Девять лет назад.
Шкварчание мяса на сковороде заглушается сладким голосом, подпевающим любимому саундтреку к дораме. Где-то, кажется, в другом измерении, шумит пылесос в стороне спальни, в ванной стирает машинка, а по квартире нерасторопно ходят девушки горничные, занимаясь уборкой. Только на кухню, что словно непригодная для жизни планета, никто не смеет входить. Здесь, между кухонным островком и гарнитуром, как бабочка с цветка на цветок, порхает туда-сюда омега, вставив в уши наушники и включив свой плейлист. Большой живот совсем ему не мешает, наоборот, приятной тяжестью возвращает на землю. Если бы не развивающийся там малыш, Чимин знает, что давно бы уже собрал все углы в танце. Прислуга часто заходит к нему, предлагая свою помощь и проверяя все ли в порядке. Омега от помощи отказывается – он может позволить им работать везде, но не здесь. Кухня в подобные дни полностью его территория. Только он может радовать мужа вкусной едой в праздники. Чимин прекрасно понимает, что если ему немного помогут, то вкус блюд нисколько не изменится и, более того, Чонгук даже не заметит, что готовил не он. Но Чимин то все равно будет знать. И корить себя за то, что альфа благодарит за вкусный ужин только его, а не всех, кто также приложил к нему свою руку, тоже будет. Чимин искренне не понимает зачем муж нанимает прислугу, если, по сути, в их помощи они не нуждаются. Омега сам может со всем справиться. И убрать, и постирать, и приготовить. Смысла нанимать кого-то омега не видит, но с Чонгуком не спорит. Потому что, как любит говорить Чон, он в семье альфа, он их обеспечивает и его слово – закон. Пак не может понять при чем здесь его вторичный пол и этот упрек в том, что он не работает, тем более, если учесть то, что Чонгук сам ему запретил. Мол, омега должен сидеть дома и растить детей. Чимин не спорил с ним ни тогда, когда альфа это сказал, ни сейчас, насчет его слова. Зачем ему спорить? Чонгук его альфа, тот кому омега вверил себя и свою жизнь. Чон должен знать, как лучше и, если он считает, что Чимину лучше сидеть дома и иметь прислугу, значит так и есть. Его муж – идеальный альфа. Он заботливый, верный и, главное, любящий. Чонгук делает все для того чтобы Чимин и их ребенок в его животе ни в чем не нуждались и чувствовали себя хорошо. Он помогает омеге во всем, о чем только Пак его просит. И с тем, о чем не просит тоже. Альфа ради них готов даже среди ночи сорваться за чем-нибудь на другой конец города. С максимально недовольным лицом, конечно, но все же готов. Чонгук всегда рядом, единственный минус – никогда не говорит, что любит. Говорил об этом только в самом начале их отношений несколько лет назад и когда делал предложение. Чимин на него из-за его этой сдержанности в плане выражения чувств не обижается – все еще помнит, как однажды Чонгук сказал о том, что в любви не обязательно признаваться часто, ведь тогда смысл слова «люблю» со временем просто сотрется. Альфа говорит, что достаточно увидеть это признание в действиях. Омега ничего и не требует, потому что, в любом случае, в браке с ним он чувствует себя счастливым, а это самое главное. Иногда складывается впечатление что у них снова начался конфетно-букетный период – то время, по которому омега как раз-таки невыносимо скучает. Почему? О, тут все просто. Его альфа же такой романтик! За шесть лет Чимин уже успел позабыть об этой его стороне, но Чон поспешил напомнить. В их отношениях спустя год после свадьбы все хорошо, если не идеально. Они больше почти не ссорятся, друг друга не ревнуют и дверями не хлопают. Чонгук, расписавшись с ним, будто пришел в себя. Помнится, за пару дней до свадьбы они немного повздорили, и альфа пообещал, что все изменится, но ничего так и не поменялось. Как жили раньше, так и живут, только уже в новом статусе. Разве что в квартире стало больше прислуги, больше охраны и Чон, объясняя все тем, что волнуется о его безопасности, настоятельно рекомендовал перед каждым выходом за пределы квартиры оповещать его лично. Даже не рекомендовал, а, скорее, требовал. Чимин закрывает на все глаза, объясняя себе это тем, что его альфа просто сильно волнуется. Но как бы то ни было, это всего лишь малозначительные изменения. Существенных нет, так что ничего, по сути, не изменилось. Хотя тот день и те его слова все еще свежи в памяти, Чонгука можно простить – все мы в гневе перестаем контролировать свою речь. Так что не к чему придираться. Чимин старается о прошлом не думать и жить настоящим. Здесь у него любимый муж, развивающийся в животе ребенок и шкворчащее на сковороде мясо, готовое вот-вот пригореть. Часы, кстати, показывают семь вечера и это значит, что Чонгук, обещавший приехать сегодня пораньше, будет здесь с минуты на минуту. Как же все-таки хорошо, что омега вовремя начал готовить – к приходу альфы как раз все будет готово. С навесной полки достаются блестящие чистотой бокалы, из холодильника бутылка любимого Чонгуком вина и ананасовый сок – Чимин подсел на него во время беременности. Тарелки с красиво уложенными сочными стейками занимают свое место на столе, а омега между делом снимает фартук. Часть работы по кухне и сервировку приходится оставить на прислугу, потому что Чимину нужно успеть сделать еще кое-что. До прихода супруга осталось не долго, а омеге еще предстоит быстро подобрать себе подходящий наряд, а точнее, сменить толстовку на блузу. Иначе Чонгук его внешний вид не оценит. Потому что, как говорит муж: «Омега в любой ситуации должен оставаться омегой и соответствовать своему возрасту». Чон, считающий донесение этой мысли до супруга целью своей жизни, все семь лет их отношений не упускал шанса напомнить Чимину о том, что его омега не должен носить вещи, подобные тем, что он носит. То есть, разные толстовки, джинсы, футболки, спортивные костюмы и прочее. Если проще: не должен носить то, в чем удобно и максимально комфортно, потому что Чимин, во-первых, омега, а во-вторых, его омега, который должен соответствовать статусу. Пак, которому как раз-таки удобнее всего было в толстовках и джинсах, никогда не возражал. Это же слово его альфы, а он знает, как надо. Сегодня их первая годовщина со дня свадьбы и Чимин просто не может оплошать. Он все еще помнит, что стало причиной их первой и последней ссоры после замужества – его внешний вид. Она, эта ссора, произошла примерно через месяц. Чонгук разругался с ним после того как омега пришел в его офис в своих обычных и максимально удобных вещах: джинсах и любимой фиолетовой толстовке. В тот день Чимин ее и лишился – муж, вернувшись вечером домой, в порыве злости ее разорвал. Многие другие толстовки, занимавшие большую часть его полок, вместе с этой полетели в мусор, а Чонгук, чуть ли не дыша огнем, громко кричал что-то о позоре, хватая омегу за руки, которыми тот прикрывал уши, и велел одеваться так, как положено замужнему омеге, а не беспечному пацану со двора. Пак тогда долго плакал в гардеробной, сжимая в руках клочки испорченной фиолетовой ткани. И плакал больше не из-за того, что с мужем поссорился или вещей лишился, а из-за того, что лишился подарка от лучшего друга. Этой фиолетовой толстовке, давно уже упавшей в цене и нигде больше не продающейся, более четырех лет, но она, до этого вечера, все еще была в идеальном состоянии и все так же самой любимой. Самой дорогой сердцу. Потому что ее когда-то подарил Тэхен. Просто так подарил, без повода. Просто пришел в один день с пакетом от этого бренда и подарил. Он много чего подарил без причины и все это по-своему дорого, но не так как была эта толстовка. Наверное, у всех когда-то появляется какая-то дорогая сердцу вещь, которой пользуются по максимуму и жизни без нее больше не представляют. Для Чимина эта толстовка и стала такой вещью. Он носил ее постоянно, когда была возможность и не было рядом выносящего мозг по поводу одежды Чонгука. Почти все важные события его жизни происходили, когда она была на нем, а о том сколько слез грусти и счастья впитала фиолетовая ткань даже говорить не стоит. Поэтому именно с ней, а точнее, с ее остатками, расставаться было сложнее всего. Жаль, ему не предоставили выбора. Так что, чтобы снова не допустить старую ошибку и не лишиться части гардероба, Чимин со скоростью света выбирает блузу. Хлопок двери слышится именно в тот момент, когда последняя пуговица-жемчужинка попадает в петлю. Чимин выходит в столовую в тонкой бежевой блузе из струящейся ткани, придерживая рукой свой трехмесячный живот. Свет приглушен, на столе горят свечи, но Чонгука нет. Омега хмурится, начинает даже думать, что на фоне беременности уже начались галлюцинации. Но этого просто не может быть, он ведь точно слышал хлопок! И прислуги в столовой нет, значит точно кто-то зашел, иначе бы они не покинули комнату. Омега склоняет голову к плечу, из-за чего камешек на длинной серьге падает прямо в надключичную ямку, когда вдруг в тишине коридора слышится шорох из соседней с гостиной комнаты. Там кабинет Чонгука, в который в его отсутствие никому нельзя заходить. Может он пошел туда? Дверь в кабинет приоткрыта, тонкая полоска света льется прямо в неосвещенный коридор. Чимин толкает ее ладошкой и входит. Чонгук, сгорбившийся над ящиком в столе, реагирует на тихий скрип и резко выпрямляется, вынимая из него тонкую папку. На альфе классический костюм, к слову, не тот в котором он ушел утром, его волосы растрепались за день и от укладки не осталось и следа. Почему Чимину так хочется подойти и пригладить выбившиеся прядки, а после прижать голову уставшего мужа к своей груди? Почему так хочется приласкать его, работающего ради их будущего? Почему так хочется отдать ему всю свою нерастраченную нежность? Почему так резко перестают интересовать причины его холода с самого утра? Все эти вопросы разом перестают интересовать и испаряются, когда альфа отворачивается, нахмурившись. Чонгук больше не обращает на омегу внимания и открывает свою папку, сразу принимаясь быстро листать бумаги. Чимин изгибает бровь. Он что, теперь его еще и игнорирует? Но за что? Где он успел провиниться? – Почему ты здесь? – интересуется Пак – кто-то же должен прервать это напряженное молчание. Чонгук медленно поднимает глаза, скользя по нему оценивающим взглядом. – Я ждал тебя в столовой. – Я приехал на пять минут, – громко захлопнув папку, безразличным тоном говорит альфа. Напряжение между ними становится только сильнее. – За документами. Через полчаса нужно подписать важный контракт. – Важный контракт не терпел дневного времени? – спрашивает омега, выпрямляясь и, насколько позволяет живот, складывая на груди руки. – Сегодня наша годовщина, я приготовил ужин, а ты еще неделю назад пообещал приехать пораньше. Почему я снова должен сидеть ждать? – Почему я должен выслушивать твои недовольства? – вздернув бровь, парирует Чонгук. – Тем более, я не виноват в том, что инвесторы решили заключить контракт именно в это время, – раздражаясь. А насчет годовщины… он про нее даже ни разу за день не вспомнил, чего делать не стоило. Сейчас, если омега это слишком остро воспримет или еще заметит за ним кое-что, альфа может потерять поддержку его отца, а без нее он в мире больших денег и бизнеса просто не выживет. – Перенеси, – просто предлагает Чимин, тщательно скрывая обиду и свое раздражение от всей этой ситуации в целом. – Не могу, – сквозь зубы отвечает Чон. Чимин со своими глупыми попытками заставить его остаться дома, только отнимает время. И раздражает. Как же он его раздражает последнее время. – Как только мы его подпишем, дела моей компании пойдут вверх. Если я не приду, то мне просто откажут в подписании, и я упущу золотую жилу. – Не вижу проблемы, – все-таки шипит омега. – Придумай уважительную причину и все. – Золотце, ты не понимаешь, – проговорив с издевкой первое слово, улыбается Чонгук и подходит ближе, оставив папку на столе. Видимо, его терпение все-таки ограничено. Брови Чимина взлетают вверх, а выражение лица медленно меняется. Из глаз вот-вот пойдут слезы – золотцем его всегда называл только Тэхен. Это только его привилегия. – Это американские инвесторы и завтра они улетают. Знаешь, как долго я пытался добиться их внимания? – альфа касается холодными почему-то пальцами его подбородка и поднимает лицо омеги выше. Чтобы смотрел на него, а не на пустой стол за спиной. Блестящие глаза не вызывают никаких чувств. Кроме, разве что, зарождающегося отвращения. – Сегодня мой последний шанс. Подумаешь, посидишь один пару часов, ничего страшного, – он наклоняется, оставляя мимолетный поцелуй на покрытых бальзамом губах и быстро отстраняется, возвращаясь к столу. Чонгук не лжет, сегодня у него и правда последний шанс. Но что это за шанс, Чимину знать не обязательно. – Ты же хочешь как сыр в масле кататься и ни в чем не нуждаться, а это не бесплатно, знаешь ли. Ничего с тобой не сделается за один вечер, а потом я весь твой, – улыбается альфа, застегивая пиджак и кладя в карман телефон. Быстрыми шагами он движется на выход из комнаты, по пути дергая за руку застывшего и смотрящего в пол мужа. Перед глазами омеги промелькнули лишь дорогие туфли и ворс ковра. – Что я говорил насчет кабинета? – цокнув, продолжает Чонгук, запирая дверь и бросая на Чимина короткий взгляд. – Без стука не входить. Но так уж и быть, в честь праздника я сегодня не буду тебя ругать. Он уходит, оставив еле сдерживающего слезы омегу у закрытой двери. Чимин выдыхает, после щелчка замка в прихожей вдруг становится легче и будто тонна груза резко падает с плеч. Прислуга с приходом Чонгука попряталась по углам, словно мыши, никто ведь не хочет лишний раз попадаться ему на глаза. Никто из них не выходит из своих укромных мест, молчаливо наблюдая за еле перебирающим ногами омегой. Почему он чувствует настолько сильную слабость? Влияние феромонов мужа? Возможно. А может быть просто малыш решил, что папе пора отдохнуть. Только плотно закрыв дверь в спальню, Чимин отпускает себя, позволяя слезам водопадом хлынуть из глаз. Почему вдруг так больно, скажите? Почему так хочется опустить руки? Чонгук идеальный альфа, да, но это не отменяет того факта что он не ценит. В последнее время они немного отдалились друг от друга и омега пытается делать все что в его силах, чтобы все было как раньше. Еще больше заботится, еще больше беспокоится, еще больше поддерживает. Поддержка для Чонгука сейчас очень важна – он пытается вывести свою компанию на мировой уровень, – но мужа, кажется, больше всех поддерживающего, не замечает. Чимин валит все на усталость. Альфа ведь почти сутками сидит в офисе и когда появляется дома то общается с животом, а на омегу даже не смотрит. Видимо, на малыше вся его энергия полностью заканчивается. Чимин не обижается, только сегодня его впервые задело, потому что выделить один вечер, хотя бы пару часов, на ужин в честь первой годовщины, можно было. Чонгук нужным не посчитал ни праздник, ни старания супруга. Хотя, быть может, он и правда не может перенести встречу с инвесторами? Омега не знает, но ему верит. Как может не? Это не отменяет того факта, что Чимин устал. Устал пытаться и бесконечно биться в закрытую дверь. Он думал, что, если приложить больше усилий, через неделю-две все наладится, но не наладилось ни через неделю, ни даже через месяц. Хочется справедливости. Почему он старается, а Чонгуку все равно? Пусть теперь он тоже начнет что-что делать, а в ответ получать тишину. Жаль, что омега об этом всего лишь думает и не станет так поступать. Почему? Он просто не сможет и растает от первого же теплого взгляда. Наверное, именно по этой причине весь нанесенный несколькими часами ранее макияж размазывается и остается на покрывале страшными темными пятнами. Омега, сев, сжимает руками подушку, крепко прижимая ее к груди и покачиваясь из стороны в сторону, тихо всхлипывая. Успокоиться почему-то не получается. Чон сказал ему посидеть пару часов одному. Чимин и посидит, и даже подождет, но в глубине души он все равно будет знать, что муж не придет скрасить одиночество ни через два часа, ни через четыре, ни даже пять. Он, как это обычно бывает после таких вот деловых вечерних встреч, приедет только под утро. От него как всегда будет нести алкоголем, а одежда сохранит слабые запахи неизвестных омег. Чонгук, как проспится, расскажет о том насколько удачная была сделка, о том, как поехал в бар ее отметить, а там к нему подсели несколько омег легкого поведения в надежде получить прекрасную ночь. И он им, конечно же, отказал. А Чимин, как последний дурак, в очередной раз ему поверит. И простит, даже за то, что праздничному ужину Чонгук предпочел алкоголь и компанию других. Простит даже за то как тот в кабинете с ним разговаривал. Альфа же спешил, а омега, такой вот ужасный, помешал, еще и запрет нарушил. Ну, он это заслужил. Муж же всегда прав. Поверит ему, потому что Чонгуку лгать незачем и постель с другими делить тоже. У него ведь дома ходит прекрасный супруг и ребенка вынашивает. Он ведь любит Чимина, а значит и изменять не будет. Омега в очередной раз простит и поверит, так и не узнав, что никакой деловой встречи с инвесторами не было, а контракт был заключен еще с утра. Он не узнает и о том, что документы в черной папке Чон брал не для них, вечер свой провел вовсе не в ресторане и баре, а омеги легкого поведения не всего лишь подсели и ушли, получив отказ. Нет, он никогда не узнает о второй квартире, уютном кафе под ней и проживающем в этой квартире другом омеге, которому в черной папке Чонгук привез договор о передаче имущества в собственность. Он ничего и никогда не узнает. Будет жить вечность в неведении, вынашивать ребенка и ни о чем лишнем не думать. Он будет лишь ощущать иллюзию счастья и раз за разом прощать. Этого он хотел, сказав «да» год назад? Нет? Он сам его выбрал, когда под носом ходил лучший кандидат. Правда, Чимин этого еще не понял, но всему свое время.***
В комнате запах дорогих сигарет перемешался со сладкими природными ароматами и запахом секса. Три омеги ползают по ковру пытаясь решить кто первым прикоснется к сокровенному. У Тэхена в пальцах зажата сигарета, на подлокотнике стоит стакан коньяка, а на низком столике перед ним рассыпан наркотик. Альфа к нему не прикасался – все еще свежи воспоминания о последствиях. Кокаин для омег. Эти три парня работают в одном из самых элитных публичных домов Милана, пользующимся спросом среди состоятельных альф. Наркотики для них не новы. Более того, они в их трудовом договоре вынесены отдельным пунктом. Тэхен со своих девятнадцати на дух не переносит наркозависимых. Эти омеги таковыми не выглядят, они может и не зависимые еще, но часто употребляющие точно. Только это сути дела не меняет – таких он тоже не любит. Тогда зачем пришел? А что ему еще оставалось делать, когда лучший друг чуть ли не за руку потащил сюда, чтобы, дословно: «Помочь забыть твою безответную любовь»? Ким ее безответной не считает. Ну, то есть, да, сейчас она безответная, но в будущем же все может измениться. Хосок на это каждый раз говорит не думать о будущем и жить тем, что есть. А что у Тэхена есть? Ненужное имя, которое знает вся Италия, огромное состояние и любовь к замужнему омеге. Пока безответная. Это он так себя успокаивает. Чон Хосок – альфа, платиновый блондин и лучший друг, старше всего на каких-то пару лет, без поддержки которого Тэхен давно бы загнулся. Хосок возглавляет юридическую компанию и совсем немного промышляет игорным бизнесом. Познакомились они при весьма странных обстоятельствах несколько лет назад. В тот день Ким, вместе с отцом, сопровождал босса на встречу в казино. Там они впервые и столкнулись. Хосок играл в покер в компании зрелых мужчин, умело их обыгрывая. Тэхен, долго наблюдавший за ними, под конец вечера, когда они с Чоном встретились в курилке на первом этаже, похвалил его навыки. А альфа, широко улыбаясь, честно признался, что хвалить нужно навыки не игры, а простого мошенничества. – Так просто открылся незнакомцу, – хмыкнул Тэхен. – Не боишься, что я сейчас пойду и всю правду раскрою? – Не боюсь, – усмехнулся Хосок. – Я видел с кем ты пришел, и я знаю чей ты сын. Тебе не выгодно сейчас выставлять себя в плохом свете. На этом разговор закончился, потому что Тэхену позвонил отец и сказал, что они уезжают. Второй раз они встретились в здании суда. Хосок выходил из кабинета судьи в черном дорогом костюме и с кожаным портфелем в руках. – Вот это встреча, – сказал он и покосился на точно такой же черный портфель в тэхеновой руке. – Тоже к судье Томмазини? На какую сумму чек? Боюсь, ему сегодня сильно жирно будет. Тэхен его проигнорировал и молча вошел в кабинет. Через полчаса они снова встретились, только уже в зале суда. Хосок сидел на месте защитника, а рядом с ним занял место тот, за кого они оба заплатили крупную сумму – ценный сотрудник тэхенового босса. Отметить выигранное дело предложил Чон, после того как все закончилось. Вечер провели в любимом баре Тэхена, а после больше не расставались. И к чему пришли сейчас? Хосок сидел, развалившись в соседнем кресле и курил, пока четвертый омега ему отсасывал. По выражению лица понятно было что он получает удовольствие. Этого же он ждал от Тэхена? Когда омеги наконец определились кто первый прикоснется к его члену, один из них, маленький милый блондинчик, подполз ближе. Тэхен старался максимально расслабиться, пока один пытался его возбудить касаниями через одежду, а другие омеги к частям тела выше. Кто-то из них хотел прикоснуться к губам, но Ким быстро отвернулся – в губы его целовать может только один омега. Член быстро налился кровью и поднялся, стоило только представить в своей голове толкающие на грех пухлые губы, томно шепчущие: «Voglio te»*. В реальность вернули холодные пальцы сидящего перед ним на коленях парня, когда он коснулся ремня. Настолько быстро и резко со стояком Тэхен еще не вставал. Конечно же зашипел, когда чувствительная плоть потерлась о грубую ткань. Омеги разочаровано застонали и снова потянулись к нему. Альфа держал дистанцию, все дальше и дальше отходя от своего дивана. – Я так не могу, – говорит твердо, потянувшись к своему пальто. Член, стоит только увидеть в голове исказившееся от боли лицо, начинает падать. Где-то на фоне, застонав, наконец-то кончает Хосок. – Зачем ты меня сюда привел? У меня ощущение что я ему изменяю. – Ты не можешь изменить тому, с кем даже не в отношениях, – вяло ответил Чон, отталкивая омегу и поднимаясь на ноги. Остатки коньяка из его стакана выпиваются залпом. – Раньше тебя это не волновало. – Раньше я был пьян и ничего не соображал, – продолжает Тэхен, осматривая столик в поисках телефона. – Так напейся снова, в чем проблема? – недоумевает Хосок. – То, что он спит с другим и о тебе не вспоминает, тебя не волнует? – Он помнит меня. Мы общаемся, – продолжает Тэхен, находя телефон под подушкой на кресле, где лежало пальто. Как он там оказался – загадка. – Раз в месяц? – хмыкает Хосок, снова опускаясь в свое кресло и подзывая брошенных другом омег. – Помнится, раньше вы общались чуть ли не каждый день. – У него своя жизнь и рожать скоро. Не хочу мешать, – лжет Ким. Чем он вообще может помешать, находясь в нескольких тысячах километров? Альфа смотрит на омег, облепивших Хосока и разворачивается в сторону выхода. – Я пойду. Спасибо за очередную попытку. – Если ты опять где-нибудь напьешься, имей в виду что я спасать тебя не приду, – кричит вслед Хосок пред тем как Ким хлопает дверью. Конечно же он придет. Всегда приходит и доставляет полностью израненное где-то внутри тело домой. Тэхен выбирается на свежий воздух. И, кажется, только сейчас начинает дышать. Совесть, почему-то, продолжает грызть. Альфа сам не понимает почему у него не получается ни забыть, ни хотя бы расслабиться в чьей-то компании. За что совестно? Хосок ведь правду сказал – они с Чимином не в отношениях. Всего лишь друзья. И то, сейчас уже вряд ли. Они отдалились и не ясно чья это вина. Чимина, Тэхена или просто у них такая судьба? Чимина съедает семейная жизнь, Тэхена – работа. Наверное, поэтому они теперь так редко общаются. Раз в месяц, если повезет, это мало для того, кому раньше звонили чуть ли не каждый день. Ким всегда в такие моменты, когда покидает публичный дом после неудавшейся ночи, вспоминает свою жизнь в Америке. То время, когда он еще только пытался принять любовь к лучшему другу и их истинность. Сколько у него тогда было партнеров? Почему с ними все получалось, а с этими нет? Возможно, потому что делить с кем-то постель не было их работой. Тэхен недавно начал замечать одну закономерность. Когда он намеренно идет в бордель за ночью с проституткой – ничего не получается. А когда напивается в баре и подцепляет там кого-то, то все нормально. Напиваться даже не обязательно, он проверял. Совесть не мучает, член встает и от чужих прикосновений избавляться не хочется. Почему с омегами из борделя так не получается? Они ведь со случайными партнерами из бара на равных условиях его ублажают. Разница лишь в том, что за одних он платит определенную сумму определенным людям еще до получения удовольствия, а другим сам на кровати оставляет крупные купюры. Она и здесь решила над ним пошутить? В баре сегодня многолюдно. Еще бы, все-таки пятница. К стойке не подобраться, поэтому Тэхену приходится просить бодигарда заставить кого-нибудь пересесть. Бармен, давно выучивший предпочтения постоянного клиента, не спрашивает, что он будет пить, сразу подает стакан бренди. Отпив немного, Ким тяжело вздыхает и ставит локоть на стойку, уронив голову лбом в раскрытую ладонь. Настолько подавленного состояния у него давно не было. Хочется то ли спиться и сдохнуть, то ли просто спиться. Все лучше, чем влачить свое жалкое существование в одиночестве, зная, что любимый счастлив с другим. Дурманом почему-то накрывает непонятная злость. На кого – не известно. На себя, скорее всего. Больше ведь не на кого. Стакан вот-вот треснет в руке, так сильно Тэхен его сжимает, но от мгновенной гибели его спасет вибрирующий в кармане брюк телефон. Он достает его почему-то затрясшейся рукой, не спешит принимать вызов. На экране белыми буквами на корейском – Син Донхи, в груди – бездонная яма. Вся тяжесть, что преследует с утра, именно сейчас сливается в один большой ком и падает прямо в нее. Все ниже и ниже, Тэхен готов поклясться, что слышит тот звук, с которым летит этот ком и все никак не может достигнуть дна. Причина столь позднего звонка еще неизвестна, но альфа уже хочет избавить этот мир от ненужного мусора. От себя, к примеру. Потому что зачем он такой тут нужен? Исколотый, изрезанный внутри, ни на кого не смотрящий, ищущий только одно. Зачем он здесь? Для кого? Тэхен не знает. Но уже планирует свое дальнейшее жалкое существование. Ничейный, никому ненужный, брошенный со своим светлым чувством – вот оно, его будущее. Это сейчас подтвердит новость, что хочет озвучить Донхи. – Ким Тэхен, – хриплым голосом, оборвавшимся в самом конце. Почему он звучит так слабо? Почему не хочется слушать? – Добрый вечер, господин Ким, – на чистом корейском приветствует Донхи. В его голосе слышна улыбка. – У меня для Вас новость. Не знаю насколько хорошая. – Докладывай, – голос, хватит ломаться. Не выставляй слабаком, неспособным справиться с безответной любовью! Хотя бы перед посторонними. – И не тяни. – Шесть сорок утра, – нет, помедленнее. Тэхен не успевает воспринять все слова. В голове они смешиваются в кашу, сбросить вызов хочется все сильнее. – Мальчик омега, три килограмма, – Ким чувствует, как сердце в этот момент пропускает удар. В глазах начинает мутнеть, щеки мокнут. – Пак Чимин родил этим утром. Ребенок полностью здоров. Дрожащими руками сбрасывается вызов. Посторонние звуки резко проникают в сознание, заглушая собственные мысли. Веки опускаются, а тяжесть в груди наконец-то достигает своего дна, падая с мерзким звуком. Наиотвратительнейшее депрессивное состояние постепенно отпускает с новым глотком обжигающего горло напитка. Грохот разбившегося стекла возвращает в реальность. Люди оборачиваются на звук со своими заинтересованными взглядами. На деревянном полу в луже бурбона разбитый стакан, дно которого украшает своеобразная «корона» острых осколков. Так же выглядит сейчас его сердце, расколовшееся на много частей. Только самая серединка продолжает биться чтобы поддерживать жизнь. Вот только зачем? Пусть и ее не будет. Тэхену уже все равно. Счастливое событие, раскрасившее чужие жизни в яркие цвета и только одну определенную обрекающее на бесконечную серость. Рождение ребенка, это определенно что-то хорошее, а рождение ребенка любимого омеги – еще лучше. Вот только тот факт, что ребенок этот, которого любимый вынашивал полгода, не твой, ударяет. Сильно ударяет. Именно поэтому, наверное, Тэхену достаточно лишь посмотреть на бармена своим взглядом выпотрошенного изнутри человека для того чтобы тот налил виски в новый стакан. С ним альфа справляется быстро, просто опрокидывая все в себя залпом, и покидает бар. Сегодня даже самостоятельно, без помощи Хосока. Уже дома, придя в себя, приняв ситуацию и опустившись на кровать со стаканом воды – в квартире, где давно нет алкоголя и в принципе ничего, что можно употреблять в пищу, выбирать не приходится – он позволяет себе расплакаться. Альфы за всю жизнь столько не плачут сколько Тэхен за три года. Альфы из-за омег в принципе не плачут, а его слезами можно было бы уже заполнить водонапорную башню. Но что такого в этих слезах? Если альфа плачет, разве это перестает делать его мужчиной? Разве это делает его слабее? Конечно же нет. Слезы не показатель физической слабости. Это скорее показатель больше слабости внутренней. Когда внутри все горит, когда разрывает от боли и грусти, когда хочется удавиться, поняв, что окончательно потерял. Что делать в такие моменты? Кто-то выплескивает свою боль в спортзале, кто-то крушит все вокруг, а Тэхен просто плачет. Разве делает это его слабаком? Это его способ расправиться с болью. Не избавиться от нее насовсем, но хоть чуть-чуть притупить. Разве виноват он в том, что не может выплескивать все силой? Если не хочет так? Слезы – его выход. Необходимый вечерний ритуал. Не подумав перед сном о Чимине и не оплакав свою к нему любовь, все еще почему-то цветущую, он не уснет. Жалеет ли Тэхен что решил не влезать и не отстаивать свои права? Нет. Потому что Чимин его не любит, а лишать его мимолетного счастья только из-за своих чувств альфа не хочет. В том, что Ким одинок, а Пак счастлив в браке нет чьей-то вины. Значит так надо. Тэхен продолжит ждать, как только найдет в себе силы, но уже без сторонней помощи. Чимин благополучно родил, а значит информатор больше не нужен. Поэтому альфа отправляет на счет Донхи огромную сумму, в два раза превышающую ту, о которой они договаривались, и пишет, что больше в его услугах не нуждается. Син свое дело сделал. Теперь Тэхен не будет знать о Чимине больше, чем тот сам говорит. Теперь он вообще практически ничего знать не будет. Оно к лучшему. Возможно, омега станет реже посещать его голову и так ждать станет легче. Он не будет влезать в его жизнь и пустит все на самотек. Когда-то Чимин все равно сам придет в его руки и Тэхен сделает его самым счастливым в мире омегой. Чонгук, сто процентов, делает недостаточно.