Долиною смертной тени

Маленький Вэньян бежал по каменной дорожке, весело перепрыгивая ступеньки, и сжимал в ладошке фигурку коня, вырезанную из красного дерева. Он напевал себе под нос какую-то считалку и крутил головой по сторонам, наблюдая за парой бабочек, круживших по саду. Его тёмно-серые льняные штанишки были порваны на обоих коленях, и в появившихся дырках виднелись ссадины и синяки. Вэньяну наскучило наблюдать за бабочками, и он вприпрыжку отправился дальше, направляясь к цветущему дереву магнолии. — Мама! — крикнул он, появившись из-за кустов жасмина, но скамейка была пуста. Мальчишка грязными пальцами почесал голову и огляделся. В саду было непривычно тихо, лишь ветер шелестел листьями, и пчёлы жужжали над цветами. Вэньян вздохнул и пошёл дальше, опустив плечи. Он заглянул в конюшню и потрогал мягкий нос вороного жеребёнка, которого отец купил специально для него. Животное фыркнуло и забило копытцем, а Вэньян восторженно улыбнулся и захлопал в ладоши. Он радовался каждый раз, когда папа усаживал его перед собой в седле и мягкой рысью отправлялся прогуливаться по окрестностям, отвечая на бесконечный поток вопросов. — Папа, а сколько на небе звёзд? — спрашивал Вэньян, задрав голову к небу, на котором почти догорел закат. — Так много, что и не сосчитать, — Шэнь Чэншу остановил коня и тоже посмотрел наверх. — Одни звёзды умирают, другие рождаются вновь. — Умирают? — удивлённо спросил мальчик. — Как мама? — Да, как мама, — Чэншу печально вздохнул и провёл рукой по волосам сына. — Быть может, она теперь тоже стала звездой, наблюдает за тобой сверху и сторожит твои сны от кошмаров. — Тогда мама должна быть самой красивой звездой! Папа, давай найдём её на небе? — Вэньян широко распахнул глаза и посмотрел на отца через плечо. — Ну давай посмотрим… Может, вот та? — Шэнь Чэншу указал пальцем на крупную мерцающую звезду прямо над ними. — Нет, — Вэньян замотал головой. — Мама ещё красивее… Вон там, посмотри! — детский пальчик указал на звезду, горевшую низко над горизонтом. — Очень яркая, — мужчина слабо улыбнулся. — Ты прав, эта больше похожа на маму. — Мама! — Вэньян отчаянно замахал рукой. — Я здесь! Я нашёл тебя! Шэнь Чэншу украдкой вытер слезу, не позволив ей скатиться по щеке, и легко толкнул лошадь под бока. Вэньян вышел из конюшни и направился дальше, проходя по невысокому мостику, под которым в прозрачном зеркале пруда мелькали пёстрые рыбки. Мальчик перегнулся через парапет, чтобы поближе разглядеть стрекозу, зависшую над поверхностью воды, но насекомое мгновенно взлетело вверх. Он зашёл во двор и оглянулся на дом — двухэтажную массивную постройку с резным фасадом и изогнутой зелёной крышей — окружённый кустарниками и молодыми деревьями. — Папа! Сюйлин! — позвал он, но ответом было лишь щебетание пёстрых птиц, усевшихся на коньке крыши. — Куда вы все спрятались? — мальчик надул губы и развернулся к воротам. Каменная тропинка, спускавшаяся вниз по склону, упиралась в дорогу, ведущую в город. Вэньяну не разрешали покидать двор дома, и он опасливо обернулся, едва переступив черту ворот. Никто не бежал за ним, чтобы отругать и отправить в дом до конца дня, и он, осмелев, быстро засеменил ногами по холму, но оступился в конце лестницы и кубарем скатился с последних ступенек. — Больно! — громко захныкал Вэньян. — Ма-ама, мне больно! — он зажал руками ушибленную лодыжку и запрокинул голову, плача навзрыд. Никто не услышал его криков, и Вэньян обиженно вытер слёзы тыльной стороной ладони, размазывая по лицу пыль. Он посмотрел на разодранные до крови руки и испуганно огляделся по сторонам, пытаясь найти игрушечного коня, которого выронил во время падения. Вэньян обшарил руками траву вокруг и посмотрел на дорогу, заметив тёмный предмет, укатившийся на середину. Мальчик медленно поднялся и попробовал наступить на раненную ногу, но тут же крикнул от боли и расстроенно поджал губы, утирая новые слёзы. Сильно хромая на правую ногу, он медленно двинулся к дороге, чтобы поднять лошадку, которую ему подарила мама, когда Вэньян был ещё слишком мал, чтобы самому ездить верхом. — Потерпи немного, скоро ты подрастёшь, и у тебя будет своя лошадка, а папа научит тебя держаться в седле, — говорила она, когда Вэньяна в очередной раз прогоняли с конюшни. — Но я хочу сейчас! Я не буду их трогать, честно-честно, только посмотрю, и всё! — канючил мальчик, дёргая маму за юбку. — Я попрошу твоего папу отвести тебя туда вечером, если пообещаешь, что съешь всю кашу сегодня за обедом, — Чжу Мэй достала платок из рукава и вытерла покрасневший нос сына. — Я съем! — Вэньян отчаянно закивал. — Всё съем, я обещаю! — Вот и договорились, — Чжу Мэй тихо рассмеялась. — А у меня для тебя кое-что есть, — она повернулась и взяла со скамейки небольшую деревянную лошадку с резной гривой, грациозно поднявшую переднее копыто. — Тебе нравится? — Ого! — Вэньян осторожно взял в руки игрушку и рассмотрел её со всех сторон. — Такая красивая… Мне очень нравится, мама! Вэньян хныкал от боли в ноге, но продолжал идти за лошадкой, когда где-то сбоку послышался топот копыт. Он тяжело опустился на колени и поднял игрушку, отряхивая её от пыли. Мальчик внимательно вертел лошадку в руках, чтобы убедиться, что она не пострадала, и не заметил, что шум становился всё ближе. Он услышал лошадиное ржание и грохот повозки и резко обернулся, заметив несущийся на него экипаж, запряжённый парой лошадей. Вэньян в панике попытался встать, но оступился от боли и посмотрел на свою лодыжку, которая уже начала опухать. — Стойте! — он отчаянно замахал руками кучеру. — Подождите! Повозка не сбавила скорости, а человек, сидящий на облучке, будто смотрел сквозь ребёнка. Вэньян испуганно распахнул глаза и с трудом шагнул вперёд, волоча ногу за собой. До обочины нужно было пройти ещё с десяток шагов, а повозка приближалась с каждым мгновением. Вэньян вскрикнул от боли и упал, заливаясь слезами. — Мама! Папа! — кричал он. — Сюйлин! Мальчик попытался ползти, но в этот момент двойка гнедых коней настигла его, и кучер взмахнул кнутом, заставляя их бежать быстрее. Вэньян, лёжа на земле с протянутой вперёд рукой, в которой он сжимал деревянную лошадку, с ужасом смотрел на то, как повозка проносится мимо него, но в последний момент заднее колесо со всем весом гружёной телеги обрушилось на его руку, практически вдавливая крошечный мизинец в твёрдую землю. Вэньян закричал, срываясь на хрип, и открыл глаза. Сердце бешено стучало в ушах, а голова заполнилась болью. Он потерял счёт кошмарам, которые увидел за несколько дней лихорадки. Сюжеты и лица смешались в кромешный хаос, в котором Вэньян уже перестал отличать реальность ото сна. Он посмотрел на свою левую ладонь — все пальцы были на месте — медленно повернул голову и увидел Аймин, уснувшую в кресле рядом с его кроватью с книгой в руках. В своём бреду Вэньян постоянно слышал её голос, звучащий в унисон с другим, зовущим его чужим именем. Он видел густой туман и незнакомца с красной лентой в волосах; голубоватое сияние стали и чьи-то холодные ладони, сложенные на груди; бесконечное море и меч, направленный на него; толпу старых и некрасивых женщин в вульгарных нарядах, окруживших кричащего в безумии мужчину; обезглавленное тело и лживую улыбку, скрывающую за собой горечь возмездия. Окна были плотно закрыты шторами, и в полумраке комнаты Вэньян не смог определить, какое сейчас время суток, но судя по снующим за дверью слугами, наступило утро. Он не знал, какой день подряд лежит в кровати, но с каждым новым пробуждением чувствовал себя хуже прежнего, хотя раны на его теле почти затянулись. Вэньян повернулся на бок и натянул одеяло выше, будто надеясь, что сможет спрятаться под ним от собственных мыслей. Боль давила на виски так, что невозможно было держать глаза открытыми, и Шэнь Сюань снова зажмурился, проваливаясь в тяжёлый сон. Он сидел на берегу пруда, запустив босые ноги в воду, и смотрел на собственное отражение, слегка размытое от мелькавших у дна рыб. Вэньяну пятнадцать, и его только что выгнали с занятий по фехтованию за то, что он подрался с другим адептом. Тот лишь посмеялся над его явными ошибками в технике, произнеся небрежное «твоя сестра, похоже, сражается и то лучше». Вэньян тут же сорвался и обрушил жестокие удары меча на посмевшего пошутить над ним юношу. Адепт смог отбить первые два взмаха меча, но следующий оставил глубокий порез на его плече. Шэнь Сюаня кое-как оттащили, когда он собирался ударить ещё раз, и с криками прогнали с тренировочного поля. Отец говорил ему, что вспыльчивость в его возрасте — нормальное явление для юноши, но если Вэньян хочет достичь успехов на пути самосовершенствования, он должен учиться сдерживать свой гнев и не терять самообладания в любых ситуациях. Так что сегодня он снова подвёл отца, да и мама бы разочаровалась в таком поведении, недостойном сына главы ордена. — Ну и к чёрту! — Вэньян с силой ударил ногой по воде, поднимая фонтан брызг, и развернулся, чтобы надеть обувь. Дома уже наверняка обо всём узнали, и вернуться туда сейчас означало выслушать долгую лекцию от Шэнь Аймин о том, что срываться на людей из-за такого пустяка — проявление глупости и незрелости, а Вэньяну хватило нравоучений на сегодня. К тому же он со злостью швырнул свой меч на выходе с тренировочного поля, а за такое обращение с недавно полученным духовным оружием отец точно не погладит его по голове. Поэтому молодой господин Шэнь отправился бродить по округе, дожидаясь позднего вечера, чтобы потом незаметно проскользнуть в свои покои и отложить наказание до утра. Раньше он не устраивал подобных сцен, но в последнее время ему было тяжело держать себя под контролем, и любая неудача отзывалась бурей эмоций в его сердце. Ему казалось, что его стараний всё ещё было недостаточно, что он может лучше, и любая ошибка говорила о том, что он недостаточно хорош. — Ты должен научиться проигрывать, А-Сюань, — говорил ему отец, когда Вэньян в очередной раз задерживался на тренировочном поле до самой ночи. — Не всё будет даваться тебе с первой попытки, и это часть нашей жизни. Ошибки взращивают наше упорство, дают стимул двигаться дальше и учат нас многому. Жизнь была бы скучной и бессмысленной, если бы любое дело можно было освоить так просто. — Но я не могу понять простые техники! — юноша тяжело дышал и едва стоял на ногах, меч в его руке подрагивал. — Другие уже научились этому! — Вэньян, если ты будешь тренироваться до изнеможения каждый день, твоим силам неоткуда будет браться, — Шэнь Чэншу подошёл ближе и забрал меч из рук сына. — Иди домой, хорошо поешь и ложись спать, ты должен заботиться о своём теле, давать ему достаточно времени для восстановления, иначе твои старания будут напрасны. Тебе нужно сосредоточиться только на собственных ощущениях, не смотри на успехи других, занимайся в своём темпе, рано или поздно ты обязательно добьёшься результата. — Научи меня, — выпалил Вэньян. — Я видел тебя на ночной охоте, ты сражаешься лучше, чем кто-либо другой. — Ох, — глава ордена удивлённо захлопал ресницами. — Ты хочешь, чтобы я обучал тебя владению мечом? — Да, — решительно кивнул Вэньян. Их отношения становились холоднее с каждым годом после смерти Чжу Мэй. Шэнь Чэншу нанял достаточно слуг и учителей для своих детей и большую часть времени отдавал делам ордена, за что постоянно корил себя, вечерами оставаясь в тишине своего кабинета. Он чувствовал, как упускает бесценные годы их жизней, не хвалит за успехи и не утешает после неудач, не вытирает их слёзы и не приносит улыбки, позволяя чужим людям растить его детей. Разве такого хотела Чжу Мэй? — Хорошо, — ответил глава ордена. — Правда? — Шэнь Сюань недоверчиво поднял бровь. — Ты продолжишь обучаться с другими адептами, но я буду заниматься с тобой, к примеру… два раза в неделю. Согласен? — Три, — уверенно произнёс Вэньян. — Ладно, — Шэнь Чэншу тихо рассмеялся. — И когда ты стал таким упрямым? Поначалу это было сложно, и Чэншу казалось, будто он совсем не знает собственного сына. Он помнил Вэньяна маленьким скромным ребёнком, а сейчас перед ним был уверенный и сильный юноша. Их совместные тренировки проходили практически в тишине, и глава ордена лишь иногда комментировал ошибки сына и объяснял технику боя, а Вэньян молча кивал, раз за разом повторяя правильные движения. После нескольких занятий Шэнь Сюань начал сам задавать вопросы, просил отца показать удары на манекене и внимательно наблюдал, подмечая детали. Постепенно они начали общаться во время тренировок не только по темам фехтования и заклинательства. Вэньян внимательно слушал рассказы отца о дальних путешествиях и запоминающихся встречах с тёмными существами. Это было намного интереснее, чем скучные лекции учителей, которые знали о нечисти лишь по книжкам и вряд ли в жизни встречали кого-то страшнее живых мертвецов. Незаметно после тренировок они перебирались в кабинет главы ордена, где Шэнь Чэншу показывал сыну карты других орденов, рассказывал про легендарных заклинателей и их духовные орудия, показывал рисунки существ, которых уже много лет никто не встречал. — Говорят, что люди истребили всех драконов, — глава ордена развернул перед Вэньяном красочный рисунок на пожелтевшем пергаменте. На нём был изображён чёрный дракон с распахнутыми крыльями, обнаживший острые зубы. — Их не видели уже несколько сотен лет, но возможно, они просто ушли туда, где до них не смогут добраться люди, потому что эти существа отличались особым умом. — Почему люди убивали их? — Шэнь Вэньян удивлённо смотрел на рисунок. — Они были опасны? — Люди верили в божественное происхождение драконов, думали, что их кожа или зубы принесут удачу или излечат от болезней, на деле же напрасно убивали удивительных существ, — глава ордена тяжело вздохнул. — Как можно уничтожать что-то настолько прекрасное? — Вэньян откинулся на спинку стула и устало размял шею. — Иногда мы осознаём истинную ценность, только когда теряем что-то, — Шэнь Чэншу печально смотрел на огонь, дрожащий вокруг фитиля свечи. — Такова природа людей, мы не думаем о своих словах или поступках, пока сами же о них не обожжёмся. — Ты когда-нибудь жалел о чём-то? — как бы невзначай спросил Вэньян. — Сотни раз, — глава ордена усмехнулся и посмотрел на сына. — Например, о том, что был плохим отцом для своих детей и не оказался рядом, когда был вам нужен. — На тебе был орден… — Я мог бы переложить часть дел на помощников и быть с вами чаще, но я хотел всё делать сам, разрывался на десятки дел, думая, что так и должен поступать хороший правитель, — он вздохнул и свернул свитки с рисунками и картами. — Но я совсем забыл быть хорошим отцом, а эта роль куда важнее. Шэнь Вэньян будто заново смотрел на своего отца — неидеального, порой вспыльчивого, решительного и… живого. В детстве ему казалось, что отец — это практически божество, безупречное во всём, но сейчас он понимал, что ошибки и сожаления свойственны всем людям. На плечи Шэнь Чэншу, помимо целого ордена, легло воспитание двух детей, и, возможно, он просто боялся не справиться. — Ты хороший отец, — ответил Вэньян после недолгого молчания, и Шэнь Чэншу поднял на него удивлённый взгляд. — Ты старался для нас, даже если редко был рядом. В конце концов, сейчас ты находишь время, чтобы обучать меня… — Это меньшее, что я могу для тебя сделать, — мужчина опечаленно отвёл взгляд. — Аймин недовольна тем, что мы мало времени проводим с семьёй. Никогда бы не подумал, что моя дочь будет отчитывать меня, как мальчишку, — он рассмеялся. — Думаю, нам нужно снова начать ужинать вместе. Я хочу знать, что происходит в ваших жизнях не только от учителей и наставников, я хочу, чтобы вы спрашивали совета у меня, когда вам трудно, а не надеялись лишь на себя. Шэнь Вэньян обещал, что сегодня придёт на семейный ужин, но разве теперь он мог показаться там? Он шёл по высокой траве через поле, погружённый в собственные мысли, и не заметил, как вошёл в лес. Сумерки уже опускались на землю, и тёмная чаща оживала десятками звуков. Вэньян поёжился от контраста прохлады леса и тёплой земли в поле, его тонкая рубашка точно не подходила для ночных прогулок, но внезапно в кустах ему почудились жёлтые огоньки. Шэнь Сюань по привычке потянулся рукой на пояс, но меча там не было, и он тихо цыкнул, жалея о собственной вспыльчивости. «Кто ты» — из кустов послышался тонкий детский голос, и Вэньян вздрогнул, чувствуя, как его спина покрывается гусиной кожей. — Там кто-то есть? — громко спросил он, стараясь не выдавать волнения. «Почему ты улыбаешься? Где моя мама?» — голос ребёнка дрожал от слёз. Вэньян нервно сглотнул и шагнул в сторону звука, понимая, что едва ли это могло закончиться чем-то хорошим. Ветки цеплялись за его одежду, а ноги в темноте задевали за толстые корни деревьев, торчащие из земли. Вряд ли в лесу мог оказаться настоящий ребёнок, но сюда вполне мог забрести одинокий призрак, а у Шэнь Вэньяна с собой были припрятаны несколько талисманов, которые и придавали ему немного уверенности. Поблизости не было укрытия или людей, и чем дальше он заходил в лес, тем меньше оставалось шансов сбежать в случае опасности, но неведомая сила тянула его вперёд. «Мне страшно, мамочка! Ты плохой, ты сделал дяде больно!» — голос, казалось, звучал у Вэньяна в голове, и он остановился, ощущая лёгкую слабость. Что он здесь делает? Зачем продолжает идти? «А-Тао! Где ты?» — надрывно закричал женский голос, и Шэнь Сюань обернулся, со страхом смотря в непроглядную тьму позади. «Это демон! Демон в нашем доме! Спасайтесь…» — фраза оборвалась, потому что мужчина закашлялся, послышалось бульканье крови в гортани. Вэньян боязливо оглядывался по сторонам, голоса начали звучать одновременно, женщины, дети, старики — все они кричали и молили о пощаде, громкость нарастала, и юноша закрыл руками уши в надежде, что всё стихнет, но он продолжал слышать каждый зов так же чётко. Шэнь Сюань развернулся в направлении, откуда пришёл, и с места сорвался на бег, прикрывая лицо от жёстких ударов веток. Ноги заплетались, и он несколько раз чуть не упал, но смог удержать равновесие. «Он убил А-Тао! Он не пощадил никого! Мой сыночек…» — женщина хрипло причитала сквозь рыдания. «Здесь повсюду злые духи! Их так много!» «Я не хочу умирать, пощади!» Вэньян задыхался от бега, руки саднило от царапин, но впереди показался свет, и он ускорился, в несколько мгновений преодолев расстояние. Шэнь Сюань оказался во дворе неизвестного ему дома и в недоумении замер, оглядываясь по сторонам. Повсюду лежали мёртвые тела людей, лужи крови растекались на твёрдой земле, а тёмные сгустки материи преследовали немногих выживших. Вэньян растерянно хлопал ресницами, не понимая, как оказался в этом месте. Он попятился назад, но упёрся в высокие запертые ворота. Внезапно кто-то схватил его за ногу, и он дёрнулся, но хватка стала лишь сильнее. «Ты — монстр!» — выплюнула молодая женщина, и струйка тёмно-алой крови сорвалась с её губ. Тонкие пальцы ослабли, а светлые глаза застыли в одной точке. Она умерла. Шэнь Вэньян в ужасе отступил, пытаясь найти выход, но почувствовал внезапную тяжесть в левой руке. Его пальцы, обтянутые чёрной перчаткой, сжимали диковинный меч с двумя лезвиями, окружённый тёмной дымкой. Он поднёс его ближе, чтобы прочитать иероглифы, отпечатанные на тёмной стали. «Цзянцзай». Шэнь Сюань встрепенулся, услышав истошный крик, а затем вдруг наступила тишина. Огонь в фонарях слабо подрагивал от лёгкого ветра, заставляя тени причудливо плясать на потемневшей от крови и бездыханных тел земле. Вэньян посмотрел вниз и увидел маленькую детскую ручку, выглядывавшую из-под перевёрнутой телеги, гружёной мешками с овощами, которые теперь раскатились по всему двору. Он почувствовал, как к горлу подступила тошнота, и выкинул чужой меч, стремительным шагом возвращаясь к воротам. Но ни засова, ни замков не было, а тяжёлые створки даже не содрогнулись от его ударов. — Кто-нибудь! — позвал он. — Помогите! Но по ту сторону ворот была тишина, и Вэньян с досадой оглядел каменные стены, окружавшие двор. Они были слишком гладкими и высокими, чтобы так просто перелезть, и Шэнь Сюань чувствовал, как его накрывает паника. Вдруг из-за дома появился чёрный сгусток, направлявшийся прямо к Вэньяну. Он быстро огляделся и вернулся за мечом, выставив лезвие перед собой. Тёмный дух завис в паре метров от Вэньяна, будто приглядываясь. — Что ты такое? — с дрожью в голосе спросил юноша. — И где я? — Ты сам привёл нас сюда, хозяин, — ответил ему удивлённый голос. — Х-хозяин? — Шэнь Вэньян продолжал искать возможности для отступления, но понимал, что может спастись только боем. — Тебе не нравится, когда мы так тебя называем? — тихий смех звучал угрожающе. — Тогда мы можем звать тебя по имени. — Я не знаю, что ты такое! Я не понимаю, как я тут оказался! — Ты же пришёл сюда сам, не так ли? Ты хотел мести… — Это неправда! — Вэньян зажмурился, в ушах застыл громкий звон. — Мне не за что мстить, я просто заблудился! — Но мы убили их всех, потому что ты захотел… — Заткнись! — боль мощными спазмами билась внутри его головы, Шэнь Сюань почувствовал слёзы на щеках и медленно опустился на землю. — Кто я? Почему я здесь? Кто эти люди? — Ты хотел крови! — дух кружил вокруг него, образуя кольцо из тёмного тумана. — Нет! — Вэньян выпустил меч и спрятал лицо в ладонях. — Тебе нравится, когда они кричат… — Замолчи! — Никакой пощады… — Это неправда! — Сладкий запах крови… Тебе нравится! — существо разразилось громким смехом. — Они не виноваты! — Даже дети мертвы… — Они ничего не сделали! — Вэньян рыдал в голос, согнувшись до земли. — Такие беспомощные… Но ты силён! — Я не хотел! — Нужно больше крови… — Хватит! — Они за всё заплатят… Они узнают, кто такой Сюэ Ян. Шэнь Вэньян проснулся от собственного крика и резко сел в постели, пытаясь отдышаться. Слёзы катились по его щекам, а тело ещё содрогалось от истерики. Рубашка стала мокрой и липла к телу, комната перед глазами медленно плыла. Он ощущал привкус крови во рту, было слишком жарко, хотелось сорвать с себя собственную кожу. — Вэньян! — тёплые ладони обхватили его лицо. — Я здесь, успокойся, всё хорошо. Он почувствовал, как его снова уложили на кровать, а приятная прохлада коснулась горячего лба. — Три дня в бреду, и ничего не помогает, — Шэнь Аймин отжала ткань в холодной воде. Она осторожно вытерла лицо Вэньяна, протёрла шею и его дрожащие руки. — Я отдала тебе столько духовных сил, но это бесполезно. Если бы я знала, как тебе помочь… Эти кошмары измучают тебя до смерти. А-Сюань, мне больно смотреть на твои мучения, вернись к нам, пожалуйста. Вэньян беззвучно шевелил сухими губами и хмурился в бреду. Шэнь Аймин потеряла счёт его истерикам и крикам во сне, просто продолжая держать его за руку и вытирать слёзы. Иногда он будто подплывал к поверхности и почти просыпался, но затем снова проваливался в эту густую пучину кошмаров, и она снова и снова вливала в его тело духовные силы. За эти дни в их доме побывало уже четыре лекаря, и все они разводили руками. Сын главы ордена был здоров телом, и даже его раны почти затянулись, а, значит, причиной его непрекращающихся кошмаров было нечто совсем иное. Аймин перетаскала из библиотеки все книги, в которых упоминались проклятия или заклинания против людей, но ни в одной не нашла описания подобных симптомов. Она играла для него успокаивающие мелодии и жгла благовония, разговаривала с ним и гладила по волосам. Они были неразлучны с самого детства, и Шэнь Сюйлин привыкла заботиться о своём непослушном и своенравном брате. Она видела его радостным и довольным, печальным и злым, уставшим, отчаявшимся, потерянным, воодушевлённым — она видела его любым. Аймин могла читать его эмоции, даже когда Вэньян молча сидел в библиотеке, пытаясь сосредоточиться на книгах, но его мысли были в каком-то другом месте. Она видела, с каким восхищением он рисовал портреты неизвестного юноши, сидя в саду, и каждый раз долго всматривался в изящные черты, написанные тонкими линиями. Вэньян мало говорил о своих чувствах, но никогда не прятал их от сестры, потому что знал, что она не осудит их. Возвращаясь домой после тяжёлой ночной охоты, каждый раз утром он находил у себя на столе свежую выпечку или сладости. Аймин всегда была рядом — когда Вэньян был доволен своими успехами, и когда ему хотелось опустить руки от неудач. — Ты принимаешь это слишком близко к сердцу, все живы, ничего непоправимого не случилось, — Шэнь Сюйлин расчёсывала длинные волосы Вэньяна, сидя на кровати, пока он тщательно протирал рукоять своего меча, разместившись на полу. — Люди пострадали из-за моего опрометчивого решения… Я как следует не разведал обстановку, и тот дух едва не утащил их под воду, — Шэнь Вэньян печально вздохнул. — А-Сюань, — Аймин мягко потянула его за прядку, заставив запрокинуть голову к ней на колени, и посмотрела ему в глаза. — Невозможно быть заклинателем и не получать раны. Поверь, адепты это прекрасно понимают. Я десятки раз вытирала кровь с твоего лица и накладывала тебе бинты, так кого же мне винить в этом? — Но я же… — Ты привёл свой отряд обратно без потерь, ты помог людям, и теперь они снова могут рыбачить и переправляться на лодках через реку. Ты отлично справился, а если начнёшь спорить, я ударю тебя, — она сильнее потянула за волосы, и Вэньян приглушённо зашипел. — Я понял, понял, — он тихо рассмеялся, и Шэнь Аймин ущипнула его за щёку, улыбнувшись в ответ. Шэнь Вэньян каждый раз с интересом наблюдал, как юноши из других орденов приезжали в Чалин, чтобы удивить деву Шэнь своими подарками и красивыми речами, и как она от скуки зевала, прикрывшись расписным веером. — На кой мне эти цветы? Хочешь, я покажу тебе наш сад? Клянусь, ты не видел и половины растений, что там собраны, а ты привёз мне эти сорняки? — она презрительно смотрела на букет, который вытянул перед собой низкорослый и полный юноша в смешном пёстром ханьфу. — Но, дева Шэнь, я также купил для вас эти прекрасные одежды из чистого шёлка! — он растерянно хлопал глазами, глядя на девушку снизу вверх. — Жёлтый? Ярко-зелёный? Песчаный? Признаюсь, я поражена. Даже не знаю, как ты сумел угадать все цвета, которые я терпеть не могу, — она поморщилась, глядя на ханьфу, которые развернули перед ней слуги. — Это просто нелепо, ты оторвал меня от дел ради этого? Шэнь Вэньян не смог больше держаться и прыснул от смеха, уводя Аймин обратно в дом. Её красота была обманчива, и за милыми чертами скрывался стальной характер, который поражал даже их отца. Она одинаково хорошо обращалась с мечом на тренировках и готовила вкусные блюда, достойно держалась на людях и без раздумий пресекала чужую наглость и грубость. Шэнь Сюань многому учился у своей сестры, она вселяла в него уверенность и понимала его без слов. «Ты должен быть благодарен тем, кто поддерживает и относится к тебе хорошо, — говорила Чжу Мэй маленькому Вэньяну в один из хмурых осенних дней. — Тебе не обязательно делать что-то в ответ, но просто сказать «спасибо» уже будет достаточно, ведь так ты показываешь, что видишь чужие старания и ценишь их». И Шэнь Сюань был благодарен. За вкусные обеды и молчаливое понимание, за беспрекословную поддержку и умение быть рядом, не задавая лишних вопросов. Простое «спасибо» Вэньян порой превращал в подарки, которые тайно оставлял в покоях своей сестры. Он привозил для неё редкие ткани и шёлковые нити, чтобы она могла вышивать новые узоры, старательно рисовал её портреты, поражавшие точностью линий и мягкостью красок. Вэньян подарил ей лютню из редкой породы чёрного дерева с резной розеткой в виде цветка и узорами листьев на грифе, и долго слушал её возмущения по поводу такого дорогого подарка, зная, что он был сделан специально для неё. Они помнили просьбу своей матери и были рядом друг для друга. Даже если приходилось надолго расставаться из-за поездок Вэньяна по делам ордена, он знал, что есть хотя бы один человек, который ждёт и любит его, несмотря ни на что. — Молодой господин Шэнь весьма хорош собой и многого добился на правильном пути! Скоро он должен будет найти себе достойную жену, чтобы разделить с ней путь по тропе самосовершенствования, — произнёс торговец, приехавший на встречу с главой ордена Шэнь, и его дочь кокетливо улыбнулась сидящему напротив Вэньяну. — О, — Шэнь Аймин заинтересованно дёрнула бровью. — Отец, прости свою дочь за плохую память, но у нас в ордене разве появились новые правила? А кто будет определять, насколько дева достойна моего брата? И какой срок отводится на её поиски? — Аймин, — тихо прошептал Шэнь Чэншу, не скрывая улыбки. — Веди себя прилично. — Прошу прощения, если я показалась грубой, — она ехидно улыбнулась. — Но разве мы здесь не для того, чтобы обсудить торговые отношения? Шэнь Вэньян мог сказать, что ему повезло с семьей, и всю свою жизнь он чувствовал их безграничную поддержку и любовь. Он знал, что такое забота и внимание, знал, что его принимают целиком и полностью, несмотря на сложный характер и постоянные побеги из дома. Здесь его всегда ждала свежая постель и вкусный ужин после ночной охоты, горячий чай и плед у очага зимними вечерами. И оттого сейчас, лёжа в своей кровати и слушая дождь за окном, он ненавидел самого себя за то, что не заслуживал такого отношения, любви и добрых слов. Не заслуживал, чтобы его жизнь поддерживали чужие духовные силы. Он бы хотел перестать существовать, погибнуть от холода в лесу, чтобы его тело потом разорвали волки, но его спасли и принесли в дом, отогрели и вылечили раны. Вэньян устал от бесконечных мыслей, бурлящих в его голове, словно горная река, он устал от чужих воспоминаний, которые, будто клеймо, с болью и шипением пытались отпечататься в его памяти. Он никогда не убивал людей, не вредил и не желал никому зла, так почему он помнит, как собственными руками отрезал чужие языки? Почему он слышал, как кто-то в агонии умолял его о пощаде, а он в ответ лишь громко смеялся, с наслаждением пронзая плоть мечом? Почему он видел, как слепой юноша плакал кровавыми слезами, в отчаянии прося прекратить мучения? Что за монстр поселился в его голове, и как снять это ужасное проклятье? Шэнь Вэньян царапал кожу на запястье и кусал губы до крови, зажмурившись от криков, которые звучали у него в голове. Он остался в комнате один, и липкий страх заставлял его с опаской смотреть в тёмные углы, куда не доставал свет фонаря. — Хватит! — Вэньян уткнулся лбом в колени, дрожа от ужаса. — Я больше не могу! Пощади меня! «Ты отвратителен до тошноты!» — чужой голос в его голове с презрением выплёвывал каждое слово. — Я виноват, я не хотел, чтобы так получилось, — Вэньян крепко обнял себя за колени. «Спасти мир? Да ты не способен спасти самого себя!» — он слышал свой голос, но его губы никогда не произносили этих фраз. — Это не я, это неправда! «Прошу, пощади меня…» — так обессиленно и мучительно, будто человек, говоривший эти слова, был мёртв при жизни. — Прости меня, — Вэньян охрип от слёз, и голос его звучал тихо. — Прости меня, Сяо Синчэнь!