This Beautiful Ecstasy

Назовите это остатком домашнего обучения, симптомом юношеского любопытства или, может быть, просто результатом откровенной скуки, но Джисон всегда умудрялся найти одно хобби и полностью погрузиться в него. После получения своего собственного ноутбука в зрелом возрасте двенадцати лет, для него это стало проще, чем когда-либо. Хобби, которое поразило его воображение – то, что, несомненно, осталось с ним дольше всего в его жизни – было аниме. И чтение манги, и просмотр фан-артов, и иногда прокрутка онлайн-досок, чтобы увидеть, как сообщества принимают его любимое шоу и ищут подтверждения его собственного мнения. Он даже завёл несколько друзей на этих досках, присоединился к частному серверу и болтал с ними об их любимых и наименее любимых эпизодах недели. Ему нравилось сообщество и все виды искусства, которые с ним приходили, но аниме всегда будет его любимым. Ему нравилось уноситься в волшебные миры, смотреть, как сражаются его любимые герои, и слышать страсть в их голосах, когда они выкрикивают всю свою душу во имя победы над врагом. Манга была хороша, картинки великолепны, но голос актёров, вложенных в их работу, всегда безмерно очаровывал его. Может быть, именно поэтому он решил сделать карьеру на собственном голосе. Это превратило его маленькую спальню в тот мир, в котором он хотел быть в данный момент, унесло от скуки и дало ему людей, с которыми можно было поговорить, и персонажей, за которых можно было болеть. В конце концов, когда Джисон стал старше, его вкус к аниме повзрослел вместе с ним. В пятнадцать лет он всё ещё хотел смотреть, как его герои сражаются с большим плохим врагом, но у него также выросла чувствительная сторона, и, осмелюсь сказать, та сторона, которая заставляла его хотеть смотреть, как парень "получает" девушку (или девушек, или парня, или что там ещё шоу приготовило для него). Он не был таким уж привередливым. К этому моменту у него были другие увлечения, страсть к пению и рэпу, над которыми он работал в одиночку, а ещё интерес к документальным фильмам о природе, но завершение ночи с хорошим аниме всегда было его традицией. Поэтому, когда друг, которому он доверял, чтобы получать хорошие видео, послал ему рекомендацию, он был мгновенно заинтересован. "Посмотри вот это. Думаю, тебе понравится. Это немного этти*, но это здорово." Так оно и было. Это было более извращённо, чем другие видео, но Хан не мог сказать, что ему это не нравилось. Ради бога, он посмотрел это за одну ночь. Мальчик-подросток в нём был любопытен, он ничего не мог с собой поделать, ведь… Эпизоды были довольно забавными. Поэтому он смотрел больше шоу этти, жутко полюбил глянцевую кожу, непристойные звуки и нереалистичные сюжетные линии. На самом деле это был только вопрос времени, когда он получит полный хентай и упадёт в этот омут. ❀ Он не говорит об этом, но, возможно, члены группы знают. Они делят общежитие, комнаты, рассказывают о всех аспектах своей жизни, но привычки смотреть порно? Они могут оставаться скрытыми. Так что, возможно, ребята подозревают, что Джисон смотрит хентай; все они знают, что он любит аниме, Минхо был принуждён провести с ним достаточно вечеров в студии Ghibli Movie, чтобы этот факт стал ясным, как день. Но это всё равно его порочное удовольствие. Он едва успевает отделаться от жизни с семью другими парнями, и только в тридцати процентах случаев он на самом деле способен использовать видеопомощь, так что подобные идеи едва живут у него в голове. И, может быть, именно поэтому его так шокирует, когда однажды он готовит рамён на кухне и слышит… Стон. Не обычный стон, конечно. Не тот, который должен услышать кто-то моложе восемнадцати лет, и, конечно, не тот, который звучит так, как будто он естественно исходит от любого из мемберов. Им всем за двадцать, и ни один из них не должен стонать посреди дня, как какая-то аниме-девушка, которую наказывают. Он заглядывает в гостиную, пытаясь выяснить откуда исходил шум, и остаётся только с двумя подозреваемыми. И, кстати, Сынмин пересекает комнату задом наперёд, издавая фальшивые рвотные звуки и сгорбившись, как будто его сейчас стошнит. Хорошо, на самом деле есть только один. – Ты отвратителен, о мой бог, – прикрывает рот Сынмин, обвиняюще указывая пальцем на Минхо. Тот лежит, положив ноги на подлокотник дивана, а голову оставив посередине, и с самодовольным выражением на лице листает телевизионные каналы. – Тебе не следовало этого делать, – отвечает он с ухмылкой. Джисон знает, что Минхо абсолютно доволен собой, но почему? – Я не ожидал, что ты это сделаешь! Ты никогда не издавал такие звуки, какого хрена ты делаешь это? Я даже смотреть на тебя не могу. – Тогда не смотри, – Минхо продолжает переключать каналы. – Я вот не смотрю на тебя. Я смотрю в телевизор. – Пульт от которого ты украл! – защищается Сынмин. – Ким Сынмин, твоё время вышло. Ты можешь смотреть телевизор со мной или нет, но не смей пытаться взять этот пульт, или ты знаешь, что тебя ждёт. – Нет, я больше не смогу расслабиться. Я иду в студию или ... Не знаю, куда угодно, только не сюда. Мои уши испорчены, – Сынмин разворачивается на пятках и выходит из гостиной, чуть не врезавшись в Джисона, прежде чем останавливается. – Ты. Ты можешь контролировать своего хёна? Он сошёл с ума. – Он и твой хён тоже. – Да, но он слушает тебя. – И что же он сделал? – Просто… Пожалуйста, разберись с ним, – произносит Сынмин со вздохом, похлопывая Джисона по плечу, прежде чем быстро уйти. Он действительно не уверен, что только что произошло, или почему Минхо застонал, или что сделал Ким, но его рамён готов, и он видит, как Минхо переключает одно из своих любимых шоу, поэтому и пожимает плечами. Вскоре он возвращается в гостиную, рамён балансирует на сгибе локтя, а обе руки держат по стакану воды. – Хён, – напевает Джисон, постукивая по лбу Минхо стаканом с водой, чтобы привлечь его внимание. Он поднимает глаза и хватает его с улыбкой и кивком, затем жестом показывает Джисону сесть. – Сынмин говорит, что с тобой нужно разобраться. Ты что-то с ним сделал? – Ничего такого, чего бы он не заслуживал, – говорит Минхо, и на его губах снова появляется лёгкая улыбка гордости. – По-моему, ты над ним поиздевался. – Он будет в порядке. – Хорошо, если ты так говоришь, – отвечает Джисон, устраиваясь на диване и погружаясь в еду. Они проводят следующее время так, и Джисон делает вид, что не замечает пристыженного взгляда, который получает от Сынмина перед сном. Что он должен был делать? ❀ В следующий раз Джисон слышит этот звук два дня спустя после того, как почти забыл сцену, свидетелем которой был, между Минхо и Сынмином. Они находятся в тренировочной комнате, все восемь, когда Хёнджин двигается, чтобы настроить Минхо на определённое движение, когда он отклоняется от зеркала. Не часто Хёнджину удаётся настроить своего старшего с помощью хореографии, и, возможно, он немного помешан на силе, потому что, как только Джисон видит, как он касается пальцами рёбер Минхо и шевелит ими в щекочущем движении – встречает звук, который почти заставил его выпрыгнуть из своей кожи. – А-а-а-а, Хёнджинни, – стонет Минхо, пронзительно, хрипло и жалобно. Хёнджин мгновенно отходит назад, на его лице появляется выражение шока, а затем замешательства, когда Минхо и Феликс разражаются смехом. Это было громко, намного громче, чем в прошлый раз, и Джисону пришлось приложить немало усилий, чтобы не думать о том, как вспотели его ладони. Это не хентай, это твой лучший друг. Остынь. – Какого чёрта? – Боже, только не снова. Хёнджин всё ещё явно шокирован, но Сынмин подходит, чтобы оттащить его от старшего, нежно положив ладонь ему на плечо. Хван слепо следует за ней, отчего Феликс и Минхо смеются ещё громче. – О боже, видел бы ты своё лицо! – Феликс хихикает, подпрыгивая к Минхо. – Вам, ребята, нужно успокоиться. Это совершенно нормальная реакция! Видишь? – настаивает он, протягивая руку, чтобы пощекотать шею Минхо. – А-а! Феликс! Хннггг! – непристойно выкрикивает Минхо, самодовольно улыбаясь, когда Феликс отстраняется. Феликс разделяет тот же гордый взгляд, а Джисон слишком любопытен. Он подходит к ним обоим и тянется к животу Феликса, слегка щекоча его и отдёргивая руки, когда его друг издаёт пронзительный визг. – Это ненормально! Я тебя и раньше щекотал, и знаю, что ты всегда молчишь! – говорит Джисон, пробуя снова. Он водит пальцами вниз-вверх по животу и рёбрам Феликса, игнорируя эти звуки, пока они не превращаются в сдавленный смех, а его лицо не сморщивается в нечто дикое и неконтролируемое. – Видишь? Какой в этом смысл? – Это должно заставить людей остановиться, – выдыхает Феликс, наконец восстанавливая дыхание. В этот момент Чан и Чанбин ушли в ванную, либо чувствуя, что глупость не заканчивается, либо пытаясь избежать необходимости мириться с самими звуками, поэтому Джисон переходит к Минхо. – Ну, это дало обратный эффект. Давай, хён, я пощекочу тебя и услышу эти похотливые звуки, – говорит Джисон, злобно смеясь и подходя к Минхо сзади, чтобы иметь возможность обхватить его руками и потянуться к животу. – Кияяяя! Хннннг, Ханни! Не-е-ет! – кричит Минхо, извиваясь в его объятиях. Звук звенит в ушах Джисона, слишком похожий на хентай, который он смотрел, чтобы освободиться прошлой ночью, и это нервное чувство и потные ладони возвращаются, когда он работает над торсом Минхо. – Брось это, Линоринг, – говорит он, хотя слова выходят гораздо тише, чем предполагалось, скорее шепотом на ухо Минхо, чем что-либо ещё. Он чувствует, как Минхо замирает и немного напрягается под ним, прежде чем снова извиваться в его объятиях и издавать высокий стон. – Джисон! Ияаа! Он двигает пальцами вверх по телу Минхо, задевая его чётко очерченную грудь с сознательным усилием, чтобы не позволить рукам остановиться там (он никак не может выдать это за щекотку, и никак не может сделать это, не потеряв последний кусочек здравомыслия), и тянется к его шее. Он знает, что шея Минхо чувствительна; это его самая щекотливая часть, особенно когда дело доходит до легких царапин, мягких прикосновений и едва заметных следов от ногтей. Так он и делает. – Ты заставил меня сделать это. Я направляюсь к шее. Звук, который вырывается изо рта Минхо, когда Джисон проводит ногтями из стороны в сторону по горлу своего лучшего друга, отличается. Он хриплый и низкий, и ничего подобного Джисон никогда не слышал из уст своих чрезмерно преувеличенных хентай-персонажей. Это также поджигает его пальцы, заставляет вздохнуть в шоке и отстраниться, прежде чем это напряженное чувство в его животе может перерасти во что-то большее. Хентай-звуки были одной вещью, возбуждали его интерес и заставляли думать о Минхо так, как он отчаянно пытался не думать. Он отодвинул эти мысли ещё несколько лет назад и до сих пор не сломался. Но этот шум? Это было совсем другое. – Окей, ты победил, – объявляет Хан, хлопая в ладоши и пытаясь отмахнуться от всего, что только что произошло. Оглядев комнату, он осознаёт, сколько внимания было приковано к ним во время всего этого взаимодействия. Феликс и Чонин с любопытством смотрят на них, а Сынмин снова смотрит с полным отвращением. Может быть, именно поэтому Минхо покраснел от груди до кончиков ушей. На первый взгляд Хёнджин, кажется, уткнулся носом в свой телефон, но Джисон может сказать, что он наблюдает краем глаза, хотя и пытается скрыть это. По крайней мере, Чан и Чанбин не возвращаются, пока всё не уладится. Минхо занял место на диване слева от Хёнджина, а Джисон – справа. Если они замечают что-то странное, это остаётся невысказанным, и тренировка возобновляется. ❀ Две недели. Джисон с этим мирится… Что бы это ни было, целых две недели. Четырнадцать дней Феликс и Минхо издавали отвратительно непристойные звуки всякий раз, когда кто-нибудь из членов группы делал что-нибудь, что могло бы их пощекотать, и смеялись так, словно они разыграли самую смешную шутку в мире, когда это выводило других. Большинство мемберов в этот момент игнорировали это, хотя Чонин, похоже, решил, что это забавный трюк, а Сынмин всё ещё показывает отвращение. Джисон на грани. Не важно, когда это делает Феликс. Это даже забавно, и если бы его пустили в шутку вместо Минхо, он бы, наверное, веселился. Контраст между глубоким голосом Феликса и визгом и стонами, которые он издает, когда Чонин тычет его в рёбра, несомненно, комичен. Джисон любит подтолкнуть его; Феликс на самом деле боится щекотки, он действительно может продержаться только тридцать секунд, прежде чем разразится искренним смехом. Минхо другой. Не то чтобы Джисон не знал, что у него есть какое-то скрытое влечение к Минхо; он просто очень, очень хорошо это скрывал. По крайней мере, ему хотелось бы так думать. Минхо – его лучший друг, и им не разрешалось встречаться ни с кем, тем более с членами их собственной группы. Он затолкал это чувство так далеко, как только мог, потому что он постоянно с Минхо. Они все время едят вместе, сидят рядом по дороге на работу, лежат в постели ночью, когда один из них не может заснуть, пока они оба не провалятся в сон. Для Минхо естественно раствориться в Джисоне, или наоборот. Это не обязательно должно быть сексуально. Но, боже, это несправедливо. Это несправедливо, что он усердно работал так долго, чтобы подавить любые сексуальные чувства к Минхо, только для того, чтобы Феликс пошёл и заставил его разбудить единственное скрытое возбуждение. Он и не подозревал, что его мозг можно так быстро натренировать на павловскую реакцию; когда он увидит Минхо, за ним обязательно последуют хентай-звуки. Когда он слышит хентай-звуки, он возбуждается. И, как уже было сказано, он постоянно видит Минхо, а это значит, что он чертовски возбуждён. Ради бога, он принёс свой телефон в душ, чтобы просто побыть пару минут в одиночестве и посмотреть свой гребаный хентай на уровне громкости 3, молясь небесам, чтобы проточная вода смыла звуки для всех, кроме него. Он хотел бы сказать, что не закрывал глаза и не вдыхал запах шампуня Минхо с грязными звуками яоя, играющими на заднем плане. Хан жалеет, что тот оказался у него в руке через две секунды после того, как он это сделал. Также жалеет, что сделал это два дня спустя. Прошло две недели, а он уже на исходе. Минхо лежит в постели Джисона, болтая о чём-то, его правый бок практически приклеен к левому боку второго, и всё, на чем может сосредоточиться Джисон, – это шея Минхо. То, как она двигается вверх и вниз, когда он говорит, и как красиво она выглядела две недели назад, и как Чонин нашёл идеальную часть, чтобы пощекотать Минхо достаточно, чтобы фальшивые стоны вырвались из горла в обмен на настоящий смех, и как это, в свою очередь, заставляет Джисона ревновать и злиться. Он не идеальный человек. Он замолкает на полуслове, когда Джисон садится и тянется к животу Минхо, игнорируя каждый инстинкт, который велит ему поднять руки вверх, и щекочет. – А-а! А-а-а, Джисон-а, подожди! – кричит Минхо, прищурив глаза и широко улыбаясь, несмотря на спонтанное прерывание. – Я так не думаю, хён, – напевает Джисон, и для его ушей это звучит как музыка. Он слышал, как Минхо часто делал это в течение этих двух недель, но, чтобы это произошло снова… Его пальцы двигаются со скоростью сто миль в час. Он щекочет живот Минхо всё больше и больше, нежный на рёбрах и свирепый у основания живота, наслаждаясь вздохами и стонами таким образом, что, вероятно, выглядит слишком восторжённо. – Ханни, – Минхо скулит, высоко и пронзительно, прежде чем подтянуть колени к груди и попытаться оттолкнуть Джисона. Ноги у Минхо сильные, но у Джисона больше рычагов, и он, не задумываясь, перелезает через колени Ли и прижимает их обратно, продолжая атаку на живот. У него больше нет даже мысленной способности дразнить, не с этими милыми звуками, исходящими из уст Минхо, и как бы он ни чувствовал, что находится на опасном пути, он всё равно продолжает. И дело не только в голосе – Ли хорошо выглядит. Его волосы распущены вокруг на подушке красивым темным нимбом. Подушка Джисона... Это будет преследовать его позже. Тонкий слой пота, образовавшийся от извивов вокруг, заставляет его кожу светиться, розовую и красивую от его щёк до ушей и шеи. Боже, его шея. Руки Джисона автоматически двигаются вверх, щекотка прекращается, когда он слегка касается пальцами груди Минхо, как и две недели назад, и останавливается у основания шеи. Извивающиеся движения продолжаются, но теперь они медленнее, когда ногти Джисона так нежно скользят вверх и вниз по раскрасневшейся коже, так же медленно, чтобы он мог наблюдать за белым следом, который остаётся после. Теперь эти звуки стали мягче, похотливые и чрезмерно возбужденные крики превратились в мягкие вздохи и нежные стоны, когда Хан двигался вверх по его челюсти и вниз под подбородком. Он наблюдает за лицом Минхо, когда тот поджимает губы, вытягивает шею назад, чтобы лучше видеть, и с каждым мгновением краснеет всё сильнее. А потом Минхо наконец открывает глаза, его взгляд встречается с взглядом Джисона, и звуки прекращаются. – Джисон? – Хм? – Джисон что-то мурлычет в ответ, сосредоточенно прикусывая нижнюю губу и проводя пальцами по шее Минхо и ключицам. Он не может заставить себя отвести взгляд от лица Минхо, от его глаз, от его губ, от того, как они прижимаются друг к другу, когда дыхание становится тяжелее. – Джисон! – через мгновение Минхо пытается снова, на этот раз громче и суровее, протягивая руки к запястьям и останавливая их на том месте, где они лежат рядом с его грудью. – Ты ... ты кажется… – Минхо не заканчивает фразу, просто кивает головой вниз, насколько это возможно с его положения на кровати. – М-м? – спрашивает Джисон. – Сонни, – Минхо пытается ещё раз, убирая руки с запястий Джисона и отрывая их от его плеч, прежде чем соединить их пальцы вместе. – Ты, кажется, завёлся. – Завёлся? – спрашивает Джисон, моргая несколько раз, чтобы попытаться вернуть себя к реальности. Может быть, он правда завёлся, осознаёт он, потому что его дыхание затруднено, а виски потеют. – Ты твёрдый. – Чёрт. Джисон отползает назад с колен Минхо и хватает одеяло, подтягивая колени к груди и прикрываясь, насколько это возможно. – Чёрт, прости, этого не должно было случиться, – говорит он, пытаясь успокоить дыхание и сохранить хоть какое-то подобие здравомыслия перед тем, кто должен быть его самым близким другом. Минхо приподнимается на локтях, изучая Джисона издалека, как ему кажется, целую вечность, прежде чем подняться на колени. – Почему ты такой твёрдый? – тихо спрашивает он, положив одну руку на колено Джисона, а другую – на плечо, и оказывается всё ближе и ближе. – Я не ... я не ... - – Так и есть. – Это ... – снова пытается Джисон, с трудом сглатывая в попытке найти слова. – Это ты виноват! – Почему? В чём моя вина? – спрашивает Минхо, губы его складываются в ухмылку, глаза сверкают весельем. То, как он корчился и вздыхал под Джисоном несколько минут назад, а теперь у него такое выражение лица, не совсем понятно, но сейчас ничто не имеет значения, особенно тот факт, что его лучший друг не отстраняется. Ему не противно. На самом деле, он подходит всё ближе и ближе, его губы приближаются к уху Джисона, а рука скользит по колену прямо к бедру. – Почему ты такой твёрдый? – Я бы предпочёл не говорить, – Джисон едва вылезает, голова откидывается назад и сталкивается с рамой двухъярусной кровати. Он закрывает глаза и пытается вырваться из этого момента, но это только усиливает его, когда Минхо снова открывает рот. – Ааа! Ханни! – Ну же, не делай этого, – бормочет Джисон. – Значит, всё дело в звуках? Я всегда подозревал, что тебе нравится хентай, но это немного чересчур, тебе не кажется? – Минхо пыхтит, рука медленно двигается вверх и вниз, все ближе и ближе к внутренней стороне бедра Джисона каждый раз, когда она сбрасывается. – Да, может быть, но это ты начал. – Это ты начал. Я просто лежал в постели. – Да, сегодня вечером! Но ты не можешь заставить меня слушать эти хентай звуки в течение двух недель подряд и ожидать здравомыслия! – младший возражает, наконец, снова открывая глаза и моргая на Минхо. – Ты уже близко. – Никто больше на меня не прыгал. – Чонин щекочет тебя всё время! – Это совсем другое. Он не горячится и не беспокоится. – Ну, ты тоже не казался таким уж противником, – надулся Джисон – Ты собираешься напасть на Феликса в следующий раз? – Я бы никогда не напал на Феликса, – отвечает Джисон, ещё больше выпячивая нижнюю губу. – Перестань надо мной смеяться. – Перестань дуться, – говорит Минхо, не сводя глаз с губ Джисона, когда его ухмылка начинает спадать. – Я больше не буду этого делать, так что давай, пожалуйста, попробуем притвориться, что этого никогда не было. Сотри это из своей памяти, – умоляет Джисон. Он никогда не будет жить с этим в своём собственном сознании, всё, что он может сейчас сделать, это попытаться убедиться, что их отношения не испорчены. – Я не думаю, что- – Эй! В течение 5 секунд дверь распахивается, Минхо спрыгивает с Джисона и встаёт, скрестив ноги, у стены, Джисон переносит свой вес с рук на спину, а Чонин пересекает комнату, чтобы добраться до них. – Чонин, что случилось? – быстро спрашивает Джисон. – И тебе привет. Привет, Минхо, – отвечает он, ставя одно колено на кровать и протягивая руку под шею Минхо, чтобы пощекотать его. Он отвечает молчанием и вскоре убирает руку, вытирая ее о рубашку. – Ты весь вспотел. Что случилось? Больше никаких похотливых звуков? – А-а-а ... – невозмутимо произносит Минхо, поднимаясь с кровати. – Сугой*. – Почувствовал себя немного не в своей тарелке? – Чонин, ты что-то хотел сказать? – прерывает Джисон, наконец, чувствуя, как его сердцебиение начинает падать, и напряжение в нижней части тела начинает отпускать теперь, когда он и Минхо имеют некоторое расстояние. – Ой.. Да, а ты не хочешь пойти утром в спортзал? – И это всё, о чем ты пришёл спросить? – спрашивает Джисон. – Да, а что? – отвечает вопросом на вопрос, в замешательстве нахмурив брови. – Нет, неважно, – неважно, что он только что прервал их. – Конечно. Пойдём утром в спортзал. – Я разбужу тебя и прижму к себе, – говорит он, злобно улыбаясь. – Я в этом не сомневаюсь. – Я тоже иду спать, – перебивает Минхо, направляясь к двери. – Спокойной ночи вам двоим. – Ты здесь не спишь? – спрашивает Чонин дразнящим тоном. – Нет, я позволю Ханни спать в своей собственной постели сегодня вечером, – говорит он, ловит взгляд Джисона и улыбается немного самодовольно, прежде чем покинуть комнату. И это было так. По крайней мере, можно было надеяться. ❀ Джисону не стоило удивляться, когда два дня спустя Минхо дал понять, что это не так. На самом деле всё кончено. Он провёл весь следующий день, стараясь не оставаться наедине с Минхо, отводя взгляд, когда их глаза встречались, и пытаясь запихнуть воспоминания о старшем, красивом и тяжело дышащем под ним, в глубокие, тёмные глубины своего мозга. На самом деле это не сработало. Но Минхо подыгрывал, по крайней мере, в первый день, держась на расстоянии и ни на что не подталкивая Джисона. Он даже перестал издавать эти звуки, став не реагирующим, когда Чонин потянулся к его животу, и Феликс последовал его примеру. На второй день начинается что-то новое. Во время танцевальной практики, во время перерыва, он извиняется и уходит в ванную, а Минхо, естественно, плетется следом. Он бежит, чтобы догнать Джисона, шаги эхом отдаются в пустом коридоре, затем легко хватает его за плечо, наклоняется к уху и стонет. – Ах! Сонни, хнннг, пожалуйста! – тихо кричит он прямо в ухо Джисону. Тёплое дыхание скользит по его шее и заставляет вздрогнуть, а потом и остановиться, словно вкопанный. – Лино, ну же, опять это? – О-о-о! – Ты сошёл с ума, – смеётся Джисон, продолжая идти в ванную. Минхо снова плетётся позади, издавая тихие звуки в такт своим шагам, прежде чем начать идти как нормальный человек. – Но тебе это нравится, – сказал он, закрывая за ними дверь, когда они вошли в свои кабинки. – Я же сказал тебе, пожалуйста, забудь об этом. Извини, если тебе стало неловко, серьёзно, я не хотел так увлекаться. – Хм, – промычал Минхо, казалось, глубоко задумавшись. – Но меня это не беспокоило? Это было мило. – Мило? – Как ты не можешь себя контролировать, когда думаешь о своём мультяшном порно, – смеётся Минхо. Джисон выходит из своей кабинки, чтобы вымыть руки, и сердито смотрит на другого парня, когда тот наконец выходит. – Не смотри на меня так! – Ты сам напрашиваешься! И не называй это мультяшным порно, это так странно звучит. – «Хентай» звучит лучше? – спрашивает Минхо, сверкая глазами от бесплатного развлечения, которое он получает, приставая к Джисону по поводу этих вещей. – По крайней мере, это правда, – ворчит Джисон. – Давай вернёмся. – Да, сэмпай, – стонет Минхо, делая один из самых пронзительных голосов, которые Джисон когда-либо слышал от него, и посылая шок вниз по позвоночнику. – Хa! Боже, как тебе это нравится. – Я ничего не говорил! – Ты просто подскочил, как будто в тебя ударила молния. У тебя же не встал снова, правда? – спрашивает он, подбегая к Джисону и многозначительно глядя на его промежность. – Ай, нет! Отойди от меня, извращенец, – говорит Джисон, прикрываясь рукой, хотя ему нечего скрывать. – Разве ты не должен вместо этого называть меня “бака"? – Давай вернемся к тренировкам, бака. – Хочешь сегодня вечером посмотреть кино? Джисон смотрит на Минхо краем глаза, изучая лёгкую улыбку на его лице. – Какой фильм? – осторожно спрашивает он. – Какой хочешь, – отвечает Минхо. – ...Даже если я снова захочу посмотреть «Ходячий замок Хаула»? – Даже если это опять Хаул. Джисон расслабляет свою позу и позволяет себе больше наклоняться в пространство Минхо, когда они идут бок о бок, задаваясь вопросом, может ли его мир, наконец, вернуться к какой-то норме. – Ты собираешься испортить его хентай звуками? – Ты хочешь, чтобы я это сделал? У тебя есть такая фантазия? Хёнджин, вероятно, лучше расскажет об этом, чем я, – отвечает Минхо с многозначительной ухмылкой. Джисон легонько толкает друга под рёбра левым локтем, подталкивая к стене, и смеётся, когда Минхо с удвоенной силой толкает его назад. Так что, может быть, это не совсем мир, но это?.. Он может жить с этим. ❀ Он дремлет на диване в середине фильма той ночью, ноги Минхо перекинуты через колени, руки удобно устроены на бёдрах. Они не выходят до поздней ночи, и с началом 11:25 вечера это чудо, что Джисон спит так долго. Когда он, моргая, просыпается посреди ночи, то оказывается в горизонтальном положении, Минхо закутывается вокруг него и мягко накрывает их обоих одеялом. Уже темно, наверное, где-то около трёх утра, если небо за окнами хоть что-то проясняет, и Джисон не может заставить себя подойти к кровати, когда Минхо так близко, выглядит так хорошо, приятно пахнет и чувствует себя так прекрасно, прижавшись к его телу. Невозможно отвести взгляд даже в тусклом свете луны, проникающем через окно, и его лицо, скрытое тенью… Джисон хочет его. Вопреки всякой логике, разум онемел от сна, поэтому он протягивает руку, чтобы коснуться плеча своего лучшего друга, и наслаждается движением Минхо, придвигающегося ближе и просовывающего ногу между ног Джисона. Какое бы желание покоя у него ни было раньше, оно затуманивается сном, и всякое чувство осторожности отбрасывается на ветер. Он проводит пальцами по самым чувствительным местам Минхо, по ключицам, подбородку и шее, улавливая слабые заминки в дыхании и сонные вздохи. Его веки трепещут, и на мгновение он понимает, что Минхо может проснуться, а тогда Джисон может быть пойман, и ему придётся объясняться, и в его полубессознательном состоянии ему действительно может быть всё равно. В нём есть немного страха, уютно устроившегося в пространстве между скулами и нежным местом между рёбрами, но жар в животе и желание в голове намного сильнее. Намеренно или нет, Минхо ткнулся в него, и любой шанс, который когда-то был у Джисона, чтобы держать себя в узде, растворился под прикосновением его лучшего друга, когда тот, чёрт возьми, чуть не заполз к нему на колени. Его пальцы скользят вниз по груди Минхо, сильной и твёрдой, даже когда он вздрагивает от прикосновения и двигается против него ещё сильнее. – Джисон, – ворчит он, уткнувшись лицом в грудь младшего. — Щекотно. – Ты проснулся? – шепчет Джисон. Минхо не отвечает, только ёрзает и ещё больше прячет лицо. Это новый угол, который заставляет голову Джисона правда кружиться, потому что Минхо, несомненно, твёрд, и движение не прекращается. – Хён? Минхо по-прежнему не отвечает словесно, но рука, которой он обхватывает запястье Джисона, и то, как он медленно тянет её вверх по телу и по груди, пока она не возвращается к тому месту на шее, достаточно для того, чтобы Джисон понял, чего хочет старший. Он снова осторожно царапает, и Минхо вздыхает, образовывая маленький, высокий и хриплый звук, когда его бёдра медленно катятся по промежности Джисона. Если бы он был умнее, то, возможно, убедил бы себя, что это сон, но Джисон онемел от отчаяния, и это заставляет его другую руку действовать, проводя по рёбрам Минхо и вокруг его талии, когда тот придвигается ещё ближе. Теперь они прижаты друг к другу так сильно, как только могут быть прижаты два человека. Пальцы Джисона скользят от затылка к волосам и обратно, пока их бёдра двигаются вместе. Если Минхо собирается это сделать, он не останется в стороне. В животе разгорается огонь, и он чувствует, как его собственный член твердеет напротив члена Минхо, подстёгиваемый движением и похотливыми звуками, доносящимися из-под него. – Минхо, это правда нормально? Ты ведь не пожалеешь об этом, правда? Или не забудешь? – спрашивает Джисон, останавливая их бёдра. – Господи, Джисон, я больше не сплю. Это так приятно, – тихо стонет Минхо, наконец поднимая глаза и встречаясь взглядом с Джисоном. Он думает, что может упасть в обморок прямо на месте. – Так что продолжай. – Да-да, хорошо, – отвечает Джисон, наконец позволяя себе полностью сдаться. Если Минхо тоже этого хочет, хотя бы наполовину – он пойдёт на это. Логику, здравый смысл и всё остальное можно найти утром; теперь он теряется в тихих стонах и маленьких пальчиках, скользящих по спине, по заднице под шортами. Минхо хватает его за мягкие половинки через боксеры, сильно, и Джисон не может не хотеть сделать что-то, что, как он знает, сведёт его с ума. Он утыкается носом в шею Минхо, проводит губами по его пульсу и, наконец, набирается смелости, чтобы поцеловать. Может быть, это слишком интимно для того, что бы это ни было, но Минхо вздыхает, и это только заставляет его хотеть сделать это ещё больше. Он целует и сосёт, достаточно легко, чтобы не оставить следов, и наклоняется бёдрами к бёдрам Минхо, чтобы почувствовать как можно больше. Минхо медленно двигает руку вперёд, от задницы Джисона, по бедренной кости и вниз по тазу, прежде чем остановиться. – Я собираюсь- – Сделай это, – умоляет Джисон, отстраняясь от шеи Минхо достаточно, чтобы заговорить, и мягко прикусывая, когда он чувствует, как маленькие пальчики обхватывают его член через тонкую ткань белья. На мгновение он беспокоится, что потеряется от комбинации Минхо, растирающего его вверх и вниз, и хриплых звуков прямо у уха, затем он почти делает это, когда Минхо кричит. – Ханни. Сделай это снова. – Почему у тебя такая чувствительная шея, хён? – спрашивает Джисон, скребя зубами по шее друга, не кусая. – А зачем тебе нужны эти хентай звуки, чтобы возбудиться? – спрашивает Минхо, потирая большим пальцем головку члена Джисона и заставляя его видеть звёзды. – Я не ... Ах, чёрт ... Мне не нужны эти звуки, чтобы возбудиться. Я сейчас возбуждён, – хихикает он. – Но они тебе нравятся. – Итак, что- – А-а! Ханни, прикоснись ко мне, бака. – Чёрт! – Джисон тянется вокруг и хватает член Минхо поверх его спортивных штанов, пытаясь найти что-нибудь, что удержало бы его на земле от удивления от преувеличенных хентай звуков, которые ему шептали прямо в ухо. Он горячий и твёрдый, как камень, даже сквозь толстую ткань, и он впервые осознаёт, насколько близок Минхо. – Ещё, – снова хнычет он, хотя это далеко не отчаяние. Во всяком случае, он требует, и, видя эту настойчивую сторону Минхо, ему хочется поддаться. – Вот, – тихо говорит он, просовывая руку под пояс Минхо и отдёргивая её назад, когда натыкается на обнаженную плоть. Он быстро выпрямляется — сейчас не время быть трусом — и проводит большим пальцем по кончику члена. Он уже скользкий от предэякулята, который стекает вниз и растекается по всей длине, чтобы сделать плоть более гладкой. – Я это делаю, но ты должен перестать так ныть. – Или что? Ты собираешься кончить? – говорит Минхо с придыханием, явно борясь. – Или мы ... чёрт, если ты продолжишь это делать... Нас поймают, – хнычет Джисон, и то, как Минхо сжимает кулак над его членом, слишком опьяняет, чтобы игнорировать. Он может сказать, что Минхо сейчас издаёт эти звуки для его же блага – маленькие, хриплые и прямо ему в ухо – и они действительно чертовски горячие, но становятся слишком громкими. – Мы не совсем наедине, хён. – Это не моя вина. Это явно тебя заводит, я просто пытаюсь помочь, – проговаривает Минхо. Джисон отвечает ещё одним укусом в шею, что приводит к воплю, который слишком громкий. – Ааа, блять, Джисон, я собираюсь- – Ты должен вести себя тихо- – Я собираюсь ... – голос Минхо становится всё громче и громче, и нет никакого способа, чтобы кто-то в общежитии не проснулся, если это не прекратится. Поэтому он делает единственное, на что хватает фантазии: поднимает голову от шеи Минхо, хватает его за затылок, сжимает губы Минхо своими и заглатывает крики. Он чувствует, как Ли задыхается и дрожит, изо всех сил стараясь вернуть поцелуй, несмотря на то, как тяжело дышит. Джисон облизывает его рот, гладит по члену и отчаянно надеется, что, перейдя эту грань, не зашёл слишком далеко. Его страхи несколько смягчаются тем фактом, что Минхо изливается в его руку всего несколько мгновений спустя, мягко прикусывая нижнюю губу Джисона, когда пытается подавить свой стон. Джисон начинает отстраняться, полностью готовый извиниться и придумать какое-нибудь оправдание, но Минхо просто тянет его назад. – Я не хотел этого делать, – говорит Джисон. – Ну, ты сделал это, – бормочет Минхо, снова прижимая их губы друг к другу на этот раз с большим контролем. Он устанавливает ритм между ними, и мягкие губы были раем, когда они переключаются между поцелуями, облизываниями и покусываниями. Джисон почти хочет поставить всё на паузу, чтобы просто наслаждаться этим. Но слишком много всего происходит между трепетом губ Минхо и ощущением его рук, гладящих его сильнее и быстрее, чем когда-либо, и вскоре он натягивает боксеры и сосредотачивается на том, чтобы оставаться спокойным и отдышаться. Когда он, наконец, открывает глаза и смотрит на Минхо, всё снова исчезает. Его зрачки широко раскрыты, шея и лицо красные, абсолютно всё в нём испорчено. Джисон хочет взять всё, что может получить в этот момент, взять лицо Ли в свои руки и глупо поцеловать на тот случай, если всё это сон и у него никогда больше не будет такого шанса. Но его руки всё ещё покрыты спермой, боксеры грязные и неудобные, и всё, что он может сделать – рухнуть на спину и вытереть высвобождение из своей руки о бельё. – Классно, – фыркает Минхо, выпутываясь из одеяла и натягивая штаны. – Хён. – Хм? – Что это было? – Это ты мне скажи, – усмехается Минхо и, не оглядываясь, выходит из комнаты. На мгновение Джисон думает, что всё было испорчено, что не должен был прикасаться к нему, или целовать его, или развлекаться мыслью, что это было что-то другое, кроме мгновенного освобождения, и всё, что он может сделать, это моргнуть в потолок. А потом Минхо возвращается, садится на его колени, протягивает ему связку влажных бумажных полотенец и откидывает волосы Джисона назад, чтобы вытереть пот, который образовался на его лбу. Джисон принимает полотенца и вытирается, вздрагивая, когда холодная вода касается его обнаженной кожи, но наслаждаясь чистым ощущением, когда вытирает руку тоже. – А, спасибо. – Сядь. Джисон следует приказу, садясь и опираясь на руки, а Минхо неподвижно сидит на его бёдрах. – Лино? Минхо не отвечает, просто подтягивает его в более прямую позу и наклоняется вперед в пространство Джисона. Джисон хочет спросить почему, но его останавливает поцелуй, короткий и твёрдый, пока Минхо не отстраняется и не откидывается назад. – Мы должны сделать это снова. – Мы должны? – А разве мы не должны? – Нет! Мы должны. Я просто ... Почему? – спрашивает Джисон, тут же сожалея о своём вопросе. Какого хрена он сомневается в таком предложении? – Потому что. Тебе нравится, когда люди издают извращённые хентай звуки, а мне нравится, когда люди трогают мою шею, и кто ещё, чёрт возьми, будет делать это для нас, как не мы? – спрашивает Минхо, приподняв бровь. Джисон не может спорить с этой логикой, хотя он хотел бы прояснить это и сказать, что в основном просто любит эти звуки от Минхо, но это кажется слишком. А потому он кивает, и когда Минхо слезает с его колен и идёт к их спальням, он следует за ним. Ему приходит в голову, что им обоим нужно переодеться, и для Минхо нет особого смысла возвращаться в постель, когда он уже в своей комнате, хотя всё естество Джисона хочет пригласить его сделать именно это. Поэтому он не приглашает его, как бы ему этого ни хотелось. Он не притягивает его к себе и не целует на ночь. Он просто со скрипом открывает дверь в свою комнату, тихонько напевает, когда Минхо ерошит ему волосы вместо прощания, и проводит остаток ночи в одиночестве, прокручивая всё в голове, пока не засыпает. ❀ Пытка не прекращается, но Джисон уже не уверен, что может назвать это пыткой, когда Минхо приберегает всё только для него. То, что раньше раздражало и расстраивало, теперь приходит с украденными поцелуями и поспешной дрочкой в ванной комнате, и хотя это не идеальная ситуация, Джисон абсолютно наслаждается ею. Утро после того, как они посмотрели фильм, утро после того, как они "помогли" друг другу, Минхо вёл себя нормально, и Джисон последовал его примеру. В восемь они отправились в здание компании, попрактиковались и мало-помалу вернулись домой. Каждый день в течение недели одна и та же рутина, одни и те же Джисон и Минхо, у которых почему-то не было ни одной свободной минуты, чтобы обсудить то, что они начали, но много свободных минут, чтобы продолжить это тайно в ранние утренние часы. Сегодня вечером в здании остались только Джисон, Чан и Минхо, последний в танцевальной студии, когда Джисон и Чан пытались закончить некоторые тексты. Их прервал легкий стук, и в дверь просунулся Минхо. – Я пойду, а вы двое останетесь? Джисон смотрит на Чана, лежащего на их рабочем столе, пытаясь прочесть выражение лица своего лидера. – Чан? – Я всё ещё работаю. Ты хочешь уйти? – По-моему, я весь лиричный, – вздыхает Джисон. – Мы закончили три песни, иди домой, если хочешь, Ханни, – отвечает Чан, взъерошивая волосы. – Я продержался дольше, чем Бинни-хён. – Что ты ему и говорил несколько раз, – соглашается Чан. Джисон смеётся, встаёт из-за стола и поворачивается к Минхо. – Я пойду с тобой. – Хорошо. – Пойдём в магазин. Я хочу шоколад. – Сейчас 01:30, – отвечает Минхо. Джисон снимает свою толстовку со спинки стула и надевает на тело, застёгивая её наполовину и бросает задачу, когда его ловит Минхо, что без слов тянет молнию вверх. – И ночь холодная. – Не так уж и холодно, – надулся Джисон. – Это на обратном пути. Пожалуйста. – Да ладно тебе. Ты бы пошёл, если бы меня здесь не было? – Но ты же здесь. Я куплю тебе рамён, – пробует Джисон, наклоняя голову так, как, как он знает по опыту, трудно было сказать "нет". Минхо смотрит на него несколько мгновений, казалось бы, не впечатленный, прежде чем поворачивается на каблуках и направляется к двери. – Хороший рамён. – Ага! – Джисон соглашается, следуя за ним и быстро поворачиваясь, чтобы закрыть дверь. – Пока, Чанни-хён! Возвращайся до восхода солнца, иначе Феликс будет волноваться. – Мне нравится, когда он волнуется, – тихо говорит Чан, уже погрузившись свою работу. – Но стресс – это плохо. – Ты остался позади. – Чёрт, – Джисон выругался, вышел из комнаты и, закрыв за собой дверь, побежал за Минхо. – Хён, подожди! – он обнимает старшего за плечи и поворачивается к нему лицом, пока они идут по пустым коридорам здания. Их шаги отдаются эхом, как и голос Джисона, когда он снова начинает говорить. – Ты не можешь бросить меня, я твой живой, дышащий кошелек. – У меня есть настоящий бумажник. – Но я тебе нравлюсь больше, – поддразнивает Джисон, поднимая руку с плеча Минхо, чтобы игриво почесать его шею. Это заставляет Минхо остановиться, и Джисон повторяет за ним. Дерьмо. Всё, что было в прошлые ночи, нахлынуло на него, и он сильно покраснел. Проведение их небольших сеансов в тихих частях общежития и ранние утренние часы отвлекли его достаточно, чтобы он забыл нервничать, или паниковать, или относиться к Минхо как к чему-то другому, кроме своего любимого лучшего друга и хёна. Теперь всё это вернулось, открыто и очень публично, и Минхо покраснел, и он не может не видеть этого. – Здесь? — спрашивает Минхо, хватая его за руку и не отпуская. – В самом деле? – Нет, я не хотел... Подожди, ты хочешь? – спрашивает Джисон, пристально вглядываясь в лицо Минхо. Он, кажется, удивлён, но его глаза сверкают, и при таком сочетании вопрос кажется скорее предвкушающим, чем шокированным. – Это кажется немного рискованным, но на самом деле здесь больше никого нет. Студии звукозаписи сейчас открыты? – Минхо задумывается. Джисон не может не быть немного шокирован тем, насколько нетерпеливым кажется его лучший друг, хотя на самом деле это только заводит его. – Джисон? – Что? Да. То есть нет. Они заперты, но у меня есть ключ от одной. – И они звуконепроницаемые, верно? – Конечно. Ты же и сам знаешь это, - отвечает Джисон дразнящим тоном, ухмылка играет на его губах. Голод в глазах Минхо заставляет его немедленно замолчать. – Что именно ты планируешь? – Я просто подумал, что мы действительно не можем быть громкими с той первой ночи, – говорит Минхо, обнимая Джисона за запястье и таща его в комнату звукозаписи. – Ах да? – отвечает Джисон, позволяя тащить себя без колебаний. – Хочешь погромче, детка? – Откуда такая уверенность? – Недосыпание и крайнее любопытство. – Хм. Скоро всё увидишь, – говорит Минхо, останавливаясь посреди коридора. – В какой комнате? – В этой, – проговаривает Джисон, вытаскивая связку ключей. Когда ему доверили ключ от студии звукозаписи, он почти уверен, что у компании не было этого в виду, но чёрта с два, если он не воспользуется этим. Он точно знает, что это будет не в первый раз. Как только они входят в помещение, он прижимается губами к чужим, и изо всех сил пытается запереть за ними щеколду левой рукой, в то время как правой сжимает талию Минхо. Он не ожидал этого после их чрезвычайно короткого разговора; поцелуи, прикосновения – мелочи, которые заставляют его чувствовать, что, возможно, есть немного больше, чем просто иметь друг друга ради удобства. В конце концов, предполагалось, что поцелуи скроют шумы Минхо, и в этом становится всё меньше и меньше необходимости, когда он выводит Минхо из общежития в настоящую студию, закрывая за ними дверь. Но их губы остаются прижатыми к друг другу, когда Джисон позволяет своим рукам блуждать по заднице Минхо, твердеющей выпуклости в его штанах и гладкой коже шеи. Они остаются вместе до тех пор, пока Джисон не отстраняется, подстёгиваемый Минхо, проводящим обеими руками по его заднице и под поясом, так близко к тому, что он хочет, но не совсем там. Он мягко прикусывает ключицу Минхо и основание его шеи, посасывает так нежно, как только может, прежде чем двинуться вверх, и наслаждается каждым звуком, который издаёт Минхо. – Ах, чёрт, Джисон, сильнее, – хнычет Минхо, вцепившись пальцами в волосы. – Я не могу укусить сильнее – может остаться засос. – Кусай сильнее! – Хён, – хихикает Джисон, всегда забавляясь тем, каким властным Минхо может стать, когда они такие. – Прекрасно. Я укушу сильнее, – Джисон отстраняется на мгновение, ровно настолько, чтобы сдернуть с Минхо огромную толстовку и сбросить её на пол. Под ней оказывается рубашка, которая отлично подходит к плану Джисона. – Ты здесь так же чувствителен, как на шее? – Что? .. Ах, о боже, чёрт ... – Минхо кричит, крепче сжимая волосы Джисона, когда он опускается ниже, берёт один из сосков Минхо в рот и кусает. Минхо звучит так красиво, и он далёк от преувеличенных звуков, которые обещал, вместо этого испуская вздохи и проклятия, когда Джисон сосёт, кусает и крутит другой сосок между пальцами. – Для меня это звучит как «да», – смеётся Джисон, отстраняясь лишь на мгновение, прежде чем Минхо толкает его обратно. Другой рукой он работает над эрекцией Джисона, потирая его штаны, и даже при всём происходящем этого недостаточно. Он отстраняется, чтобы рассмеяться, дразняще улыбаясь и продолжая водить большим пальцем по хорошенькому бутону. – Это даже не хентай, тебе просто нравится. – Если я попрошу твой очинчин*, ты перестанешь медлить и позволишь мне прикоснуться к тебе? – Да. – Ах, Джисон, – громко кричит он, отталкивая Джисона назад ровно настолько, чтобы освободить место, чтобы стянуть штаны и засунуть руку в боксеры. – Кимочи*! – Я не думаю, что ты используешь это правильно. – Я гастролировал в Японии! – И всё же ты ... – начал спорить Джисон, но Минхо оборвал его, рывком подняв и соединив их губы. Если есть что-то, чему Джисон научился за последнюю неделю, так это то, как невероятно он чувствует себя с рукой Минхо вокруг члена и языком во рту, поэтому он потакает. К этому моменту он уже прижал Минхо к стене, обхватил его одной рукой за талию и мягко оттащил, прежде чем потянуться к ширинке брюк и начать стягивать их. Минхо шипит, когда холодный воздух ударяет по его члену, и Джисон пользуется возможностью, чтобы начать целовать его вниз по шее. А потом он опускается ниже, его рот скользит вниз по груди, и ещё ниже, когда он встречается с рёбрами и животом Минхо и нежно чмокает их. Он останавливается раз или два, оставляет следы в самых укромных местах, которые может найти, и максимально использует их уединение, пока может. – Что ты делаешь? – спрашивает Минхо, ослабляя пальцы в волосах Джисона, когда тот медленно опускается на колени. – Мы никогда не бываем настолько одни. – И что? – И я собираюсь отсосать тебе, – отвечает Джисон, сжимая член Минхо в руке и поднося его к губам. Это первый раз, когда он действительно берёт Минхо при свете, и, как и ожидалось, даже его член симпатичный. Он меньше, чем у Джисона, совсем чуть-чуть, и тонкий, но стоящий красиво, розовый и протекающий в его руке, и это самое лучшее, что когда-либо видел Джисон. Минхо, крепко зажмурившись, поджал губы, его шея и грудь покраснели, а на животе расцвели две отметины. Он выглядит так, как будто находится в абсолютной милости Джисона, затраханный и красивый, поэтому Джисон позволяет себе взять всё. Он двигается дальше, берёт член в рот, облизывает его и слизывает предэякулят и слюну, чтобы иметь возможность сделать это снова. Минхо совершенен, и он выглядит так, как будто он его, и на мгновение Джисон задаётся вопросом, если он продолжает это делать, относится к Минхо с предельной осторожностью и приносит ему блаженство, то… Это всё может быть правдой? – А, чёрт, Джисон. Ты делал это раньше? – спрашивает Минхо, отрывая Джисона от его мыслей и возвращая в реальный мир. Рука Минхо тяжело давит ему на затылок, толкая его вниз, но с закрытыми глазами старшего и его тяжелым дыханием Джисон не уверен, что понимает, что делает. – Нет. – Ты чертовски хорош, – стонет Минхо. – Почему ты так невероятно хорош во всём? Джисон на мгновение отрывается от члена, вытирая излишки слюны с губ и ухмыляясь в ответ на похвалу. – Я только что насмотрелся хентая. – Ты такой глупый, – смеётся Минхо, вскидывая бёдра и одновременно шлепая Джисона по лицу своим членом. – Эй! – Продолжай, – говорит Минхо, вкладывая немного больше силы в свою хватку на затылке Джисона. – И снова прикоснись к моему соску. – Ты такой напористый, – говорит Джисон, хотя без колебаний берёт Минхо обратно в рот и засасывает его так глубоко, как только может, одним движением. – Ах, блять, – Минхо снова стонет. Он становится громче, когда Джисон тянется и щиплет его за левый сосок, и ещё громче, когда тот протягивает руку под яйца и гладит. Он застонал, и прежняя иллюзия развеялась, потому что Минхо не хочет, чтобы с ним обращались бережно, а Джисон не хочет так обращаться. Не совсем, не тогда, когда хватка в его волосах такая первобытная, а звуки, исходящее изо рта его лучшего друга, такие горячие. Это началось не с мягких чувств, а с шутки, инстинктов Джисона и полного отсутствия самоконтроля, и, возможно, именно там это и должно остаться. Он опускается всё глубже и глубже, пока его губы не достигают основания члена Минхо, и позволяет каждой мысли в его голове исчезнуть. Он сосёт, облизывает и сжимает в кулаке член, наслаждается стонами Минхо, когда он спускается по горлу Джисона, и белеет, когда кончает мгновениями позже. И когда Минхо целует беспорядок с его губ, он мягко возвращает его к реальности. Когда они идут в магазин за обещанным рамёном и Минхо платит, не говоря ни слова, он с благодарностью принимает это. Когда они, спотыкаясь, возвращаются в общежитие и падают на кровать Джисона, у которого сил хватает только на то, чтобы надеть боксеры, он крепко держит Минхо. Когда он просыпается от того, что мягкие губы нежно целуют его в шею, он с готовностью ловит их, а когда слова и вопросы грозят сорваться с его губ, он решительно их подавляет. ❀ Студия звукозаписи когда-то была местом покоя Джисона, а теперь она запятнана. Она была испорчена уже несколько раз жадными губами, блуждающими руками и похотливыми криками поздно ночью. Он не может работать там один, не вспоминая ту первую ночь, когда он поклонялся Минхо, как богу, стоя на коленях, или второй раз, когда они пришли в комнату, и Минхо отплатил ему тем же, или третий раз, когда Джисон наклонил его над табуреткой и вылизал так, будто от этого зависела его жизнь. Минхо звучал так красиво той ночью, рассказывая Джисону, что именно делать, где прикоснуться и как отправить его на седьмое небо, и когда Джисон трахнул его бёдра, и они хихикали, ища что-нибудь, чтобы очистить табурет и стереть улики. Его смех тоже был хорош. Но сейчас четыре часа дня, и он уже несколько часов пытается написать что-нибудь бодрящее, и каждый раз, когда его ручка касается бумаги, выходит только песня о любви. Песня похоти. Песня разбитых сердец. Каждый тип песни, которую он не хочет писать, потому что это заставит его думать о них. Он тратит время, пытаясь хотя бы выглядеть продуктивным, пока его мотивация не истощается, и он не кладёт голову на стол. И вселенная, должно быть, наблюдает, потому что, как только он это делает, его телефон вибрирует, сигнализируя о видео вызове. Он отвечает, не снимая трубку, направляя камеру в потолок, и закрывает глаза, когда слышит знакомый голос из динамиков. – Ханни? – Лино-хён. Как дела? – спрашивает Джисон, всё ещё не глядя на экран. – Почему я смотрю на потолок? – спрашивает в ответ Минхо. – Потому что, – сокрушенно говорит Джисон, – мне стыдно за себя. Я не могу написать ничего хорошего. Я весь выжат, детка. – Джисонни, – говорит Минхо голосом настойчивым и настороженным. – Что? – Посмотри на свой телефон, – настаивает он. – Уф, хорошо, но лучше бы там было что-то хорошее, – говорит Джисон, поднимая телефон, чтобы наклонить его к себе и моргая от того, что он видит. Это их гостиная. Пустая. – Эмм…Ты забыл перевернуть свою собственную камеру? – Нет, ты только посмотри, – говорит Минхо, проходя через спальню на кухню. Там немного грязновато, посуда мокнет в раковине, но ничего примечательного. – Хён, что ты мне показываешь? – спрашивает Джисон. Он слишком устал, чтобы гадать. – Там пусто, – отвечает Минхо. – Окей. – Вроде. Совершенно пусто. Все либо в компании, либо отправились за покупками и ужином. – О, – медленно произносит Джисон, начиная улавливать намёк Минхо. Однако, он всё ещё хочет, чтобы Ли сказал прямым текстом. – И что? – Итак, – отвечает Минхо, поворачивая камеру лицом к себе. Каждая его часть в кадре обнажена, и Джисон решает, что он абсолютно закончил играть в игры. – Возвращайся домой, пока есть такая возможность. – Я уже иду, – говорит он, вскакивая и собирая свои вещи. – У меня есть кое-что для нас, – добавляет Минхо слегка приглушенным голосом, проходя в спальню и открывая ящик. – Ах да? Что-нибудь весёлое? – спрашивает Джисон. Минхо заносит руку в кадр и размахивает перед экраном тем, что искал. – Ох, – и он просто выдыхает. – Ага, – говорит Минхо, пряча лицо за новенькой коробкой презервативов. Ультра ребристый. Для дополнительного удовольствия. – Так что возвращайся домой. – Ага! – пискнул Джисон, начиная энергично выходить за дверь. – Я уже в пути. Дай мне десять минут. По дороге домой у Джисона кружится голова, что, вероятно, делает оправдание, которое он сказал своему менеджеру, ещё более правдоподобным. Он сделал много с Минхо, больше, чем когда-либо ожидал, но с характером их отношений он никогда не позволял себе думать о том, чтобы действительно трахнуть его. Это не сильно отличается от того, что они делали, или, по крайней мере, это не должно быть, но это правда так. Минхо, ожидающий его у двери на коленях, не помогает. – Хён? – спрашивает Джисон, удивлённо распахнув глаза при виде Минхо в одних боксерах, ожидающего только его. – Что ты делаешь? Что, если кто-то ещё вернется домой? – Никто не вернётся домой. Я хотел увидеть твою реакцию, – хихикает Минхо, весело откидывая голову, – если бы я повторил этот сценарий. – Какой сценарий? – Ты знаешь, – говорит Минхо, пытаясь взять себя в руки. – Добро пожаловать домой! Что бы ты хотел сделать? Поужинать? Принять ванну? Или... ва-та-ши*? - спрашивает он, обхватив лицо руками при последнем вопросе. – Минхо! – скулит Джисон, запрокидывая голову и ища на потолке хоть какое-то самообладание. Там его не найти. Он поднимает Минхо за руки и притягивает к себе, не говоря больше ни слова. Он чувствует, как Минхо смеётся в ответ на поцелуй, но быстро прерывает его, облизывая рот и заставляя замолчать. Его руки тянутся к ногам Минхо, ощупывая мясистые бёдра, прежде чем поднять его в воздух и перенести в комнату старшего. – Ты сошёл с ума. – У тебя нет никакого самоуважения, – смеётся Минхо. – Ты ... Заткнись! Знаешь, для кого-то, кто дразнит меня тем, что мне нравится хентай, ты знаешь ужасно много, – обвиняет Джисон, бросая Минхо на кровать, прежде чем отойти, чтобы запереть за ними дверь. – Я смотрел аниме! И я знаю тебя, ты именно такой придурок для этого дерьма. – Я не придурок, я просто ценю классику! Ты говоришь довольно много для того, кто только что попросил меня ... – говорит Джисон, не в силах закончить фразу. Кто-то, кто просто попросил меня трахнуть его. – Просил тебя о чём? Теперь ты нервничаешь? – Минхо дразнит. Джисон проглатывает свой страх и стягивает рубашку через голову, пытаясь встать на уровень Минхо. – Для кого-то, кто, по сути, только что послал мне приглашение на секс, – заканчивает он. – Ну, ты же принял его, не так ли? – спрашивает Минхо, доставая из-под подушки коробку презервативов и аккуратно использованную бутылку смазки, с ухмылкой размахивая ими перед собой. Джисон продолжает раздеваться до белья, прежде чем забраться на кровать, держась над Минхо, когда тот в свою очередь ложится под него. – Да, – выдыхает Джисон, ища на лице Минхо хоть малейший признак нервозности или настороженности. Он ничего не находит. – Ты уверен? – В том, чтобы попросить тебя трахнуть меня? – спрашивает Минхо, скривив губы в улыбке. – Да, я в этом почти уверен. Разве ты не хочешь? – Нет! Дело не в этом, просто ... Что, если это странно? – Страннее, чем после того, как ты съел мою задницу или отсосал? – Я имею в виду ... Да? – неуверенно отвечает Джисон. – Разве это не новый уровень интимности? Я даже никогда никого не трахал. – Ну и что? Ты не хочешь отдать мне свою девственность? – поддразнивает Минхо. Он вытягивает шею и притягивает Джисона в лёгком поцелуе, прежде чем успокоиться и мягко улыбнуться. – Я буду осторожен, Ханни. Обещаю. – Дело не в этом, – говорит Джисон. На самом деле это не так. Он уже давно перестал думать о своём статусе как о чём-то особенном, это больше из соображений логики; он ни с кем не спал до того, как стал айдолом, и с тех пор у него не было ни времени, ни личной жизни, чтобы заниматься этим. Нет, это не имеет никакого отношения к его девственности. Это просто. Он почти уверен, что у него есть чувства к своему лучшему другу, и он уверен, что если он сделает это сейчас, они не исчезнут в течение долгого, долгого времени. – Ничего страшного, – говорит Джисон, наконец падая на Минхо и глубоко целуя его. Он приподнимается на одной руке, позволяя другой бегать вверх и вниз по чужому телу и исследовать его. Он возвращается к истокам всего, когда щекочет живот Минхо и получает в ответ пронзительный скулёж, сопровождаемый слабым смехом Минхо. – Что, теперь действительно щекотно? – Нет, – хихикает он, слегка отстраняясь от Джисона. – Я просто думаю, что это смешно. – Что «это»? – То, что ты всё ещё чувствуешь потребность пощекотать меня вместо того, чтобы просто попросить. Джисон краснеет при мысли о том, что просто попросит Минхо постонать для него. Как бы ему ни нравилось разыгрывать дерзость по отношению к мемберам, требовательность в постели – это для него чуждая концепция. Кажется, это больше похоже на Минхо. – Я... Гм. – Ты не можешь? – спрашивает Минхо, приподнимаясь на локтях и втискиваясь в промежность Джисона. – Даже сейчас? – Это так неловко! – скулит Джисон. – Я не могу просто попросить тебя издавать эти хентай звуки. – Но ты же этого хочешь, – говорит Минхо. Он выползает из-под Джисона и меняет их положение, так что младший лежит на спине, а Минхо сидит у него на коленях. – Так что я помогу тебе. Повторяй за мной, – говорит Минхо, прижимаясь задницей к твердеющему члену Джисона. – «Минхо-хён». – Минхо-хён, – повторяет Джисон, кусая губы, чтобы не потерять сознание, пока Минхо продолжает вращать бёдрами. – «Минхо-сэмпай», – говорит Минхо с усмешкой. – Да ладно тебе, – стонет Джисон. – «Минхо-сэмпай», – повторяет Минхо. – Минхо-сэмпай. – «Я хочу, чтобы ты был громким». – Я хочу, чтобы ты был громким. – Окей, Джисонни, без проблем, – произносит Минхо, отступая от Джисона, чтобы он мог схватить чужие боксеры и скатать их вниз по ногам и с кровати. Он убирает свои собственные сразу после этого и возвращается на своё место на коленях Джисона, их эрекции вспыхивают и крепко прижимаются друг к другу, и он обхватывает их обеими руками, всё время стонав и проговаривая чепуху: «Это так хорошо, так чертовски хорошо», и Джисон двигает бедрами в ритме, который задает Минхо, пока руки не исчезают, и Минхо скользит по нему, сжав член Джисона своей задницей. Звуки, которые он издает, невыносимы, громкие, высокие и нелепые в любом контексте, кроме этого. – Ах, чёрт! Минхо, давай, – ворчит Джисон, теряя терпение. – Что "давай"? Что тебе надо? – спрашивает Минхо. – Я хочу ... Боже. Я хочу трахнуть тебя. Ты не можешь вот так сидеть на моем члене и просто ... просто не позволять мне трахать тебя, – говорит Джисон, хватаясь за талию Минхо и сжимая её. – Ты не можешь просто трахнуть меня, ты должен- – Я знаю, – обрывает его Джисон, слишком нетерпеливый для всех этих поддразниваний. – Я знаю. Я знаю, что должен войти в тебя пальцем, я знаю, что тебя нужно растянуть или что-то ещё, я видел это тысячу раз. Так что тащи свою задницу сюда, дай мне потрогать тебя, потому что ты позвал меня домой, чтобы я трахнул тебя, и я хочу сделать это, – говорит Джисон. Минхо улыбается и ползёт вверх по телу Джисона, пока не встаёт на колени у его груди. Член прижимается к груди Джисона, лицо раскраснелось, но было дразнящим. – Так как же ты хочешь это сделать? – спрашивает Минхо. Джисон снова хватает его за бёдра и тянет на себя, пока он не двигается за ним, теперь отвернувшись от Джисона, и кладёт руку ему на спину, чтобы оттолкнуть его. – Наклонись и подвинься, – говорит Джисон, протягивая руку за смазкой и любуясь видом. – Ты пытаешься заставить меня сосать твой член? – спрашивает Минхо, беря член в руку. Джисон ничего не видит, кроме задницы Минхо перед его лицом и его ног, обхвативших его грудь, но он всё равно почти уверен, что старший парит своим ртом не более чем в дюйме от его члена. – Я имею в виду, – говорит Джисон, откупоривая смазку и размазывая ее по пальцам. – Я не хочу, чтобы ты мне отсасывал. – Знаешь, ты вроде как весь такой, – задумчиво говорит Минхо, прежде чем лизнуть кончик Джисона, – уверенный в себе в один момент и застенчивый в следующий. – Я начну, – говорит Джисон, наконец удовлетворённый количеством смазки на пальцах и теплом геля. Он прижимает указательный палец к входу Минхо – хорошенькому, розовому, подозрительно гладкому входу Минхо – и позволяет себе немного надавить. Это не так туго, как он ожидал, его палец на самом деле легко погружается внутрь, и он без проблем двигает им, пока Минхо продолжает лизать его эрекцию. – А всё потому, что это две разные вещи. Я никогда не хотел, чтобы это начиналось из-за грёбаных хентай звуков, – тихо говорит Джисон, продолжая свои движения. – А другая вещь? – спрашивает Минхо, отрываясь от члена, чтобы заговорить. – Можешь вставить ещё один палец, Джисон, я в порядке. – А другая вещь? – переспрашивает Джисон, следуя просьбе Минхо. Он проникает средним пальцем и начинает медленно входить и выходить, поражённый тем, как легко может двигаться, и тем, как задница Минхо движется вокруг него. – Боже, и ещё кое-что. Я никогда не хотел заводиться от глупых хентай звуков. Я всегда хотел трахнуть тебя, – признается он. Минхо не отвечает на это, просто сосёт быстрее и качает головой вверх и вниз, и Джисон чувствует необходимость заполнить пустоту. – Могу я добавить третий? – Да, – тихо выдыхает Минхо. Он молчит, и на мгновение Джисон беспокоится, что облажался, сказав это. Впервые с тех пор, как они заняли эту позицию, он действительно хотел бы увидеть лицо своего друга. Но затем Минхо опускается на член, и у Джисона есть три пальца в Ли, и он перестает быть параноиком на мгновение, а просто наслаждается собой. Он толкается внутрь сильнее и быстрее, когда Минхо шевелит задницей, чтобы получить больше. – Ты знаешь, – говорит Джисон, быстро входя и выходя. – Ты на самом деле не такой тугой, как все говорят. Это совсем не трудно. – Я касался себя до того, как ты пришёл, – бормочет Минхо, медленно облизывая член Джисона. – Хм? Но ты сказал- – Я не говорил, что ты должен меня растягивать, ты просто перебил меня, – смеётся Минхо, садясь и поворачиваясь лицом к Джисону. Он скользит вниз, чтобы снова лечь на грудь Джисона, и целует его глубоко и грязно, пока одна рука тянется вниз, чтобы сжать его эрекцию. – Ты сказал, и я цитирую: “Ты не можешь просто трахнуть меня!”, – стонет Джисон, протягивая руку вниз, чтобы схватить Минхо за задницу. – А как ещё можно закончить это предложение? – Ты не можешь просто трахнуть меня, ты должен вежливо попросить, – поправляет Минхо. – Именно это я и хотел сказать. Ты собираешься вежливо попросить? – Хён- – Сэмпай. – Минхо. Можно я тебя трахну? Я действительно хочу трахнуть тебя, – просит Джисон, впервые за сегодняшний вечер проводя ногтями по шее Минхо. Он чувствует, как Минхо напрягается под этим прикосновением, можно даже почувствовать, как его член слегка подёргивается под прессом Джисона, и он думает, что может сойти с ума, если не получит больше в ближайшее время. Он так сильно этого хочет. – Пожалуйста? – Идёт, – отвечает Минхо, хватая презерватив из коробки на кровати и разрывая его. – Ты готов? – Более чем готов, – говорит Джисон, морщась, когда Минхо опускается и начинает натягивать презерватив на его член. Он закрывает глаза и откидывает голову назад, пытаясь сдержаться, чтобы не толкнуться в руку Минхо. – Как мы ... О боже ... – простонал он, удивлённо подняв глаза и увидев Минхо на коленях, уже медленно опускающегося на него. Он такой тёплый, и он выглядит таким красивым, и таким же покладистым, каким был, когда Джисон растягивал его, он чувствуется таким невероятно тугим, уютным и идеальным вокруг члена, что Джисон просто не знает, что делать. – Ты собираешься упасть в обморок? – спрашивает Минхо, холодный тон его голоса прерывается прерывистым дыханием, когда он опускается немного ниже. – Не упаду, – ухмыляется Джисон, протягивая руку, чтобы схватить Минхо за бёдра и крепко сжать. – Ты просто ... Ах, блять, ты так чертовски хорошо чувствуешься. Как может что-то чувствоваться настолько хорошо? – Ты правда девственник, – смеётся Минхо, опускаясь вниз и прижимаясь к бёдрам Джисона. – Мой член в твоей заднице не согласился бы, – произносит Джисон, собирая все свои силы, чтобы толкнуться в Минхо. Нытьё, которое он получает в ответ, делает его более чем достойным усилий, и то, как глаза Минхо закатываются на мгновение, ещё больше. – Да, честно. Но ты едва сдерживаешься. Что произойдёт, когда я сделаю это? – спрашивает Минхо, вставая почти полностью с члена и тяжело опускаясь обратно. Джисон напрягает зрение на секунду, пока движение не прекращается. – Видишь? Девственник... Иначе зачем бы тебе смотреть весь этот хентай? – Хорошо, хорошо! Ты прав! Так что, чёрт возьми, сделай что-нибудь с этим, – стонет Джисон, используя свою хватку на бёдрах Минхо, чтобы попытаться поднять его. Он не уверен, что это делает его собственная сила или Минхо подчиняется его воле, но это работает, и вскоре старший устанавливает медленный и устойчивый темп, подпрыгивая вверх и вниз. Джисон чувствует себя невероятно, он никогда не чувствовал ничего даже отдалённо похожего на это, и даже в таком медленном темпе он не уверен, что сможет долго продержаться. – Ты здесь, Ханни? – слышит он вопрос Минхо и медленно открывает глаза, чтобы посмотреть вверх. Бёдра Минхо, толстые и мускулистые, качаются вверх-вниз и колышутся при каждом движении. Его член, твёрдый и протекающий, подпрыгивает и шлёпает по прессу Джисона от любого толчка. Грудь у него красная, шея, лицо, губы – такого же цвета. Он совершенен, его тело умоляет, чтобы к нему прикоснулись, и Джисон непременно сделает это. Он скользит одной рукой вверх от бёдер Минхо и хватает его за сосок, щиплет и крутит, пока Ли не ругается от удовольствия. – Ты мог бы просто сказать «да», – процедил он сквозь зубы. – Так веселее, – смеётся Джисон, ущипнув чуть сильнее. – Ты весь вечер пользовался моей слабостью, а я едва успел отплатить тебе тем же. И.. Наклонись, – проговаривает он. – Ты только что сказал мне, что собираешься эксплуатировать меня и хочешь, чтобы я наклонился? – бросает Минхо. Но, несмотря на свои слова, он делает то, о чём его просят, меняя угол проникновения и наклоняясь на предплечьях, чтобы попасть в зону досягаемости Джисона. Ему труднее двигаться так, поэтому Джисон берет слабину, сгибая колени и перенося вес на пятки, чтобы иметь возможность двигаться в Минхо в своём собственном темпе. – Иди сюда, – просит он, проводя рукой по чужой шее. Минхо делает это, и Джисон нежно целует его всего мгновение, прежде чем переместиться губами вниз к шее и оставить на ней дорожку поцелуев. Клевки превращаются в облизывания, а облизывания – в укусы, и мягкие звуки Минхо превращаются в высокие стоны, когда Джисон царапает ногтями и целует каждое место, которое только может. Он осторожен, как всегда; он не может оставить следов, не может позволить, чтобы всё это было показано миру, но когда этого становится слишком много, он наклоняется к груди Минхо и сильно кусает. – О мой грёбаный бог, Джисон, сделай это ещё раз, – стонет он. – В самом деле? – Я уже близко, это было так чертовски хорошо, сделай это снова. Джисон так и делает, беря один сосок в свои пальцы и посасывая другой, прежде чем прикусить. Он слышит вопль Минхо, едва улавливая своё имя, и сосёт ещё сильнее, когда Минхо застывает над ним. Как только Джисон делает движение рукой вниз к члену Минхо, он чувствует, как тёплое освобождение разливается по его прессу, и сжимает чужую задницу сильнее. Он почти теряет себя от этого. Но тут Минхо притягивает его к себе, глубоко целует и что-то шепчет ему на ухо. – Сугой, Ханни, – говорит он, задыхаясь и забавляясь своими дрожащими ногами с быстро увеличивающимся темпом Джисона. – Ты серьёзно не должен делать это прямо сейчас- – Кимочи. – Минхо- – Дайсуки*. – Что? – Дайсуки, – снова шепчет Минхо, хихикая на ухо Джисону, – Джисон. Дайсуки да, о-о. Шутка это или нет, намеренно или нет, даже на другом языке, голос Минхо, говорящего, что он ему нравится, когда Джисон так глубоко внутри него и вот-вот кончит, – это слишком много, чтобы справиться. Он тут же проливается в презерватив, прерывисто дыша, пока Минхо не наклоняется к нему и нежно целует. – Ух ты. Я не знал, что это сработает, – хихикает он, проводя пальцами по волосам Джисона. – Ну да, – говорит Джисон, откидываясь на подушки. – Ты меня поймал. Хотя это, вроде как, дешёвый трюк, – выдыхает он и вздрагивает, когда Минхо отстраняется и снимает презерватив, но возвращает себя к реальности настолько, чтобы схватить несколько салфеток и вручить их Минхо, прежде чем взять ещё одну, чтобы вытереть сперму с живота. – Как это дешёвый трюк? – спрашивает Минхо, лёжа на животе, грудь к груди с Джисоном, когда они оба достаточно отмылись. Джисон обхватывает его рукой за талию, чтобы удержать равновесие, и смотрит на друга. – Я имею в виду, что любой будет ошеломлён, если ты скажешь что-то подобное во время секса. Даже если это шутка, – говорит Джисон. – Это была не шутка, – говорит Минхо, снова проводя пальцами по волосам Джисона. – Ты хоть понимаешь, что сказал? Ты не видел того, что видел я, – говорит Джисон. – Мой японский хорош! Я гастролировал в- – Да, ты гастролировал в Японии. Но ты сказал, что я тебе нравлюсь, – уточняет Джисон. – Если ты скажешь кому-то, что он тебе нравится в этот момент, то, конечно, он кончит. – Ты мне нравишься! И я только что кончил, и я был тем, кто говорил это, если кто-то и был уязвим, так это только я, – спорит Минхо. – А? – Я сказал:- – А ты знаешь? – спрашивает Джисон, садясь и опираясь на руки. Минхо пытается двигаться вместе с ним, выпрямляя спину и обнимая Джисона за плечи. Теперь, когда они на одном уровне, Минхо выглядит абсолютно серьёзным, если не сказать немного смущённым. – С каких это пор? – Как мы трахаемся уже несколько недель, а ты до сих пор этого не понял? – спрашивает Минхо. – Потому что, – оправдывается Джисон. – Я думал ... Я думал, ты сказал, что это просто для удобства? – Нет, я сказал, что мы оба удовлетворяем друг друга. Или, по крайней мере, я это имел в виду, –отвечает он. – Ой. – О? – Ну… Ну, я действительно не знаю, как на это реагировать, – произносит Хан. – Повторяй за мной, – говорит Минхо, скривив губы в улыбке. Джисон хочет поцеловать его, но он гораздо больше заинтригован тем, что ему скажут. – «Минхо-хён». – Минхо-хён. – «Минхо-сэмпай», – продолжает он с ухмылкой. Джисон почти спорит, но в этот момент решает, что лучше всего последовать примеру Минхо. – Минхо-сэмпай, – неохотно повторяет он. – «Дайсуки». – Дайсуки. – Ханни, – тихо проговаривает он, и в его глазах мелькают весёлые искорки. – Я всё ещё должен повторять за тобой? – спрашивает Джисон. – Ты же знаешь, что я не сделал бы этого ни с кем другим, кроме тебя, верно? – говорит Минхо, игнорируя его вопрос. – Я бы не завёлся, если бы это был кто-то другой, – бормочет Джисон, уткнувшись лицом в шею Минхо. – Я так понимаю, ты чувствуешь то же самое, – смеётся Минхо. – М-м-м, – хмыкает Джисон, прижимаясь поцелуем к чужой шее. ❀ – Знаешь, – небрежно говорит Минхо позже тем же вечером, свернувшись калачиком в постели рядом с Джисоном, на фоне нового шоу. – На самом деле я не знал, что ты смотришь хентай. До того дня в тренировочном зале я не был уверен, что верю в это. – Хм? Тогда как- – Феликс, – перебивает Минхо. – Феликс сказал мне об этом, когда говорил о этой дурацкой щекотке. – Феликс, да? – Джисон задумывается. – Как ты думаешь, он уже дома? – Я почти уверен. Но зачем он тебе? – спрашивает Минхо. – Я хочу обнять его. – Лучше обними меня. – Но я думаю, что обязан ему щекоткой за его преступления. – Просто сделай это со мной вместо него, – говорит Минхо. Джисон смеётся, проводит рукой по животу, груди, шее и останавливается на щеке, ожидая какой-то реакции, но не получает её. – Что, больше нет? – спрашивает Джисон. – Не сейчас, – говорит он, притягивая Джисона. И Джисону всегда будет нравиться смотреть аниме, но если Минхо хочет отвлечь его поцелуями и прикосновениями с этого момента… Что ж, ему это может понравиться ещё больше.