Сборник по Haikyuu

      Карауля около реанимационной палаты уже около четырех часов, Осаму, вопреки усталости, продолжал мужественно держаться, чтобы не поднять на уши операционное отделение. Парень, вообще, всегда был собран и серьезен, сейчас, в принципе, тоже, но последние остатки здравого разума не позволяли ему буянить. Старший Мия даже предположить не мог, что ему сегодня придется так понервничать. Услышав щелчок, исходящий от дверей, ведущих в реанимацию, парень подскочил, выжидая от врача вестей. — Вы молодой человек Т/и Т/ф? — Осаму коротко кивнул головой, не желая тратить время на долгие ответы. — Не волнуйтесь, с ней уже все в порядке, — Мия положил одну руку на бок, а второй, пальцами зарылся в волосы с облегчением выдыхая, — аппендицит вырезали. Сейчас ее повезут в палату, останетесь с ней? Осаму уже ничего не слышал. Ему было главное только одно за последние два с половиной часа: лишь бы с тобой все было хорошо. Однако, кивнул, чтобы врач, оперировавший тебя, не подумал, что твой парень хер бестактный. Звук каталки, выезжающей из реанимации, привел Осаму в чувства. Сейчас перед ним лежала не его привычная Т/и — веселая, от которой так и несет энергетикой и энтузиазмом. Сейчас на каталке неподвижно, с едва открытыми глазами и ртом лежала Т/и. Совсем хрупкая и беззащитная, с бледными больными губами и холодными руками. Осаму, несмотря на свою постоянную серьезность и ответственность, сейчас дал себе слабинку, позволив стать максимально мягким и… Беспомощным? Да, и вправду, он чувствовал свою беспомощность, потому что считал своей обязанностью помочь тебе, хоть он и не врач. Не то чтобы он за тебя не переживал, наоборот — он пережевал даже тогда, когда не нужно было. Переживание — это было тем чувством, которое он испытывал к тебе наравне с любовью. Да-а, за тобой глаз да глаз нужен, безусловно. Оказав помощь врачам в перекладывании тебя на больничную койку, Осаму сел около нее на стул, взяв тебя за руку, на которой была поставлена капельница. Хоть лечащий врач и сказал, что с тобой все хорошо, Осаму места себе не находил: сжимал руку, гладил по волосам, поправлял одеяло. Через время ты перестала присутствовать в бессознательном состоянии, постепенно приходя в себя, тут же чувствуя режущую боль в брюшной области. Ты было хотела рукой забраться под одеяло, чтобы потрогать ранки, оставленные в ходе операции, как вдруг ее осторожно перехватывают, со словом: — Нельзя трогать, солнце. Как ты себя чувствуешь? — интересуется парень, присаживаясь на корточки около кровати. Анестезия давала свое влияние на организм. Ты чувствовала себя так легко, что казалось ты весишь не больше жука. Слова тоже давались очень легко — рот сам открывался, выдавая связку слов. Однако, несмотря на это, ты, попытавшись сказать что-то вроде «живот болит» и «пить хочу», услышала тихий смех Осаму, который легонько приглаживал твои волосы, чтобы те не лезли тебе в лицо. Обмакнув платок в стакане с водой, парень смочил ею твои губы. Жадно, слизывая капельки с губ, ты приоткрыла глаза, наконец встретившись взглядом с Осаму, чьи глаза были цвета холодного осеннего тумана. — Сколько сейчас время? — шепотом спрашиваешь ты, словно боясь, что голос вот-вот сорвется. — Двадцать минут второго ночи. — Я хочу встать, мне в туалет нужно, — жалобно протянула ты. — Сейчас, я позову кого-нибудь, чтобы тебе капельницу убрали и помогу, — пройдя к выходу из палаты, Осаму скрылся за дверью, но вернулся буквально через 2 минуты. Убрав систему с лекарством, медсестра сказала, чтобы ты не ходила по коридору, а сразу возвращалась в палату, и вернулась на пост. Придерживая тебя под лопатками, Осаму, видя, как ты кривишься от боли, сам невольно исказился в лице. Проведя тебя до уборной, парень ни на секунду не отпускал тебя, потому что когда ты встала в первый раз, ты чуть не упала обратно на кровать из-за резкого скачка давления. Вернувшись в палату, вы сели на кровать, но ты не спешила ложиться. — Тебе сейчас нужно отдыхать, ложись, — парень встал, чтобы снова помочь придержать тебя за спину, но ты подняла руку в противительном жесте. — Я посижу чуть-чуть, — ты взяла Мию за руку и некрепко сжала, ибо силы до сих пор не позволяли, — Осаму, поезжай домой, тебе тоже нужно отдохнуть, ты сутки не спал. — А тебя час назад прооперировали, что ты мне предлагаешь? Уехать сейчас домой, оставив тебя, которая даже не в состоянии будет позвать на помощь в случае чего? — ни капли злости, лишь переживание. — Да, — совершенно спокойно отвечаешь ты, а у Осаму, кажется, желваки начали напрягаться. — Т/и, — Мия сжал твою ладонь сильнее, чем до этого, — я чуть Богу душу не отдал, когда сказали, что тебя нужно на операцию вести, — и он не врал — глаза затуманенны, но в них слишком хорошо видна искренность, — я знаю: ты самостоятельная, сильная и независимая, но сейчас ты можешь дать себе слабинку, даже не можно — нужно, — ты продолжала удивляться его упертости, но на самом деле, именно такая забота тебе нужна была в такой момент, когда организм еще немного ослабший под действием анестезии, а живот болит так, словно тебя трактором переехали. Пустующую соседнюю койку успешно занял Осаму. Но лишь когда ты заснула. До этого момента он лежал с тобой на одной кровати. Ты не понимаешь, как он уместился так, что вам обоим было удобно, ибо койка не очень-то и большая. Но ты не жалела о том, что согласилась. Температура твоего тела до сих пор не пришла в норму, но лежа рядом с Осаму, оно понемногу начало восстанавливаться. Мие очень хотелось как обычно прижать тебя к себе, зарыться носом в волосы, вдыхая их аромат и не отпускать до рассвета. Но единственное, что он мог, это лишь держать тебя за руку, а после того, как ты уже заснула, слабо поцеловать тебя в лоб со словами: «спокойной ночи, Т/и». Однако рассвет вы так и не застали, в ту ночь шел сильный дождь. Наутро все небо застилали хмурые тучи, которые были схожи с цветом глаз Осаму, прячущие солнце.