Утешение

      Осторожный вздох. Тихое шуршание ткани. Тонкое, хрупкое тело зашлось в дрожи, которую тут же успокоили две пары сильных рук.       — Ш-ш, тише, всё хорошо, — голос со спины, почти у самого уха. Нежный поцелуй в шею.       Йоичи пропустил стон сквозь зубы: он пытался издавать как можно меньше странных и несвойственных ему звуков, но… Какое там молчать, когда горячие пальцы под одеждой проходятся по каждому сантиметру покрытой мурашками кожи, а чуть более холодные ладони массируют бёдра сквозь тонкие штаны, едва сдерживаясь, чтобы не залезть под ремень и резинку трусов поближе к желанным мягким ягодицам. Он попытался закусить язык, но очередной мягкий поцелуй прервал и попытку, и выдох, который обратился в стон, и на этот раз — в полный голос. За спиной хмыкнули; затем по затылку прошёлся кончик языка, и Йоичи почти инстинктивно, уходя от «мокрой» ласки, подался вперёд, углубляя поцелуй.       Он не знал, куда деть руки, то обнимая за плечи оседлавшего его Шинджи, то держась за предплечья Сабуро, что устроился позади. Лидер, не привыкший к долгим прелюдиям, уже нетерпеливо ёрзал по коленям Йоичи, пытаясь получить хоть какое-нибудь облегчение, и с вызовом прикусывал нижнюю губу партнерам при поцелуе. Сабуро лишь ухмылялся, но продолжал игнорировать стояк друга, сосредоточившись на их маленьком, беловолосом сокровище.       «Сокровище» же, зажатое меж двух сильных, тренированных тел, смущалось, краснело и не знало, кому дарить внимание первому. Каждый раз Йоичи отводил взгляд при виде обнажённой груди, видневшейся из-за нараспашку открытой чёрной рубашки. Вздрагивал, когда льнул ближе к Сабуро, спиной и шеей чувствуя возбуждение партнёра сзади. В итоге, Йоичи осторожно опустил руки на бёдра Шинджи, словно спрашивая разрешения.       — Тебе необязательно, — едва успел сказать тот, как в него слегка недовольным взглядом впились яркие зелёные глаза.       — Не согласен он — соглашусь я, — тут же втиснулся в разговор Сабуро и, воспользовавшись заминкой, распустил свой хвост, собирая коротковатые снежно-белые волосы Йоичи в низкий пучок. Ему нравилось возиться с причёсками ближайшего круга знакомых: и новый член Сопротивления исключением не стал.       — Я не отказывался!       — А теперь он ревнует! — с восторгом в голосе отметил Сабуро, вызывая одновременно хихиканье и новую волну «почти-праведного» гнева.       — Укушу, — пригрозил Шинджи и, обняв Йоичи, оказался вблизи лица друга, намереваясь исполнить обещание. Тот не растерялся и, мгновенно приблизившись вплотную, вовлёк лидера в яростный поцелуй, к восхищению затихшего между ними третьего партнёра. Йоичи только и оставалось, что каждый раз удивляться гармоничным отношениям этой парочки, впустившей в такой близкий контакт и его.       Но когда он, неожиданно даже для себя, потянулся к их лицам, двоица прервалась и одновременно обратилась к нему: Сабуро с лёгким, но буквально секунду спустя углубившимся поцелуем, а Шинджи опустился ниже, губами исследуя тонкую кожу на видневшихся из-под кофты ключицах.       Йоичи знал, что он безумно хрупкий. Ещё с детства. Каждое сильное сжатие — синяк. Каждое падение — кровоподтёк. Укус — жуткая краснота на бледно-нездоровой коже. Любое усилие посильнее обыденного выливалось в грудной кашель, иногда с кровью. Но и без того хилое здоровье усугубило долгое отсутствие солнца и последующая вынужденная голодовка… Ему причиняли боль, его пытались сломать. Но, к его счастью, ментально и духовно он был сильнее, чем физически.       Жаль, что это не помогло.       Руки.       Родные руки, которые до лиловых синяков сжимали запястья, плечи или то, до чего могли дотянуться.       Больно.       Темнота.       Каждый раз вспыхивающий источник света — новая порция боли.       Йоичи сжался, жмурясь от накативших воспоминаний, пытаясь выпутаться из рук. И почти сразу же оказался в мягких объятиях, так не похожих на жестокое пережитое. Он с силой заставил себя открыть глаза… и в полумраке от желтоватой настольной лампы увидел встревоженное, но такое родное лицо Шинджи, который осторожно гладил его по щеке. Он резко понял, что глазам мокро, а тело бьёт мелкая дрожь.       Уже не полноценный приступ, подобные которым мучили его после освобождения, но…       — Давай остановимся, — предложил Сабуро, не менее обеспокоенный состоянием любовника. — Это не стоит того.       — Нет. Стоит, — Йоичи коснулся ладони на лице. — Возможности, может, больше и не представится. Мне просто нужно меньше думать, — он чуть нервно усмехнулся.       — Нет, ну нормально, — Шинджи скрестил руки на груди. — Мы тут стараемся, стараемся, а он ещё и думать успевает!       Сабуро хохотнул, чуть сжимая в объятиях повеселевшего Йоичи, а затем опустился чуть ниже, пальцами поддевая края кофты.       — Значит, плохо стараемся, — одежда лёгким движением руки нашла приют где-то подальше на полу, пока Шинджи ловко управлялся с ремнём.       Доверие.       Он не любил, когда его звали по фамилии: от неё веяло силой брата. Да и родовое имя принадлежит больше старшему, нежели младшему. Как только выдалась возможность, Йоичи отказался от наследия Шигараки, отринув и уже несуществующую семью, и — что более приятно — существующую злобу и совершённые грехи. Не он затеял войну. Не ему за неё отвечать.       Уважение.       С того самого дня Шинджи никогда не звал его по фамилии. Признавал выбор пленника. Уважал внутреннюю силу друга. Полюбил несломленную нежную душу избранника.       Преданность.       Сабуро шёл за соратником по многим причинам. Признавал мощь и лидерские качества «вождя» Сопротивления. Сблизился с таким одновременно похожим и отличающимся от него по характеру другом. И, увидев в Шинджи чертовски одинокого и отдалённого от других неподъемной ношей человека — вверил всего себя любовнику.       Жизнь.       Не для подобного ли Йоичи всё ещё остался в живых? Было ли чудом, что он смог вытерпеть пытки и на грани смерти от истощения быть спасённым лучшими из людей, кого он когда-либо встречал?       А даже если и было, то чудо на том не закончилось: его, брата чудовища, едва не ставшего очередным мучеником во благо «порядка» Все-за-Одного, признали, поняли и приняли в семью. Не только в Сопротивление — два лидера спасли саму его душу… и продолжали это делать.       Влажные губы Сабуро проходились по шее в подобии то ли поцелуев, то ли полизываний, пока он нежно водил кончиками пальцев по солнечному сплетению Йоичи; в то же время Шинджи, спустившись с кровати и закинув ноги любимого себе на плечи, аккуратно пощипывал нежную кожу на всё ещё ощутимо впалых боках, потихоньку приближаясь к ткани трусов. Левая рука Йоичи невольно легла на отдающие рыжиной волосы Шинджи, перебирая отдельные жёсткие пряди.       Его любовники — его герои — дарили ему всю нежность, на которую были способны. И он полностью растворился в ощущениях, уже не контролируя ни стоны, ни изгибающееся тело, ни сбивчивое дыхание.       Йоичи чуть поёжился, когда остался абсолютно обнажённым: холодновато, но, похоже, что ненадолго — потемневший и расфокусированный от еле сдерживаемого вожделения взгляд Шинджи явно говорил о том, что замёрзнуть ему не дадут. Он мельком поднял голову на Сабуро: слегка растрёпанная копна волос, мягкая улыбка, чуть более собранный вид, но всё такой же многообещающий взгляд.       Он им доверял; хотя в первые дни в подземном укрытии активно старался кутаться в выданное одеяло и казаться меньше и незаметнее, опасался каждого приходящего, любых резких движений и прикосновений… Раньше. А теперь Йоичи не боялся, спокойно наслаждаясь близким контактом и отдаваясь в их руки, хотя силы каждого из лидеров Сопротивления хватило бы, чтобы переломать ему все кости, даже особо и не стараясь.       Его герои никогда так не поступят. Никогда не причинят боли, и защитят от любого, кто посмеет его тронуть.       Хотелось бы в это искренне верить, но…       Йоичи силой прогнал подобные мысли, помня обещание: но когда губы Шинджи коснулись основания члена, остаток мыслей улетучился сам собой. Неожиданное, неведомое до того ощущение перегрузило и разум, и тело. Вздох перерос в постыдный скулёж, а пальцы всё-таки впились в волосы партнёра, в попытке то ли отдалить того от сверхчувствительного места, то ли желая ещё — сильнее, активнее, быстрее.       Это, всё-таки, его настоящий первый раз.       Сабуро нежно держал его голову, чтобы не случилось лишних травм — Йоичи уж слишком активно дёргался от каждого движения Шинджи. А тот и рад, внимательно наблюдая за стремительно сменяющейся реакцией на ласки.       Горячо, внутри нестерпимо горячо. Начиная с горевших алым щёк, от смущения и распалённости, до жгущего низ живота концентрата удовольствия. Умелые руки активно двигались по стволу, а губы и язык попеременно касались влажной головки, размазывая предэякулят по члену вместо смазки.       — Он уже почти, — подал голос наслаждающийся разворачивающимся ниже зрелищем Сабуро, как только заметил прерывистое и учащённое дыхание Йоичи. — Понежнее с ним, что ли…       — Куда уж нежнее, — проворчал Шинджи, но темп всё-таки сбавил, позволяя, наконец, продохнуть и чуть прийти в себя. — Всё в порядке? — спросил он, едва заметив осмысленность в затуманенном и слегка влажном от слёз взгляде.       — Н-нормально, — сил хватает только на шёпот. Йоичи утёр глаза, только размазав влагу по векам и скулам. Расплакался, расчувствовался и, боже, как же стыдно! Он попытался спрятать глаза в руках или хотя бы отвернуться, но тёплые ладони держали пусть и нежно, но крепко.       — Куда собрался? — с долей иронии поинтересовался Сабуро, вызвав у Йоичи ещё больший приступ смущения. — Не волнуйся, это даже круто, что ты так реагируешь — значит, ты нам открылся. Значит, мы делаем всё правильно и… и кстати о. — Он обратился к малость заскучавшему и медленно выводившему пальцами круги по коленкам любовника Шинджи: — Сейчас моя очередь.       Лидер что-то невнятно пробормотал, но насиженное место уступил — и лёг рядом с Йоичи, прижимаясь как можно ближе, приобнимая того рукой за плечи и перебирая выбившиеся из пучка снежные пряди свободной. Сабуро легко усмехнулся своему влюблённому по уши другу — хотя не то чтобы он чем-то отличался! — и, приняв ту же позу, что и Шинджи до него, активно зацеловывал внутреннюю сторону мягких и гладких бёдер. Йоичи, на удивление обоих любовников, был гладким везде, за исключением длинной гривы волос, тонких бровей и густых белых ресниц. Даже щетина на лице не росла! Но оно и к лучшему: если такую нежную кожу ещё и брить бы пришлось, то это верный шаг к постоянному хождению с опухшей и воспалённой физиономией — что лично Сабуро в контексте Йоичи считал форменным преступлением против всеобщего чувства прекрасного.       И несмотря на то, что с ним приходилось рассчитывать силу каждого прикосновения — всё это сполна окупалось до чёртиков приятными ощущениями под пальцами при ласках.       А ещё, в отличие от своего друга, Сабуро не страдал от чувствительного горла и потому мог кое-что покруче обычного минета. Полувздохнуть, задержать дыхание, сглотнуть лишнюю слюну и опустить язык: медленно, не торопясь, он вобрал в себя член любовника полностью, коснувшись носом лобка. И два взгляда — похотливо-одобряющий от Шинджи и ошалело-удовлетворённый от Йоичи — того определённо стоили. Несколько раз сжав горло на пульсирующем органе, Сабуро освободил рот, зализывая мягкую кожу вокруг.       — О… обалдеть, — выдавил из себя ещё шокированный, но ужасно возбуждённый, до напряжённых мышц, Йоичи.       — Ты сладкий, — игриво протянул Сабуро, чем окончательно вверг того в краску.       — Ну, не поспоришь, — Шинджи аккуратно чмокнул красную скулу рядом. — Ты и правда сладкий, наше маленькое сокровище.       — Прекратите… — со смущённой улыбкой он всё же укрыл руками лицо.       — Не-а, не прекратим.       — Сам напросился, — одновременно ответила двоица, едва не перебивая друг друга.       — Я… не…       Шинджи резко сменил позу, нависнув над Йоичи и оперевшись руками по обе стороны от его головы. Сабуро с интересом наблюдал откуда-то снизу, пытаясь понять, что именно задумал лидер.       — Не смей даже думать, что ты чего-то не заслужил. И потому прямо здесь и прямо сейчас ты полностью достоин всей любви этого грёбаного мира до последней капли, — на одном выдохе чётко проговорил Шинджи. Повисла секунда молчания, в которую было слышно лишь дыхание трёх человек. Йоичи, подобрав руки и широко раскрыв глаза, тихо лежал и пытался осмыслить сказанное ровно до того момента, как в его волосы не вплелись горячие пальцы, а его самого не увлекли в такой же горячий, страстный поцелуй. Сабуро присвистнул, но, получив в ответ короткий намекающий взгляд оторвавшегося от Йоичи Шинджи, лишь кивнул, мол, «понял, принял, исполняю».       Самому Йоичи только и оставалось, что нежно гладить целующего его лидера по щеке, стонать в голос во время каждого перерыва для вдоха и пытаться рукой дотянуться до разметавшихся по плечам жёстких пшеничных прядей Сабуро, что, похоже, решил в этот раз довести дело до логического конца. Он не ускорился, в опасении, что так может навредить, но не сбавлял ритма.       Оторвавшись наконец от приятного исследования и попыток научить Йоичи отвечать на поцелуи, Шинджи потянулся вниз, руками поглаживая его живот и бока.       — Что, вместе? — получил он немедленную реакцию от друга.       — Да, — короткий ответ, а Йоичи почувствовал, как теперь его ласкают уже в четыре руки и два рта. Ноги поджались сами собой, он задрожал, а в попытке поднять голову — увидел, как двое одновременно подняли головы от его паха и обменялись поцелуями уже друг с другом: и опустился обратно, смутившись и взбудоражившись необычным ощущением в груди из-за увиденного.       После того, как начались лёгкие покусывания кожи — Йоичи хватило менее, чем на минуту. Он хватал ртом воздух, силясь полноценно вдохнуть, прогнулся в спине, впившись руками в покрывало, и, наконец, кончил в руки двоих людей, кому он доверял больше всего на свете. Сознание притупилось, пока перед глазами, и открытыми, и закрытыми, мельтешили цветные пятна. Он пытался отдышаться, но тело отказывалось подчиняться — и вместо того, чтобы привстать, Йоичи окончательно растёкся по постели.       — Тихий он… я-то думал, будут крики, — чуть восхищённо произнёс Сабуро где-то рядом — похоже, проверял, что там с ним случилось.       — Отключился? — послышался через приглушённый слух взволнованный голос Шинджи чуть в отдалении.       — Да. Но с такой нагрузкой на него — это нормально. Пусть поспит.       — А…       — А вот к твоей заднице у меня ещё есть пара вопросов…       Он не знал, сколько прошло времени, но, кажется, пока горел ночник, а рядом не чувствовалось тёплых тел. Они ещё не спали? Только мягкое покрывало, в которое его заботливо укутали едва ли не с головой. Йоичи пошевелился: приятная усталость на удивление не мешала двигаться. Чуть-чуть отдыха, похоже, помогло, и он смог сосредоточиться и приподняться. А затем, отдалившись от ощущений собственного тела, обратил внимание на окружение, огляделся, прислушался и…       Чуть дальше от кровати, встав одним коленом на сиденье единственного в комнате стула и обеими руками ухватившись за его спинку, с полуспущенными штанами стоял Шинджи. Мокрый до того, что рубашка липла к телу, прогибавшийся в спине и прикусивший губу, чтобы не слишком громко стенать. И неудивительно — обхватив руками поясницу лидера, сзади устроился Сабуро и буквально рычал после каждого движения бёдрами, активно, грубо вколачиваясь в напряжённое тело и иногда прикусывая плечи и загривок Шинджи, к его тихим вскрикиваниям.       У Йоичи перехватило дыхание. Подростком он, как и все вокруг, конечно, тайком смотрел взрослые фильмы из интереса и из желания. Иные ощущения от реальности, более острые, яркие. Но это… не шло ни в какое сравнение с ними. Видеть, как два любимых человека занимаются — даже уже не страстной, а дикой — любовью прямо перед тобой… Йоичи почувствовал, как внутри всё снова стремительно напрягается, предшествуя полноценному возбуждению. Он судорожно и шумно вдохнул воздух, чем привлёк к себе внимание.       — Смотри, кто пришёл в себя, — запыхавшийся голос Сабуро, не пропустивший шанса съехидничать. — И, кажется, этот кое-кто не упускает возможности поподглядывать.       Шинджи чуть поднял голову: и встретившись с удивлённым, заинтересованным взглядом, легко улыбнулся. Йоичи ни разу не видел такого выражения у лидера — мягкое, просящее, смущённое, полное желания.       — Ты в порядке? Мы не перестарались — ничего не болит? — и получив беззвучный отрицательный ответ, Шинджи лишь кивнул и снова опустил голову обратно к стулу.       — Мог бы и пригласить его, — проворчал Сабуро, наклоняясь к уху друга.       — Куда? Я не думаю, что он готов к марафонам.       — Хоть бы спросил!       Они одновременно посмотрели на уже сидящего на кровати Йоичи: воспользовавшись заминкой, он пытался как можно больше скомкать одеяло между ног, чтобы никто не заметил снова отчетливо оттопыривающего тонкую ткань покрывала возбуждения.       — Ой, — он, наконец, уловил заинтригованные взгляды Шинджи и Сабуро, которые внимательно следили за его руками.       — Ну вот, а ты говоришь — «не готов», — хмыкнул Сабуро и уже в полный голос спросил: — Не хочешь к нам?       — Обалдел?! — зашипели ему в ответ, пока покрасневший до кончиков ушей Йоичи обдумывал предложение.       — …хочу, — сказал он, к удивлению лидера, и вызвал приступ смеха у Сабуро. — Но… как…       — А это предоставь нам.       Несмотря на постоянные тренировки и активное использование энергетической сверхсилы, Шинджи оставался довольно миниатюрным и по телосложению, и по росту, в отличие от более широкого в плечах и на полголовы выше его Сабуро; и потому последнему не стоило особых усилий взять — несмотря на начавшиеся было возмущения — любовника на руки и отнести обратно к кровати и Йоичи, попутно избавляясь от давно мешающих штанов и оставляя Шинджи почти обнажённым.       Устроив лидера на дрожащих коленях, Сабуро ловко подлез под него, раздвигая тому бёдра и открывая для застывшего без движения Йоичи вид на окутанный рыжеватым пушком твёрдый стояк и даже немного на розоватые ягодицы. Рукой обхватил любовника под грудь, а второй потянулся вниз, заново входя тремя пальцами в покрасневшее, сочившееся оставшейся смазкой расслабленное отверстие.       Йоичи сжал одеяло и сжался сам, покусывая изнутри щёки: даже несмотря на недавно пережитый оргазм, его снова накрывало, причём ещё сильнее и ярче, чем раньше — и он даже не касался себя! А вот двоица, похоже, наслаждалась его реакцией, судя по не сходящим с их лиц довольным улыбкам.       Пальцы спустя полминуты заменил примеривавшийся к анусу член в презервативе. Легко вошедшая головка, секунда задержки, с влажным шлепком зашедший до основания орган — и выдох облегчения смешался с громким всхлипом не ожидавшего резкого движения Шинджи.       — Вперёд. Он полностью твой, — едва ли не промурлыкал Сабуро, покрепче обхватывая любовника уже обеими руками и начав двигаться в неспешном, тягучем ритме. Лидер не сводил глаз с устроившегося на коленях перед ним Йоичи, который между делом уже успел примериться ладонями к его груди и прессу, легонько проходясь по полоскам многочисленных шрамов и оглаживая твёрдые мышцы. Пальцы скользнули вниз, а Шинджи зашипел нечто нецензурное — прикосновение к давно требующей внимания эрекции отозвалось импульсом по всей нервной системе; и он спиной прижался к тяжело дышащему сквозь зубы Сабуро. Поймав на себе внимательный и голодный взгляд Йоичи, со стоном чуть вскинул бёдра вперёд, ближе к мягким ладоням.       Подушечки пальцев прошлись по выступающим венам и вновь вернулись к основанию. Беловолосая голова опустилась вниз, из интереса касаясь одним кончиком языка головки, что вызвало невнятные гортанные звуки где-то наверху. Сабуро едва сдерживал смешки, видя реакцию друга, но сам молчал, прислушиваясь к происходящему. Йоичи нежно улыбнулся и продолжил осторожно касаться губами тонкой кожи, покрывая лёгкими поцелуями ствол члена, переходя обратно к лобку.       — Наивная святая невинность, — таки не удержался от комментария Сабуро, когда Шинджи всё же начал протяжно скулить, умоляя дать ему кончить. И наткнувшись на вопросительный взгляд Йоичи, пояснил: — Ты чертовски эротичный, именно из-за своей неопытности.       — Э-э, спасибо?.. — тот смутился, отвёл глаза в сторону и потянулся рукой в выбившейся из-за активности пряди волос, убирая её за ухо.       — Пожалуйста, — с энтузиазмом отозвался Сабуро и резко толкнулся в расслабившееся от паузы тело Шинджи, выбивая из него громкий полустон-полувскрик. — А теперь давай сжалимся над нашим страдальцем — он уже долго терпит.       Йоичи намёк понял — деликатно ускорился, проходясь по пульсирующему члену то пальцами, то ладонями, иногда несколько неумело пытаясь в оральные ласки. Но, похоже, этого хватило: последние толчки Шинджи сделал сам, насаживаясь на любовника до упора и выпутавшись из его рук, опираясь о кровать и бёдра Сабуро. С мычанием, он излился в сложенные лодочкой руки Йоичи, из-за активного движения пачкая и кровать тоже.       Чуть отдышавшись, Шинджи слез с любовника, устало плюхаясь рядом.       — Куда? Давай дуй дальше, мы ещё не закончили, — почти неслышное бурчание, но он всё же выполнил просьбу.       — Солёно… и горько, — вклинился с внезапными умозаключениями Йоичи, рискнув слизнуть с запястья затёкшую на него сперму. Шинджи, несмотря на усталость, успел это заметить и поперхнулся воздухом, быстро отворачиваясь: не хватало ещё зайти на второй раунд, чего ему его задница точно завтра не простит.       — Я кому говорил хотя бы пару дней не курить? — язвительно поинтересовался Сабуро у отползшего в сторону и обессиленно упавшего лицом на подушки друга. Тот снова не среагировал вслух, ограничившись лишь поднятым средним пальцем. В ответ усмехнулись.       — А…       — Да об простыню вытри, всё равно её после нас стирать, — едва ли не с полузвука понял озадаченность Йоичи Сабуро, хлопая по матрасу рядом с собой. Снял с себя «резинку» — не понадобится, да и в любом случае надо бы было поменять; и с интересом глянул на любовника. Раскрепостившийся, полностью вылезший из-под одеяла, стоящий едва ли не на четвереньках. Белая до мраморного кожа, аккуратный тонкий член, растрёпанные густые снежные волосы, местами налипшие на всё ещё чуть тощее тело, на удивление высокий рост. И так сильно выделявшиеся на фоне всего этого пастельно-воздушного — яркие, изумрудные, огромные сияющие глаза.       — Иди ко мне, — Сабуро протянул руки к их общему «сокровищу», что так отчаянно желало сейчас контакта, любого прикосновения: так, что почти сразу прильнуло к разгорячённому и мокрому после секса телу. Обхватив руками чужие плечи, Йоичи ткнулся лицом под подбородок, подставляясь телом под каждое поглаживание: жёсткие, мозолистые ладони Сабуро скользили от узких плеч до выступающих косточек таза, плавно переходя на мягкие ягодицы и чуть сжимая их.       Нежный поначалу поцелуй плавно перетёк в ласки и посасывания языка: и после особо чувственных Йоичи вздрагивал, постанывая и потираясь пахом о сильные ноги.       — Чш-чш, стой, не так, — его придвинули чуть ближе, полностью сажая на колени, так, что он чувствовал, как друг о друга жмутся оба члена. Его прижали, обняв за поясницу, другой же рукой осторожно сжали две головки вместе, пропустив между ними палец. Йоичи закусил губу, в попытке не так бурно реагировать чуть сжимая пальцами и едва не царапая ногтями спину любовника.       — Двигайся, если хочешь, — прошептал Сабуро, касаясь губами края розового ушка, и ощутил, как под рукой на боку и бедре пробежались мурашки. Реакция нежного, покрывшегося румянцем бледного тела бессознательно опьяняла и заставляла желать большего. Он незаметно облизнул верхнюю губу, смотря на то, как разрывается между вариантами Йоичи. — Хотя я могу и так. М-м?       Новый поцелуй, немного ожидания. И несмелое движение худыми бёдрами, парой толчков опробовавших новую ласку.       — Да, всё хорошо, продолжай, — Сабуро позволил любовнику вести, лишь иногда направляя и помогая не сползти с коленей. Почти полноценный секс, разве что без проникновений, — и с этими мыслями он решил кое-что попробовать. Свободная ладонь двинулась вниз по талии и позвоночнику, нежно сжала красноватую ягодицу — на них виднелись отпечатки пальцев, и сразу становилось понятно, какой части тела доставалось больше всего. Ему отвечали на поглаживания, облизывая и порой покусывая ключицы и шею, осторожно, почти невесомо, словно боясь оставить следы. Острые зубки чуть сжали кожу у гортани под кадыком, а секундой далее — уже губы отсчитывали пульс на месте сонной артерии.       Пальцы Сабуро прошлись по ямке между ягодиц и деликатно, медленно огладили по кругу сжатые мышцы ануса, исследуя ещё более чувствительное место. Сдерживался, чтобы не попытаться войти, хотя бы чуть-чуть, на фалангу, внутрь наверняка горячего тела — но нельзя, ещё успеется… хотя никто не запрещал представить уже сейчас, как в этой узкой, маленькой дырочке будет хорошо. Йоичи вздрогнул от прикосновения, расширил глаза и судорожно выдохнул.       — Приятно…       Он удерживал руку у запястья и беззастенчиво тёрся о пальцы, чуть запрокидывая голову — похоже, ласка пришлась ему по душе, да и неудивительно.       — Маленькая похотливая булочка, — игриво протянул Сабуро, чем спровоцировал удивлённый до глубины души взгляд «булочки», не привыкшей к откровенным комплиментам… и, неожиданно, приглушённые чертыхания со стороны Шинджи, что были первым звуком с его стороны после оргазма.       — …а можно не так похабно?       — Ты там спал? Вот и спи! — Сабуро мгновенно возмутился, вложив в голос как можно больше недовольства. — Не сбивай с настроя… И не хихикай мне тут! — обратился он уже к Йоичи, который, закусив язык, едва давил смешки от внезапно-абсурдно-забавной ситуации, уткнувшись лбом в грудь любовника.       Он дома. Он в окружении любимых.       Но почему-то мысль, что это не продлится долго, так и не отпускала его.       Каждый раз, выходя из убежища они рисковали не вернуться. Каждый раз рисковали привести за собой хвост, что узнал бы об этом месте и уничтожил его.       Его брат…       Йоичи зажмурился, с его лица пропала улыбка. Холодный уголёк страха, что покалывал где-то в груди. Маленький зарождающийся приступ, из паники, ужаса и истерики: чудовищные последствия многих лет его одиночества и насильного затворничества.       Но, пытаясь взять себя в руки, пытаясь отринуть любое иное воспоминание, кроме сегодняшних, пытаясь отвлечься от нарастающей тревоги, он посмотрел на Сабуро, протянув обе руки до его лица.       — М-м, что такое? — полный заботы вопрос заставлял сердце сжиматься, и одновременно с этим — биться чаще. Сладко. Мучительно приятно погружаться с головой в чужое внимание: не монструозное, обременительное, болезненно-травматичное, переходящее в гиперопеку, но принимающее его независимость, бережно укутывающее его нежностью и любовью, тихо поддерживающее в необходимые моменты и дающее свободу в остальные.       — Заставь… заставь меня кончить. Пожалуйста, — слова выходили тяжело, труднее, чем представлялось Йоичи, да и вместо уверенности в них жалобно сквозили просьба, мольба. Сабуро чуть свёл брови — ему не надо было объяснять дважды, он чуткий, понимал каждого лишь по языку тела; а большинство и вовсе было уверено, что его настоящая сверхсила — телепатия. И потому, не рассыпаясь в обычных для него многочисленных комментариях, осторожно коснулся кончиком носа лица Йоичи, рукой покрепче сжимая оба члена, в прямом намерении быстро всё закончить.       Йоичи почувствовал, как глаза вновь заслезились от плохо сдерживаемых эмоций, но… на этот раз их бережно целовал Сабуро, собирая солёную влагу, не давая ей понапрасну пролиться.       Он считал каждое движение, каждый раз, когда горячая мокрая ладонь задерживалась на головках, чтобы вновь скользнуть к основаниям. Йоичи прижимался как можно ближе, как можно крепче, не позволяя себе отвлекаться.       Чем ближе к пику, тем меньше мыслей и самоконтроля, больше эмоций, острее восприятие, отрывистее дыхание, выше тон постанываний. Слишком горячо, слишком холодно, слишком безумно, слишком радостно, слишком…       Слишком много «слишком» для одного человека.       Сабуро тоже на грани: уткнулся лицом в маленькое худое плечо, то целуя, то кусая, почти не следя за силой и оставляя не сходящие следы, что грозили обернуться синяками… но им было всё равно, по крайней мере сейчас.       Йоичи резко отдалился, оттолкнув себя от него обеими руками: раскрыл рот в беззвучном крике, едва дыша. Они кончили почти одновременно, и в отличие от спокойного, но довольного любовника, сам Йоичи с неожиданной силой впился пальцами в плечи, наклонился вниз головой, напрягшись всем телом.       И всё так же резко — напряжение отпустило, стоило высшей точке оргазма сойти на нет.       Обессилев настолько, что даже держать себя в сознании было большим достижением, он лёг — почти упал! — на руки более выносливого Сабуро: всё ещё чувствовал дрожь в коленях и спине, силился дышать ровно и без вновь появившихся хрипов. Тот поглаживал Йоичи по спине, пережидая, пока не отступят предвестники болезненного кашля, и боясь лишний раз сдвинуть почти неподвижное тело.       — Стоило того, — наконец, выдавил из себя хотя бы что-то Йоичи, чуть приподнимаясь в держащих его руках. В ответ ему мягко улыбнулись, соглашаясь.       Они легли вместе, рядом с сонно наблюдавшим за ними Шинджи — похоже, что он и вправду не обращал внимания на их соитие, оставаясь в своих собственных мыслях и заботах. Йоичи, будучи меж двух тел, едва заметил, как на нём переплелись руки обоих лидеров, не давая замёрзнуть даже без одеяла.       Сил разговаривать уже не оставалось. Да и нужно ли? Их прикосновения и эмоции уже рассказали всё, что было необходимо — и даже больше.       Йоичи знал, что сегодня ему точно не приснятся еженощно преследующие его кошмары, и закрыл глаза.