Долиною смертной тени

Сюэ Ян, войдя в город, сразу же поспешил уйти с улицы в тень, ныряя в пыльные переулки и петляя меж рядов торговых лавок. Находиться здесь было крайне опасно, ведь многие в Ланьлине ещё помнили его лицо, и любой встречный заклинатель мог узнать его, а это грозило тем, что Сюэ Ян так и не застанет момент, когда душа Сяо Синчэня вновь станет целой. А он, определённо, должен был убедиться, что даочжан получит шанс на перерождение. Внезапно впереди он увидел группу заклинателей в золотых одеждах с узором цветка пиона, которые стремительным шагом приближались в его сторону. Сюэ Ян в панике скользнул за угол дома и слегка выглянул так, чтобы видеть подошедших к Сун Ланю совсем ещё молодых адептов, во главе которых шёл юноша постарше в сопровождении чёрной собаки с золотым ошейником. — Приветствую в землях Ланьлина, даочжан Сун Цзычэнь, — юноша поклонился, и адепты последовали его примеру. — Полагаю, вы всё ещё путешествуете по миру, чтобы бороться с нечистью? Сун Лань утвердительно кивнул. — В последний раз мы виделись в городе И, но я наслышан о ваших похождениях, — Цзинь Лин убрал руки за спину и выпрямился. За долгие годы он превратился в весьма статного юношу и ростом был лишь чуть ниже Сун Ланя. — Десять лет прошло, вам так и не удалось собрать душу Сяо Синчэня воедино? Сун Цзычэнь помрачнел и опустил взгляд, сжимая ладонь на мешочке-ловушке для духов, висящем у него на поясе. Цзинь Лин проследил за его взглядом и тяжело вздохнул. Сюэ Ян повернул голову чуть дальше и вздрогнул, широко распахнув глаза. К группе заклинателей присоединился ещё один человек, облачённый в белоснежные одежды, он двигался бесшумно и изящно, будто парил над землёй, а его стройный силуэт был похож на мраморное изваяние. Сюэ Ян горько усмехнулся собственным мыслям, его разум сыграл с ним злую шутку, заставив на мгновение увидеть в этом незнакомце фигуру Сяо Синчэня, но в тёмной копне волос проглядывались концы белоснежной ленты — известный Сюэ Яну атрибут адептов клана Лань. — Действительно неожиданная встреча, — донёсся до него приятный мелодичный голос незнакомца, ничуть не похожий на голос Сяо Синчэня. — Как вовремя я прибыл с визитом в клан Цзинь, — Лань Сычжуй улыбнулся и посмотрел на Цзинь Лина, а затем обратился к Сун Ланю. — Приветствую, даочжан Сун, радостно видеть вас спустя столько времени. События в городе И ещё ясны в моей памяти, это был поистине ценный, но крайне печальный урок, который я до сих пор часто вспоминаю. — Даочжан Сяо Синчэнь не заслужил такой участи, как и дева Цин, — Цзинь Лин покачал головой. — Я верю, что у вас получится восстановить и упокоить его душу, даочжан Сун. Вы можете оставаться в ордене Ланьлин Цзинь столько, сколько вам потребуется. А я прошу нас простить, но мы с молодым господином Лань спешим на встречу в Башню Кои, поэтому вынуждены вас оставить, — глава ордена Цзинь снова поклонился, и Лань Сычжуй попрощался таким же жестом. Сюэ Ян прислонился спиной к стене дома и сжал единственную руку в кулак. Значит, они с Сун Ланем скитаются по миру уже десять лет, а душа Сяо Синчэня так и не смогла восстановиться. Сюэ Ян не думал, что прошло так много времени, к тому же, если прибавить предыдущие восемь лет безуспешных попыток склеить осколки в городе И, то это означало, что даочжана не было в этом мире уже больше восемнадцати лет. Весьма долгий срок для восстановления души. Насколько сильно Сяо Синчэнь хотел собственной смерти, если даже его душа никак не желала отправиться на перерождение? Сколько ещё времени потребуется, чтобы осколки вновь срослись? И срастутся ли они вообще? Что если душа Сяо Синчэня так и останется разбитой, и он никогда не обретёт покой и не получит шанса на новую жизнь? «Что же я наделал?» Сюэ Ян крепко сжал зубы и ударил кулаком в стену. Больно. Но боль эта не была физической, она будто наполняла его изнутри, распирала и давила комом в горле. Сяо Синчэнь не заслужил даже капли страданий, которые он пережил. Сюэ Ян каждый раз из тени смотрел, как Сун Лань доставал мешочек с душой, взвешивал его на руке и печально вздыхал, прижимая к сердцу, а призрак в этот момент испытывал неизвестное ему ранее чувство, которое было похоже на укол тысячи игл одновременно. Он бы тоже хотел коснуться невесомой души, сжать в ладони рукоять Шуанхуа, которая ещё помнила сильные руки даочжана, но мог лишь сидеть и смотреть, нервно перебирая в руке подол ханьфу и мечтая оказаться на месте Сун Цзычэня. Но больше всего он хотел бы увидеть даочжана живым и здоровым, чтобы на его лице снова сияла скромная, но всегда искренняя улыбка, даже если бы сам Сюэ Ян так и остался жалким призраком, даже если бы Сяо Синчэнь продолжил свой путь бок о бок с Сун Ланем. Просто знать, что он счастлив, было бы достаточно. Сун Цзычэнь двинулся дальше по улице, и Сюэ Ян, вздохнув, поплёлся за ним. Пребывание в ордене Ланьлин Цзинь навевало ему неприятные воспоминания о временах, когда он сам был адептом. На самом деле, это было лишь прикрытие, и большую часть времени Сюэ Ян проводил в отведённой ему хижине, скрытой от глаз непрошенных гостей за высоким забором, но иногда он всё же приезжал в Башню Кои, чтобы обучаться вместе с другими адептами. Сюэ Ян был не самым прилежным учеником, и за три года обучения едва ли осилил с десяток книг о правильном пути и несколько месяцев практиковался в сражениях на мечах. Книги заклинателей казались ему скучными и бесполезными, и он до тошноты презирал этих напыщенных и лицемерных лжеправедников, каждый раз напоминая себе о том, что единственная причина, по которой он ещё не перерезал им всем глотки, это то, что они дают ему простор для экспериментов на тёмном пути. Сюэ Ян тогда испытывал гораздо больше симпатии к своему погибшему учителю Вэй Усяню и часто ловил себя на мысли, что будь тот жив, они бы вдвоём смогли устроить для заклинателей ад на земле. А что теперь? Из рассказов торговцев на рынках Сюэ Ян узнал, что Старейшина Илин вступил в брак с Ханьгуань-цзюнем и теперь творит добро под эгидой ордена Гусу Лань, оставив тёмный путь позади. Из этих же слухов он узнал о судьбе Цзинь Гуанъяо и копии Стигийской Тигриной печати и не смог сдержать улыбки от описанной в ярких красках смерти Верховного Заклинателя. В последний раз они виделись, когда Цзинь Гуанъяо довольно улыбался, глядя из-за занавески на то, как его родного отца до смерти насиловали наложницы. Сюэ Ян в тот момент со скучающим видом вертел в руках меч, явно желая оказаться в более интересном месте. Мэн Яо обещал ему свободу в обмен на помощь в убийстве отца, но Сюэ Ян давно перестал доверять кому-либо, кроме себя, потому заблаговременно спрятал копию Тигриной печати в своём старом тайнике, оставшемся со времен его бродячей жизни, и теперь лишь ждал, пока этот мерзкий заклинатель закончит упиваться собственным превосходством, чтобы навсегда покинуть проклятый Ланьлин и пойти своей дорогой. Но Цзинь Гуанъяо привык устранять не только конкурентов на трон главы ордена, но и лишних свидетелей, а особенно тех, кто знал о его страшных пороках. Сюэ Ян слишком долго сопровождал Мэн Яо на его пути к власти и хранил в своей голове слишком много грязных тайн, поэтому, как только он добрался до границы Ланьлина, кто-то позвал его по имени: — Сюэ Ян? Юноша безразлично обернулся и поднял одну бровь, встречаясь взглядом с неизвестным ему человеком, облачённым в чёрные одежды, лицо которого до половины было закрыто повязкой. — Ты Сюэ Ян? — повторил свой вопрос незнакомец. — Тебе какое дело, кто я такой? — фыркнул он и скрестил руки на груди. — Дальше ты не пройдёшь, — неизвестный странник вынул меч из ножен, направляя кончик лезвия в сторону Сюэ Яна. — И как же ты остановишь меня, глупец? — Сюэ Ян громко рассмеялся. — Боюсь, одного тебя будет маловато, чтобы сдержать меня. — А кто сказал, что я один? Следующее мгновение для Сюэ Яна будто застыло во времени. Он услышал шорох из кустов позади себя и молниеносно призвал Цзянцзай в правую ладонь, тут же уходя от атаки со спины. Улыбка всё так же зловеще сияла на его лице в свете луны, пока он медленно крутился на месте, оглядывая взявших его в кольцо наёмников, которые появились будто из-под земли. Он прекрасно знал, по чьей указке они прибыли сюда, хотя на них и не было никаких знаков клановой принадлежности. Всего он насчитал шесть человек, вооружённых мечами, и цокнул языком, прикидывая путь к отступлению. Он не успел добраться до Тигриной печати, а продержаться на мечах против такого количества людей в одиночку было почти невозможно. Сюэ Ян не боялся, он не знал страха перед смертью, и оттого лишь продолжал улыбаться, мысленно готовясь к новым ударам. Лязг железа поднялся высоко в воздух, когда он скрестил мечи с напавшим на него наёмником. Сюэ Ян знал некоторые приёмы техники ордена Ланьлин Цзинь, хотя, по большей части, его стиль владения мечом был слишком хаотичным и отнимал много сил из-за лишних движений и резких ударов. Он быстро уставал, почти перестал отвечать на удары и лишь уклонялся от наступавших на него убийц. Сюэ Ян не обладал достаточным количеством духовных сил, чтобы противостоять опытным заклинателям, и первый пропущенный удар рассёк кожу и плоть на его бедре. Он оступился, припадая на раненую ногу, и выставил вперёд меч, отступая в сторону леса. Бежать было некуда, но и сдаваться просто так он не собирался. В следующее мгновение Сюэ Ян отразил ещё одну атаку, но тут же получил удар со спины, с ужасом наблюдая торчащее из его живота лезвие. Он готов был поклясться, что слышал хруст собственных рёбер. После третьего удара кровь алым потоком хлынула от его плеча вниз по руке, и Сюэ Ян разжал дрожащие пальцы, роняя меч на землю. Неожиданный пинок в грудь выбил остатки воздуха из его лёгких, и он навзничь упал на землю, заходясь кровавым кашлем и чувствуя ещё один удар ногой под рёбра. Все, что он теперь слышал, это собственный пульс, громким набатом звучащий у него в голове. Сюэ Ян потерял счёт ударам, а примятая трава под ним вдруг стала мокрой и тёмно-красной. Он не знал, сколько времени это продолжалось, и сквозь отдалённые вспышки боли иногда слышал фразы «сдохни, подонок» и «мерзкая падаль», от которых ему почему-то хотелось смеяться. Но как бы он ни был устойчив к боли, его тело сдавалось тяжёлым ранам, а кости предательски ломались от жестоких ударов. Когда Сюэ Ян перестал подавать признаки жизни, а из лёгких доносились лишь редкие хрипы, один из заклинателей наклонился к его лицу, прислушиваясь. — Живучая тварь однако, я уже начинаю уставать, — донеслось до ушей Сюэ Ян словно сквозь толщу воды. — Но ему недолго осталось. — Господин Цзинь велел сбросить его тело подальше от Ланьлина, так что давайте заканчивать, я хочу вернуться домой к утру, — ответил ему второй голос. Сквозь липкий тяжёлый бред Сюэ Ян чувствовал, как кто-то держал его под руки, а ноги безвольно болтались будто в невесомости. Пару раз ему удавалось открыть глаза, и тогда через мутную пелену он видел бесконечное звёздное небо, простиравшееся до самого горизонта, и ощущал прохладный ветер на своих покрытых кровью губах. Последнее, что он помнил перед тем, как окончательно провалился в тягучую бездну, это мерзкий хохот заклинателей и глухой удар собственного тела о землю. Следом послышался шорох упавшего в густую траву Цзянцзая, и Сюэ Ян собрал остатки сил, призвав меч к себе. Когда он в следующий раз открыл глаза, то увидел перед собой Сяо Синчэня и почувствовал мягкие руки, так осторожно ощупывающие рану на его ноге.

***

Сюэ Ян одиноко сидел в переулке, прислонившись спиной к стене, и смотрел на чёрного одноглазого кота, клубком свернувшегося в тени старой бочки. Он усмехнулся, отмечая своё сходство с этим бездомным животным, которое каждый день боролось за собственную жизнь, обречённое однажды умереть от болезни в мучениях или быть разорванным стаей диких собак. Сколько бы Сюэ Ян ни сражался и бежал, для него не было уготовано светлое будущее. В его жизни не осталось места счастью и блаженному спокойствию, и он не заслужил даже те крошечные моменты заботы и внимания, которые подарил ему Сяо Синчэнь. Сюэ Ян вспомнил, как одной холодной зимней ночью даочжан обнимал и растирал его плечи, пытаясь согреть. «Ты весь дрожишь. Твои старые раны могут болеть от холода, возьми моё одеяло», — Сяо Синчэнь позволил А-Цин спать рядом с печкой в комнате сторожа, поэтому им двоим сегодня досталась холодная солома средь пустых гробов. «Даочжан, я не могу позволить тебе замёрзнуть. Лучше разреши согреться сегодня рядом с тобой», — Сюэ Ян нагло прижимался к даочжану, выпрашивая столько тепла, сколько только тот мог дать. Но сейчас у Сюэ Яна остались лишь блёклые воспоминания об ощущении чужого тела, так близко лежавшего рядом под одним одеялом. Сюэ Ян вдруг обнаружил, что за десять лет без тела из плоти и крови он начал забывать о том, каково это — чувствовать тепло или холод — и потому особенно берёг былые моменты. Перед сном Сяо Синчэнь часто рассказывал ему об их похождениях с Сун Цзычэнем и общей мечте о создании ордена. Каждый раз от этих воспоминаний на лице даочжана появлялась трепетная, но печальная улыбка, и Сюэ Ян злился на Сун Ланя за то, что тот даже на расстоянии отбирал частичку тепла прямиком из сердца своего старого друга. Сюэ Ян прекрасно помнил бойню в храме Байсюэ. Он пришёл туда, чтобы сделать больно Сяо Синчэню, чтобы уничтожить самого близкого ему человека — горделивого и высокомерного Сун Цзычэня. Но искать бродячего заклинателя было слишком долго и утомительно, гораздо проще было приманить его, уничтожив место, где он вырос. Безоружные монахи практически сами распахнули двери перед своим убийцей, а ему оставалось лишь зайти внутрь и широко улыбнуться, обнажая острые клыки и доставая из рукава Тигриную печать. Запах крови и крики невинных людей пьянили его сильнее, чем самый крепкий алкоголь. Сюэ Яну нравилась его сила и превосходство, нравилось смотреть, как праведный путь становится абсолютно бесполезным перед неистовой силой тьмы. Но его ненависть будто продолжала расти и расти, сколько бы людей он ни убил, она просила ещё больше крови, и Сюэ Ян проливал её сполна. Когда же Сун Лань прибыл на руины Байсюэ, Сюэ Ян уже ждал его тут, приготовив последний козырь в его рукаве. Убить заклинателя было бы просто, но слишком скучно. Гораздо более интересно было заставить страдать и его, и Сяо Синчэня, который вынужден был смотреть на мучения своего лучшего друга. Тогда Сюэ Яну казалось, что оба заклинателя получили по заслугам за то, что посмели считать себя лучше его. Но сейчас, сидя на грязной земле вместе с крысами, пугаясь каждого шороха и звука, Сюэ Ян не понимал, как мог сравнивать себя с ними. Он был так жалок, ни следа не осталось от его гордости, на некогда красивом лице больше не возникало гримасы презрения, лишь отчаяние и пустота. Даже после смерти единственным смыслом существования Сюэ Яна оставался Сяо Синчэнь, вот только он больше не хотел мести. Больше всего он желал извиниться перед даочжаном, он бы даже упал на колени перед ним, молил бы его в слезах о прощении, высказал бы ему сотни слов благодарности, растоптав в грязи ядовитую гордыню. Какой толк от неё, если он был так глубоко несчастен? Сун Лань впервые за долгое время решил остановиться на постоялом дворе, а, значит, Сюэ Яну придётся прождать его до утра под открытым небом. Солнце уже скрылось за горизонтом, запоздалые торговцы торопились скорее закрыть свои лавки, на широкой улице почти никого не осталось. Сюэ Ян обнял колени рукой и растерянно смотрел на спешащих по домам людей, которые изредка бросали взгляды на пустой переулок меж домов, но тени отлично скрывали тёмный силуэт, сидящего на земле призрака. Сюэ Ян готов был завыть от голодного чувства тоски и одиночества, которое тяжёлым булыжником давило ему на грудь, но ему оставалось лишь уткнуться лбом в колени и позволить призрачным слезам свободно капать с его перепачканного кровью подбородка.

***

Сюэ Ян был босяком из Куйчжоу и за свою недолгую жизнь повидал совсем немного, потому разнообразие пейзажей Поднебесной действительно смогло удивить его за десять лет скитаний, но ничто так не поразило его уставшую душу, как море. Бесконечное, тёмное и шумное, оно тысячами искр переливалось под лучами закатного солнца, а ветер подгонял быстрые волны, донося до берега крики чаек. Сюэ Ян, широко распахнув глаза, вглядывался в далёкую полоску горизонта, где безоблачное полотно неба соединялось с беспокойной водой. Он бы хотел сейчас ощутить свежий бриз на своих щеках, почувствовать соль на губах и пропустить между пальцев тёплый песок, но довольствовался лишь созерцанием невиданных раньше красот. Сюэ Ян обязательно показал бы это место Сяо Синчэню, посмотрел бы, как скромный даочжан касается своими тонкими пальцами тёплой воды, как он тихо смеётся, когда волны далеко забегают на песчаный берег, доставая до ног, и в его глазах отражалась бы вся бесконечная красота заката над морем. Они бы прогуливались по берегу и вспоминали былые времена. Если бы только оба были живы. Сюэ Ян обернулся и посмотрел наверх, где на скалистом обрыве стоял Сун Цзычэнь и тоже вглядывался в горизонт. Он наверняка сейчас думал о Сяо Синчэне, потому что невозможно не представлять его лицо, когда видишь что-то настолько красивое и могущественное, как море. Сюэ Ян неспеша направился по тропинке вверх, чтобы снова спрятаться за огромным камнем в нескольких метрах от Сун Ланя и ждать его дальнейших действий. Он не знал, зачем даос пришёл сюда, но путь их был невероятно долгим и опасным. Точнее, опасным он был лишь для Сун Ланя, а вот Сюэ Ян за долгие годы достаточно отточил навыки скрытности, чтобы по-прежнему оставаться в тени. После Ланьлина они несколько месяцев пробирались по неизвестным Сюэ Яну землям, встречая на пути таких тварей, о которых он не читал даже в книгах. Он видел горных духов — одноглазых, безногих, двухголовых и передвигающихся на четвереньках. Они были крайне не рады непрошенным гостям, но Сун Лань был достаточно силён в заклинательстве, чтобы одолеть уродливых существ. Он видел неизвестных ему обитателей водоёмов — прекрасных девиц с зелёной, покрытой чешуёй, как у рыбы, кожей и прозрачными глазами, — которые мило улыбались и зазывали к себе, чтобы искупаться в прохладной воде и позабыть о мирской суете. Сун Лань не тронул их, но и не подошёл близко, а Сюэ Ян лишь презрительно поморщился, когда одна из девушек обнажила ряд острых, как иглы, зубов. В лесах он дважды замечал мелькавшую меж густых кустов лисицу, за которой тянулось несколько пушистых рыжих хвостов. На подходе к морю они даже встретили небольшого дракона, дремавшего на камне под солнцем. Он был размером с лошадь и никак не отреагировал на проходящих путников, но Сюэ Ян едва не потерял Сун Ланя из вида, разглядывая диковинное существо. Его тёмно-синяя чешуйчатая кожа переливалась в ярких лучах, а крупную голову венчали острые наросты. Зверь приоткрыл золотисто-огненный глаз, когда Сюэ Ян подошёл ближе, чтобы разглядеть когтистые лапы, и низко зарычал, обнажая клыки и предупреждая любопытного гостя. Это было невероятное путешествие, и Сюэ Ян мечтал, чтобы Сяо Синчэнь оказался рядом в эти моменты и увидел незабываемые места и чудных существ. Призрак сидел на земле и наблюдал за тем, как Сун Лань в очередной раз достал мешочек-ловушку для духов и посмотрел на него нежным и печальным взглядом. Сюэ Ян усмехнулся, понимая, что их с Сун Цзычэнем мысли, вероятно, были схожи. Солнце склонялось всё ниже к горизонту, так и норовя утонуть в морском омуте, и Сюэ Ян устало привалился к камню, по привычке имитируя тяжёлый вздох. Мир без запахов, тепла или холода, ощущения ветерка или воды на коже, без сладости на языке и приятной усталости после трудного дня был невыносим, будто не осталось никаких красок, а лишь один тусклый и бесконечный день, лишённый всякого смысла. Сюэ Ян безразлично перебирал рваный подол своего ханьфу, когда Сун Лань вдруг снял со спины Шуанхуа, обнажая духовное сияние стали. Он вонзил лезвие в землю и достал чёрную урну, которую не вынимал из мешочка цянькунь ни разу за десять лет. Сюэ Ян напрягся и поднялся на ноги, смело выглянув из укрытия, потому что Сун Лань повернулся к нему спиной, обращая лицо к закату. Звякнула фарфоровая крышка на горлышке, и даос отбросил её на землю, беря урну в обе ладони. Сюэ Ян сделал шаг ближе, с волнением наблюдая, как Сун Цзычэнь оторвал руки от груди и, дождавшись нового порыва ветра, перевернул урну, высыпав прах с обрыва. Сюэ Ян почувствовал, как подкосились его ноги, и безвольно рухнул на землю. Он ощутил, как слёзы подступили к горлу, и сотни мыслей кинжалами пронзили его разум. Он знал, что этот момент однажды наступит, но не был готов увидеть, как то, что осталось от прекрасного даочжана, пылью разлетается по ветру. Так не должно быть, Сяо Синчэнь должен был стоять здесь во плоти рядом со своим лучшим другом, уставший, но счастливый после долгой дороги, он бы улыбался своей самой прекрасной улыбкой и шутил, вспоминая сложное путешествие. Сюэ Ян вцепился пальцами в рану на груди, желая заглушить поглотившую его боль, но всё было тщетно. Он не просто лишил Сяо Синчэня жизни, он лишил его целого мира, полного радости и любви, тёплых закатов и долгожданных встреч, счастья от сбывшихся мечт и дружеских объятий в трудную минуту. — Прости меня, — прошептал Сюэ Ян, сминая ворот своих одежд. — Прости меня, Сяо Синчэнь. Сун Лань резко обернулся, мгновенно выхватывая Шуанхуа из земли и направляя лезвие в сторону Сюэ Яна. Он поднял измученный болезненный взгляд на заклинателя, но не пошевелился. Сун Цзычэнь с яростью смотрел на призрака, и пальцы его дрожали от злости. Он в несколько шагов настиг Сюэ Яна и приставил меч к его горлу. Взгляд Сюэ Яна скользнул на мешочек с душой Сяо Синчэня, и он протянул к нему руку, но Сун Лань отшатнулся, обрывая попытку. Призрак горько усмехнулся, прижимая пустую ладонь к груди. — Я знаю, ты хотел бы высказать мне много нелестных слов, Сун Цзычэнь, — Сюэ Ян посмотрел на него снизу вверх, и Сун Лань презрительно поморщился. — Но я лишил тебя этой возможности, поэтому нам придётся перейти сразу к делу. Все эти годы я тенью шёл за тобой по пятам, ожидая, когда душа даочжана снова станет целой и свободной, но сейчас, глядя на это место, я вдруг подумал… Что если, пока я всё ещё брожу по этой земле, он не захочет на неё возвращаться, и это из-за меня его душа не отправляется на перерождение? И тогда тебе лучше поскорее покончить со мной, чтобы Сяо Синчэнь снова смог вернуться. Он думал об этом и раньше, бессонными ночами глядя на луну и звёзды. Мир действительно был прекрасен, и Сяо Синчэнь, определённо, любил эту жизнь со всеми её трудностями и испытаниями. Это Сюэ Ян разрушил всё, отравил существование даочжана, заставил его возненавидеть самого себя. Разве хотел бы он вернуться и ходить теми же дорогами, что и проклятье всей его жизни? Сюэ Ян в последний раз взглянул на резную рукоять Шуанхуа и голубоватое свечение холодной стали, а затем склонил голову и зажмурился, ожидая правосудия. Сун Лань крепче сжал меч в руке и замахнулся, чтобы нанести удар, но лезвие легко прошло сквозь Сюэ Яна, будто через плотную дымку, и упёрлось в землю. Он почувствовал лёгкий холодок и распахнул глаза, хватая рукой лезвие Шуанхуа. Внезапно перед глазами потемнело, а затем он увидел расплывчатые картинки, подрагивающие, будто поверхность озера. Сюэ Ян попытался всмотреться в мелькающие сюжеты, но они пролетали слишком быстро, постепенно становясь всё яснее. Это были секундные фрагменты лиц, пейзажей и звуки чужих голосов. Иногда Сюэ Ян видел людей особенно ясно, но все они были ему незнакомы, пока вдруг в одном из фрагментов он не разглядел Сун Ланя, а затем и собственное лицо, искаженное ядовитой улыбкой. «Какой же ты упрямый, даочжан, носишься за мной без устали. Не знаю я ни про какой клан Чан, даже не представляю, где это». Воспоминание вновь ускользнуло, и он увидел главный зал ордена Ланьлин Цзинь и себя, смотрящего прямо в глаза нависшему над ним Не Минцзюэ. Череда картинок замелькала дальше, менялись места и времена года, Сюэ Ян видел мерцание Шуанхуа и тёмных тварей, злобно кричащих в предсмертной агонии. Он видел людей, благодарно склоняющих головы в поклоне, и улыбающегося Сун Ланя, сжимающего чужую ладонь в своей. Сюэ Ян прекрасно знал, кому принадлежала эта рука с изящными тонкими пальцами, так умело державшая рукоять Шуанхуа, ведь он сам вытирал с неё кровь в городе И. Он наблюдал за кусочками памяти Сяо Синчэня, и будто в подтверждение его мыслям, перед ним появилось воспоминание с окровавленным и ослеплённым Сун Цзычэнем, а затем Сяо Синчэнь поднёс ладони к своим глазам, и наступила кромешная тьма. Сюэ Яна выдернуло из воспоминаний, и он отшатнулся назад, поднимая лицо к Сун Ланю, который смотрел на него непонимающим взглядом. Почему он видел эти воспоминания? Почему Шуанхуа всё ещё не развеял его душу? Сун Цзычэнь вынул из ножен Фусюэ и снова попытался пронзить Яна, но меч трижды прошёл сквозь призрака, оставив после себя лишь тёмную дымку. Сюэ Ян в панике смотрел в глаза Сун Ланю, который теперь в недоумении застыл на месте. Оба духовных орудия не смогли рассеять его, хотя это было обычным делом в мире заклинателей. Сун Лань не выдержал и нацарапал на земле иероглифы, складывая их в фразу «Что ты такое?». — Я не… я не понимаю… Почему не получается? — Сюэ Ян дрожащей рукой ощупал своё призрачное тело. — Ты должен рассеять меня, попробуй ещё раз! Сун Лань убрал Шуанхуа за спину, сделав несколько шагов назад. Он смотрел на Сюэ Яна с неприкрытым отвращением, будто на помойную крысу, роющуюся в придорожной канаве, и тот в растерянности комкал подол своих одежд, не понимая происходящего. — Я видел, как ты перебил толпы тварей, почему ты не можешь убить меня?! — почти закричал Сюэ Ян. — Закончи мои страдания, чтобы Сяо Синчэнь смог вернуться! Разве ты не хочешь этого?! Сун Лань покачал головой и убрал свой меч в ножны, задумчиво отводя взгляд. — Нет, нет, нет, — Сюэ Ян замотал головой и, опираясь на руку, попытался подползти к Сун Ланю. — Не уходи, достань же меч и попробуй ещё раз. Сун Цзычэнь! — закричал Сюэ Ян, когда заклинатель развернулся, чтобы уйти. — Ты же ненавидишь меня, я виноват в смерти Сяо Синчэня, я заставил его убить тебя! Отомсти за всё, уничтожь мою душу, чтобы даочжан снова смог жить… Сун Цзычэнь! Плечи Сюэ Яна затряслись от слёз, и он обессиленно смотрел, как Сун Лань шагал прочь по тропе в направлении высокой горы, тёмной громадиной возвышавшейся над морем. Почему он уходит? Почему не желает отомстить за лучшего друга? Почему не пытается снова и снова развеять измученный призрак Сюэ Яна? — Такое существование хуже любой смерти, — сквозь слёзы прошептал он. — Ты хочешь, чтобы я страдал вечно, проклятый заклинатель? Тогда я буду преследовать тебя и дальше, пока не сведу с ума! Он поднялся на ноги и быстрым шагом отправился по тропе, пытаясь нагнать Сун Ланя, который уже скрылся за густыми кустарниками жасмина, усыпанного белыми крупными цветами. Прямо за песчаным берегом начинался лес, плотным ковром простиравшийся по всей горе, вершина которой была окутана слабым туманом. До ближайших поселений было слишком далеко, а Сун Лань явно спешил куда-то, и когда тропинка внезапно оборвалась, упершись в высокие деревья, он без раздумий шагнул в густую чащу, будто его вёл невидимый компас. Сюэ Яну больше не нужно было прятаться, и потому он лишь на несколько шагов отставал от упрямого Сун Цзычэня. — Сун Лань, — позвал его призрак. — Не думай, что я оставлю тебя теперь. Куда бы ты ни направился, я буду рядом. Я заставлю тебя пронзить меня мечом столько раз, сколько потребуется для того, чтобы мой призрак рассеялся. Но Сун Цзычэнь даже не обернулся, лишь ускорил шаг, умело перепрыгивая через торчащие из земли корни и уворачиваясь от цепких веток. Сюэ Ян злился на весь проклятый свет, но больше всего на себя за то, что не смог даже умереть окончательно. Он думал о Шуанхуа, внезапно впитавшем в себя воспоминания Сяо Синчэня. Связь заклинателя и его духовного орудия могла быть достаточно сильной, чтобы меч позволял управлять им лишь силой мысли, но такое… Сюэ Ян не мог найти объяснение увиденному и решил, что это могло быть просто неизвестно ему ранее, ведь он не увлекался чтением книг заклинателей. Они стремительно двигались в сторону горы, и закат на небе сменила россыпь ярких звёзд. Сюэ Ян старался не отставать, он хотел узнать, куда так желал попасть Сун Лань в этом безлюдном и далёком месте, но также у него было время подумать о том, что случилось с его душой, отчего она вдруг стала неуязвима перед духовным орудием. Он мог бы списать это на то, что Сун Цзычэнь был лютым мертвецом, а не живым человеком, но за десять лет скитаний они встречали призраков на своём пути, и он успешно с ними справлялся. Видимо, дело было в душе Сюэ Яна. Он половину жизни потратил на изучение тёмного пути, но могло ли это так испортить его душу? Создание Тигриной печати никак не повлияло на душу Вэй Усяня, значит, её копия и подавно не могла бы навредить, но сколько же ритуалов и талисманов Сюэ Ян создал за восемь лет в городе И… Он собирал безымянные книги и старые манускрипты, не зная их авторов, использовал неизвестные символы и сам создавал заклинания, и всё ради возвращения Сяо Синчэня… О Боги. Сюэ Ян резко остановился, пошатнувшись, и опёрся рукой о дерево, прикрыв глаза. Восемь лет он постоянно подвергал душу Синчэня воздействию тёмных сил, мучил и заставлял осколки вновь срастись… Что если своими экспериментами он разрушил душу даочжана до такой степени, что склеивать было уже нечего? Он даже использовал собственную душу единожды, чтобы приумножить поток тёмной энергии и направить её на осколки. «Ритуал». Сюэ Ян в одном из своих ритуалов, созданных самостоятельно по книгам и рукописям, решил, что одной лишь энергии крови может быть мало, чтобы заставить душу Сяо Синчэня вновь стать целой, и тогда он использовал свою душу как источник энергии, позволив тёмным силам проникнуть в неё. Он сам очернил свою душу, отравил её страшным ядом и уничтожил настолько, что она больше не заслуживала покоя. Он был обречён вечно бродить по земле, проклиная каждое мгновение своего существования. Сюэ Ян закричал от злости и ударил по стволу дерева, спугнув несколько птиц с веток. Он точно заслужил эти страдания, но Сяо Синчэнь… Из-за тёмных ритуалов даочжан больше не сможет вернуться, его душа тоже обречена. — Даочжан, — практически завыл Сюэ Ян. — Прости меня, даочжан. Все эти годы, с момента смерти Сяо Синчэня, мёртвое тело было единственным собеседником Сюэ Яна. Пока по городу бродили ходячие мертвецы, все свои мысли и идеи Сюэ Ян озвучивал просто в воздух, будто Сяо Синчэнь всё ещё слушал его, будто разбитая душа могла ему ответить. Но на самом деле он просто безумец, разговаривающий с самим собой, потому что никто не будет общаться с таким жалким существом, как он. Только Сяо Синчэнь был добр к нему, называл дорогим другом, заботился и смеялся над его шутками, но Сюэ Ян растоптал даже его душу. Сун Лань поднялся на вершину горы лишь под вечер следующего дня. Сюэ Ян, значительно отставший от него, не поднимая глаз шёл по тропе, которая внезапно появилась под ногами на середине склона. Он потерял смысл в преследовании Сун Ланя, истерзанный собственными размышлениями, но ему больше некуда было идти, и потому он просто продолжал передвигать ногами. Внезапно вытоптанная полоска травы превратилась в белоснежную каменную плиту, а за ней шла ещё одна и ещё. Сюэ Ян удивлённо поднял взгляд и увидел вдали фасад храма, окружённого высоким забором из белого камня. Храм на вершине горы в таком богами забытом месте? Сун Цзычэнь уже практически подошёл к воротам, и Сюэ Ян сорвался с места, быстрым шагом сокращая расстояние. Он увидел, как тяжёлая створка ворот открылась, впуская Сун Ланя, кинулся следом, но вдруг врезался в невидимую преграду. Сюэ Ян в недоумении вытянул вперёд руку, упираясь в твёрдую стену в паре метров от ворот. Магический барьер от тёмных и неживых существ, Сюэ Ян видел такие во времена обучения в Ланьлин Цзинь. Но почему же он пропустил Сун Цзычэня? И кто вообще будет строить храм в таком месте? Сюэ Ян со злостью пнул барьер и сел на землю напротив ворот. Зачем Сун Лань потратил несколько месяцев и проделал такой сложный путь ради какого-то храма? Почему развеял прах Сяо Синчэня именно здесь и сейчас, а не в любом другом месте? Могло ли это место что-то значить для даочжана при жизни, и его друг решил почтить его память именно здесь? «Баошань Саньжэнь». Сюэ Ян вспомнил рассказы Сяо Синчэня о временах его обучения. Его знаменитая на весь мир заклинателей наставница воспитала действительно достойного ученика. Никто не знал, на какой именно горе поселилась заклинательница, но это место, определённо, было скрыто от целого мира, и найти его просто так практически невозможно. В храме узнали легендарный Шуанхуа, и потому пропустили Сун Ланя, а существам, вроде Сюэ Яна, вход в столь священное место был заказан. Сяо Синчэнь наконец-то дома, и его путешествие теперь было закончено. Сюэ Ян остался совершенно один, ничто не имело смысла, и больше всего он мечтал закрыть глаза и не открывать их больше никогда. Он так устал от бесконечных скитаний и непрекращающегося потока мыслей в своей голове, что хотелось закрыть уши, словно ребёнок. Он бы хотел снова оказаться под боком у Сяо Синчэня, прижаться к нему во сне, вдохнуть свежий запах его волос. Сюэ Ян мечтал не чувствовать себя так мерзко и несчастно, перестать ненавидеть себя за одно лишь своё существование. Он хотел бы не чувствовать ничего, потому что боль внутри него была настоящей пыткой, от которой подмывало кричать до хрипоты. Время для него давно потеряло все рамки и границы, Сюэ Ян видел лишь как ночь сменяла день, а за рассветами близились закаты. Он сидел на земле, не сводя глаз с крепких ворот, которые так и оставались надёжно запертыми. Он несколько раз прошёл вдоль барьера, ощупав каждый его миллиметр, кричал и плакал, бился, прося впустить его, сыпал угрозами и проклятиями. Так дни постепенно становились короче, а птицы перестали начинать утро с мелодичных трелей. Густой лес потерял краски, покрыв землю одеялом из опавших листьев, а море стало непривычно тёмным и печальным. Сюэ Ян не помнил, в который раз он видел смену сезонов, он вообще перестал думать о чём-то, кроме своего единственного желания — прекратить всё. В один из таких дней он не выдержал и отправился в ближайшее поселение, несколько недель передвигаясь без отдыха. Это была территория неизвестного ему мелкого клана, название которого он даже не пытался запомнить, потому что пришёл сюда лишь с одной целью. Он выследил троих заклинателей, отправившихся на ночную охоту, и без сомнений двинулся им навстречу. Они, завидев покрытого кровью и грязью однорукого юношу, настороженно обнажили клинки. Сюэ Ян подошёл почти вплотную и рухнул на колени, с безумием в глазах смотря на заклинателей. — Вы должны помочь мне, — с нервной улыбкой произнёс он. — Вы должны убить меня. Заклинатели в недоумении переглянулись. — Кто ты такой, и что за странная просьба? — спросил самый высокий из них, худощавый юноша с грубыми чертами лица и неприятным акцентом. — Что же ты за заклинатель, раз не можешь опознать тёмную тварь перед тобой? — презрительно прошипел Сюэ Ян. — От тебя исходит сильная тёмная энергия, но ты слишком разумен для мертвеца… Ты не поднимаешь пыли, когда идёшь, и ветер будто проходит сквозь тебя. Значит, ты призрак, заблудшая душа без тела из крови и плоти, — высокомерным тоном ответил заклинатель, и двое его спутников расплылись в довольных улыбках. — Признаю, я недооценил тебя, — Сюэ Ян поменялся в лице. Его обезумевшие глаза в сумерках будто источали тьму. — Тогда ты знаешь, что нужно сделать, чтобы избавиться от призрака, иначе я буду мучить жителей твоей деревни, ходить за ними по пятам, будить по ночам и пугать глупых детишек. — Что породило столько злобы в тебе? Если твоя душа не смогла найти покоя, возможно, ты умер не самой лучшей смертью… — Мне неинтересны твои идиотские лекции, демон тебя побери, — Сюэ Ян повысил голос. — Я был жестоким убийцей при жизни, мучил до смерти таких же, как ты, мерзких заклинателей, и потому ты должен уничтожить остатки моей поганой души, чтобы я больше не смог никому навредить. Понимаешь? Улыбки исчезли с лиц путников, и они боязливо переглянулись. Сюэ Ян метнул злобный взгляд на выставленный перед ним меч и, схватив рукой лезвие, дёрнулся вперёд, ощущая знакомый холод. Заклинатель от неожиданности отшатнулся назад, а Сюэ Ян обессиленно остался сидеть на земле. — Ты чего творишь?! — крикнул путник. — И почему… почему ты ещё здесь? Призраки превращаются в пыль от лезвия духовного оружия. — Тогда, может, ты попробуешь ещё раз? — Сюэ Ян горько усмехнулся. — У меня есть талисманы, — второй заклинатель вынул из-за пазухи полоски пергамента. — Они должны сработать. Троица снова подошла ближе, и один из них с расстояния метнул в сторону Сюэ Яна исписанный талисман. Листок пролетел сквозь призрака, и его тут же подхватил ветер, унося за собой куда-то в придорожные кусты. Сюэ Ян опустил голову и поднялся на ноги, направляясь в обратную от заклинателей сторону. Они что-то кричали ему вслед, но он растворился в вечернем сумраке, окончательно убедившись в собственных предположениях. Его тёмная гнилая душа не заслужила блаженного небытия. В один из хмурых пасмурных дней он сидел на берегу моря, наблюдая, как беспокойные волны с разбега разбивались о скалы, покрывавшие одну сторону горы. Где-то там, на вершине, Сяо Синчэнь провёл своё детство, наблюдая за многогранным и непостоянным морем. Лучше бы он никогда не покидал это место, жил бы вдали от жестокого и несправедливого мира, посвятив свою жизнь самосовершенствованию. Но добрый даочжан мечтал быть рядом с людьми, помогать и спасать, и разве что-то могло бы его удержать? Слёзы текли по бледным щекам Сюэ Яна, пока он бормотал себе под нос обрывки фраз, вспоминая в тысячный раз счастливые моменты рядом с Сяо Синчэнем. — Я бы ходил на рынок хоть каждый день, я бы стирал бельё и подметал полы, — он всхлипнул и слабо улыбнулся. — Я бы терпел слепышку А-Цин, я бы больше не стал пользоваться тёмными силами, я бы попросил тебя научить меня так же искусно обращаться с мечом, я бы ходил с тобой на ночную охоту, я бы вместе с тобой стал помогать людям, я бы больше не убивал никого, — Сюэ Ян закрыл лицо рукой, содрогаясь от новой волны рыданий. — Сяо Синчэнь, я бы сделал что угодно, чтобы ты вернулся, я бы умер хоть тысячу раз. Новая волна с шумом разбилась о берег, заглушая голос Сюэ Яна, который сорвался на безумный крик, не в силах больше терпеть боль. — Забери меня, Сяо Синчэнь! — кричал он сквозь слёзы. — Я не хочу больше быть один… Сюэ Ян вдруг почувствовал холод, разрастающийся где-то в груди, и с удивлением прижал руку к месту над сердцем. Он слишком долго не чувствовал ничего, и оттого его пугали неизвестные ощущения. Он посмотрел на пальцы правой руки и заметил, как с их кончиков вдруг сорвалось несколько голубых искр. Сюэ Ян захлопал глазами, странные ощущения расползались по всему телу, а его пальцы начали осыпаться, превращаясь в ворох крошечных огоньков. Призрак испуганно посмотрел на свои ноги, которые отсутствовали уже до колен, и попытался отползти назад, но опоры не было. Последнее, что он увидел, это серое небо, тяжёлой громадиной нависшее над ним, а затем была лишь пустота.