Your scent

Гермиона приходит в себя на шестой день пребывания в госпитале. Тело адски ломит, а сознание всё ещё застилает некий туман из-за принятых зелий, однако ей определенно стало лучше. Течка благополучно закончилась, можно было бы возвращаться в прежний режим жизни, но Помфри всё ещё настаивает на том, чтобы она отлежалась. — Нет-нет, я ведь и так пропустила много занятий, — Гермиона всеми силами убеждала целительницу отпустить её. — Мисс Грейнджер, вы так небрежно относитесь к своему здоровью. Ведь вы даже не почувствовали начало течки! У вас какие-то сбои в цикле, вам нужно вдвойне следить за здоровьем. К счастью Гермионы, Джинни вовремя появляется на пороге госпиталя и титаническими усилиями освобождает её из цепких лап целительницы, твердо заявив, что позаботится о состоянии подруги. — Ты вообще как себя чувствуешь? На вопрос Уизли Гермиона демонстративно закатывает глаза и говорит, что одной Помфри ей вполне достаточно. — Зачем ты так? Ты знаешь, как Гарри волновался все эти дни, когда ты находилась без сознания? Он до сих пор не может простить себя, что выпил много лишнего и не смог тебе помочь. Гермиона становится жаль лучшего друга с синдромом спасателя. Гарри всегда помогал и поддерживал её: продолжительное время не общался с Роном, угождая ей, заботился и беспокоился о ней. А она же совсем забывала про чувства лучшего и единственного друга, предпочитая переглядки и пошлые поцелуи с Драко Малфоем. И какая она после этого подруга? — Кстати, почему ты не почувствовала начало течки? Насколько я знаю, многие омеги заранее догадываются о ней и сами ложатся в крыло, — озадаченно спрашивает Джинни, открывая вход в палатку Гриффиндора и заодно прикасаясь другой рукой к животу. А Гермиона и не знает, что ответить ей. Благо подруга не спрашивает её про Малфоя, тактично стараясь обходить эту тему, но рано или поздно ей захочется узнать, что происходит, и Гермионе кажется, что сейчас самое время признаться во всём. Гермиона накладывает чары на дверь их комнаты, тянет за собой подругу на уже привычную кровать и принимается рассказывать то, что её мучает с приезда в школу. Она говорит о запахе Малфоя, о сильном влечении к нему, ответных чувствах, ощущениях и итогах этих своеобразных отношений. На протяжении всего монолога она сидит с горящими от стыда щеками и иногда запинающейся речью, но в конце ей становится легче. Намного легче. Она выговаривает всё, что накопила за эти дни. — Мерлин, — тихо проговаривает Джинни. Гермиона молчит, ожидая ещё какой-нибудь реакции, как вдруг подруга через чур резко вскакивает с кровати и начинает метаться по комнате. — Чёрт! Чёрт! Я помню что-то подобное, — оборачиваясь, сообщает она, — Гермиона, это никакие не чувства, а проклятие! Гермиона хмурится, она не понимает, что этим хочет сказать Уизли. — В общем, моя мама ещё в детстве мне рассказывала о проклятии, которое использовалось ещё в древние времена среди чистокровных молодых людей. Если они не желали союза, то их попросту проклинали родители, и тогда они уже испытывали друг к другу что-то наподобие любви и привязанности, а не жгучей ненависти и равнодушия. Абсурд, конечно, но данный способ применяли, чтобы сохранить чистоту крови. Даже мой далёкий предок был проклят им, а ещё… Остальное Гермиона уже не слышала. Её волновала лишь мысль о проклятии, которая никак не могла уложиться в голове. Я проклята? — недоумевало её внутреннее я. — То есть мы с Малфоем прокляты? — с недоверием проговаривает гриффиндорка. Сердце неприятно сжимается. Уизли согласно кивает головой и осторожно садится на свою кровать, лицом к Гермионе. — Но ведь тогда должен быть виновник. Кто-то захотел это сделать с нами, — в её голосе отчётливо слышится волнение. В какой-то степени ей было очень страшно осознавать, что она находится под проклятием, и кто-то намеренно желал навредить ей. Гермиона с усилием сжимает и разжимает кулаки, оставляя на внутренней стороне ладони хорошо видимые полумесяцы. В голове лихорадочно проносится тысяча мыслей, и все они сводятся к одному: Как действовать дальше? Джинни, видя внутреннюю тревогу подруги, с жалостью разглядывает её, а затем пересаживается к ней и берет за руки, выражая поддержку. — Гермиона, я уверена, что всё будет в порядке, — ободряюще произносит она и вновь хватается за живот.

***

— Паршиво, — сквозь зубы отвечает Драко на вопрос друга, касающейся о его самочувствии. Его как психологическое, так и физическое состояние оставляет желать лучшего. Он предпочел бы забыть последние события своей жизни, связанные с одной определённой ведьмой, однако проклятие, по-видимому, уже глубоко въелось в душу. Как бы он не хотел признавать, но стадия влечения уже давно перешла в стадию действий. Вчера Малфой еле сдержал себя от похода в Больничное крыло, где находилась Грейнджер, которая по слухам «отравилась» после вечеринки, и бедный Поттер очень сожалел, что недоглядел. Малфоя вправду забавляло, как эти двое периодически меняются ролью заботливой нянечки по отношению друг к другу. Размышления прерываются внезапным столкновением о спину впереди идущего друга. Было время обеда. — Ого, — присвистнул Блейз, увидев что-то явно интересное, — Я и не знал, какой Нотт гад. Драко отошёл немного в сторону и увидел расположившихся в центре стола Теодора и Пэнси. Парень крепко обнимал девушку, не обращая внимания на десятки глаз, устремленных на них. Паркинсон не проявляла инициативы в объятиях, но и не отталкивала Нотта. — Я столько времени сводил вас, а всё насмарку! — Забини садится с краю стола, оставляя немного места другу. Подобное развитие событий казалось необычным по мнению Драко. Паркинсон, маленькая девочка, с которой его познакомили еще в младенчестве, всегда была без ума от него. Если в детстве он игнорировал очевидные девчачьи чувства к нему, то в подростковом возрасте умело использовал их. Драко всегда держал ее подле себя, не подпуская близко и не отпуская далеко. Это было легко. Это было удобно. Это было по-малфоевски. Всё изменилось во время войны. Осознание хрупкости мира научило ценить жизнь. Драко понял, что все те годы вел себя недостойно, особенно по отношению к Паркинсон. Он обещал себе разорвать все отношения с ней, не мучить ее, однако Пэнси совсем это не понравилось. Она несколько раз пыталась всё вернуть, но тщетно. — Какие голубки, — слегка толкнув локтём, Забини опять привлёк внимание Малфоя к сидящей недалеко парочке. Драко медленно отложил вилку на стол, увидев Пэнси. Она выглядела слишком не такой? Её голова покорно покоилась на плече Нотта, она сама же смотрела куда-то вдаль и совсем не ела, в отличии от спутника. Создавалось ощущение, что она далеко отсюда. Когда же она стала такой безэмоциональной? Вдруг глаза Драко встретились с её блёкло-зелёными. Тело охватило неприятной дрожью. Бывшая подруга смотрела на него без какого-либо интереса, и странные мысли тут же стали возникать в голове Драко. Каким бы не был Малфой самовлюбленным, Пенси никогда не было всё равно на него — бывшего парня и нынешнего друга, просто потому что она не такая. Поток мыслей прекращается после появления на обеде Гермионы Грейнджер и Джинни Уизли. Её запах так же приятен ему, как и в первые дни. Она садится рядом со своим очкастым другом, который всё никак не перестаёт улыбаться. Кто-то начинает хлопать, кто-то что-то радостно кричит о возвращении гриффиндорской заучки. В этом деле её однокурсники всегда были шумными. Странно, но даже Драко становится как-то веселее, и он не может оторвать глаз от неё. Она так близко и одновременно далеко. Подавив все чувства, он возвращается к еде. Аккуратно отрезает кусочек жареного цыпленка с золотистой корочкой, подносит ко рту, и в этот момент раздаётся пронзительный крик со стороны Гриффиндора, который заставляет вновь опустить руку с едой. Он видит, как рыжеволосая подружка Грейнджер стремительно падает навзничь, и обоняние улавливает быстро распространяющийся сладковато-пряный запашок, который сразу же блокируется запахом его омеги Грейнджер. Появившиеся напряжение не заметить сложно. Видимо, у Уизлетты началась течка. — Уизли! — его друг резко срывается со своего места и бежит прямиком к течной омеге, по пути отталкивая всех оскалившихся альф. Драко видит, как мулат бьёт Избранного в грудь, заставляя того буквально свалится назад. Он берёт на руки ослабшую рыжую и на всех порах бежит в сторону госпиталя Помфри. — Джинни! — раздаётся голос перепуганного Рональда Уизли. Браун пытается удержать его за рукав свитера, но рыжий отмахивается от неё, как от назойливой мухи, и переходит на бег, чтобы «спасти» свою драгоценную сестрёнку. Только потом Драко замечает неотрывно следящую за ним Гермиону.