Профессиональная попаданка: Благородная

      Меня укусила муха. Причём, какая-то уникальная муха из семейства полорогих, сиречь баранов. Иначе объяснить причину того, что я сообщила Франкенштейну о том, что могу оставаться у него десять-двенадцать дней, нельзя. Учёный, ссылаясь на моё присутствие, заявил, что поработает из дома, и мы почти на целый день оставались вдвоём. Инструкцию по сборке кухни он мне не отдавал.              Вставал Франкенштейн рано, раньше всех. Я слышала его, сидя в плетёном кресле на балконе. Он готовил Рейзелу утренний чай, потом помогал облачиться в школьную форму. Затем, собранный и безупречный, выпроваживал своего Мастера в Е-Ран вместе с трио. Затем он шёл в свою спальню — это шествие по коридору я наблюдала, вывернув шею из-за спинки кресла — и переодевался в халат. И вот уже в одном из них отправлялся варить кофе. Халатов у него было три — белый банный махровый халат до колена и его брат-близнец, искупавшийся в младенчестве в марганцовке, благодаря чему обрёл тот же оттенок, что и все тапочки в этом доме; и длинный в пол чёрный халат из вафельной ткани с капюшоном, к которому разве что косы не хватало для полноты образа.              Франкенштейн приходил на балкон с кофейником, чашками и беспорядком на голове. Я напоминала про инструкцию, он говорил, что это успеется. Потом мы около часа пили кофе, созерцая пейзаж, и учёный пытался меня разговорить, но я упорствовала в своём молчании. Почему? Пёс его знает. Затем, не меньше чем до полудня, Франкенштейн фланировал по дому с бокалом кефира и время от времени предлагал мне медицинское обследование, но я отказывалась, утверждая, что абсолютно здорова. Потом он долго решал очередную «задачу тысячелетия» у холодильника, и только после обеда отправлялся в свой кабинет работать. В общем, в моём присутствии этот трудолюбивый человек проявлял чудеса разгильдяйства.              Я несколько раз порывалась перенести коробку с кухней в особняк, потому что отсутствие гостиной вызывало у всех жильцов лёгкий дискомфорт. Но Франкенштейн с жутковатой улыбкой заявил, что она никому не мешает. Меня перекосило скепсисом, Рейзел, которому передвинули кресло, молча продолжал пить чай, а трио, натянуто улыбаясь, согласилось. К тому же, пока коробка была на месте, дети не заявлялись в гости, что позволяло отдыхать в тишине и спокойствии. Всем, кроме меня.              М-21 — Марк — крутился около меня всё то время, что находился дома. По большей части он просто громко думал, но иногда решался и спрашивал, не было ли в его памяти ещё хоть чего-нибудь. Я однообразно неткала, хотя раз на десятый даже захотелось вывалить на него все детали. Но меня остановил грустный взгляд Рейзела, и я только тяжело вздохнула, очередной раз неткнув.              Шестой день моего пребывания в гостях выпал на выходной, что с одной стороны лишило меня растрёпанного Франкенштейна в халате, с другой одарило обществом Марка, который принёс на балкон кофе вместо хозяина дома. И тут я вспомнила, что у меня дома в Лукедонии болтались практически без дела Лёлек и Болек благородного разлива, не зная, куда себя приткнуть. И меня посетила очередная гениальная идея.              — Франкенштейн! — я едва ли не кубарем скатилась с лестницы на первый этаж. — Ты мне срочно нужен до зарезу!              Учёный обнаружился в кухне около кофеварки. Собранный и безупречный, как всегда при Рейзеле. Его в таком виде трудно вообразить в кухне коммунальной квартиры, зато вот в розовом халате и с растрёпанными кудрями — вообще легко.              — Что-то случилось? — озабочено спросил он.              — Да как тебе сказать… — я почесала репу, запоздало подумав, что с моей шевелюрой этого лучше всё-таки не делать. — Не то чтобы прямо случилось, но поговорить надо.              Он озадаченно посмотрел на меня, потом налил себе кофе и пригласил меня в кабинет, где мы расположились за шахматным столиком. Я с досадой обнаружила, что заботливо сваренный для меня горячий напиток остался на балконе вместе с Марком.              — Итак, — начала я, и Франкенштейн обратился в слух, — дело касается Эскера и Рагара. Мы обговорили назначенное им наказание и пришли к выводу, что будет целесообразно для них начать отбывать его здесь.              Учёный на несколько мгновений замер. Потом медленно поставил чашку на стол, не сделав глотка, вдохнул и выдохнул.              — Прямо здесь? — хрипло уточнил он.              — Ну, не прямо здесь, — я нахмурилась. — Я имею в виду, в этой стране и в этом городе, а не у тебя дома.              — Ох… — учёный заметно расслабился. — Тогда чем я могу быть полезен?              — Ты же работаешь директором школы, Франкенштейн, так что наверняка знаешь о вузах поболе моего, — я улыбнулась. — К экзаменам они подготовятся и сами — на телепатию для подготовки к вступительным, как ты помнишь, я дала добро. Но вот адаптироваться для них будет сложновато.              — А, я понял, — отозвался он.              — Уверен? — с сомнением уточнила я. — Ты понимаешь, что они никогда не жили без слуг? Хотя, должна заметить, в особняке прекрасно без них обходятся.              — Хорошо, я понял, — он задумчиво свёл брови. — Когда они смогут прибыть сюда?              — Так, через неделю мы избавимся от диверсионной группы, и после этого в любой день, — я пожала плечами.              — Ага… — Франкенштейн невероятным манёвром дотянулся до планшета на столе, не вставая со стула. — Тао найдёт для них жильё в духе небогатого студенчества, — пробормотал он, уже листая что-то в гаджете, — а я сейчас посмотрю вузы… Рагар-ним ведь должен поступать в военный вуз?              — Да. Вопрос с документами будет сложно решить?              — Нет… Особенно, если использовать эти ваши техники внушения, — он посмотрел на меня поверх планшета.              — Ладно, — я кивнула. — Просто скажи, что делать.              — Хорошо, — учёный снова погрузился в планшет. — Позже.              — Ну и славно, — я улыбнулась. — А я пока навещу Музаку. Только кофе допью.              Франкенштейн не успел мне ничего сказать, хотя явно собирался. Я не пошла на балкон пешком, а скользнула туда. Марк всё ещё был там, но очередного разговора про воспоминания со мной затевать не стал.              Залпом выпив чашечку прекрасного ароматно напитка авторства Франкенштейна, я скользнула к Музаке. И опять оказалась в каком-то тёмном углу. Поняв, что всё ещё в розовых тапочках, я решила сначала изменить их, а уж потом являться оборотню на глаза. И пока я стояла в пыльном закутке, до меня донеслись голоса.              — … осудили за измену, но это неправда!              — От меня-то ты чего хочешь, Лунарк? — спросил Музака усталым голосом.              — Музака-ним… Вы не можете просто бросить клан, — она была явно очень расстроена. — Вы не знаете, что творит Мадук-ним.              — Кстати, да, — я выбралась из своего укрывища, перешагнув какие-то коробки. — Ты действительно не можешь бросить клан.              — Это не моё дело, я больше не Лорд, — Музака повернулся ко мне. — Добрый день, Родела-ним.              — Добрый, — кивнула я. — Технически — Лорд. Если мне не изменяет моя память, по вашим законам Лордом может быть только оборотень, который одолел в прямом бою прежнего Лорда. Так что напомни мне, когда это тебя одолели?              — Ты ещё кто? — оскалилась Лунарк.              — Эй, побольше уважения, — осадил её Музака.              — К благородной? — возмутилась она.              — Опять же, технически, — терпеливо начала я, — если допустить, что вашим Лордом может не оборотень, то Музаку условно одолел в прямом бою мой сын. Так что я, как глава клана… Ну, ты понимаешь…              — Благородные теперь стали совсем слабыми, — фыркнула Лунарк. — Мадук-ним считает, что мы сможем завоевать Лукедонию приступом.              — О, — я изумлённо приподняла брови. — Ну, это если вы пройдёте барьер каджу Мергаса. Что довольно сомнительно.              — Лорд говорил, что нам помогут каджу-предатели, — не сдавалась она.              — Из которых в живых стараниями моего клана остался только Урокай Эгвейн, — хмыкнула я. — Причём, я сомневаюсь, что если он не отправится в вечный сон в ближайшее время, то будет вам помогать.              — Мы сильнее! — настаивала она.              — Ну, если ты так думаешь, полагаю, можно будет договориться о спарринге с Кеем Ру, — задумчиво изрекла я. — У него сходный с вашим стиль боя.              — Для некоторых других каджу оборотни могут быть очень неудобными противниками, — заметил Музака.              — Как и наоборот, — отозвалась я. — Я же не предлагаю ей в противники Эскера или Рейзела. Или Франкенштейна, хотя он и не благородный, и не каджу.              — Она сильнее Франкенштейна, Родела-ним, — нахмурился Музака.              — Физически — конечно, но опыт решает. — Он скорчил согласную гримасу. — И потом, ты сам-то веришь в то, что оборотни могут захватить Лукедонию?              — При вас? — оборотень изогнул бровь. — Ещё и с бывшим Лордом за плечом? Я не верю даже в то, что наш клан сможет хотя бы ступить на ваш остров.              — Но мы сильнее! — не сдавалась Лунарк.              — Ой, да как скажешь, — отмахнулась я. — Но вернёмся к вопросу вашего ИО Лорда. Музака, ты в курсе, что он ставит эксперименты на своих?              — Лунарк только что говорила об этом, — мрачно кивнул он.              — А знаешь, зачем? — я склонила голову набок.              — Чтобы сделать воинов сильнее? — полуспросил он.              — Да, конечно, — саркастически скривилась я. — С чего бы ему быть таким щедрым? Он ведь сам недостаточно силён, чтобы удерживать трон. Всё, что он делает, он делает только для себя.              — Откуда вам знать? — Лунарк на всякий случай перешла со мной на вы.              — Ну, я заглянула ему в разум, — я пожала плечами.              — Вот так просто? — удивился Музака.              — Кто сказал, что это было просто? — я поджала губы и поморщилась. — Послушай, Музака. Этот ваш ИО Лорда задумал захватить человечество в рабство, уничтожив Лукедонию. И для этого он планирует сначала забрать всю жизненную силу всего клана оборотней. Поскольку технически ты всё-таки Лорд, я полагаю правильным дать тебе возможность разобраться в делах клана. Но…              — Он — что? — хором выдали Лунарк и Музака, вытаращившись на меня.              — Он уничтожит клан, чтобы забрать себе всю его силу, — повторила я. — Так вот. Эти его действия вызовут нарушения в балансе мироздания, а я представляю его волю, и… Короче, я пойду его убивать с тобой или без тебя.              — А как же Кентас? — спросила Лунарк, облизнув от волнения губы.              — А Кентас — это… — я предложила ей закончить.              — Оборотень.              — Да уж понятно, что не принцесса зефирная. Кто он? — я посмотрела на неё, озадаченно сведя брови.              — Он… воин клана. Его осудили на ту же кару, что и Гарду, — потупилась она.              — Меня интересует только ИО Лорда, — я пожала плечами. — Ну и там посмотрим, насколько далеко рыба с головы сгнила. Так вы идёте?              — Путь не близкий, — заметила Лунарк.              — Да по фиг, — хмыкнула я и шагнула им навстречу.              Лунарк была красива. Её фигуру скрывал плотный плащ, глухо запахнутый, но её лицо было именно красивым. Не милым или симпатичным, а таким, которое хотелось рисовать. На неё приятно было смотреть. Музаку я взяла за руку, а Лунарк мне пришлось вцепиться в плечо, потому что она от меня отшатнулась. А я ведь не кусаюсь.              На острове оборотней стояла тёплая звёздная ночь. Мы выскользнули на окраине, где по моему разумению не должно было быть строений, и там, собственно, никого и ничего не было. Только лес густой да трава зелёная. Я изменила туфли, бывшие тапочки, в туристические ботинки и обратила алы очи к Музаке.              — Я полагаю, если мы просто пойдём, куда глаза глядят, рано или поздно его найдём? — поинтересовалась я у Музаки.              — Лучше рано, — вздохнул он и повернулся к Лунарк. — Иди уже. Полагаю, мы с Роделой-ним поднимем достаточно шума.              Она отвесила ему небольшой поклон и рванула с места с огромной скоростью, совсем скоро скрывшись из виду. Музака предложил мне локоть, и мы с ним начали наш променад навстречу жарким битвам. Ну, или не очень жарким.              Мы успели пройти около километра, прежде чем нам встретился дозор. Четверо оборотней отделились от деревьев впереди и вышли нам навстречу. Мы остановились, но я даже не подумала убрать ладошку с локтя Музаки, вопросительно на него покосившись.              — Дорант, — обратился он. — Какая встреча.              — Я бы предпочёл, чтобы её не случилось, — отозвался самый низкий и щуплый на вид оборотень. — Что вы здесь делаете?              — Да мне тут напомнили, что я всё ещё ваш Лорд, — он пожал плечами и мягко убрал мою руку со своей. — И мне, видимо, надо напомнить, почему.              — Наш Лорд — Мадук, — изрёк громила с синевато-серой кожей.              — Нам точно надо с ними драться? — уточнила я.              — Мне, — отозвался Музака.              — Как угодно, — я отошла на пару шагов и села на травку, скрестив ноги.              Один из дозорных посчитал моё поведение вопиющей наглостью, видимо, и кинулся на меня с волосатыми ручищами наголо. И смачно впечатался в барьер. Я кисло посмотрела на него сквозь красноватую почти прозрачную плёнку. Мне показалось, что во времена Третьей Оборотничьей его сородичи были как-то посильнее.              — Это вот это должно завоевать Лукедонию? — я повернулась к Музаке.              — Я уже говорил, что думаю на этот счёт, — отозвался он.              — Да-да, — отмахнулась я и положила подбородок на ладонь.              Музака предложил им нападать всем скопом. Но они почему-то решили, что и двоих хватит. И через мгновение вокруг моего барьера поднялась пылевая буря. Шла лёгкая потасовка — мимо пролетали камни, деревья, оборотни весом до полтонны. Ну, и не только мимо, кое-что и в барьер прилетало. Особенно смачно влепилось лицо, похожее на тефтельку в рыжей подливе после почти оглушительного «хрясь, бух, бдыдыщ, шандарах», а затем всё стихло, и пыль начала оседать. Музака стоял, тяжело дыша. Его старые шрамы пересекала новая красная полоса. Я поднялась и отряхнула штаны.              — Ты закончил? — поинтересовалась я, осматривая устроенный им бардак.              — Ага, — отозвался Музака, выдыхая.              — Ну, тогда потопали, что ли, дальше, — я убрала барьер и подошла к нему. — Ты как вообще?              — Лучше, чем ожидал, — он встряхнулся.              — Ага… — протянула я. — А с кофтой твоей чего? — она как раз обрывками болталась на поясе.              — Кажется, она слегка помялась, — усмехнулся Музака.              — Мне кажется, что являться к Лорду топлесс неприлично, — в тон ему ответила я и восстановила его одеяния. И тем же жестом отправила его противников в более глубокое бессознательное состояние.              — Зачем? — удивился оборотень.              — Я не люблю сюрпризы, — я развела руками. — Если вот они очнутся, со спины нападут али тревогу подымут? И всё, закончится наша с тобой приятная прогулка.              — Насколько я помню, мы здесь не ради прогулки, — посерьёзнел Музака.              — Одно другому не мешает, — я развернулась. — Куда нам там дальше?              Спустя ещё минут двадцать мы напоролись на ещё одну дозорную группу. Я не очень хотела вмешиваться, но вот уж больно много сыпалось на Музаку оскорбительных обвинений в предательстве. Я стояла за его плечом и довольно долго выслушивала это, но в конце концов это задело уже меня. К тому же, здесь нашёлся весьма побитый Кентас. По крайней мере, к здоровенному оборотню с пепельной шевелюрой обращались именно так.              — И ты, предатель, ещё и благородную с собой приволок! — выдал неприятный типец с веснушками. — Таким слабаком стал!              — Так, всё, — я сделала шаг по направлению к Кентасу, но этот самый типец резко возник передо мной.              — Кто тебе позволил здесь ходить как вздумается?              Он был одного со мной роста, но я умудрилась посмотреть на него сверху вниз. И жахнула силой. Воины-оборотни нового поколения рухнули на колени, а Кентас аж упёрся в землю руками. Даже Музака обернулся ко мне.              — О, извини, — я дёрнула плечом. — Мне надоело слушать, как они тебя оскорбляют.              Оборотень не ответил. Силушку-то ноблессовскую я не дела никуда — она так и продолжала давить на всех вокруг. А я подошла к Кентасу и положила руку на его плечо. Оно было горячим и пульсировало. Потрепали его, надо признать, неслабо так. Регенерация работала, но медленно, и повреждений было слишком много. Я протащила его через ткань мироздания. В этом процессе можно было, как оказалось, не только отделять зёрна от плевел и воду от волос — реально можно было излечить раны. Так что спустя пару секунд я вернула Кентаса на поле боя вполне готовым его продолжать.              — Мне не очень хотелось бы тратить силы на драку, — заметила я. — Да и Музака не очень за то, чтобы вас убивать. К тому же, — я поморщилась, — я бы хотела, чтобы вы сами увидели, что затеял этот ваш ИО Лорда.              — Мадук-ним настоящий Лорд! — прохрипел с земли тот самый типец.              — Да-да, как скажешь, — отмахнулась я. — Музака, ты тут показательные выступления с мячом и скакалкой устраивать будешь или дальше пойдём?              — Вы бы силу-то убрали, Родела-ним, — отозвался он.              — А, да, — я выполнила его просьбу. — Так что?              — Как будто я дам вам уйти! — снова этот типец.              — Даже этого нельзя? — я вопросительно изогнула бровь и покосилась на Музаку. Он отрицательно помотал головой. — Жаль, — вздохнула я.              — Я бы твоём месте не нападал, — неожиданно для меня произнёс оборотень с бордовой кожей и высоким хвостом на лысой голове.              — Почему это? — типец уже присел и выпустил когти.              — Родела-ним. Кадиа Этрама Ди Родела-ним — Истинная Ноблесс, — он глубоко и довольно спокойно вздохнул. — Чуть больше трёх тысяч лет назад убила всех последователей Разака вместе с ним самим. В одиночку.              — И слепли враги от моей запредельной улётности, — хохотнула я. — Славные были воины, между прочим, — одобрительно признала я. — Жаль, что решили нарушить баланс мироздания. Ну, и на меня нападать их никто не заставлял.              — Это было три тысячи лет назад! Мы гораздо сильнее тех воинов! — типец рванул ко мне, растопырив клыки и когти.              Его же предупреждали. Прямо ведь прямым текстом говорили — не лезь. Не-е-е-ет. Ну, нет так нет. Я подняла ладонь, медленно и изящно, и жахнула силушкой богатырской прямо туда, где у него должен был находиться живот. Типец отлетел и затих.              — Он живой там? — всмотрелся Музака.              — Ударился вроде головой, так что ничего жизненно важного не задето, — хмыкнула я. — Вы, ребята, конечно, можете подраться с Музакой и измотать его, чтобы этот ваш Мудак…              — Мадук, — поправил Музака.              — Ну да, ну да, — отмахнулась я. — Чтобы ему было драться полегче, но это мало что изменит, на самом деле.              — Вы не знаете, какое наказание нас ждёт за невыполнение приказа, — мрачно отозвался оборотень, который меня опознал.              Я удручённо покачала головой, завернулась в барьер и присела на камушек, откуда выразительно посмотрела на Музаку. Он вернул мне такой же многозначительный взгляд. Я кивнула ему на восстановленного Кентаса. Музака закатил глаза. И едва не пропустил первую атаку того парня с бордовой кожей. Я только покачала головой, теряя из виду свалку за поднявшейся тучей пыли. Странно, вроде климат не сухой, а как её много поднялось… Из пылевого облака до меня доносились только сдавленные вопли, звуки ударов и грохот. Короче, бдыщ, бац, ба-бах, ты-дыщ, бам, ШАНДАРАХ…