killing butterflies

— Я уверен, что идея активного внедрения военных в светские круги имеет полное право на существование, — Эрвин прищурился и посмотрел сквозь пальцы на солнце — удивительно тепло для середины сентября. Дариус Закклай довольно хмыкнул известным только ему мыслям и кивнул: — Гражданские воспринимают нас, как варваров, умеющих только размахивать мечами. Для них мы разменная монета, необходимая для их безопасности. Пора что-то менять в этих заплесневелых убеждениях. Пиксис, когда прибудут солдаты твоего подразделения? Мужчина, задумчиво крутивший кончик усов, потянулся к карманным часам: — Думаю, должны быть в столице с минуты на минуту. — Помогите разместиться всем в Восточном дворце, — губы Закклая растянулись в зловещей улыбке, — меня ждут незаконченные дела. Главнокомандующие озадачено переглянулись и проводили взглядом удаляющегося главу подразделений. Вздохнув несколько раз, Пиксис кивнул на прощение и оставил разведчиков наедине. — О чём задумался, Леви? — спросил Эрвин. — Я всё ещё не уверен, что высшее общество готово к ним. За столько лет службы капитана мало что удивляло, но его подчинённые были особенно талантливы. Слушая грандиозные планы начальства, он не мог избавиться от вопроса, что эти дети творят. Вывалившись гурьбой из карет, они разместились вдоль стены Восточного дворца. И если большинство просто спрятались в теньке, то эта четвёрка в очередной раз испытывала его терпение. Браус и Кирштайн, сидя на корточках, о чём-то горячо спорили, но на таком расстоянии Леви не мог расслышать слов. Выглядело так, будто они кричат на кустарник. К Спрингеру и младшей Гроссман было ещё больше претензий. Девчонка упёрлась коленом межу лопаток Конни, заломила ему руки и тянула их назад. Выдохнув, Аккерман быстрым шагом направился к солдатам. — Чем вы занимаетесь? Нова вздрогнула от голоса капитана за спиной. Её колено соскользнуло со спины Конни, и она с трудом удержала равновесие. — Я тебе клянусь своим ужином, у них кислые попки, — не унималась Саша. — Ага, так и поверил тебе, — парировал Жан, — потом будешь по всему корпусу разносить, что я облизывал задницы муравьев. О вкусовых особенностях муравьёв приятели спорили уже десять минут, и даже хихикающая Соф подтвердила версию Саши. Однако для Кирштайна это стало более весомым аргументом не верить девочкам. Старшая Гроссман не упустит момента унизить его. Нова отпустила руки Конни и зевнула - только диалог ребят на повышенных тонах не позволял ей уснуть на месте. Раскрасневшаяся и дрожащая, она вернулась с пирса и сразу спряталась под одеялом. Однако вместо сна на неё навалились вопросы. Кем теперь они с Жаном друг другу приходятся? Смогут ли они сохранить дружбу? Как отнесутся к их отношениям остальные? Как быстро похоронит Жана Софи? Гроссман ворочалась, тёрла горящие щёки, посчитав уж третью сотню овец. В довершение всего чей-то храп страшно мешал ей. Прислушавшись, Нова с ужасом осознала, что злостный нарушитель тишины – Армин. Прыснув, она не могла поверить, что такой хрупкий мальчишка может выдавать такие утробные звуки. Только к рассвету поверхностный, тревожный сон овладел ею, но быстро прервался общим подъёмом. — У меня ломит все мышцы, — Конни потёр плечо, — эти богачи могли бы сделать свои кареты комфортнее. — В следующий раз в столицу пойдешь пешком, — отрезал Леви, — ведите себя прилично. Софи, следи за ними лучше. — Не помню, чтобы в мои обязанности входила работа нянькой, — ответила Соф, склонив голову вбок. Нова опешила от дерзости старшей сестры и с опаской покосилась на Леви, ожидая его фирменный разнос. Однако от капитанской кары их спас подошедший Командор. Эрвин улыбнулся: — Жан, они правда кислые. Ты разве не пробовал в детстве? — Он же городской, — махнул рукой Конни, — что с него брать? Жан открыл рот, чтобы огрызнуться, но пересёкся взглядом с Новой. Со вчерашнего дня они так и не поговорили - ехали в разных каретах, да и при ребятах было бы странным выяснять отношения. Смущённо улыбнувшись, он опустил глаза и взъерошил волосы. Чего-чего, а внимательности у разведчиков было достаточно. Даже задремавший Эрен заметил эту неловкость и с хитрой ухмылкой смотрел то на Жана, то на Нову. — Теперь я знаю, что синяк на твоей шее не от удара, — шепнул ей на ухо Конни, за что получил локтем в солнечное сплетение. — Разведкорпус разместят на втором этаже, — Эрвин же будто не замечал происходящее вокруг, и Гроссман была готова повесить его портрет над своей кроватью с подписью «Спаситель». — В спальнях размещаетесь по двое. Поэтому разбивайтесь на пары и выбирайте комнаты. Нова хотела вцепиться мертвой хваткой в Сашу и требовать её в качестве соседки, но сгусток тёмной материи с лицом «Нас ждёт серьезный разговор» повис лезвием гильотины над безопасностью Гроссман. Хотя ещё пару минут это была всего лишь сонная и беззаботная старшая сестра. Интерьер дворца соответствовал столице. Ещё при въезде в Мирту ребята прижались к окнам в карете, рассматривая внушительные постройки. Привычные маленькие домики с красными крышами сменили каменные поместья. Кованые ворота, шпили, протыкающие голубое полотно неба, мраморные статуи: от роскоши рябило в глазах. Нова скривилась от мысли, что за Синой люди борются за мешок муки, а богачи ещё выбирают, есть им сегодня говядину или ограничиться скромной курицей. Их шаги заглушал пушистый ковер, а снующие туда-сюда горничные в одинаковых фартуках каждый раз приветствовали разведчиков кивками. Стушевавшаяся от такого отношения Саша кланялась и рассыпалась в приветствиях, пока Микаса не дернула её за хвост, заставляя выпрямиться. Нова наугад толкнула первую дверь и вошла в спальню. Сначала она потеряла дар речи, потом прикинула, что если продать это кресло с позолоченными ручками, можно было бы полгода жить беззаботно. Среди резного дерева, картин и канделябров со львами было очень неуютно. Вообще сложилось впечатление, что всё золото в пределах стен собрали и размазали по интерьеру их спальни. — Итак, — Нова затылком почувствовала пристальный взгляд сестры. — Тебе тоже не нравится эта комната? — спросила она Соф. — Мне не нравятся ваши переглядки с Кирштайном. Куда вы вчера сбежали? Вдвоём. Последнее слово Софи произнесла по слогам и с таким презрением, словно прожевала таракана и заявила, что он несъедобный. — Мы спустились к реке, поговорили, признались друг другу и потом целовались. Где-то минут пятнадцать, даже губы заболели. Если Нова не выносила напор Софи, то сестра не справлялась с её саркастичной прямолинейностью. Соф нахмурилась, решая, потешается над ней младшая или говорит серьёзно. Но, быстро сложив в голове факты, процедила: — А я смотрю Кирштайн бессмертный. — Чего ты заладила? — Нова всплеснула руками - она начала закипать. — Ты мне не мама, чтобы я ждала твое одобрение. Да и я не замуж выхожу. Соф потёрла переносицу и устало опустилась на край кресла: — Да, ты права, я тебе не мама. Но оно тебе надо? Он чуть не угробил тебя в пещере. — Поверь, с функцией угробить себя я и сама неплохо справляюсь. Она одновременно боялась сестру и злилась на неё. Софи могла неделями находиться в состоянии отрешённого отшельника, но потом наседала на младшую Гроссман со своей опекой. Раньше это было объяснимо – Нова осталась сиротой, будучи совсем ребенком, и Соф, как могла, заменяла ей родителей. Но сейчас они были равными, однако сестра нарочно забывала, что их отношения давно вышли за рамки «мать и дочь». — Он всё это время волочился за Микасой, — Софи намеренно не называла имя Жана, — а теперь вдруг вспомнил про тебя. Не думала, что ты просто удобный вариант для него? — А ты думаешь, я настолько никчёмная и не имею чувства гордости? — Ты невыносима. — Ты тоже. Они замолчали и уставились друг на друга, тяжело дыша. Нова отчётливо чувствовала места, где её кожа покрылась красными пятнами, Соф наоборот была бледной. Постучав указательным пальцем по колену, сестра выдохнула и откинулась на спинку кресла: — Ты уверена в его искренности? — Уверена, — Нова выпалила раньше, чем успела подумать. Софи закрыла глаза – верный признак того, что она сдалась, и прошептала: — Если хоть раз я увижу, что ты плачешь из-за него, поверь, я похороню его стоя. В овсе. Идём, у нас собрание внизу. Разговор явно не был закончен. Софи сердилась, но не в её характере было публично кричать и топать ногами. Переубедить упрямую сестру она не могла и не видела в этом смысла, единственное, что ей оставалось – это смириться с этой временной блажью. Однако старшая Гроссман быстро нашла объект для вымещения своей злости, когда они зашли в просторный зал, заполненный солдатами. Пнув стул, на котором уже сидел Жан, она прошипела: — Подвинься. Развалился, невозможно пройти. Идущая следом за ней Нова, виновато пожала плечами. Она села рядом с Конни, который выглядел так, будто тоже получил взбучку. — Что с тобой? Выглядишь не очень. — Мне придется спать с Жаном, — Спрингера передёрнуло, — в одной кровати. В кровати с балдахином. — Меня зовут мадам Тесс, — высокая женщина в странной шляпе с пером развернулась на каблуках, и приятели испуганно перестали переговариваться. — Господин Закклай пригласил меня сюда, чтобы подготовить вас к светским мероприятиям. В течение недели вы пройдете курс этикета. Она с пренебрежением оглядела всех присутствующих и продолжила: — В конце недели коронация Хистории Рейсс, после чего состоится бал. Наша задача - достойно подготовиться к нему. По просторной зале разнёсся возбуждённый шёпот. Только сейчас Нова обратила внимание, что, помимо солдат, с ними сидели все офицеры, отряд Ханджи, который она видела крайне редко, и даже Хистория. Идея с балом звучала, как самая неуместная авантюра, и совмещать уроки этикета и тренировки Гроссман не хотела. В приоритете - вернуть земли человечеству, а они устраивают пляски в столице. Гроссман почувствовала, как скептицизм Леви передался ей воздушно-капельным путём. — Привет, малышка Нова, — кто-то шепнул сзади, отчего Нова вздрогнула. Сначала она увидела рыжую шевелюру, затем знакомую хитрую физиономию. Слишком сосредоточенная на недавней перепалке с сестрой, Гроссман не заметила, что кроме разведчиков в зале собралось подразделение Гарнизона. — Привет, — шёпотом она поздоровалась с Флоком, который ухмыльнулся подозрительным взглядам Софи и Конни. Форстер смерил насмешливым взглядом старшую Гроссман, что усугубило её мрачное настроение, и откинулся на спинку стула. — Это, что за рыжий чёрт? — спросил её на ухо Конни. — Ещё и «малышкой» тебя называет. — Солдат Гарнизона, пару раз с ним пересекалась, — Нова ещё раз оглянулась на Флока, вспомнив, что у него так и осталась её серьга, — не обращай внимания, он со всеми так фамильярно общается. — Фамильярно, — передразнил её Спрингер, усмехнувшись, — на тебя так стены этого места влияют или мадам Тесс? Тем временем, мадам Тесс с важным видом расхаживала перед солдатами, рассказывая правила бального этикета. Её перо в шляпе раскачивалось в такт шагам, и Гроссман мысленно посочувствовала птице, которую принесли в жертву модному образу. Женщина монотонным нудным голосом рассказывала про правило трех танцев, перчатки и реверансы. Нова пыталась сложить два плюс два в голове, но каждый раз получалось пять. Жизнь внутри столицы кардинально отличалась от привычных бедных кварталов и снующих вдоль стен титанов. Она покачала головой, полагая, что мадам Тесс видела гигантов только на картинках и не держала в руках ничего тяжелее бокала шампанского. Её начинал раздражать поучительный тон женщины, будто та разговаривала с шайкой маленьких умственно отсталых детей. Офицеры, разумеется, тоже входили в этот непочётный список. — Перчатки снимать нельзя ни при каких обстоятельствах, — лицо мадам Тесс наполнилось притворной драмой. — Это дурной тон. Это был уже одиннадцатый или двенадцатый раз, когда женщина произнесла словосочетание «дурной тон»; её ждало страшное разочарование, потому что перед ней сидело одно сплошное воплощение дурного тона. Конни посмотрел на руки всех девушек, которые сидели без перчаток, и фыркнул: — Развратницы! Показывать такое мужчинам! Нова едва сдержала смех: — Смотри, чтобы ночью Жан под вашим балдахином обязательно был в перчатках. Спрингер наморщил нос, но захихикал, когда на них обоих обратила свой взор мадам Тесс: — У вас много энергии, молодые люди? Будьте добры, подойдите ко мне. Нова вспомнила те времена, когда в приюте воспитатели вызывали их на середину столовой и заставляли рассказывать всем остальным свою провинность 10 раз, а потом столько же раз громко извиняться. У неё неприятно скрутило желудок от ассоциаций, когда они с Конни молча пробирались через ряды солдат к мадам Тесс. Вблизи консультант по этикету оказалась огромной, что они с приятелем едва доходили ей до плеча. Казалось, что она может один раз махнуть своим веером, и они улетят к чёртовой матери к границам стены Роза. Привычный запах мыла и пороха, который они почти всегда чувствовали друг от друга, сменился чем-то приторно сладким, и Нова захотела чихнуть. Мадам Тесс смерила их сочувствующим и презрительным взглядом и спросила: — Молодые люди, вы знаете, что такое менуэт? Конни переглянулись с Новой в недоумении. Гроссман ещё пыталась уложить в своей голове понятие «ангажемент», а знатная дама давила новыми терминами. Её бунтарскую натуру подмывало спросить великаншу, знает ли она строение УПМ, но Нова благоразумно промолчала. — Мне его бывшая девушка делала, — громко сказал один из офицеров и расхохотался. Гроссман прикусила слизистую щеки, чтобы сдержать смех. Это был тот самый офицер с рыжим хвостом, который помогал ей взобраться на лошадь, в те времена, когда Нова располосовала себе ногу мечом. Это казалось таким далеким и почти нереальным. «Видимо, рыжие все такие» — подумала она, с нескрываемым весельем наблюдая, как лощёное лицо мадам Тесс бледнеет от дерзкого и неуместного комментария. Женщина раздражённо хлопнула в ладоши, заставляя рыжеволосого офицера и ещё одну девушку из отряда Ханджи тоже выйти в центр зала. Нова почувствовала неладное, Конни стоящий рядом с ней тоже заметно напрягся. — Менуэт – это танец, который должен вызывать трепет и волнение, — воодушевлённо начала говорить женщина, и Гроссман поняла, что интуиция её не подвела, — раз в вас так много энтузиазма, вам выпала честь первым опробовать этот танец. Если бы Нову спросили определение неловкости, то она рассказала бы миру об этом моменте. Они стояли с Конни напротив друг друга с глупыми выражениями лиц, пока мадам Тесс выравнивала им спины и приподнимала руки веером. — Каждый шаг – это маленькая победа, — продолжала говорить женщина, считая до восьми, — двигайтесь грациознее, будто танцуете не на паркете, а на облаках. Задеревенелое тело плохо слушалось после длительной поездки и почти бессонной ночи, движения Спрингера тоже были угловатыми. Они старательно повторяли за мадам Тесс, но двигались в разы хуже рыжеволосого офицера и другой девушки. Консультант по этикету не скрывала своего разочарования и продолжала фонтанировать неуместными сравнениями: — Ваши руки скользят по воздуху, словно крылья птицы, а ноги мягкие, как волны спокойного озера. — Она перечитала любовных романов, — шёпотом проворчал Конни, когда они сделали очередной неуклюжий поворот, — тех, где ещё чресла дрожат, и бутоны между ног распускаются. — Интересно, откуда ты знаешь такие подробности о любовных романах? — она хитро посмотрела на приятеля, когда они поменяли позицию. Нова старалась игнорировать остальных солдат, но краем глаза заметила, что Саша хлопает Жана по колену, сгибаясь от беззвучного смеха. — Она рискует, мадам Тесс стремится насильно научить танцевать всех, кто слишком много веселится. Гроссман не успела ответить, потому что великанша с пером в шляпе, видимо, окончательно разочарованная в их танцевальных навыках, начала созывать уже всех в центр зала. Как только мадам Тесс отвернулась, приятели в «изящном» повороте отошли на задние ряды столпившихся солдат и облегчённо выдохнули. Военные толкались, ворчали, недовольные своими партнёрами для репетиции и ситуации в целом. Одна только Микаса казалась в какой-то степени воодушевлённой, вцепившись мертвой хваткой в плечо Эрена. То, как пары врезались друг в друга, не попадали в такт или вовсе раскачивались из стороны в сторону, как два подвыпивших друга после пары кружек пива, выглядело ещё хуже их показательного выступления с Конни и тем дерзким офицером. Нова раздражённо перекатывалась с пятки на носок, наблюдая за этой абсурдной ситуацией. Большинство присутствующих здесь солдат перманентно рисковали жизнью ради безопасности окраин их крохотного островка человечества, пока такие, как мадам Тесс, на очередном званом ужине хвастались новой парой атласных перчаток. В этом ли заключался гениальный план Закклая показать всем, что военные тоже люди? Сейчас этот ворох из мятых рубашек, запаха пота и зелёных плащей скорее напоминал уродливый плющ, который умудрился прорасти на изящной мраморной колонне. — Ты в порядке? — едва ощутимое касание на спине заставило Гроссман оглянуться и застенчиво улыбнуться. Она тут же мысленно себя обругала за эту глуповатую улыбочку, но ничего не смогла с собой сделать. Жан тихо усмехнулся, кончики его пальцев скользнули вдоль её позвоночника и остановились на пояснице. Он в ожидании уставился на неё сверху вниз, не убирая руку, и Нова ответила слегка осипшим из-за пересохшего горла голосом: — Мне здесь не нравится. Мне не нравится вся эта затея. — Мне тоже, — юноша беззаботно улыбнулся, будто пытался её утешить, — я бы посмотрел, как изменилось бы лицо этой мадам Тесс, если бы рухнули стены, и титаны поползли бы со всех сторон. Я уверен, она бы истерично визжала и просила нас о помощи. На фразе «если бы рухнули все стены» у Гроссман потемнело в глазах. Если бы Жан не придерживал её, она бы точно потеряла равновесие. Это был не мимолетный страх перед жутким сценарием, который предположил Кирштайн. На мгновение какофонию, состоящую из голоса мадам Тесс, топота сапог и голосящих солдат, пытающихся достойно исполнять парный танец, заглушила звенящая тишина, будто Нову огрели чем-то тяжелым по голове. Яркая красная вспышка перед глазами и следом лицо Эрена, который всего секунду, но пристально смотрел на неё. Болезненный для роговицы контраст алого света и изумрудных глаз Йегера вызвал приступ тошноты и головной боли. Нова сделала глубокий вдох, когда привычные звуки глупой репетиции наполнили её уши. Галлюцинации от недосыпа? Она пробормотала себе под нос, чтобы этого не услышал даже Жан: — Что это было?