***
— Это домашнее задание безумно, эти руны одинаковые, Миона! Сириус увидел, как голова Холли рухнула на стол, и хихикнул. Его щенок взял проблемные пару факультативов ради работы своей мечты как Невыразимца. Лично он взял Прорицание и Уход, чтобы досадить своей матери, которая хотела, чтобы он посещал те же занятия, которые добровольно взяла Холли. Лили, однако, ходила на те же курсы, что и Холли сейчас, а Джеймс последовал за ней на Руны, чтобы осторожно «следить» за Лили, как за его половинкой. К несчастью для Холли, Сириус не смог бы помочь ей ни с одним из факультативов, даже если бы решил открыться. По правде говоря, Сириус мог сделать это в любой момент. Его разум прояснялся с каждым днем вдали от Азкабана, и он знал, что она, ее друзья и близнецы Уизли подозревают, что он невиновен, но он не мог этого сделать. Каждый раз, когда он приходил, каждый раз, когда он решался, что она должна знать, он трусил. Холли любила своего пса Бродягу, она подпускала его к себе и рассказывала ему вещи, которые часто держала при себе. Но как она отнесется к тому, кем на самом деле был Бродяга? Человек, чьи ошибки привели к ее сиротству и отправке ее к магглам, которые физически и эмоционально издевались над ней в течение многих лет. Это была его вина, все, что она пережила, было результатом его действий. Потому что он убедил Джеймса и Лили довериться Питеру, потому что он пошел за ним, когда они умерли, и его арестовали, потому что он не сбежал раньше. Все это было из-за него, в каждой страшной истории, которая слетала с ее губ в темноте. Она возненавидит его, а он этого не вынесет. По крайней мере, как собака, он мог оставаться рядом с ней; как собака, он мог наблюдать за ней и защищать от различных угроз. В своем меховом обличье он не станет привлекать внимание общественности к ней и Уизли, которые приняли ее. О, он был достаточно вменяем, чтобы понять, что его имя никогда не будет очищено, и поэтому ему никогда не разрешат удочерить ее; и в худшем случае… она вернется к тем людям, а он будет приговорен к поцелую. Так он и остался собакой. Но это не мешало ему быть самим собой. Возможно, теперь у него больше собачьих мозгов, побочный эффект слишком долгого пребывания в анимагической форме в сочетании с его прибыванием в Азкабане. Однако он все еще оставался Бродягой из Мародеров. Вытянувшись всем телом, он скользнул хвостом по ноге Холли, заставив ее посмотреть в его сторону. С ее взглядом, он улизнул, убедившись, что она знает, что он делает, чтобы не дать ей запаниковать. Когда он сделал это в прошлый раз, ее охватила паника, хотя он подозревал, что это было из-за дементоров, окружающих школу, которые постоянно влияли на всех, кто находился поблизости. Даже издали эти существа смотрели на студентов, молодых и эмоциональных. Гормоны, висящие вокруг, развитие, которое они все должны были пройти, чувства и открытые связи с родственными душами — все это привлекло бы дементора, и любой несовершеннолетний подходил для темного существа. Честно говоря, Лили ненавидела саму мысль об их существовании, на самом деле, большинство людей ненавидело. Но чтобы они находились рядом с детьми? Сириус понятия не имел, почему люди не бунтуют по этому поводу на улицах. Как бы то ни было, поскольку Холли знала, куда он идет, Сириус вышел из Большого зала и пошел по коридорам по знакомому пути. Он больше не ходил под плащом, тот был слишком маленький, чтобы скрыть его ноги. Плечо Джеймса не ткнулось в бок, когда Ремус отчаянно пытался заставить его замолчать. Не было никакого воя на луну, когда он играл, бегая, играясь вокруг четырех копыт. Не было Джеймса, который мычал и пел серенаду Лили Эванс, которая прекрасно знала, кто такой Джеймс, но постоянно требовала, чтобы он повзрослел, если когда-нибудь захочет быть с ней. — Ты поешь, как тонувший индюк, может, тебе стоит взять уроки? — Лили стояла в коридоре в его воспоминаниях, уперев руки в бока, а Нюниус шел на шаг позади нее. Его плечи были подняты в защитном жесте, когда она была близко. Не так невинно, как несколько минут назад, когда он пытался заколдовать Сириуса изподтишка. — Прелестная Лили! — оживился Джеймс, его глаза превратились в сердечки, чуть не падая в обморок перед ней. Его родственная душа, Лили Эванс, Мерлин, Джеймс был одержим ей, всегда был одержим. Сириус слушал стихи Джеймса о девушке в своей голове с самого первого момента их знакомства, и ему стало только хуже, когда он понял, что Лили — та самая девушка. Какая жалость, что Лили застала его в таком состоянии. С другой стороны, Джеймсу, похоже, нравился этот вызов. — Я написал тебе новую песню, хочешь послушать? — Он не стал дожидаться ответа, потому что Ремус громко застонал, Нюниус съежился, а Лили… покраснела? Ну-ну, разве это не интересно? — Не смей! — рявкнула Лили. — Мои уши еще не оправились от последнего удара… А Джеймс отказывался слушать, уверенный, что завоюет ее песней. — МооооОй подарОК — это моя песня…~ Сириус оторвал взгляд от теней в коридоре и заставил себя идти вперед. Он должен был выполнить задание и отомстить летучей мыши, которая была профессором зелий Холли. Нюниус заплатит за оскорбление его щенка. За все приходится платить. Поднявшись наверх, Холли раздраженно швырнула тетрадь. Срок еще не наступил. Тем не менее, в сочетании с настойчивостью Гермионы и ее собственным желанием достичь той далекой реальности, где обитала ее родственная душа, она воспринимала курсы вполне серьезно. Она просто не ожидала, что это будет так сложно. По иронии судьбы, она пронеслась над Рунами как ветерок, что-то в узорах и символах просто щелкнуло в ее голове так, как могли только защитные заклинания. Но Нумерология… цифры не были ее коньком, и узнать что-нибудь о них было похоже на вызов. Честно говоря, она жалела, что у нее нет проклятого калькулятора, она готова была отдать все за маггловское изобретение. — Мне нужна передышка, моему мозгу нужна передышка, иначе я сломаюсь, — сказала Холли. Остальное она закончит позже. Она лениво взглянула на Гермиону, у которой волосы были пышнее обычного. Оставалось всего несколько недель до начала семестра, а ее подруга уже выглядела так, словно наступил сезон экзаменов. Сплошные мешки под глазами и все такое. — И тебе тоже, — решила она. Стоя, она выпрямила спину и расправила плечи, но Гермиона даже не подняла глаз от своей работы по Прорицанию. Это само по себе было более чем подозрительно. Руны и Прорицание были в одно и то же время. Тем не менее, Рон сказал Холли, что Гермиона определенно была в его классе в то же самое время, когда Холли была на Рунах с Гермионой. — Миона. — Она толкнула Гермиону локтем в бок, но та даже не дернулась. — Встретимся там. Холли сжала губы: — Я не говорила тебе, что мы собирались делать. — Наверное, петь, как я и сказала, встретимся там. Ну, хорошо, это была просто достаточно примитивная догадка. Сейчас Холли безостановочно работала над своим пением и переводила язык своей родственной души из множества песен, которые пела ей ее родственная душа. Он постоянно пересказывал ей каждую песню, которую когда-либо пел на английском языке. Каждая из них помогала Холли научиться говорить на его языке, но это был медленный прогресс для них обоих. — Хорошо, только не слишком долго. Гермиона даже не обратила на это внимания, когда Холли выскользнула из комнаты и наугад направилась в Большой зал. Теперь она искала Рона. Он ушел гораздо раньше, после того как устал от домашней работы. Это был еще один настораживающий знак со стороны Гермионы, потому что их помешанная на домашнем задании подруга никак не прокомментировала отказ от своей работы. Уходя, обменявшись взглядом с Холли Рон сказал ей, что собирается пойти на тренировку по квиддичу с Джинни. Он втайне надеялся, что попадет в резервную команду Гриффиндора. Если бы Холли не была так решительно настроена стать Невыразимцем, она вполне могла бы присоединиться к нему, и она действительно находила Руны очень интересными. Сложно — да, но приятно? Определенно. В конце концов, она нашла не Рона, а близнецов. Стоя в коридоре возле одного из многочисленных пустых классов, близнецы склонили головы друг к другу над каким-то большим пергаментом. Вероятно, какой—то заговор в процессе создания. Почувствовав легкое озорство, Холли поползла вперед, чтобы удивить их, но ее шокировали близнецы. Внезапно, как раз перед тем, как она выкрикнула их имена, чтобы напугать их, они повернулись, ухмыляясь, и громко выкрикнули ее имя. — Холли! — Она слегка подскочила, чувствуя, как ее сердце пропустило удар, а затем покраснела от разочарования. Вот и все. Она могла видеть, как близнецы виляют раздвоенными хвостами, когда окружили ее, они прекрасно знали, чего она добивалась, и гордились этим. Холли была их новоиспеченной сестрой, но она еще не испытала жизни, полной братских поддразниваний. Их маленькая Холли только-только начала вставать на ноги, понимая, что может попытаться напугать их, подразнить и разозлить, не разрушая их отношений. По их мнению, чем больше она расслаблялась, тем лучше. — Наша младшая сестра. — Как ты себя чувствуешь в этот прекрасный вечер? Она посмотрела между ними, делая вид, что не заметила, как они быстро прячут что-то за спиной Фреда. — Привет, ребята. — Пергамент за их спинами был заменен чем-то новым, и она приподняла бровь, гадая, зачем им понадобилась приманка, чтобы спрятать другой предмет. Что это был за первый пергамент? — Над чем вы работаете? — Она намекнула на подлинник пергамента, о котором они ничего не сказали. Честно говоря, они вели себя так, словно она была слепа. Она была ловцом по чертовски веской причине, и с ее новыми очками, на этот раз по правильному рецепту, она могла видеть даже лучше, чем раньше. — А! — Фред качнулся в сторону, открывая замену. — Любопытны мы сестренке, ну-ка пойдем посмотрим! — он поманил ее вперед и махнул рукой вниз на какой-то рецепт зелья. Холли нахмурила брови и сказала очевидную догадку. — Для вашего магазина? — Попала в точку! — Джордж похлопал ее по плечу, осыпая небрежной лаской. — Это окрасит твою кожу и почти все остальное, к чему она прикасается, прекрасным оттенком фуксии. — он лениво пошевелил пальцами, показывая, что кончики его ногтей были слегка подкрашены. Это был еще один признак того, что это был Джордж, как она правильно знала, у Джорджа были хорошие отношения с зельями, поэтому он экспериментировал с ними. Фред же лучше разбирался в рунах, поэтому она чаще обращалась к нему за помощью с домашним заданием. Фред или Билл, вот с кем она наконец смогла расслабиться. — Это навсегда? — спросила она, когда они смущенно опустили головы. — На данный момент да… но мы работаем над этим. Холли фыркнула, вырываясь из объятий Джорджа: — Я люблю розовый так же сильно, как и любая другая девушка, но не навсегда, так что держите это от меня подальше. — Почему, сестра моя? Разве тебе не нужна моя любовь? — Джордж попытался схватить ее, когда она взвизгнула, но, увернувшись от его хватки, Фред подхватил ее сзади. Он держал ее, как жертвенную свинью, а Джордж угрожающе шевелил пальцами. На самом деле он собирался установить полный контакт, который может заставить ее покраснеть, а может и нет, когда вдалеке раздался грохот. Все трое остановились и обменялись взглядами, но продолжения не последовало. — Мы что, забыли про розыгрыш? — спросил Фред Джорджа, но тот отрицательно покачал головой. — Похоже на подземелья. — Холли высвободилась из объятий близнецов, — наверное, несчастный случай с зельями. — Слава Мерлину, что она уже занималась зельями на этой неделе, Снейп будет в ужасном настроении из-за этого случая. Хотя, думая об уроках: — Эй, ребята, вы не знаете, как кто-то может быть в двух местах одновременно… волшебным образом? — Оборотное зелье? — предложил Джордж, прикоснувшись пальцами к ее руке, просто чтобы доказать, что он может это сделать и не оставить розовый след на ее коже. Раствор давно высох, поэтому он не распространял краски. — Путешествия во времени? — Фред свернул их рецепт и спрятал его. — Подожди… вы можете путешествовать во времени?! — Увы! Наша бедная маггловская сестра! Такая наивная. — Фред опустил руку ей на голову, — Позволь рассказать тебе об этом… — УИЗЛИ! Все трое вздрогнули, когда в коридоре появилась ярко-розовая фигура. Они в ужасе смотрели, как Снейп с крючковатым носом и плащом несся к ним, оставляя за собой светящиеся следы цвета фуксии. Он был весь в краске, с головы до ног, он был розовый. — Э-э-э… — Неужели ты это сделал? — спросил Джордж, поспешно пряча руки. — Нет, — голос Фреда звучал немного пронзительно, разрываясь между весельем и осознанием того, что они в значительной степени облажались. Не успев это осознать, он сунул что-то Холли, пергамент, и та тайком спрятала его в свою мантию. Затем она сделала тактическое отступление, решив не быть поблизости, когда Снейп набросится на близнецов. Однако она не понимала, зачем Фред дал ей рецепт и большой кусок чистого пергамента.***
Вселенная решила вознаградить его за то, что он разыграл Ужас подземелий. Сириус был один в общежитии, чтобы заслуженно вздремнуть; ему нужно было наверстать упущенное после всех блужданий и шуток, которые он устроил ночью. Он проснулся достаточно давно, чтобы заметить, как Холли сбросила верхнюю одежду, прежде чем снова убежать, когда позвал Рон. Час спустя Сириус все еще был один, но не спал. Поэтому он обернулся, решив сделать временный перерыв от своей собачьей формы, чтобы схватить несколько маггловских книг Фэй Данбар. Девушка питала слабость к маггловской литературе, и у нее на полке стояли десятки книг, когда у него появлялась возможность прочесть некоторые из них, чтобы наконец узнать кто был виновником. Встав, Сириус нечаянно сбросил мантию Холли на пол и, подобрав ее, швырнул обратно на кровать. Когда выпал пергамент. Вот она, эта жутко знакомая работа, над которой они работали месяцами. Тот самый пергамент, над которым Сириус застревал на целый день, пока Джеймс ходил по замку для того, чтобы нанести новые области на карту. Их карта, карта, хранящая его, Джеймса, Ремуса и Питера магию. У Холли была их карта. Его глаза расширились от ужаса, когда он схватил пергамент с пола. Холли не могла этого допустить. Один взгляд на карту, и она узнает, кто на самом деле ее собака — о Мерлин, она взбесится. Обезумевший Сириус покрутился на месте, прежде чем составить быстрый план. У него не было времени менять руны, так что его имя останется на карте Бродягой, а не Сириусом, но и уничтожить карту он тоже не мог. Поэтому он должен был обмануть ее. Еще один грех прибавится в его списке. Он стащил пергамент, спрятал настоящую карту и превратившись в собаку… вонзил в него зубы. Несколько часов спустя Холли застенчиво смотрела в пол, приближаясь к Фреду и Джорджу, чувствуя себя виноватой. — Холли, дорогая сестричка. — Фред повернулся к ней с подозрением, он знал эту позу… поза вины, но почему она в ней? — наш пергамент у тебя? — Ваш рецепт? — она кивнула, да, он у нее был, но… Холли поставила свою сумку на землю перед собой. — Он у меня, но… — она нервно покраснела, передавая рецепт Джорджу, который был ближе. — другой пергамент, пустой? Бродяга вроде как… мог бы… съесть его. — ОН ЧТО?! — закричали они в ужасе. — Простите! Мне так жаль! Я его заменю? — Ее больше нет… карты! Наша любимая карта! — Они драматически размахивали руками, заставляя ее виновато бубнить что-то о потере карты и ужасно плохой собаке. Холли оставалось только извиняться снова и снова, не подозревая, что настоящий пергамент был спрятан в ее чемодане, а вместо него — приманка. Не подозревая, что довольный человек, более известный как Бродяга, собирается использовать этот конкретный пергамент в меру своих возможностей в ближайшем будущем. И эта конкретная собака была отчаянно благодарна, что близнецы Уизли не присмотрелись к конкретной собаке на карте. — Только не наша картааааа. — Не-е-ет! — Простите!***
‘Благородное’ искусство Прорицания было гигантской тратой времени. Честное слово! Она получила больше от маггловедения, хоть она и была Магглорожденной! Гермионе следовало бы догадаться, что в классе будет полный бардак, когда она в первый же день почувствовала запах хереса на мантии профессора. Не говоря уже о том, что Сивилла Трелони, похоже, получала удовольствие, нацеливаясь на бедного Невилла с предсказаниями смерти, которые превращали мальчика в нервную развалину. По правде говоря, это могло иметь какое-то отношение к предсказаниям и его, к сожалению, близкому соседству с Бродягой, который даже не зарычал в сторону Невилла. Безвредность собаки Холли не имела значения ни для Невилла, ни для чистокровок, потому что они были убеждены, что Бродяга — Грим. Защищая подругу и питомца изо всех сил, Гермиона всякий раз подчеркивала, что Бродяга — не Грим, а в лучшем случае волкособ, смешанная с лабрадором. Но нет! Чистокровные отказывались верить, что у магглов были различные породы собак, и не были однохвостым крапом или гримом. И в результате Невилл и почти все остальные чистокровные, которые попадались на пути Бродяги, были убеждены, что они умрут. Она отвлеклась; Гермиона не была трусихой и твердо решила научиться Прорицанию. Она успевала на все остальные занятия, от Ухода с Роном до Рун и Нумерологии с Холли. Гермиона была занята домашним заданием. Конечно, они больше не общались. И формально Гермиона вообще не помогала Холли с ее переводами, и она чувствовала себя виноватой из-за этого… Но она была функциональна. Гермиона была уверена, что справится… по крайней мере, до этого урока. Сидя напротив Рона, Гермиона смотрела в хрустальный шар перед собой и старалась не показывать своему профессору совершенно недоверчивого выражения. — Прошу прощения? — и потерпела неудачу. — Гермиона, все в порядке! — Рон пошел на занятия, потому что это было легко, он мог это признать. Он знал, что Гермиона и Холли собирались заняться Рунами и Нумерологией, но мысль о занятиях и рабочей нагрузке заставила его побледнеть. Рон знал, что Холли выбрала, исходя из своего желания стать Невыразимцем, чтобы найти портал в другой мир, а Гермиона была Гермионой. И как бы Рон ни любил девочек, он не собирался следовать за ними в этот хаос. Поэтому он пошел на Уход и Прорицание, и, как ни странно, он в этом преуспевал, даже если Трелони была немного сумасшедшей. Не говоря уже о том, что он часто отвлекался на Паркинсон, которая сидела прямо за ним. Рон втайне ненавидел то, что заметил день, когда партнер Паркинсон Гринграсс бросила Прорицание — и он был немного самодовольным, что Гермиона пережила Слизеринку. И тогда Паркинсон была помещена в тройку с Булстроуд и ее партнером из Рейвенкло. Ни одна из девушек по-настоящему не оставалась одна, и поскольку Рон сидел перед ними, он очень хорошо знал, что они этого не делают. Трудно было не заметить, как они перешептывались. Рон также был втайне благодарен Холли за то, что она не занялась Гаданием, потому что она, в отличие от Гермионы, определенно заметила бы его одержимость слизеринкой. Что он полностью отрицал. — Нет, — прорычала Гермиона, поднимаясь на ноги, когда вокруг них воцарилась тишина. Теперь все в классе смотрели на него, если не смотрели раньше. Хотя Рон и считал, что Трелони немного резковата со своей предсказательной чепухой, он больше не придавал значения словам женщины. Не после того, как он жил с Гримом с лета. Гермиона, однако, отнеслась к этому немного серьезнее. — Как Вы смеете! Вы — учитель, Вы… вы пьяная летучая мышь! Их профессор фыркнула, изображая взрослого человека, на которого не произвела впечатления «детская» истерика Гермионы. Однако Гермиона была права, женщина зашла слишком далеко, она просто отказалась принять это или извиниться. — Садись, дитя. О нет. — Дитя! — Гермиона надулась, как обиженная кошка, похожая на своего рассерженного кота. Живоглот делал то же самое всякий раз, когда Снейп, Дамболдор или Люпин бродили рядом с ним. — Вы просто… я… —Гермиона была вне себя от ярости, даже без слов, и Рон опустился на стул. А все потому, что Трелони заглянув в их хрустальный шар, решила, что он умрет самым ужасным образом. Очевидно, он был обречен истекать кровью, защищая свою вторую половинку, поскольку спасение пришло слишком поздно. С другой стороны, она говорила то же самое о Невилле два месяца назад, так что Рон не воспринимал это слишком серьезно. — …не хватает третьего глаза… Половина класса вздрогнула, когда хрустальный шар, стоявший на столе был сброшен с него и разбит. Услышав это, Рон приподнял бровь, значит, это была подделка. Настоящие хрустальные шары, те, что были должным образом зачарованы, не разбивались. Еще одна причина не слишком задумываться над словами профессора, по крайней мере, по его мнению. Гермиона выскочила, крича, что уходит и оставляет его без партнера, по крайней мере, на несколько минут. — Мисс Паркинсон, как я и предсказывала. Мы найдем Вам партнера в два счета. О нет. — Нет, — громко выдохнула Паркинсон. — Вы будете сотрудничать с мистером Уизли, двигайся быстрее, пока я соберу новый хрустальный шар для вашего стола. Почему? Просто… почему.***
Время пришло. Холли потерла пальцы, когда Хедвиг успокаивающе ухнула, что придало ей уверенности. Они наконец-то дожили до апреля; ей понадобилось столько времени, чтобы подготовиться к этому событию. Она собиралась петь на языке своей родственной души, песню, которую специально выбрала для этого события. После всех песен, которые он пел ей, по одной в месяц или около того, которые она запоминала и пела ему. Холли была готова отплатить ему тем же. В общем, это был относительно спокойный год. Да, дементоры окружили школу, но это был относительно мирный год. Люпин не пытался убить ее — пока — и, казалось, полностью сосредоточился на Бродяге по какой-то безумной причине. Для более сумасшедшего Холли могла бы поклясться, что Бродяга связался с этим человеком. Кроме этого, казалось, что в школе и особенно у профессоров Люпина и Снейпа была серия шалостей, в которых близнецы признавали себя невиновными. Рождественские каникулы она провела в замке, а не в Норе. Холли подозревала, что это было исключительно из-за взгляда, устремленного на нее из-за Сириуса Блэка, а не из-за желания Молли и Артура провести каникулы с Чарли, которого она до сих пор не видела. Никто из Уизли не собирался признаваться в этом, так что она тоже не поднимала эту тему. Холли подарила им всем подарки, включая Чарли, и получила взамен. Единственной странной вещью в тот день была книга о рунах от неизвестного отправителя. Та, которая была очень продвинутой и сверх редкой, из-за чего Гермиона пускала слюни, а Рон вяло предупреждал о Сириусе Блэке, что ни одна девушка тоже не слушала. В остальном же все трое согласились, что это было даже чересчур мирно, учитывая, что предполагаемый убийца сбежал из тюрьмы. После того как он сбежал, его имя неделями мелькало в газетах. Но с тех пор ничего не было. Никаких видений, никаких слов, никаких намеков, вообще никаких признаков. Сириус Блэк, казалось, исчез с лица земли. Дело дошло до того, что большинство студентов были убеждены, что он либо утонул в океане, спасаясь от Азкабана, либо сбежал в другую страну. По иронии судьбы, Малфой и его отец потребовали, чтобы дементоры были удалены из школы вместе с Дамболдором. Холли надеялась, что это произойдет. — Ладно, я готова… ну или настолько готова, насколько это вообще возможно. «Сате… Ваташи…~» — Она споткнулась, но после снова продолжила дальше. Она пела эту песню, она пела. В своем мире Шанкс помедлил, прежде чем выйти из комнаты, и почувствовал, как его губы изогнулись в улыбке. Его сердце наполнилось радостью, и он опустил голову, чтобы погреться в ней. Несколько месяцев он пел ей о пиратской жизни, об океане и свободе, о цинговых собаках и о том, как отважился выйти в открытое море, старательно переводя песню за песней. По одному слову и песне за раз, она исправляла его акцент, обучая звучанию каждого из своих слов. Честно говоря, он любил говорить, что если когда-нибудь встретит ее, то будет свободно говорить на странном языке его пары. И все же он сомневался, что она когда-нибудь ответит ему тем же. — «Что ж, я прогулялся по старой Long Walk (Испанской арке).~» Теперь он знал, почему ее голос звучал так весело, когда она поправляла его акцент, он был катастрофой, даже если он мог понять смысл того, что она пыталась сказать. Он лениво поправил ее, меняя звуки на то, какими они должны быть. Когда она исправилась, он заметил стеснение в ее голосе и ласково улыбнулся. — «И я спрошу тебя, друг, что нам делать? Потому что ее волосы были черные, а глаза зеленые.~» Остановившись, Шанкс направился к кухне. Внезапно она оборвала песню и начала петь эту строчку во второй раз с явным намерением в голосе, и он понял. «У нее были черные волосы и зеленые глаза.~» Оо. Она описывала себя через песню! У нее были черные волосы и зеленые глаза. После третьего повторения фразы она продолжила, в то время как Шанкс пытался вспомнить слово, обозначающее цвет его собственных глаз. Затем, когда она снова подошла к припеву, он встревожил нескольких членов команды, проходя мимо них. Никто из них не привык говорить на совершенно другом языке, поскольку, путешествуя по миру, они никогда не сталкивались с островом, который делал бы это. — И я спрошу тебя, друг, что нам делать? Потому что его волосы были рыжие, а глаза серые.~ — «Я взял ее за руку и закружил. И я потерял свое сердце из-за девушки из Голуэя.~»— Он действительно потерял свое сердце из-за нее, из-за своей темноволосой зеленоглазой красавицы. Смех и радость, которые еще звучали в ее голосе, заикающаяся нервозность, которая раньше мешала ее голосу. Тихонько шепчущие песни в темноте, фокус, в котором она пыталась петь на языке, на котором понятия не имела, как ориентироваться, просто чтобы отплатить ему тем же. Боги связали его с ней, и в душе он был романтиком. Он знал, что она принадлежит ему, они идеально подходят друг другу. Хвалите друг друга и побуждайте друг друга, родственные души. Девушка, которую он тоже покажет миру, которая будет наслаждаться каждой минутой с ним. Боги, он не мог дождаться встречи с ней. Держать ее в своих объятиях и точно знать, каково это. — Видишь, я объездил весь мир! ~— громко пропел он, довольно быстро подхватывая слова песни. — Но я не видел никого похожего на девушку из Голуэя.~ Они наконец-то сделали это, они могли общаться и переводить свои собственные песни. Вскоре Шанкс мог изводить ее бесконечными песнями о пиратах, океане и петь островные песни, чтобы точно сказать ей, где он. Тогда она сможет спеть песню со своего острова и он, наконец, сможет найти ее. Они уже в пути! Холли, подпрыгивая, вышла из Совятни. Бродяга не заставил себя долго ждать, и она улыбнулась ему, как только он это сделал. — У моей второй половинки рыжие волосы и серые глаза. — вместо приветствия проговорила она, — И однажды я найду его и буду путешествовать по миру, как пират. — Совершенно новый мир, мир, где пираты были обычны и изобиловали магией. Мир за пределами этого магического портала, где говорили на совершенно другом языке и можно было увидеть бесчисленные достопримечательности. — Я увижу океан и новые земли… Я буду свободна. Свободна от Дурслей и Воландеморта, свободна от глаз на ее спине и титула, прикрепленного к каждому ее шагу. Конечно, она будет скучать по своей новой приемной семье, но никто не говорил, что портал был единственным способом. Возможно, она могла бы выяснить, как ходить туда и обратно, чтобы она могла навестить и, естественно, познакомить свою вторую половинку с Уизли и Гермионой. — Все будет отлично, Бродяга… просто… идеально. Возможно, в идеальном мире это могло бы очень хорошо сработать. — ХОЛЛИ! Рон бросился к ней, слегка покраснев, и выдохнул: — Ты не видела Гермиону? Она убежала с Прорицаний и с тех пор ее никто не видел. — Блестяще, она все время жаловалась… — Не Блестяще! — рявкнул Рон, — она сбежала, а Патил все твердит и твердит о правильности предсказаний Трелони. Невилл снова сходит с ума, убежденный, что я умру, и я застрял с Паркинсон в качестве партнера, потому что Гринграсс бросила занятия несколько месяцев назад. Я застрял на Слизеринских Каникулах! Холли пожала плечами: — По крайней мере, это приличный слизеринец, они действительно помогли нам в поезде. Может быть, она не так уж и плоха. Рон издал недовольный звук: — Не в этом дело — просто помоги мне найти ее! — Показывай дорогу.***
В Слизерин поступали люди по двум определенным признакам, и одним из них была чистокровность. Также, чтобы попасть на этот факультет, ребенок должен быть амбициозен или умен, но не обязательно было обладать обоими чертами сразу. Крэбб и Гойл были амбициозными, но слабоумными, поэтому они были слизеринцами. Дафна была умна и очень целеустремленна. Блейз был умным мужчиной-развратником. Миллисента была амбициозна и умна, но полукровкой, доказывая прежнюю точку зрения. Панси… Панси была честолюбива и в некотором роде умна. Панси была яркой, когда дело касалось внешности; она знала, как вести себя по-дурацки, поэтому люди не обращали на нее внимания. Она знала, как хлопать глазками, чтобы привлечь внимание. Знала, когда нужно смешаться с толпой, а когда выделиться. Панси была также умна, когда дело касалось связей, она знала отношения. Она точно знала, с кем подружиться, чтобы извлечь наибольшую пользу. И хотя ее работа в школе пострадала из-за того, что она не приложила должных усилий, Панси знала, что выживет, несмотря ни на что. Это если она не будет отвлекаться. Мать с юных лет рассказывала ей о родственных душах с обломком на плече. Ее мать не вышла замуж за свою родственную душу, но она нашла этого человека в разгар войны. Мать Панси что-то шепнула ей в темноте о маггле. Волосы, как солнце, улыбка, которая заставляла темные части ее тела светиться, глаза голубые, как сапфиры. Он был красивым, добрым, с чудесной душой и совершенно лишенный магии. — О, Панси… он пел, как ангел. Но в то время ее мать была помолвлена и обещала отцу Панси продолжить их род. Чтобы создать еще одного чистокровного ребенка. В то время ее отец уже был пожирателем смерти — о да, она знала, кем он был. А война была в самом разгаре. Панси не требовалось больше информации, чтобы понять, чем закончилась эта история. Мертвый маггл со светлыми волосами, залитыми кровью, победоносный отец, который выиграл свой приз, покрытый кровью родственной души своей жены. Беременная женщина выдавила из себя улыбку, которая в темные ночные часы шептала что-то своей слишком юной дочери. — Не обращай внимания на голос в своей голове, Панси. Они обещают весь мир… но принесут только боль. — Не обращай на него внимания, — сказала мать. Не обращай внимание на то, как Панси три года подряд оглядывала Большой зал, слушая школьную песню в своей голове, когда сотни учеников пели ее одновременно. Не обращай на него внимания, хотя он, должно быть, первокурсник, как и она, с тех пор как они начали петь эту песню в один и тот же вечер в одно и то же время. Не обращай на него внимания, когда она поймала Поттер, Грейнджер и Уизли, поющих на каком-то странном языке, который не существовал и не мог быть скопирован, все время сопоставляя этого мальчика в ее голове. Панси была умна, но не нужно было быть слишком умным человеком, чтобы сложить два и два. Рон Уизли, предатель крови, лучший друг девочки-которая-выжила, был ее родственной душой. И она знала это с тех пор, как ей исполнилось одиннадцать лет. Она избегала его, прислушиваясь к предостережению матери. Панси видела это в своей голове, единственный образ ее матери, ее родственной души, человека, застывшего во времени. Движущаяся картинка, как мать Панси знакомит маггла с тем, кто может управлять магией, и совершенно благоговейное выражение на его лице, когда он протянул руку и поцеловал ее мать. Мерлин, ее мать была так счастлива на этой фотографии. И все же она чуть не налетела на него! В коридорах, где он шел с двумя девушками, и она была вынуждена резко изменить направление, чтобы не столкнуться с ними. Или когда Драко решил, что ему нужно поспорить с Поттер, и Панси должна была играть свою роль и смеяться во всех подходящих местах, потому что ее отец был у Драко на крючке. Или когда, не дай бог, они оказались в одном и том же чертовом купе, когда на них напал Дементор! Как же ей так повезло?! А потом она сделала самую глупую вещь в своей жизни и запела перед ним. Панси винила в этом порыв неуверенности, вызванный нападением Дементора. К счастью Уизли был слишком глуп чтобы заметить что она его родственная душа… из-за чего какая-то тайная часть ее души была весьма расстроена. Она была благодарна, когда все пришло в норму после нападения. Она избегала Уизли, а он не обращал на нее внимания. Это сработало. Панси выйдет замуж за того, кого выберет ее отец, и она никогда не станет предательницей крови, потому что Уизли пел в ее голове. Он никогда не станет кровавым пятном на земле, из-за того, что отдаст свою жизнь, также как родственная душа ее матери. Ей будет хорошо без родственной души. — Мисс Паркинсон, как я и предсказывала. Мы найдем вам партнера в кратчайшие сроки. Возможно, Панси следует больше полагаться на то, насколько решительно Вселенная собирала родственные души вместе. Ее тактика избегания длилась всего два с половиной года, и теперь Рональд Уизли был ее настоящим партнером в классе, классе, который она взяла себе по прихоти. Потому что каким-то образом оба их первоначальных партнера ушли. Панси сомневалась, что в ближайшее время простит Дафну за это. Поэтому она смотрела куда угодно, только не на своего партнера по Прорицанию, а он смотрел куда угодно, только не на нее. Им предстояло вместе закончить проект. Но ни один из них не был уверен, что добьется своего, если, конечно, не заговорит. Но они отказывались это сделать. Панси не хотела разрушать свою репутацию из-за рыжеволосого идиота, который вполне мог понять, кто она такая на самом деле, когда они разговаривали. Рон был убежден, что она вынашивает какой-то коварный план своим «змеиным» мозгом. Групповой проект лежал между ними, и все же они отказывались разговаривать. Сибилла вздохнула, глядя на эту пару. В конце концов, как сказал ей Альбус, сотрудничество между Слизерином и Гриффиндором было обязательным, учитывая неопределенное будущее перед ними. Они либо приспособятся, либо потерпят неудачу… и она просто поставит их на другой совместный проект. Это может быть весело. Может быть, предсказание на этот счет? Да, это поможет. — Дети мои! Я увидела! Сотрудничество между вами имеет решающее значение для будущего! Панси закатила глаза, а Рон саркастически фыркнул в лицо профессора. Но нет, они определенно не договорились об этом. Они не сделали этого!***
— Черт побери, — выругалась Холли, когда пришла в себя. Расплывчатые фигуры вытянулись по стойке «смирно», мохнатая голова дернулась, и кто-то протянул ей очки. Холли сунула их себе на нос и оглядела обеспокоенные членов своей семьи. — Что случилось. — Она невозмутимо смотрела на их лица. Джинни, сидя на краю кровати, спокойно объяснила: — Дементоры приблизились, когда мы начали игру. Они нацелились на тебя почти мгновенно. Холли вдруг вспомнила и выдохнула. Она была той, кто предложил игру, чувствуя, что еще немного и у нее разовьется клаустрофобия, так как она не могла пойти в Хогсмид. Она собрала вместе несколько человек, и они пригласили также ребят с других факультетов, чтобы создать забавный матч по квиддичу, чтобы хоть немного расслабиться. А потом поле было переполнено, хотя такого раньше не было ни на одной другой игре. — Черт возьми, Диггори было все равно, он был рядом и даже не пытался поймать тебя, когда ты падала. — проворчал Джордж, с мрачным видом на лице. — Почти уверена, что это потому, что он был позади нее и не заметил… — Гермиона замолчала и поспешно добавила, когда все посмотрели в ее сторону: — Я имею в виду, что… крыса… нет, не крыса… … таракан! Какой ужасный человек… — Группа проигнорировала Гермиону, которая замолчала, слегка покраснев. — К счастью, ты пролетела мимо Фреда, я увидел твои волосы и бросился вперед. — Это была одна из самых ужасных вещей, которые я когда-либо видел. — Сказал Рон. — Джордж бросился со своей метлы, чтобы схватить тебя в воздухе, потом Фред догнал и схватил его. — Возможно, вывих плеча. — Джордж отвел взгляд, — Извини, но Помфри уже все исправила. — Ах, — Холли потерла затылок, — это лучше, чем сломанный позвоночник и смерть… спасибо, ребята, что спасли меня. — Она плюхнулась обратно на подушку, когда Бродяга забрался наверх, изо всех сил стараясь избежать взгляда мадам Помфри, в конце концов, животных в больничное крыло не пускали. Ее семья прикрывала его достаточно хорошо, Джинни и Рон прикрывали его своими телами, а близнецы говорили достаточно громко, чтобы скрыть любой скулеж, который он мог бы издать. Они честно все начали покрывать собаку, особенно с тех пор, как Бродяга настоял на посещении ее занятий, особенно на зельях и защите, которые привели к припадкам Люпина и Снейпа. Снейп на самом деле выгнал ее, как только заметил его, а Люпин становился очаровательно бледным. — Что Дамболдор сказал об этом? Как вы избавились от дементоров? — Люпин проходил мимо, он снова использовал свой щит, — объяснил Рон, — на этот раз он вышел как какая-то четвероногая тварь.… Гермиона назвала его эм… — Заклинание Патронуса. — Да, мы договорились, что постараемся выучить его все вместе… ты в деле? — Конечно.— Все, что угодно, лишь бы эти твари держались подальше от нее и ее души. — Когда начнем? — Что это животное делает в моём медпункте? — Ох… Э-э-эм…***
Шанкс нырнул под меч Рэйли и подхватил свой. Его хаки мелькнул вдоль клинка, прежде чем не поддался его гневу. С хаки наблюдения он мог справиться, но вооружение продолжало доставлять ему неприятности, особенно в боевой обстановке. Позади него Багги снова был разрезан на куски, и части вызвали хаос в его хаки. Шанкс стиснул зубы, когда Багги закричал в гневе и отчаянии, пытаясь восстановить свое тело, в то же время поминая Шанкса. Рыжий доблестно пытался сосредоточиться на своей тренировке… — Это все Шанкс виноват… — кусок задницы Багги упал прямо перед ним, и Шанкс споткнулся. Честно говоря, он избежал следующей атаки Рэйли, поскольку первый помощник воспользовался его отвлечением. — Эй! — он повернулся к Багги и пинком вернул часть тела своему другу. — Держи это при себе! Я теперь ослепнуть хочу! — тем более что Багги не мог контролировать свою одежду. — Это ты во всем виноват! Если бы ты этого не сделал… — Ты тот, кто… — Ну, если ты… Команда вокруг них вздохнула, когда разгорелся еще один взрывной спор. К счастью, на этот раз это продолжалось недолго, так как небо разверзлось, и огромные куски града размером со слона начали падать в океан. Это заставило команду начать действовать, чтобы сохранить корабль в безопасности, особенно уязвимый парус. Рэйли, уже отбросив в сторону большую из фигур, отметил расположение их самых молодых членов и обнаружил, что Багги и Шанкс смеются от удовольствия, когда воцарился хаос. Рэйли тяжело вздохнул: мальчики были слишком разными. Багги был из тех, кто впадает в панику, когда что-то идет не так. В то время как Шанкс находил это все более и более забавным, когда дела, казалось, шли все хуже. — Они оживляют корабль, — сказал ему Роджер, читая его мысли, когда он облокотился на штурвал, отсылая их прочь от шторма, когда Руж небрежно отбросила кусок льда, оказавшийся слишком близко к ней. — Я знаю тебя, Рэйли, ты бы сошел с ума от скуки, если бы не ругался с ними каждый день. Рэйли не ответил, даже если это было правдой. — О, смотрите, — Руж с визгом перегнулась через перила, — звездный дождь! — Они посмотрели по левому борту и увидели, как небо прояснилось. Вдалеке падающий град сверкал в темноте, как падающие звезды. Осколки упали в океан, плюхнувшись в воду, отчего казалось, будто само море превратилось в ночное небо. Руж наблюдала за этим с благоговейным трепетом, а Роджер наблюдал за ней. Рэйли быстро извинился, окинув взглядом открывшийся вид. Он знал, что будет дальше с этой нежной парой, и ему не нужно было видеть своего капитана таким в третий раз. — Не сделал! — И я тоже! С другой стороны, возможно, неприятные проявления привязанности были бы лучше, чем два ребенка и их спор.***
Гермиона рухнула в постель, а Холли оторвала взгляд от домашней работы и посмотрела на подругу. Ее родственная душа пела в ее голове, когда она это делала, случайная веселость на его языке, который звучал для нее новым, он, вероятно, только учил его. Лично Холли была немного удивлена, что то, что он пел, казалось ей относительно ясным. Она учила его язык и скоро, она надеялась, будет бегло говорить. Отложив домашнее задание, Холли спустила ноги с кровати. Она мельком взглянула на новый кулон Гермионы и мысленно похлопала себя по спине, она все поняла. Подойдя к кровати Гермионы, Холли опустилась на край и небрежно откинулась назад, пока не оказалась на ногах Гермионы. — Итаааак. — Протянула она — Кто сказал тебе не говорить нам о маховике времени? Гермиона взвизгнула, спрыгивая с кровати, она толкнула Холли в плечо, когда та отползла назад и отчаянно перевернулась: — Кто тебе сказал! — поспешила сказала она. — Никто. — призналась Холли, — мы с Роном догадались после того как ты начала ходить на те же уроки, что и мы, хотя они проходили параллельно друг другу. Макгонагалл дала его тебе, верно? — Холли потянулась вперед, и Гермиона позволила ей подцепить пальцами золотую цепочку, чтобы вытащить ее из-под рубашки. Холли задержалась на мгновение, чтобы осмотреть маленький кусочек времени, который в буквальном смысле обладал способностью путешествовать во времени. — Никогда не отдавай это. — Холли! — Гермиона выхватила его и шлепнула по руке: — Этим нельзя злоупотреблять! Ужасные вещи случаются с теми, кто путешествует во времени! — Ужасные вещи случаются с людьми, даже если они этого не делают. — проницательно заметила Холли. — И… Воландеморт сейчас в тени, и это только вопрос времени, когда он появится снова. — Холли не была глупой, она знала, что Воландеморт был призраком, и она провела много исследований о них. Дамболдор, возможно, и пытался дать ей «детство», но Холли знала, что это ненадолго; кроме того, благодаря Дурслям у нее вообще не было детства. — Итак, если у нас есть это… может быть, мы сможем изменить будущее? Гермиона разинула рот: — Это… он не для этого предназначен! Холли, не глядя на нее, добавила: — А еще, ты должна использовать его, чтобы немного поспать. Прямо сейчас я вижу, что у твоих мешков под глазами появляются собственные мешки. — Холли могла бы винить в этом Уизли или свою пиратскую половинку, но правила действительно начинали больше не иметь для нее значения. Не то чтобы они вообще что-то для нее значили. Правила и законы не заставили ее уйти от Дурслей. — Холли, я не могу! Холли состроила гримасу, снова прислонившись к ногам Гермионы, прежде чем призналась: — Мы с Роном беспокоимся, Гермиона, что с такой скоростью тебя отправят в больницу. — Она наклонила голову, — но если ты действительно не можешь использовать его для сна, может быть, тебе стоит отказаться от нескольких курсов? Тебе действительно нужно маггловедение? — Мне нужно! — Тогда… — Холли беспомощно пожала плечами. — Но… Я не могу… Мне нельзя… Я… Холли раздраженно вздохнула, когда почувствовала, что кровать прогнулась, и посмотрела в сторону. Бродяга вернулся. Ее пес склонил голову на цепь в руках Гермионы, обнюхал ее и без особой осторожности плюхнулся на одеяло. Холли хмуро посмотрела на его лапы, покрытые каким-то неизвестным зельем, и сжала губы. Она действительно начала подозревать — где-то рядом раздался хлопок и сдвоенные стоны, и девочки слегка подпрыгнули, когда она услышала пару знакомых голосов, отчаянно кричащих. — Мы невиноваты! Клянемся! Холли закатила глаза, снова близнецы кого-то разыграли и притворялись невиновными. Это происходило весь год. Холли отмахнулась от них, когда голос Макгонагалл зазвенел от ярости и вновь сосредоточилась на Гермионе, которой определенно нужно было поспать. Если только она сможет убедить подругу злоупотребить властью, которую ей дали.