ещё один барабанщик. Сказать, что народ был рад – ничего не сказать, хотя, большинство жителей и сохраняло спокойствие. Хороших барабанщиков днём с огнём не сыщешь, их с руками и ногами отрывают и на руках уносят в группы, обычно на постоянную основу, не меняя. Особенно, наверное, радовался Гурьянов. Они с Доцей, как-никак коллеги по цеху, общие темы, точки соприкосновения найдутся, если конечно, Густав, признает свой, так сказать, сложный характер и хотя бы после смерти немного укротит его. Хотя, кто их знает. Иногда, даже максимально похожим людям, у которых, наверное, миллион общих тем для обсуждения, просто не дано найти общий язык. Так что, первое время они держались на некотором расстоянии друг о друга. Но после, все же, смогли себя перебороть и сдружились. Вы, наверное спросите: «Что за заговор барабанщиков? Это что, кликбейт?». Нет, друзья мои, заговор у барабанщиков действительно был. Договорились барабанщики, как обладатели самых шумных музыкальных инструментов во всем доме, в случае чего, например, если трио снова разбушуется, или кто-то, внезапно, почувствует слишком много власти в своих руках (кроме Яны, она и правда заправляла всем домом и всех это более чем устраивало), что, в целом-то, было очень маловероятно, начинать, с самого утра в барабаны громко бить, чтобы стук проходился по мозгам всех пьяниц. Но, к счастью, план так и не пришел в исполнение и русское рокеры жили относительно спокойно. Конец обширной первой главы, которая включает в себя знакомство с персонажами, 12 частей с различными ситуациями из жизни рокеров и 4 бонусные главы.