Большая миссия маленького А-Юаня

      Два с половиной года назад.              В сером коридоре морга центральной больницы было просторно и пустынно. После июньской суеты спуститься сюда, на прохладный нижний этаж, было даже приятно. Остался позади шум улицы и приемника, а гулкую тишину длинного коридора нарушал только грохот медицинской каталки и скрип одного из ее разболтанных колес.       Миниатюрные женские ножки в белых мокасинах вышагнули из грузового лифта следом за своей ношей — их обладательница старательно толкала каталку вперед. Как только двери закрылись, оставляя ее в коридоре один на один с покойником в черном мешке, она начала цедить сквозь зубы.       — Какой же ты тяжелый, паршивец! Поди, сладости жрал как не в себя и нарастил пузо! Колеса еле крутятся под твоей тушей!       А-Цин прошла только половину пути и остановилась, утерла слегка вспотевший лоб рукавом и выдохнула. Большие белые двери в конце пути, ведущие в прозекторскую, были закрыты. Она достала из-за пазухи висящие на цепочке часы и поняла, что приехала раньше положенного. Ну, ничего. Раньше не позже!       Как раз хватит времени, чтобы оживить этого мерзавца. А-Цин расстегнула медицинскую блузку и сбросила ее на пол вместе со штанами, расправила подол своего платья: ездить полдня в двойной одежде на труповозке в тюрьму и обратно — то еще развлечение! А больше переодеваться было и некогда.       Она резко и недовольно выдохнула через нос, заправляя растрепанные волосы за уши, склонилась над черным полиэтиленовым мешком для трупа и дернула молнию вниз. Развела в сторону края и поджала губы.       Бледное с синюшными губами лицо Сюэ Яна и темная («стран-гу-ля-ци-он-ная» — она выучила новое словечко, пока слушала болтовню местного врача) борозда на его шее доставляли ей особое удовольствие. Каждая его смерть радовала А-Цин, и она даже попросила Сун Ланя подарить ей календарь, чтобы можно было отмечать эти чудесные дни как праздничные. Сам Сюэ Ян к своим смертям в мире людей подходил творчески и каждый раз умирал по-разному, чтобы не было скучно. И это то немногое, что А-Цин нравилось в его поведении.       Она провела пальцем по его шее, едва сдерживая улыбку: не было ни пульса, ни дыхания. Холодное, бездыханное, уже окоченевшее тело. Какая красота! Любовалась и любовалась бы им.       — Люблю, когда ты такой дохлый и молчишь. Оставался бы таким навсегда!       Сюэ Ян ничего не ответил, оставаясь все таким же мертвым. А-Цин чуть склонила голову, провела кончиками пальцев по его холодной щеке, коснулась тонких бледных губ, черных смоляных ресниц. Его длинные волосы разметались по дну мешка.       Красивый. Этого у Сюэ Яна было не отнять. И у Сяо Синчэня, и у Сун Ланя. Взрослые, высокие, длинноволосые и статные — они всегда вызывали у нее восхищение. Даже этот поганец с улыбкой лисы и взглядом сволочи. Одна А-Цин так и застряла в своем недоразвитом подростковом облике: уже не ребенок, но все еще не женщина.       — Все из-за тебя! — она стукнула кулаком Сюэ Яна в твердую грудь, задела пуговицы тюремной рубашки.       Застыла.       У нее еще было время… потравить душу. Впрочем, все равно Сюэ Яну придется раздеваться, так что пусть скажет спасибо.       Она ловко и быстро расстегнула пуговицы на его рубашке и распахнула отвороты, открывая бледную грудь покойника.       Шрамы. Они все еще были здесь. Конечно, не стоило надеяться на что-то иное: разве этот поганец позволит себе оторваться от даочжана, к которому прилип как пиявка?       На коже напротив сердца, там, где, по словам Сяо-гэгэ, пересекались духовные меридианы, бледнели вырезанные до самой глубины души, до самого сердца, до лежащей в основе всего живого энергии ци иероглифы, складывающиеся в их имена. Сяо Синчэнь и А-Цин.       — Ты никому не скажешь об этом, маленькая мерзавка, ты поняла? — Сюэ Ян схватил ее за волосы, таская как собачонку, едва не рыча от злости, когда она увидела их на его коже в первый раз. — Если гэгэ узнает от тебя об этом, я вырежу твое имя со своего тела, и твоя душа рассыплется в прах. И уже никто и никогда не соберет тебя воедино. Ты поняла меня? Поняла?! — он рассмеялся дурным смехом, но в его глазах горела холодная ярость.       Сколько лет назад это было? Лет… Веков! А-Цин не помнила. Она, конечно, не собиралась слушать этого гада и первым делом рванулась к Сяо Синчэню, чтобы рассказать ему о находке. Разве понимала она, что значит увиденное? Ясно же, что ничего хорошего! Но Сюэ Ян не просто пригрозил, каким-то образом он не позволил ей сказать и слова, и она просто разрыдалась на плече даочжана, не в силах преодолеть чужое заклятье.       В следующий раз, когда они оказались в мире людей вдвоем, Сюэ Ян швырнул ее к стене, схватил за горло и ткнул кончиком ножа под ребра. А-Цин его не боялась! Чего бояться? Все равно они все уже умерли. Но смотреть в его черные безумные глаза ей все равно было немного страшновато. Хотелось отвернуться и спрятаться, она чувствовала себя маленькой птичкой в лапах хищного кота.       На его лице улыбка боролась с гримасой злости.       — Лживая девчонка. Я так и знал, что ты сразу же побежишь к Сяо Синчэню с доносом на меня.       — Это ты лживый, гадкий… драный кот! — она бы плюнула ему в лицо, но знала, что это бесполезно.       — Я собрал тебя обратно только потому, что даочжан этого хотел, слепышка. Будь моя воля, я бы сбросил осколки твоей души с Неба, чтобы тебя развеяло по ветру. За то, что ты сделала, дрянь.       — А что я сделала? Сказала правду о тебе-мерзавце даочжану! А ты его довел до смерти!       Пальцы Сюэ Яна стиснули ее горло еще сильнее, и он зло рассмеялся.       — Ты все испортила. Все! — он пихнул ее к стене и отошел, с дурным смехом срезая ловкими движениями кинжала головы высоким сорнякам, торчащим у дороги. — Хочешь знать, что это такое? — он ткнул пальцем себе в грудь, в улыбке обнажая клыки. — Даочжан и ты… Вы мои. Навсегда. Я воскресил вас и никогда не отпущу, пройди хоть сотня веков!       «Чокнутый! Ненавижу!» — единственное, о чем она тогда могла думать.       Но время шло, и дни слились в недели и месяцы, года соединялись в века. Их посмертная жизнь была иной, и А-Цин смогла оценить ее прелесть. Лишь иногда, попав в мир людей, она снова впадала в злость и уныние, глядя на то, как окружающие меняются, как движутся в круговороте вселенной чужие души, проживая одну жизнь за другой. И только они, сцепленные шрамами на груди Сюэ Яна, остаются среди Небожителей — ни уйти дальше, ни вернуться назад, ни стать наравне с бессмертными полубогами, ни вернуться в круговорот для реинкарнации. Сюэ Ян никогда их не отпустит…       — Если бы я переродилась, я бы пожелала никогда не встречать тебя ни в одной из жизней! И даочжан тоже! — она крикнула ему это в лицо во время очередного их спора и только потом поняла: поэтому и не отпустит.       Как только они переродятся, Сяо Синчэнь и Сюэ Ян уже никогда не встретятся. А-Цин загадывала это желание на каждый свой земной день рождения, мечтая однажды увидеть лицо Сюэ Яна, когда он поймет, что душа даочжана все-таки ускользнула от него. Жаль, что сам Сяо-гэгэ не спешил больше никуда уходить.       Нынче они помогали Лань Чжаню и Вэй Ину, и А-Цин вспомнила, как эти двое когда-то помогли разобраться с Сюэ Яном и отдали осколки их душ Сун Ланю. Всколыхнулись старые воспоминания, снова стало обидно за себя и хотелось врезать по лицу мертвеца, лежащего сейчас перед ней. Если бы не он, она бы сейчас, быть может, была настоящим врачом или журналистом, или полицейским, да кем угодно! Она бы выросла и родила детей от любимого мужчины, и была бы самой красивой и самой счастливой женщиной на свете! А вместо этого стоит над трупом Сюэ Яна и ностальгирует о прошлой жизни, в которой они с даочжаном отлично бродяжничали вместе, пока не появился этот гад.       Она с трудом заставила себя проглотить старые обиды и злость. Это было так давно, что снова ссориться из-за этого с Сюэ Яном не хотелось. Поругать его труп — да, но вступать в перебранку — нет уж.       Пальцы А-Цин скользнули в маленький кармашек на платье, она достала волшебную пилюлю и сунула ее Сюэ Яну между бледных холодных губ.       — Дождешься, что однажды я не стану забирать отсюда твое тело. Тебя вскроют, а потом закопают в гробу. Придется даочжану тебя выкапывать.       Пока она говорила, к лицу Сюэ Яна стремительно возвращался нормальный цвет. Сошла, как не бывало, темная полоса на шее, губы порозовели, и он пошевелился. Открыл глаза и скосил взгляд на А-Цин, тут же понял, что его рубашка расстегнута, усмехнулся.       — Опять меня лапала, соплячка. Я пожалуюсь гэгэ, что ты домогаешься моего трупа.       — Пф, — А-Цин вздернула нос, отходя от каталки, давая Сюэ Яну пространство, чтобы выбраться из шуршащего мешка для покойников и переодеться. — Кому ты нужен, висельник! У тебя язык синий наружу болтался, когда тебя из петли вытаскивали.       — Надеюсь, — он резко вскинулся и ткнул пальцем ей в лицо с угрозой во взгляде, — ты сделала фотографию на этот раз, а не как тогда, когда я подыхал от яда, а ты глазами хлопала, как курица!       — Держи, — она закатила глаза и протянула ему снимок. Сюэ Ян тут же улыбнулся, выглядя страшно довольным. — В следующий раз я буду умирать, и я тоже хочу, чтоб ты меня заснял.       — Держи карман шире, пусть тебя гэгэ снимает, — он быстро подвязал пояс своих одежд и убрал снимок в потайной карман, где протаскивал за пределы мира людей человеческие вещи.       А-Цин однажды пожаловалась на него даочжану, но тот лишь улыбнулся, погладил ее по голове и сказал:       — Только не говори больше никому. Пусть приносит, если его это радует.       — Можно и мне тогда что-то приносить? Можно-можно?       — Если сможешь — приноси, не вижу ничего плохого.       Поэтому сегодня за пазухой у А-Цин была новая красивая заколка для волос. Почему бы себя не побаловать?       При полном параде Сюэ Ян измерил коридор шагами поперек.       — Скоро там уже? — он обернулся к А-Цин, та снова закатила глаза.       — Уже подождать пять минут не можешь?       — Не могу! Я тут три года болтаюсь! Еще и в тюрьме проторчал несколько месяцев! Мне не понравилось.       — Тебе полезно! — А-Цин вышагивала рядом туда-сюда.       На самом деле и ей уже не терпелось вернуться. Странно устроен человек: сначала хочет уйти, а потом стремится поскорее назад. Когда-то она считала Небеса тюрьмой, из которой они не могут уйти, а теперь, столько веков спустя, стала думать о них как о доме. Она тоже давно не видела даочжана, и ей ужасно хотелось доложить об успешном завершении их дела.       Когда Сюэ Ян в раздражении начал еще один круг, наконец послышался тихий треск. А-Цин не смогла сдержать улыбку, Сюэ Ян резко обернулся к дверям прозекторской: по ним от центра к краям расползались искрящиеся морозные узоры.       — Шуанхуа! — А-Цин едва ли не прыгала от радости.       Сюэ Ян поспешил вперед, и она рванулась следом, чтобы не отставать. Они поравнялись у самых дверей, когда ледяной узор покрыл почти всю поверхность. А-Цин бросила короткий взгляд на своего спутника: тот улыбался как довольный кот, сцепив руки за спиной, только хвоста не хватает для полноты картины. Его волосы были по-быстрому забраны в хвост простой резинкой.       Наконец узор пошел рябью и начал открываться проход.       — Я первый, — Сюэ Ян пихнул ее в плечо, отталкивая с дороги.       — Эй! Нечестно! Мерзавец!       — Подай на меня жалобу! — он продолжал держать руку вытянутой, не давая ей подойти ближе и проскользнуть вперед него.       — Так и сделаю! — она схватила его за руку и впилась зубами в запястье.       — Ш-ш-ш!!! — зашипев словно змеюка, Сюэ Ян вытащил из рукава кинжал и пырнул ее в бок, А-Цин взвизгнула. — Совсем бешеная?       — А ты чего творишь? Платье мне испортил!       Проход тем временем стал шире, и теперь они могли пройти в него вдвоем одновременно, что и сделали, толкаясь и переругиваясь. Ввалились в приемный зал, как обычно, с шумом и криками.       — Ну, что опять? — Сяо Синчэнь, стоящий от прохода в двадцати шагах, опустил Шуанхуа и приветливо улыбнулся.       Сун Лань, в отличие от друга не сменивший гнев на милость, только недовольно поджал губы и отвернулся. Он терпеть не мог Сюэ Яна, и тот доводил его до бешенства и обнажения клинка каждые пару дней. Если бы они и так не были за гранью смерти, то кто-нибудь из них точно закончил снова с дырой в груди.       — Этот мерзавец опять пырнул меня ножом и порезал мне платье!       — Она лапала меня, пока я был мертвым!       — Вовсе нет! Я помогла тебе раздеться! — А-Цин покраснела, хоть и знала, что ничего она не лапала, и вообще — уже и посмотреть нельзя, что ли?!       — А потом еще и укусила. Сяо-гэгэ, надо ее проверить на бешенство! — он показал даочжану свою прокушенную руку, которая даже не кровоточила, как и рана А-Цин.       И не болела тоже. Как и у А-Цин. Но из принципа они не могли не пожаловаться друг на друга.       Даочжан не выглядел ни раздраженным, ни огорченным. Он улыбался одинаково приветливо и А-Цин, и Сюэ Яну. Как тогда… давным-давно, когда они еще жили в похоронном доме, и Сяо Синчэнь не знал, что их спутник — убийца и гад, виновный во всех его бедах.       И теперь, годы и века спустя, он снова улыбался так, будто не было того кошмара, которым закончились жизни всех троих стоящих здесь. Улыбаясь, как подколодная змея (по мнению А-Цин), Сюэ Ян подошел ближе к даочжану и двумя пальцами вытащил из-за пазухи фотокарточку.       — Ну, как тебе? Достаточно хорош?       Сяо Синчэнь улыбнулся еще шире, глядя на снимок, Сун Лань возвел очи к небу, А-Цин изобразила рвотные позывы.       — Очень… натурально. Каждый раз у тебя выходит умирать все искусней.       Сюэ Ян обернулся к А-Цин через плечо, бросая в ее сторону мерзкую ухмылочку, завел руку за спину и незаметно для даочжана показал ей средний палец.       Вот подлец! Всегда находит, чем похвастаться перед гэгэ и заслужить похвалу, даже если это его собственная смерть и вывалившийся изо рта синюшный язык! А-Цин в их миссиях постоянно доставалась второстепенная роль! И чаще всего ей приходилось возвращать обратно труп Сюэ Яна.       Она поспешила подойти ближе к даочжану.       — Сяо Синчэнь! Я тоже хочу в следующий раз быть злодейкой и умереть! Вот увидишь, у меня не хуже, чем у Сюэ Яна получится.       Ни секунды не раздумывая, Сюэ Ян пихнул ее снова в плечо, отталкивая от даочжана.       — Да кто поверит в твое злодейство? Тянешь максимум на малолетнюю потаскушку.       — А вот и поверят! Я такую роль себе придумаю, что ты еще локти кусать будешь от зависти! — А-Цин в долгу не осталась и ткнула его локтем в бок, но что этой дылде будет: как стоял на месте, так и остался.       Он обернулся снова к Сяо Синчэню, потеряв к ней всякий интерес.       — Даочжан, пойдем в следующий раз со мной. Я придумаю какой-нибудь интересный способ смерти, чтобы было забавно. Будешь детективом расследовать мое убийство. Только раскопать потом не забудь, не хочу проваляться в гробу всю миссию!       Сяо Синчэнь снова улыбнулся шире.       — Сюэ Ян, твоя смерть меня совсем не забавляет, но твой энтузиазм слишком заразителен. Пойдем вместе, я не против. Только сначала нужно отчитаться за нынешнюю работу.       А-Цин надулась. Стоило этому гаденышу попросить что-нибудь у Сяо-гэгэ с таким щенячьим лицом, как сейчас, и тот соглашался.       «Подлиза! Паршивец!»       Она тоже хотела пойти на миссию с даочжаном, но место уже было занято. И Сюэ Ян самодовольно ухмылялся, глядя на нее сверху вниз.       Обсуждая успех миссии в мире живых людей, они двинулись к дверям, ведущим в приемную. Сяо Синчэнь плечом к плечу с Сюэ Яном, Сун Лань рядом с хмурой А-Цин.       — Не вешай нос, однажды сбросим его вниз с какой-нибудь горы.       — Да этот живучий червяк и тогда не сдохнет, — уж в этом А-Цин не сомневалась ни капельки.       В приемной было пусто. Они подошли ближе к единственному креслу, немного напоминающему трон, поскольку оно возвышалось на каменной площадке, и остановились, встав в ряд. А-Цин попыталась пихнуть Сюэ Яна в спину, чтобы он убрался с ее пути и она могла встать рядом с даочжаном, но тот практически лягнул ее.       — Я хочу стоять рядом с даочжаном, — она ударила его кулаком в спину.       — Рядом буду стоять я, свали, — Сюэ Ян не двинулся с места.       Сяо Синчэнь протянул А-Цин ладонь, оборачиваясь.       — Встань с другой стороны, А-Цин. Друг мой, — теперь он обращался к Сун Ланю, — позволь этому тысячелетнему дитя встать по мою правую руку, пока они не подрались.       — Детский сад, — Сун Лань закатил глаза, резко дернул рукавом ханьфу и сделал шаг в сторону, позволяя А-Цин встать между ними.       Она осталась держать даочжана за ладонь, не желая отпускать его после столь долгой разлуки. За его спиной она показала Сюэ Яну язык: в отличие от нее, он не мог просто взять Сяо Синчэня за руку, потому скрежетнул зубами и зло скрестил руки на груди, одним взглядом обещая ей страшные муки после собрания.       — Не скрипи, — Сяо Синчэнь взял его за кисть и заставил опустить руки.       Сюэ Ян хотел что-то сказать, но в этот момент задняя дверь комнаты распахнулась, и в приемную вошла сама Баошань Саньжэнь. Одновременно они подняли и сцепили руки, чтобы поприветствовать ее: Сяо Синчэнь и Сун Лань с особым почтением, А-Цин с некоторой опаской, Сюэ Ян с ленцой и таким видом, будто делал огромное одолжение.       Остановившись перед ними, игнорируя, как обычно, кресло, предназначенное для нее и других Небожителей, она кивнула им в знак приветствия.       — Учитель Баошань, наше задание выполнено, — Сяо Синчэнь шагнул вперед: он всегда отчитывался за их группу. — Господа Лань Ванцзи и Вэй Усянь через некоторое время сыграют свадьбу и проживут эту жизнь вместе до конца своих дней рука об руку. Желание господина Лань Ванцзи в этой реинкарнации было исполнено.       Баошань Саньжэнь кивнула ему в знак благодарности и перевела взгляд на А-Цин. Та стремительно опустила глаза и спрятала руки за спиной, колупая мыском туфли пол.       — Дева Цин. Ты должна была присматривать за Мо Сюаньюем. Из-за твоей невнимательности мне пришлось спускаться в человеческий мир.       — Простите, госпожа Баошань! — она стремительно сцепила вытянутые вперед руки и опустила голову как можно ниже. — Это моя вина. Я не доглядела за его кузеном и допустила оплошность.       — Будь в следующий раз более внимательна.       Получить замечание от госпожи наставницы было позорно. Губы А-Цин дрожали от обиды, и Сяо Синчэнь снова взял ее за руку, утешая одним своим теплым прикосновением.       А потом Баошань Саньжэнь обернулась к Сюэ Яну, и А-Цин тут же забыла о расстройстве. Мерзавцу доставались замечания каждый раз, так что она со счета сбилась. А ему хоть бы что! Как с гуся вода. Стоит и улыбается.       — Сюэ Ян, — в голосе госпожи Баошань звучало куда меньше снисходительности, чем когда она обращалась к А-Цин, и взгляды всех оказались направлены на их ходячую проблему.       — Что опять не так? Конечности свои я в человеческом мире не забывал, ничего существенно важного не разрушил, даже не убил никого. Скука, да и только!       Но госпожа Баошань достала из складок своего ханьфу мобильный телефон, молча показывая его Сюэ Яну. Тот закатил глаза и цокнул языком.       — Нельзя вмешиваться туда, где все и так идет своим чередом. Нельзя подсказывать, нельзя намекать, нельзя отправлять сообщения «Лодочная станция», когда об этом тебя никто не просит.       Сюэ Ян со смехом поднял ладони вверх.       — Хорошо! Пусть в следующий раз сопляки утонут в пруду. Мне-то что.       Взгляд Баошань Саньжэнь говорил о том, что она не верит ни его обещаниям, ни благим намерениям. А-Цин тоже не верила.       «Выскочка! Сделал это нарочно, чтобы выпендриться. Вот! Даочжан уже смотрит на него так, будто тот спас утопленных котят!»       — Сюэ Ян, волноваться было ни к чему, — заверил его Сяо Синчэнь, пока А-Цин и Сун Лань закатывали глаза.       — Думаю, если бы малец Лань потонул, наша миссия не закончилась бы «долго и счастливо». Впрочем, — он убрал руки за спину, сцепляя их в замок, — я никогда не понимал, почему с этими двумя мы всегда поступаем так. Это наш четвертый поход на Вансяней, и каждый раз по плану мы сначала мучаем их, а потом устраиваем все так, чтобы они ушли по радуге в мир розовой сахарной ваты. Почему нельзя просто свести их вместе, и дело с концом?       На губах Баошань Саньжэнь распустилась небольшая алая улыбка. Она подошла к Сюэ Яну почти вплотную, и хотя он был выше, А-Цин казалось, что госпожа Баошань смотрит на него свысока. Как и положено смотреть просветленному бессмертному Небожителю на таких, как они: пойманные в ловушку души, задолжавшие Небесам услужение за саму возможность своего существования.       — Потому что только за то счастье, которое душа получает, пройдя через страдания, она будет держаться изо всех сил. Лань Ванцзи потерял Вэй Усяня на горе Луаньцзан, и когда тот вернулся годы спустя, он обещал себе больше никогда не повторять своих ошибок. Когда же после смерти Лань Ванцзи оказался в обители Небожителей без своего спутника, который не мог попасть сюда, единственным его желанием было снова воссоединиться с супругом в круге жизни. Но душа не помнит былых страданий, и мы напоминаем о цене, которая была уплачена, — ее ладонь легла Сюэ Яну на грудь, и его лицо стало таким странным, что А-Цин испугалась, как бы не случилось чего дурного.       Но уже секунду спустя тот улыбнулся, отступая на шаг от ее руки.       — Ясно. Если мучить их с благими намерениями, то Небеса все оправдают. Типичная логика Небожителей.       — Сюэ Ян, — Сяо Синчэнь бросил на него предупреждающий взгляд, но А-Цин чувствовала, что конфликт не назреет.       Баошань Саньжэнь отошла назад и снова посмотрела на каждого из них по очереди.       — Отдыхайте пока. Через несколько дней нас будут ждать новые дела.       Они раскланялись и разошлись. Сун Лань ушел после совета, и Сюэ Ян вдруг куда-то ускользнул. А-Цин достала из-за пазухи заколку, собираясь сделать себе новую прическу и покрасоваться перед Сяо Синчэнем. Когда она вышла из своей комнаты, то обнаружила, что даочжана нигде нет.       — Опять они там!       С верхнего этажа храма вырубленная в скале секретная тропка вела на гору. Всеми забытая, может быть, оставленная когда-то теми, кто строил эту обитель для Небожителей. А-Цин нашла ее однажды и облазила весь склон горы. Там с одного утеса открывался прекрасный вид на все Небеса, докуда хватало глаз. И, как оказалось, об этом месте знала не только она, но и паршивец. А потом и даочжан как-то прознал.       И ходили взрослые сюда обычно без нее. Но А-Цин прокралась к утесу другой тропой, с которой обычно подглядывала за тем, что делает подлый гад, или подслушивала, о чем они с даочжаном говорят.       Сегодня эти двое снова были здесь. Греясь под лучами закатного солнца, сидели на самом краю.       — Я принес твою заколку, — Сяо Синчэнь протянул Сюэ Яну украшение для волос, но тот ухмыльнулся и повернулся к нему спиной, молча предлагая заплести свои волосы даочжану.       «Лентяй! Сам уже и руки поднять не хочет!»       — Знаешь, в следующий раз тебе не обязательно играть злодея, если тебе это не нравится, — расчесывая Сюэ Яну волосы, Сяо Синчэнь едва сдерживал улыбку.       А-Цин была рада, что, когда Сюэ Ян восстановил его душу, даочжан снова смог видеть, и теперь ей не нужно было переживать за то, что кто-то сможет легко обмануть ее благородного друга. Да только, видать, даже глаза не могли помочь: Сяо Синчэнь был неисправим. Как раньше он кричал на Сюэ Яна, что тот недостойный негодяй, животное и безжалостная тварь, так теперь он защищал его от нападок Сун Ланя и смеялся снова над его тупыми шутками. А-Цин даже думала: не проклял ли его Сюэ Ян каким-то образом, заставив относиться к себе хорошо? Но сколько она ни пытала даочжана, кажется, он окончательно сменил гнев на милость по личным мотивам.       — С чего ты взял, что мне не нравится? И в каком месте я был злодеем? Всего лишь предложил Вэй Усяню помочь другу, а потом помог Не Минцзюэ узнать правду о брате. Я практически свят, как вы с Сун Ланем!       — Тебе пришлось сесть в тюрьму и повеситься. Думаю, это было неприятно, — расческа Сяо Синчэня мягко скользила по чужим волосам, и А-Цин даже отсюда было видно, что Сюэ Ян от удовольствия закрыл глаза и разве что не мурчал.       «Кошак драный! Не заслужил, чтоб тебя гладили!»       — Это куда забавней, чем допрашивать подозреваемых или сидеть в суде. Скука смертная!       — Зато не нужно умирать болезненной и жуткой смертью, — даочжан собрал часть волос на затылке Сюэ Яна, скрепил резинкой и аккуратно надел украшение.       — А вот А-Цин нравится, когда я подыхаю у нее на глазах. Она сказала, что хочет бросить мой труп однажды в мире людей.       «Вот ябеда! Ненавижу!» — А-Цин стукнула кулаком по камню, но не выдала себя ни звуком, ни шорохом.       Сюэ Ян обернулся всем корпусом к Сяо Синчэню. И вдруг тот протянул руку и отвел край нижней рубахи, открывая белую кожу на груди, где, как знала А-Цин, паршивец скрывал свои секретные шрамы, грозящие им с даочжаном ужасной смертью.       — Они больше не болят?       «Знает! Даочжан все знает! Значит, это уже никакой не секрет больше?» — она наклонилась ниже, прислушиваясь.       Сюэ Ян поспешил поправить одежду, и Сяо Синчэнь отстранился, не желая нарушать его личное пространство еще больше.       — Что это ты вдруг спрашиваешь? — мерзавец смотрел с подозрительным прищуром, напряженный и растерявший свою улыбку и самодовольный вид.       А-Цин показалось, что сейчас Сяо Синчэнь скажет что-то важное: такое у него было лицо… Но уже через секунду все пропало, и он с привычной улыбкой ответил, кладя руку Сюэ Яну на плечо.       — Просто переживал о том, как ты справляешься. Раньше разделение на такой долгий срок доставляло тебе неудобства.       Сюэ Ян вдруг резко отвернулся, сбрасывая чужую руку, и А-Цин увидела его нахмуренный профиль.       Что все это значило? В самом деле, их миссии раньше не были столь длительны, либо они больше времени проводили втроем. Но в последнее время часто работали порознь или оказывались разделены на долгий срок, длящийся годами. Что годы в посмертии? Время в обители Небожителей текло иначе. И все-таки А-Цин тоже это отметила.       На утесе стало неуютно, даочжан и Сюэ Ян не смотрели друг на друга, вглядываясь в белые облака далеко внизу.       — Все закончилось. Вы можете валить, куда хотите, — Сюэ Ян подал голос первым, и звучал он так холодно и язвительно, что А-Цин слегка испугалась: когда только успело так резко измениться его настроение?       «Что закончилось? Куда валить?»       Сяо Синчэнь поднял на него взгляд, и его улыбка была немного грустной.       — Я так и думал. Зря ты мне сразу не сказал. Наши с А-Цин души восстановились, и теперь мы не будем забирать твои духовные силы. Это же хорошо.       Судя по лицу, Сюэ Ян был не согласен, а А-Цин не верила своим ушам. Они свободны? Они могут уйти? И этот гад, конечно же, молчал! А даочжан чего? Надо было сразу уходить, как понял!       — Хорошо? Чего тут хорошего? Раньше я мог убить тебя, отрезав от себя кусок кожи, а теперь не могу. Я считаю это большой потерей!       Сяо Синчэнь почти рассмеялся над его словами, и А-Цин испугалась, что в бешенстве Сюэ Ян может столкнуть его со скалы. Но, кажется, казнь отменялась.       — Я думаю, надо сказать А-Цин, что если она хочет, то может вернуться в круг жизни, и…       — Даочжан! — на этот раз она решила больше не скрываться, выскочила из укрытия и рванулась к мужчинам, сидящим на утесе.       — Паршивка опять подслушивает, — Сюэ Ян закатил глаза, но даже не поднялся.       — Даочжан, раз мы свободны, так бежим скорее! Переродимся и будем жить как обычные люди, или как заклинатели, или еще как-нибудь! Хватит тут с этим охламоном рассиживаться!       — Я буду находить тебя в каждой из твоих жизней и бросать со скалы, слепышка! — Сюэ Ян показал ей клыки, и его злой взгляд не обещал А-Цин ничего хорошего.       Но сейчас ей было плевать. Она схватила даочжана за руку и попыталась потянуть за собой, но тот крепче сжал ее ладонь, оставаясь на месте. И только взглянув в его светящиеся теплом глаза и мягкую улыбку, она поняла, почему он не сказал ей раньше, почему не спросил Сюэ Яна сразу, как догадался…       — Ты… ты что, не пойдешь?       — А-Цин, ты юна, и твой жизненный путь был так короток. Если ты желаешь продолжить реинкарнацию, то иди через ворота, не опасаясь. Твоя душа полностью восстановилась благодаря печати Сюэ Яна и госпожи Баошань. Но я не отправлюсь за тобой. Мое место здесь, — он перевел взгляд на Сюэ Яна, застывшего с настороженным видом. — И место Сюэ Яна тоже здесь. Мы слишком хорошая команда, чтобы бросать наш пост.       На глаза А-Цин навернулись слезы. Как же так? Они так много веков ждали, чтобы снова получить свободу, и теперь, когда она так близко, даочжан хочет остаться рядом с пройдохой! Конечно, они делали много добрых вещей, будучи душами на Небе. Но ведь пора было и им побыть счастливыми. Особенно даочжану!       — Даочжан! Гэгэ, но ты ведь тоже заслуживаешь счастья! Хорошую жизнь на Земле! Чтобы у тебя были друзья, и дом, и работа, и домашняя собака, а не драный кот! — А-Цин чуть не плакала, а Сюэ Ян от ее замечания снова рассмеялся.       — Даочжан не хочет работу и собаку, поняла? Он хочет остаться со мной! — он совсем как дурак показал ей язык, и она показал ему язык в ответ.       — А-Цин, — Сяо Синчэнь тоже усмехнулся. — Я здесь счастлив. Мне не нужно для этого жить на Земле. У меня здесь есть и дом, и друзья, и важная работа.       — И драный кот, — Сюэ Ян плюхнулся на землю и положил голову даочжану на колени; тот придержал его за плечо, чтобы он не сверзился с края утеса.       «Лучше бы сверзился! Я бы сверху плюнула!» — А-Цин рухнула рядом, обняла Сяо Синчэня за плечи, хлюпая носом и пуская горячие слезы на его одежды.       — Даочжан!       — Чего ты ревешь, дура? — Сюэ Ян пихнул ее кулаком в бок. — Не хочешь уходить — не уходи, а хочешь валить — так проваливай. Все равно после выхода из ворот ты все забудешь и не вспомнишь никогда ни Сяо-гэгэ, ни меня, как ты и хотела.       — Не плачь, А-Цин. Мы никогда не расстаемся по-настоящему. Тебе ли не знать, — он утешительно погладил ее по спине, и А-Цин резко выпрямилась.       Бросила уничижительный взгляд на внаглую развалившегося на коленях даочжана Сюэ Яна, потом на Сяо Синчэня, расслабленного и спокойного, совсем не переживающего из-за того, что он был пленником печати души, а теперь нет, но не хочет уходить. Она утерла слезы со щек и вздернула нос.       — Уйти всегда успею, мерзкий ты тип! А пока останусь за тобой присматривать, чтобы ты не укусил опять руку, которая тебя за ухом чешет!       — А-Цин, — Сяо Синчэнь хотел ей что-то сказать, но она уже встала и отошла, отряхивая грязь с платья.       Обернулась на них, все еще смотрящих ей вслед. Рука Сяо Синчэня покоилась на затылке Сюэ Яна, а тот держался одним пальцем за пояс даочжана, оставаясь все так же на его коленях.       За этими двумя нужен был глаз да глаз.       Она прищурилась и показала Сюэ Яну знак двумя пальцами, что неусыпно бдит. В ответ он швырнул в ее сторону кинжал, который вонзился в камни почти у самой ее головы. Уходя, она слышала, как даочжан журит своего мерзавца:       — Знаешь, нам стоит обсудить ваши с А-Цин натянутые отношения…       «Натянутые отношения! Лучше бы обсудили свои…»       И с громким фырканьем А-Цин утопала прочь, оставляя чудных взрослых вдвоем. ****************************       От Автора:       Друзья, вот и подошла к концу эта история! Как автор, я не думала, что она выйдет настолько длинной. Но, как обычно, чего там автор хотел, сюжет не спрашивал. Так что вышло то, что вышло)       Работа с некоторыми перерывами была написана в течение двух с половиной месяцев, в большей степени опиралась на анимешные образы персонажей.       Флафф — это не совсем мой жанр, поэтому к середине работы от передозировки милости мне стало слегка плохо, и душа возжелала стекла. Ангст задумывался с самого начала, но уж не знаю, насколько большим и тяжелым он получился.       А вот идея второго эпилога появилась где-то в середине написания работы. Все персонажи арки Зелень очень гармонично вплелись в третьестепенные роли)) Пожелание Лань Чжаня объясняло «любовь с первого взгляда»)) Те, кто на протяжении работы отмечал появление снежинок и морозных узоров, задаваясь хотя бы отдаленно мысленным «Хмм», — молодцы) Правда, идею с печатями души у Сюэ Яна я не думала вписывать, поскольку на эту тему я просто размышляла, однако стоило начать писать, и она сама сюда вплелась. Так что, если что-то не понятно, спрашивайте в комментах…       Автор так же не очень хорош в «любовь с первого взгляда» и в принципе в расписывании таких отношений и исключительно во флаффном ключе, так что, если где-то вы спотыкались и думали «не верю!», то вот это оно самое. Пришлось некоторое время притираться к персонажам и их положению. На этом фоне в какой-то момент, думаю, отношения братьев затмили любовную линию, ведь их было прописывать куда проще. А с Лань Чжанем всегда несколько трудновато, в отличие от Цзян Чэна, из которого слова и эмоции вылетают со скоростью салюта)       Lorena_D_, спасибо за то, что оформили свою идею и пожелания в заявку! Если бы не вы, этот фик не появился бы на свет! Рада, что текст вам понравился, и благодарю за то, что вы всю дорогу меня поддерживали и комментировали!)       Уважаемые читатели, которые активно юзали ПБ! Огромное вам мерси и поклон до самого пола! К сожалению, автор, как ни пырился в монитор, выискивая ошибки и опечатки, а все равно много чего проглядел. Так что отдельная благодарность за каждую правку! Вы делаете работы на Фикбуке лучше!)       Читатели, которые оставили под работой не один коммент, которые были со мной от начала и до конца или только под некоторыми главами, которые писали развернутые отклики, делились эмоциями, шутили, ругались и поддерживали… ВЫ ЛУЧШИЕ!!! Ребят, вы не представляете, насколько важно автору видеть обратную связь от читателей и знать, что не он один орет над какими-то сценами, а вы их тоже отметили и смеетесь, кричите или плачете! Работа была очень большой, и в какой-то момент мне стало трудновато. Поверьте, если бы не вы, ваши отзывы, лайки и ждуны — я бы просто ее не закончила. Поэтому каждый, кто оставлял отзывы, знайте, что вы помогли увидеть героям этого ФФ счастливый финал и вы участвовали в написании работы!))