***
— Не думаю, что мои воспоминания достаточно счастливые, — признался Рон, задумчиво почесывая подбородок. До сих пор ему удавалось получить только облачко серебра, но до полностью сформированного бестелесного животного было еще далеко; на самом деле, ни у одного из них еще не сформировалось ничего определенного. В пустом классе на третьем этаже небольшая группа практиковалась в заклинании Патронуса. В группу входили четверо младших Уизли, Гермиона и Холли. Гермиона, для того, чтобы всем помочь, трансфигурировала дементора из старого манекена, на который была накинута белая простыня. Почти всё остальное пространство занимали книги: некоторые были куплены "удалённо", такие книги были принесены совами; часть они одолжили у друзей, все прочие же были взяты из библиотеки. Они занимались уже несколько недель, и за сегодняшний день они спокойно могли прибавить еще пару часов к общей сумме. В настоящее время только близнецы, Рон и Холли смогли создать маленькие облачка, в то время как у Джинни и Гермионы не получались даже они. — Какое ты используешь? — спросила Джинни, распластавшись на полу с книгой на коленях. Слегка покраснев, Рон что-то пробормотал и отвернулся, заставив их всех задумчиво посмотреть на него. — Ронни~инкс… о чем это ты думаешь? — Выражение лица Джорджа стало больше напоминать лисью морду, он толкнул Фреда, и всем стало сразу ясно, что близнецы готовы начать поддразнивать младшего брата. — То, когда в первый раз я услышал голос своей второй половинки. — Рон поспешил ответить как можно быстрее, пока они не разошлись или не начали придумывать другие причины, почему он покраснел. Как и в первый раз, он… гм, неважно. — Это не сработает. — Высказалась Гермиона, — ведьма Малия Армитидж предположила, что воспоминания, связанные с родственными душами, будут иметь неприятные последствия, когда дело доходит до дементора, так как они высасывают душу. Она предлагает не использовать воспоминания, связанные со вторыми половинками, чтобы не подвергать их опасности. — Доказательств этому нет, это всего лишь теория. — Сказала Холли, смотря в окно. Она смотрела на лес, на дементоров, которые время от времени появлялись на границе школы. При виде их фигур у нее по коже бежали мурашки, но это помогало ей сосредоточиться на заклинании и причине, по которой они его изучали. Дементоры были неестественно одержимы ею, и Холли больше не хотела, чтобы ее родственная душа страдала от неизвестных ему нападений. — Но все равно возможно, — ответила Гермиона, — поэтому я попыталась использовать воспоминание из детства, а не то, что связано с моей родственной душой. — О да, и как оно, Миона? Работает? — Рон посмотрел на палочку Гермионы, где за все время их работы ничего не вылетело. Девушка даже не вздрогнула, как Рон. Гермионе, естественно, нечего было на это возразить, и она с раздражением вернулась к своим попыткам. Холли оставила их, погрузив руки в мех Бродяги. Теория может быть верной, а может быть, и вредной для их попыток. Лучшие воспоминания Холли были связаны с пением и с ним, так что… возможно, она должна попробовать. Думать о нем и о том, что он значит для нее. Сосредоточиться на чувстве предвкушения того момента, когда они наконец встретятся. Она смутно представляла себе это, его лицо было лишь тенью в ее сознании, но его голос был ясен как день из-за того, как часто она его слышала. Холли бросалась в его объятия, и он поднимал ее, кружа… он, конечно, будет выше ее ростом, так что ее легко поднимет. С нескрываемой радостью он умолял назвать ее имя, шептал его хриплым голосом, прежде чем наклониться вперед и впервые прижать их губы друг к другу. Глаза Холли резко открылись, и она повернулась на месте: — Экспекто патронум! Серебро вырвалось из ее волшебной палочки, четыре когтистые лапы коснулись земли, и маленькое тельце затряслось, будто смеясь. Повернув маленькую голову, он посмотрел на нее с широкой улыбкой и наклонил ее. — Ух ты! — Холли, как ты это сделала?! — Гиена? — Тут же заговорил Фред. Они все бросились вперед, восхищаясь животным, — у тебя, должно быть, отличное чувство юмора, Холс. Холли опустила палочку, почувствовав, как молниеносно истощается ее магия, и серебряное животное исчезло с дрожащим неслышным смехом. Она чуть не задохнулась, признавшись себе, что есть причина, по которой так мало людей могут произнести это заклинание. Это было невероятно тяжело. И все же Холли не могла удержаться от улыбки. Она сделала это. — Я просто думала о своей второй половинке, о встрече с ним и о том, что я тогда почувствую, — она слегка пожала плечами, — и это сработало. — Блестяще, я хочу это попробовать, — объявил Джордж, и они с Фредом бросились обратно на свои места, чтобы переосмыслить воспоминания, которые они хотели использовать. На Гермиону это не произвело особого впечатления, но прогресс есть прогресс, и Холли заставила заклинание сработать, так что она была готова попробовать. Рон хлопнул ее по плечу и показал большой палец, прежде чем снова попробовать заклинание. В это время Джинни начала громко теоретизировать, почему она получила гиену из всех остальных животных. Большинство теорий гласило, что Патронус принимает форму того, что вызывает чувство защищенности или просто то, что нравится. Так почему же Холли досталась гиена? Сделав небольшой перерыв, Холли снова посмотрела в окно, когда Бродяга положил голову ей на ноги. Он выглядел почти гордым за нее, если бы собаки могли гордиться, и Холли слегка улыбнулась ему. Она сделала это. Теперь она могла защитить себя и свою вторую половинку в следующий раз, когда проклятые твари нападут на нее. Она и не подозревала, что Сириус гордится ею. Если бы он был человеком, то светился бы от гордости. Его щенок выполнил заклинание Патронуса в тринадцать лет, полную форму Патронуса в таком неслыханном возрасте. Она была так одарена! Мерлин, как бы ему хотелось похвастаться… К сожалению, похвастаться было некому.***
В конце концов, Холли была единственной, у кого получился полный Патронус, хотя близнецы были близки. Она подозревала, что это было не столько из-за используемых воспоминаний, сколько из-за количества магии, требуемой для того, чтобы создать полноценное животное. Но группа все равно собиралась попробовать. Как говорит Гермиона, искра лучше, чем ничего. В остальном учебный год продолжался, несмотря на присутствие дементоров. Несколько студентов слишком близко подошли к лесу в апреле и чуть не потеряли свои души. Конфликт был очень ярким и в сочетании с побегом Сириуса Блэка вызвал массовое возмущение среди родителей. Гермиона считала, что это только вопрос времени, когда Фадж уступит давлению, и дементоры будут изгнаны с территории школы. Этого момента с нетерпением ждало все население школы. С другой стороны, школа оставалась довольно веселой, благодаря действиям довольно активного проказника. «Эпический» розыгрыш происходил каждую пятницу против Северуса Снейпа и Ремуса Люпина, как по маслу, что заставляло обоих профессоров дергаться и, казалось, если они найдут источник их проблем, не остановятся ни перед чем, но прикончат поганца. Холли подозревала, что однажды в пятницу ничего не произойдет, и оба профессора будут нервничать до такой степени, что у них вполне обоснованно может развиться паранойя. В остальное время множество мелких шалостей преследовало всех, кто находился в школе, в течение всей остальной недели. Например, однажды днем все в школе ходили с рандомизированными цветами волос. На следующий день четверых отъявленных хулиганов Слизерина повесили с фальшивыми сиськами в Большом зале. Слизеринцы понятия не имели, как это произошло и кто это сделал, и все же они поклялись отомстить. Тем не менее, никто не знал виновника, так что жертвы студентов, включая довольно странного Когтевранца и пару одиннадцатилетних слизеринцев, понятия не имели кого им надо благодарить. В апреле профессор Люпин обнаружил богарта в одном из пустых классов и «позаимствовал его» для своего предмета. Уже узнав о монстрах и заклинании, используемом для их уничтожения, большая часть класса была взволнована тем, что совсем скоро им предоставиться возможность попрактиковать заклинание риддикулус по-настоящему. Это чувство испытывала большая часть класса. Они стояли в огромной очереди, Слизеринцы и Гриффиндорцы вперемешку, по очереди подходя к богарту. До сих пор самым забавным из его превращений был профессор Снейп в одежде бабушки Невилла, о котором еще несколько недель будут говорить в школе. Это был тот уровень шутки, но не от их местного проказника, который, по мнению большинства, должен был быть первокурсником. Богарт Гермионы оказался профессором Макгонагалл, которая в итоге вела себя как кошка в своем человеческом обличье, как отсылка домашнему животному Гермионы Живоглоту и анимагической формы женщины. Вслед за Гермионой пошел Рон, и богарт показал огромного паука, которого он больше всего боялся. Резким движением руки и решительным голосом Рон надел на него роликовые коньки, и паук запнулся, вызвав новый взрыв смеха в классе. Ухмыльнувшись, Рон отступил в сторону, и Панси, которая случайно оказалась позади него, шагнула вперед. К тому времени они с Роном официально стали партнерами по Прорицанию, и ни один из них этого не оценил. Холли и Гермиона слышали об их ссоре с тех пор, как Гермиона бросила занятия. По иронии судьбы, однако, их партнерство привело к значительному повышению оценок как для Панси, так и для Рона. Несмотря на их ссоры, они очень хорошо работали вместе, и это было растущим источником споров для остальной части класса. Панси бросила на Рона свирепый взгляд, пока проходила мимо, и он нахмурился, глядя на нее. Холли наклонилась к Гермионе и прошептала: — Готова поклясться, что в тайне они друг друга любят и нам предстоит посмотреть на очень увлекательное шоу. — А я уверена, что уже в следующем году они начнут встречаться, главный вопрос: когда он расскажет нам об этом. — Не то чтобы мы его осуждали, — фыркнула Холли, — не то что Малфой. — Она слизеринка, хотя, возможно, он думает, что мы не одобрим. — Может быть. Они замолчали, когда Рон присоединился к ним, и богарт, стоявший лицом к Панси, принял форму пары людей. Женщина с волосами Панси и мужчина с яростным взглядом на лице. Через секунду мужчина, рыча, агрессивно бросился на Панси. Панси, явно испуганная, машинально отступила назад, наткнувшись на стоявшую позади нее Дафну Гринграсс. Когда мужчина открыл рот, он плюнул в Панси. — Предательница крови, как ты посмела запятнать нашу семью… — Панси вздрогнула, когда произошло сразу несколько событий. Рон сделал резкий шаг вперед, словно пытался защитить ее. В то время как Панси подняла палочку, лишь бы сделать хоть что-то. Она застыла на месте, когда мужчина навис над ней, пойманная в ловушку, пока Дафна Гринграсс не схватила Панси за мантию и не потащила девушку за собой. Кем бы ни был этот человек (человек, которого все слизеринцы узнали), остановился, после его фигура изогнулась. Затем их профессор, казалось, понял, что должен был прервать это, его запоздалая реакция разозлила большую часть класса. Холли могла оправдать Люпина только потому что он выглядел так, будто его вот-вот стошнит, настолько он был бледен. К счастью для него, Дафна была более чем готова справиться со своим худшим страхом. Мужчина превратился в огромную Змею, и Дафна лишь слегка побледнела, прежде чем ее палочка завертелась, змея запуталась, как крендель, и оказалась в ловушке. Пока боггарт боролся, несколько студентов засмеялись, Дафна бросила взгляд назад. Выражение ее лица было не слишком ясным для большинства, но Холли мгновенно прочитала его. Панси все еще дрожала, и девочке нужен был друг, Дафна хотела, чтобы кто-нибудь взял на себя богарта, чтобы она могла забрать Панси. Холли была одной из немногих, кто считал намерения на лице Дафны, и ближе всех. Она шагнула вперед, не говоря ни слова, прошла мимо Панси и заняла место Дафны впереди, перетягивая внимание богарта с Дафны на себя. — Спасибо, Поттер, — тихо сказала Дафна, взяв Панси за руку и потащив ее в дальний конец класса, чтобы успокоить. Холли не ответила, глядя на богарта снизу вверх. Он сфокусировался на ней, и его форма исказилась. Сосредоточившись на том, что могло быть ее худшим страхом, она пропустила Рона, следящего глазами за Дафной и Панси, на его лице было видно беспокойство. Холли не осмелилась оглянуться, когда боггарт принял знакомую форму. Это была она. Холли стояла перед отражением себя, когда ее второе «я» открыло рот, но ничего не вышло. Ее отражение было немым. У Холли перехватило дыхание, этого следовало ожидать. Она теоретизировала дюжину различных возможностей, включая дементора и Воландеморта. Но она никогда не ожидала… она должна была… Она подняла волшебную палочку, не зная, как сделать ситуацию смешной, когда появился их профессор, вставший между ней и боггартом. Холли глубоко вздохнула, когда боггарт снова изогнулся, заменяя ее вид… флаконом с зельем? Нет, сразу же после этого он превратился в белый шар, парящий в небе. Люпин поднял палочку и щелкнул ею, заставляя шар превратиться в воздушный, который лопнул и полетел обратно в шкаф. Холли взглянула на своего учителя, который повернулся, чтобы посмотреть на нее, она была ошеломлена, когда его глаза, обычно карие, посмотрели на нее. Его глаза приобрели оттенок расплавленного золота, профессор Люпин открыл рот, чтобы обратиться к классу, и Холли мельком увидела клыки. Затем он резко закрыл рот, вздрогнул, и его глаза вернулись в нормальное состояние. — На сегодня достаточно. — Он выдавил это сквозь зубы и слегка отскочил назад, как будто боялся оказаться рядом с ней. Когда он это сделал, его руки дрожали, как будто он боялся собственной тени. И все же он улыбнулся. — Сегодня освобождаю вас пораньше, идите развлекайтесь. — И попытался выгнать их из класса. Класс не стал ждать, Дафна выпроводила Панси, и Гермиона схватила Холли, чтобы сделать то же самое. С сосредоточенным лицом, как только они отошли от Люпина и его кабинета, Гермиона повернулась к Холли и Рону. В ее глазах была внезапная ясность, когда она объявила правду. — Я думаю… Я думаю, что профессор Люпин - оборотень! — это дало им новый повод подозревать Ремуса Люпина.***
Дафна Гринграсс не собиралась использовать ситуацию в своих интересах. Гриффиндорцы могли не понять, что произошло, Дафна полагала, что мало кто придет к правильному предположению, но слизеринцы поймут. Поэтому Дафна подождала, пока Панси наконец перестанет трястись, чтобы спросить. — Который из них? Панси вздрогнула, обхватила руками колени, подняла голову и уставилась на Дафну сквозь волосы, но ничего не сказала. Дафну это нисколько не смутило. — Год назад твоим боггартом был Темный Лорд. — Дафна точно знала это, так как Панси навещала ее, когда они случайно наткнулись на богарта в доме семьи Гринграсс. Каким-то образом он попал в дом во время каникул, и ее болезненный дедушка долго не убирался,так что не заметил его. Он прибежал, когда она и Панси испугались красноглазого лица, о котором они слышали только от родителей. Дафна не скоро забудет, как ее дед рухнул на землю и взмолился о пощаде, прежде чем понял, что произошло. — Теперь это твой отец, Панси… Объясни. Многие предположили бы, что страх Панси, узнавшие его отца, происходил по той же причине, что и у многих других слизеринцев. Они поверят, что отец Панси был жестоким. Дафна сказала бы, что мужчина таким и был, но он всегда был таким, и что бы ни заставляло Пэнси бояться этого человека, это произошло совсем недавно. Не говоря уже о словах, которые он произнес… — Ты нашла свою вторую половинку… не так ли? Это должно было быть что-то такое, что заставило бы Панси радостно подбежать к Дафне. Что-то, что заставило бы их обоих ликовать, чем-то гордиться, чем-то удивительным. Но Дафна знала, что в чистокровной семье все не так просто. Не для Дафны, отец которой уже планировал ее помолвку, разговаривая с Люциусом Малфоем. Не для Теодора, чья родственная душа была парнем, неспособным продолжить родословную. Не для Блэйза, который нашел ее в сводной сестре, когда его мать замышляла смерть своего нового мужа. И не для Панси… — Поклянись, что никому не скажешь. — Панси яростно подняла глаза. Истинная сила ведьмы в ее глазах, когда они светились магией. Ее эмоции буквально "пылали", раскрывая силу ее ядра, не многие из нынешнего поколения чистокровных обладали такой силой. И ни один из них не светился той силой, которой обладала Поттер, когда на них напал дементор. — Я клянусь не использовать это против тебя, пока наша дружба не разрушится, — вместо этого поклялась Дафна. Панси приняла эту формулировку, несмотря на то, что их учили не доверять друг другу. Они были друзьями, хотя многие и считали, что Слизеринцы не способны на такие отношения даже внутри своего факультета. — Это… — Панси проглотила имя. Она подозревала это, она была разумно убеждена, что знала, что ее предположение было верным, но… она не говорила об этом. Не вне безопасности собственных мыслей. Тем не менее, она доверяла Дафне и, возможно, ее подруга могла бы помочь исправить это. — Уизли. —… — Дафна склонила голову набок, — Который? Панси поперхнулась и тихо застонала, запрокинув голову. — Разумеется, Рон! Как ты думаешь, эти чертовы близнецы или девчонка будут мне ровней? Честное слово! — Ну что ж. — Слегка уклончиво ответила Дафна, — я тоже ничего не знаю о Рональде Уизли… а ты? Расслабившись, Панси потянулась всем телом. Дафна не собиралась осуждать ее за то, с чем она не могла справиться, не то что ее родители. — Не совсем. — Она пошевелила пальцами ног в туфлях, чтобы отвлечься, — помимо очевидного несносного способа, которым он ест. — Она сморщила носик, — и… ну, он неплохой прорицатель, неплохой партнер, даже если его личность оставляет желать лучшего. — Он верный, — задумчиво произнесла Дафна, думая о том, что она действительно знала. Говоря это, она наблюдала за реакцией Панси, чтобы понять, насколько все плохо. — Он держится рядом с Поттер, как сторожевой пес, не говоря уже о храбрости… — Он же гриффиндорец. — Панси усмехнулась, и Дафна быстро поправила ее. — Тот, кто встал между нами, Грейнджер, Поттер и дементором. Это не среднестатистическая храбрость гриффиндорцев, это уровень рыцаря в сияющих доспехах. Щеки Панси вспыхнули, и Дафна внутренне съежилась. Она была права, но надеялась, что Панси не отреагирует. Была причина, по которой Паркинсон боялась своего отца, и всем было бы легче, если бы у нее не было чувств к Уизли. — Ты уверена, что он твоя родственная душа? Вы пели друг другу? — Очевидно, нет. — Глаза Панси уперлись в потолок, прежде чем вернуться к Дафне, — мы едва можем находиться в одной комнате друг с другом, не говоря уже о том, чтобы петь. — Тогда откуда ты знаешь? — Потому что я слышала его, — Панси быстро сдулась, как только это произошло, — он был с Грейнджер и Поттер в коридоре. Помнишь ту ночь, когда я пришла после комендантского часа, и Снейп чуть не поймал меня? — Дафна кивнула: — Это потому, что я пряталась от них. Я слышала как они поют эту песню… Я никогда не слышала ее раньше, это… это, наверное, один из десятков маггловских языков. Еще… слова эхом отдавались у меня в голове и в то же время они пели. — Значит, ты уверена… черт возьми, Панси, что ты собираешься с этим делать? — Игнорировать? — Панси беспомощно пожала плечами: — Мне же не позволят выйти за него замуж. Мой отец… он убьет Уизли, если узнает, он убил родственную душу матери, это не будет таким уж шоком. — Панси… — Дафна с грустью посмотрела на свою подругу. Еще один слизеринец, еще один из их курса, который никогда не будет с их истинной парой. Точно так же, как она не стала бы… — К черту это. — Что?! — Панси ахнула от неожиданной маггловской фразы, слетевшей с губ Дафны. — Я сказала, к черту! — повторила она. — Уизли — твоя родственная душа, а твой отец — чертов жестокий монстр. Почему вы должны отрицать истинную любовь только потому, что он может узнать? Нет! Нет, мы не собираемся этого делать. Ты слышишь меня! Мы с тобой придумаем план, чтобы вы с Уизли были вместе. И… и мы сделаем еще один для Блейза! Проклятые Блэки уже женились на своих кузинах, он вполне может жениться на своей сестре! — С этими словами Дафна встала, ее поза стала агрессивной, а магия опасно закипела, когда она утвердилась в своем выборе. Она не собиралась быть похожей на поколение до нее. Очевидно, они облажались с браками по договоренности, в конце концов, большая часть предыдущего поколения была мертва или заключена в тюрьму. Она не будет одной из них! — Ты даже не знаешь, хочу ли я быть с ним! — Панси отстаивала свою единственную точку зрения, но Дафна безжалостно проигнорировала ее. — Уизли не знает, что ты его родственная душа, так что мы просто оставим его в неведении. Вместо этого ты не будешь петь рядом с ним, и мы узнаем его за это время. Этого времени должно хватить, чтобы ты могла понять, хочешь ли ты выйти за него замуж и как сильно мы должны рисковать, чтобы обеспечить это. — Дафна твердо кивнула сама себе. — Мы должны спланировать твой следующий урок Прорицания. Ты должна соблазнить Уизли не позднее чем к концу следующего года! — Дафна! — Топ-Топ, Панси! У нас есть двеннадцатиэтапный план!***
Год был слишком нормальным. В прошлом году были нападения василиска и Воландеморта из дневника, а за год до этого был Квиррелл-Морт. Теперь в этом году были дементоры, но никакого реального нападения на ее личность не было. Ей это не нравилось, и с каждым годом она становилась все более параноидальной. Честно говоря, она ожидала, что Блэк вот-вот выскочит из дерева, чтобы убить ее. Холли сидела в нише и старательно писала в дневнике, пытаясь перевести последнюю песню своей второй половинки на английский. Она делала это все быстрее и быстрее по мере того, как выучивала больше слов и пользовалась языком более свободно. Скоро и она, и Гермиона будут совершенно свободно говорить на языке, который Холли называла «Душе-вным». «Когда я вернулся домой в понедельник вечером в стельку пьяным~» — Она слегка рассмеялась над текстом, зная, что ее родственная душа пытается развеселить ее игривой песней. Он невероятно хорошо умел петь, когда был в настроении. «Я увидел чью-то лошадь у двери, там, где должна быть моя старая кляча~» Она слегка засмеялась и записала слова, чтобы спеть ему после того, как он станет доном; таким образом, он сможет исправить ее «душевный» акцент. Прежде чем она споет перевод и поправит его в ответ. Хотя он учил английский гораздо быстрее, чем она учила «душевный» язык. Честно говоря, ему как будто кто-то помогал, что было несправедливо. «Тогда я позвал жену и сказал ей; — Будь добра мне объяснить, чья это лошадь стоит там, у двери, где должна быть моя старая кляча?~» Холли хихикнула, когда его голос стал драматически невнятным, он притворялся пьяным во время пения. Или он был пьян? Может быть, и так, но она не могла увидеть его и сказать наверняка. Несмотря на это, Холли подхватила следующую строчку, когда они пробежались по всей песне. Все это время она думала о следующей песне, которую должна была перевести для него. В этот момент она услышала смех в его голосе и позволила нежному выражению слететь с себя. Он всегда проверял ее с помощью песни, особенно теперь, когда они могли говорить на одном языке. У него была дюжина разных песен, с которыми он мог ее познакомить, — те, с которых она начинала утро, желавшие ей удачи. Бесконечные песни о море, любви и пиратах. У него были песни, выражавшие желание узнать, как прошел ее день. И он пел песни, которые намекали ей на его собственный день. Если она пела о паршивом дне, используя песню, буквально названную «плохой день», он возвращался с десятками приятных, чтобы изменить ее настроение. Он даже подхватил ее песню «плохой день» и пел ее, если у него был такой день, она отвечала ему тем же, иногда просто напевая глупости, чтобы помочь хоть чем-то. По правде говоря, она уже была полностью влюблена в него, но она боялась того, что произойдет, если она скажет ему это. Не поймите ее неправильно, Холли хотела, но… но она хотела сказать это лично. Любовь, пропущенная через песню, была обычной, очень обычной, но… почему-то ей это казалось неправильным. Холли вздохнула и перевернула страницу, когда ее родственная душа остановила веселую песню, чувствуя по ее тону, что та, которую он пел, уже не подбадривала ее. Холли хотелось извиниться. Холли она нравилась, но… хотя с ее днем все было в порядке, она была в другом расположении духа. В другом мире Шанкс нахмурился. Его родственная душа была немного напряжена в последнее время, до такой степени, что это было слышно в ее голосе. Он не знал, что ее беспокоит, но подозревал, что это было из-за времени года. Скоро наступит летний сезон в Ист Блю, и это соответствовало периоду, когда ее голос почти полностью переставал петь. Эта фаза происходила дважды за последние два года, и Шанкс обратил на нее внимание. Он просто надеялся, что это было временно, и сейчас это было в прошлом. — Хочу, чтобы у меня было штормовое предупреждение!~ Шанкс помолчал, прислушиваясь к глубокому голосу, поющему неподалеку, и оживился. Новая песня. Он нетерпеливо пробирался сквозь толпу на острове, когда слова песни достигли его ушей, и он широко улыбнулся. Это была бы отличная песня, чтобы спеть ее своей второй половинке. Песня продолжалась до тех пор, пока он не обнаружил исполнителя, окруженного большой толпой. Насколько Роджер мог судить, остров, на котором они пришвартовались, был в разгаре их ежемесячного пения, но они, похоже, отнеслись к этому немного серьезнее. Весь остров устроил вечеринку. Все празднуют и огромные продажи идут в течение дня. На улицах выступали артисты, и огромная площадь у побережья была расчищена для пения. Когда наступала ночь, все жители острова выходили на пляж и громко пели одну-единственную песню, предназначенную острову. Шанкс уже взял листок с текстом, чтобы выучить слова и подпевать, когда придет время. Он уже выучил наизусть, на тот случай, если это поможет, когда он сможет перевести ее, когда придет время. Может быть, на этот раз он пропоет ей это место на ее языке, и она получит реальное представление о том, где он находится и что он ищет ее. — Хочу, чтобы у меня был знак,~ — пропел исполнитель, и Шанкс фыркнул. Он знал это чувство. Шанкс лениво огляделся по сторонам, пока певец продолжал, пытаясь найти кого-нибудь из команды. Рэйли всегда подчеркивал необходимость быть в курсе того, кто находится рядом с ними, что было побочным продуктом их обучения наблюдательности хаки. Первый помощник также предположил, что он, возможно, нападет неожиданно на Шанкса, пока они будут находиться в доке, как часть их обучения. При этом подразумевалось, что Роджер сделает то же самое, но Шанкс в этом сомневался. В основном потому, что Роджер и Руж сбежали, как только смогли, «как пара хихикающих подростков», по выражению Рэйли. Шанкс уже не был настолько наивен, чтобы не понимать, что они собираются делать, пока находятся в доке, хотя и избегал думать об этом. Вдалеке он заметил голубую вспышку и сосредоточился на ней с ухмылкой. Только у одного человека, которого он знал, были волосы такого оттенка — Багги. Озорной взгляд промелькнул на его лице, и Шанкс двинулся вслед за другом. Тем временем в Хогвартсе, Холли вздрогнула, когда кто-то произнес ее имя хриплым непривычным голосом. Выплыв от своих грустных мыслей, она оторвалась от дневника и увидела профессора Люпина, стоявшего в нескольких футах от нее. Мерлин, Холли даже не слышала, как он шел по коридору. Она не знала, что он может ходить так тихо. — Профессор? —ответила она почти настороженно. — Тебе не нужно бояться, детеныш. — Ответил он, и паранойя рванула вверх. В конце концов, было слишком тихо. — Простите? — она отложила дневник и незаметно схватила палочку. Но Люпин не подошел. Вместо этого он уставился на нее глазами цвета расплавленного золота. — Нет, — прохрипел он, — я сожалею, детеныш. — Он все еще не сделал ни шага вперед, и Холли медленно поднялась на ноги, чтобы немного уравнять свои силы. — Почему? Его голова слегка наклонилась, и в ней явно чувствовалось что-то собачье. Он не обнажил горло или что-то в этом роде, но его кроткая поза была извиняющейся. Люпин стоял так, словно пытался стать меньше, и это, честно говоря, успокаивало. — Потому что я подвел тебя, детеныш… Я должен был быть рядом с тобой, я должен был заявить на тебя права, но я этого не сделал. — Что сделать… что вы имеете в виду? — Холли слегка опустила палочку. — Могу я подойти? Холли с опаской посмотрела на Люпина, на его залитые золотым глаза и осознала то, что он оборотень. Гермиона и Рон рассказывали ей множество страшных историй, но Холли старалась воздерживаться от суждений. На самом деле ее не волновало, что он становиться мохнатым чем-то раз в месяц, а скорее то, что он жутко сосредоточен на Бродяге. Тем не менее, Холли была достаточно гриффиндоркой и настолько же любопытной, чтобы подпустить его, даже с золотыми собачьими глазами. — Хорошо. Люпин переступил с ноги на ногу, двигаясь гораздо быстрее, чем думала Холли, и внезапно опустился перед ней на колено. Холли разинула рот, глядя вниз, когда он наклонил голову, чтобы посмотреть на нее, и начал говорить. — Я… дружил с твоими родителями. И основа ее мира пошатнулась.***
Шанкс завернул за угол, куда забрел Багги, и заглянул в темный переулок. Шанкс мгновенно остановился и насторожился, бросив настороженный взгляд в темноту. Он видел темные части мира, и даже если он все еще мог слышать громкую музыку фестиваля, переулок был жутким напоминанием о том, что более жестокие вещи все еще существуют в мире. Воспоминание о окровавленном теле, трясущихся руках и бунтующем желудке едва не заставило Шанкса отступить. Он не видел конца переулка, в котором скрылся в темноте Багги. Жутковатое место. Не должно быть так темно; ради всех богов, солнце все еще было на небе. Шанкс бросил взгляд назад на улицу, лишь на время подумав, что Багги следует оставить в покое. Другой подросток был обучен так же, как и Шанкс, он знал, что лучше не подвергать себя слишком большой опасности. Вероятно, ему не нужно было, чтобы Шанкс следовал за ним. Возможно. Он должен просто вернуться на главную улицу. С Багги все будет в порядке… — Эй, не надо!.. Шанкс резко вернулся на улицу, когда кто-то — Багги — издал прерывистый крик. Ноги понесли его вперед на грани своих сил, и Шанкс бросился в темноту. Пройдя несколько шагов, он обнаружил большую площадку, пустое пространство, окруженное со всех сторон более высокими зданиями. Он был затенен от солнца, явное место встречи для тех, кто не хотел быть замеченным. У входа, скрытого темнотой, стоял Шанкс, осматривая открывшуюся перед ним сцену. Багги стоял на коленях, прижав руки к животу от удара, которого Шанкс не заметил. Он был окружен взрослыми мужчинами и женщиной; она была воплощением великолепия и жестокости. Усмехнувшись, она посмотрела на Багги, который выглядел так, словно она растоптала ему на сердце. — Но я думал… — Багги задохнулся, когда поднял голову. Женщина в ответ разразилась громким, жестоким смехом, и мужчины вторили ей. — Идиот, как будто я действительно твоя пара. — Она зачесала волосы назад длинными ногтями: — Я просто заставила тебя так думать, чтобы ты последовал за мной. Удивительно, во что люди поверят, когда выглядишь так, как я, и говоришь правильные вещи. — Она захлопала ресницами, чтобы выглядеть как можно более невинной и беспомощной. Шанкс мгновенно понял, что произошло. Женщина, должно быть, притворилась, что слышит голос Багги в своей голове, она обманула его, заставив думать, что он ее родственная душа, прежде чем привести его в это место. В эту ситуацию. Сердце Шанкса болело за Багги в этот момент, многие попадались на такие уловки, и Шанкс не был уверен, понял бы он правду или нет. В глубине души он решил, что проверит свою вторую половинку на ее языке, который никто не знал до того, как он доверится ей. Однако это решение не помогало ни ему, ни Багги в данный момент. — Да пошла ты! — Багги сплюнул, пытаясь встать. Ее нога поднялась и ударила его в подбородок прежде, чем он успел это сделать, и Шанкс увидел, как глаза Багги закатились, и он упал без сознания, а женщина засмеялась. Встревоженный Шанкс бросился вперед и схватился за меч, висевший у него на поясе. Он понятия не имел, что собираются делать эти люди, но не собирался позволять им и дальше причинять боль его Накаме. — Отойди от него! — яростно закричал он. Шанкс рванулся вперед, нанося удар женщине, которая метнулась назад и вышла из зоны досягаемости. Через мгновение он уже стоял над телом Багги, размахивая мечом, защищая себя и Багги от врагов, которые быстро окружили его. — Кто ты? — спросил один из мужчин, вытаскивая из-за пояса пистолет и целясь Шанксу между глаз. — Его друг. — ответил Шанкс, стараясь не бояться показать свою нервозность. Они значительно превосходили его числом. Ему придется быть очень осторожным, если он хочет выбраться из этой ситуации в целости и сохранности. Но не помогало и то, что его друг был без сознания и не мог помочь. Женщина усмехнулась его ответу, увидев огненно-рыжий оттенок его волос и решила по прихоти: — Приведите его, — заявила она. Сабли были обнажены, пистолеты нацелены, и Шанкс ударил первого, кто бросился на него. Он рубанул мужчину и повернулся на каблуках, чтобы достать второго из-за спины. Шанкс сказал себе, что это такая же тренировка, как и любая другая. Он справится. Он подпрыгнул в воздух, когда человек схватил его за ноги и тем же движением оттолкнул. Третий человек вскрикнул, когда Шэнкс качнулся. Его хаки вооружения поползло вверх по мечу, когда он полностью сосредоточился на битве. До сих пор он не мог заставить хаки работать каждый раз, когда он сражался, но с достаточной концентрацией, оно срабатывало. Парируй, уворачивайся, повернись. Шанкс тек так, как учил его Рэйли. Извиваясь под мечом и — его глаза широко распахнулись, когда один из мужчин, которого он не заметил, решил не нападать на Шанкса. Вместо этого мужчина прицелился из пистолета в голову Багги. — Остановись, или он умрет, — последовал довольно простой приказ. Он замер, реагируя гораздо быстрее, чем его атаки. Но мужчины не отреагировать на его внезапную неподвижности. Они не прекратили атак, и меч жестоко вонзился ему в бок. Шанкс закричал, машинально потянувшись к ранению. Его ладонь наткнулась на клинок, и он быстро схватил его, прежде чем тот успел вырваться из его тела. Руж вдолбила в него эту информацию; он истечет кровью гораздо сильнее, если то, что его ударило, будет вырвано. Он бросил взгляд вниз, потрясенный. Его зарезали, его зарезали… — Идиоты! Теперь придется платить за врача! — закричал женский голос, но Шанкс не мог отвести взгляда от крови. Его били много раз, но ни разу не ударяли клинком… неужели он попал во что-то жизненно важное? Что… что он сделал?.. Шанкс посмотрел на человека, который ударил его ножом, и оскалил зубы. Ублюдок заплатит за это! — Вырубите его. Удар был нанесен без предупреждения, и мир Шанкса потемнел.***
Холли тяжело опустилась рядом с Ремусом Люпином, когда он изменил ее восприятие мира. — Когда я увидел этого боггарта… Я… волк был в ярости… он чувствовал запах твоего страха и хотел разорвать мир на части, чтобы защитить тебя от всех опасностей. — Ремус сглотнул, глядя в сторону, как будто не мог смотреть на нее и видеть ее реакцию на его слова, на его обнаженную трусость. — И я понял, что он никогда не намеревался причинить тебе вред… Не могу поверить, что никогда этого не понимал. Ремус смотрел куда-то за ее плечо, пока объяснял. — В полнолуние после смерти твоих родителей я был в лесу. Это была глухомань, безопасное место, которое нашла Лили. Она подсчитала, что при нормальной скорости оборотень не сможет найти цивилизацию в любом направлении до восхода солнца. Это позволило мне безопасно трансформироваться, позволяя моему волку свободно бегать. Холли кивнула, хотя он и не смотрел на нее. Это имело смысл; если бы она была оборотнем, она бы так и поступила. Ремус продолжал: — В ту ночь я аппарировал туда в своем горе и когда я проснулся… Я был в центре Литтл Уингинга прямо перед домом твоей тети… на земле подо мной были отпечатки окровавленных лап, и твой запах ударил мне в нос. — Он заломил руки, — я подумал… Я думал, что волк намеревался убить тебя и у него не осталось времени до восхода солнца. — Почему? — Он резко дернулся в замешательстве, и Холли уточнила, все еще пытаясь поймать его взгляд: — почему ты так думал? — Я умирал с голоду, а его отголосками эмоций были отчаяние… и гнев. Холли что-то промычала, но спорить не стала. Вместо этого она подумала, что волк пытался добраться до своей «стаи», вместо того чтобы охотиться за ее жизнью. Но это была история Ремуса. — Я убежал, испугавшись, что он хочет причинить тебе боль. Было еще хуже, когда на следующую луну я снова проснулся возле твоего дома… После этого я заперся, — Он указал на свои шрамы, — и наказал себя за это. — Значит, ты избегал меня, чтобы обезопасить? — Да. — Он с облегчением взглянул на Холли, надеясь, что она догадалась о его намерениях. Однако выражение ее лица было нейтральным, она ничем не выдавала своих внутренних мыслей. Она не говорила о том, что ей было бы в сто раз лучше рядом с оборотнем, чем с Дурслями. Или что она тихо злилась на Ремуса за то, что он не забрал ее оттуда. Ярость боролась в ее груди с облегчением от того, что Ремус был ее семьей. Может быть, раньше его и не было рядом с ней, но сейчас все иначе. Она надеялась, что сможет доверить ему тайну того, где она будет жить летом. — Но когда я почувствовал страх волка, когда боггарт стоял перед тобой… — Ремус болезненно закрыл глаза, и она наклонилась вперед, надеясь, что когда он их откроет, она сможет их увидеть, — я подумал… может быть, ты дашь мне шанс. — А я могу? — Холли удивленно моргнула, слегка отшатнувшись, и Ремус кивнул. Наконец он повернулся и посмотрел на нее. — Ты позволишь мне быть в твоей жизни, Холли? Холли негромко напевала, глядя в глаза цвета расплавленного золота, гадая, кто или что на самом деле контролирует Ремуса Люпина. У кроткого профессора, присутствовавшего здесь каждое мгновение, были карие глаза, просто карие. Она видела золотистые только тогда, когда он стоял между ней и боггартом, когда у него еще были клыки во рту. Гермиона и Рон оба утверждали, что не видели цвета, слишком сосредоточенные на боггарте и страхе Холли, чтобы заметить их. Но она не ошиблась, это был золотой цвет. У нее вдруг возникло ощущение, что она смотрит не на человека, а на волка. Холли, однако, была готова дать шанс отношениям с Люпином, даже если он был волком. Однако прежде у нее был к нему один важный вопрос. А именно: что ему известно о Питере Петтигрю? Она открыла рот, чтобы спросить — и чувство страха поползло вверх по ее спине. Как будто ее магия предупреждала ее о чем-то. Холли испуганно ахнула и машинально потянулась к груди, даже не почувствовав боли. Что-то было не так. — Детеныш?!