Сегодня не твой день

— Что? Заболела? — Скарамучча сидел в своём кабинете, в огромном Заполярном дворце в Снежной, где обычно проводятся конференции предвестников. Просторная комната, мебель, вырезанная из лучших деревьев и отличная, мягкая ткань, сотканная на заказ для такого интерьера. Выглядело всё дорого и с изюминкой, в стиле предвестника. Никому другому бы такой стиль не подошёл. Его руки недовольно сжали какой-то документ о поступивших на службу фатуи новобранцев, лежащий до этого мирно на столе, а взгляд устремился на новичка организации, которого трусило от одного строгого вида его лорда. — Когда узнали? — Охранники обнаружили её в плохом состоянии совсем недавно и тут же прислали меня к вам, сэр! — Быстро выговорил фатуи, опустив голову перед Сказителем, что светлые локоны волос упали обратно на лоб. Капли пота медленно скатывались по вискам, просачиваясь под углы маски. — Они сказали, что вы объявляли себя ответственным за эту подчинённую, и- — Довольно болтовни попусту! — Повысил голос Скарамучча, нервно вздыхая с недовольным выражением лица. — Какие у неё симптомы? Новобранец чуть не упал от испуга, прижав руки друг к другу, весь сжавшись. — У-у неё высокая температура, сэр, перед моим уходом была тридцать девять с половиной, её сильно тошнит и трясёт, она не может стоять на ногах. Предвестник резко откинул на стол бумаги, что держал в руках, и закрыл временно глаза, думая о своём. — Дайте ей что-нибудь на плечи, куртку, пальто, — Он запнулся, подбирая слова. — плед, что угодно, и не давайте ей уснуть. Я скоро подойду и решу, что с ней делать. Новобранец быстро закивал, и сделал шаг назад. — Будет сделано, сэр. — Тогда проваливай, хватит мне глаза мозолить! — Почти тут же сорвался на нём, глядя как испуганный новичок, поджимая хвост, выбежал из помещения, закрывая за собой дверь. Скарамучча остался сидеть за столом, задумавшись. Ну и что с ней делать? В Снежной мало целителей, и то, они постоянно в разъезде. В таком жестоком царстве люди лечили себя сами, не полагаясь на медицину лекарей, если это был не слишком серьёзный случай. Оставлять в темнице нельзя, там она просто умрёт от простуды, а следить за ней надо. Приняв решение, Сказитель молча встал и надев излюбленный головной убор, молча вышел из кабинета. По прибытию в темницу, Мегистус уже собрали. Она лежала на матрасе, за решёткой, укутанная в толстую, медвежью шкуру. Будь Мона в состоянии, она бы ни за что в своей жизни не напялила бы на себя верхнюю одежду, содранную с беззащитного животного. Да, медведи были не столь беззащитными созданиями, но не перед человеком с элементальным, заряженным ружьём мушкетёра. Скарамучча подошёл ближе, глядя на девушку сверху вниз, быстро оценивая взглядом ситуацию. Везти, кроме как к себе в дом, некуда. Оставлять тут — смерть, близких друзей у него не было, а к знакомым везти пленную — бред. Да и кто захочет нянчиться с больной пленницей, взятой не пойми откуда, привезённой сюда ради экспериментов над её необычными способностями? Ничего другого не оставалось, как приволочь девушку к себе, прицепить к чему-нибудь по типу батареи или трубы и приглядывать, занимаясь бумагами из дому. Но такой новости предвестник бы не обрадовался. — Солдаты. — Взглянул на двоих фатуи за решёткой, подозвав их к себе. — Отвезите её к моему дому. Тронете, где не положено, перебью, как свиней. Мужчины в масках быстро кивнули своему лорду и когда один осторожно взял на руки обездвиженную, такую хрупкую на вид Мону, другой стал идти впереди, открывая первому двери, чтобы добраться до улицы, а там и до кареты. В тот день погода была злой, даже свирепой. На улице бушевала метель, снега становилось с каждым часом всё больше и больше. Льдинки летели и бились о твёрдые окна домов, отлетая в белоснежный снег. Мону привезли в целости и сохранности, как и велел Скарамучча. Девушка лежала на краю кровати, обе руки в наручниках, а нога прикована цепью к ножке постели. Да, парню пришлось с недовольным, раздражённым видом переодевать Мону самостоятельно, выбрав длинную рубашку из своего гардероба. Нижнее бельё снимать не стал, было уж не до этого. Стоило видеть, как парень бесился из-за этого, проклиная всё на свете, ему никогда не приходилось кого-то переодевать, словно слуга, выполняя приказы обнаглевшей царевны. Ему хотелось сжать все части её тела, и разодрать кожу ударами электричества, но он воздержался, боясь, что даже мелкий удар по травмированным ногам понесёт серьёзные последствия и так ухудшенному состоянию Мегистус. Но астролог лежала мирно, почти не шевелясь, лишь вздрагивая и жалобно сопя от ужасной мигрени. После этого шоу с переодеванием, предвестник просто сел рядом с Моной и стал наблюдать. Что делают, когда болеет человек? Приложить холодный компресс? Дать таблеток, тряпку, может принести какие-нибудь вещи для удобства? Сказитель не знал, как лечить людей, обычно всё делали за него. Подсев немного ближе, парень протянул руку и осторожно приложил ладонь к горячему лбу девушки. — Как кипяток. — Пробубнил себе под нос, немного нахмурившись. В его голове пробежала мысль позвать Дотторе и узнать, что делать, но он тут же отказался от данной идеи. Звать занятого доктора ради того, чтобы узнать как лечить обычную простуду? Нет уж, сам найдёт решение, и не из такого выкручивался. По крайней мере, основа уже есть. Тёплая постель, и нормальная комнатная температура. — Так, ты лежи. — Сказал предвестник в пол тона, вставая с кровати. — А я принесу тебе чай. — Ему было противно так выражаться, вновь складывая перед глазами картинку «слуги и королевы». Нервно вздохнув, и посчитав, что спящая Мона каким-то образом его услышала, парень вышел на кухню, стараясь держать себя в руках. Через десять длительных минут, когда Скарамучча вернулся в комнату с подносом в руках, Мегистус уже не спала. Девушка сидела на краю кровати, убрав от себя одеяло. Очевидное дело, сперва она решила проверить пути отступления и свои возможности на побег, но в таком состоянии, так ещё и с больными ногами, цепи просто так не разорвёшь. А наручники, забирающие её элементальную энергию, вовсе раскрыть можно только с посторонней помощью. — Я же просил тебя лежать. — Недовольно выдал, убирая поднос на красивую, деревянную тумбу рядом. — Твои попытки бежать бессмысленны, тебе даже из города не выбраться, везде охрана и все знают, что ты пленница. Хватит пытаться. Мона быстро залезла на кровать, и отползла настолько далеко, насколько позволила цепь на ноге, схватив подушку руками. Это единственное, что было в зоне доступа. — Ты чего? Я же даже ещё не тронул тебя, ляг обратно! — Такая реакция показалась предвестнику детской и нелепой. Она правда решила, что подушкой может отбиться от такого как он? Её мышление ещё наивней, чем предполагал Сказитель. — Где я? Ты просто привёл меня сюда, напялил что-то и приковал к кровати! — Голова гудела, в глазах всё слабо плыло, а по лбу медленно катились горячие капли пота. Температура не хотела отступать, она ощущала озноб по всему своему хрупкому телу, боясь рухнуть в обморок. — А ты хотела сдохнуть в той тюрьме? Ну раз тебя здесь не устраивает, могу отвезти обратно, чтоб не умничала просто так. Ты в моём доме. Предупреждать о том, чтобы ты тут ничего не трогала, если сможешь уж дотянуться, думаю, тебя не стоит. Ты же не совсем тупая, верно? — Ты в прошлый раз чуть языка меня не лишил! Мерзавец, я чуть не умерла там! — Мона вдруг замахнулась подушкой и хотела вмазать предвестнику ею по голове, но сил оказалось настолько мало, что подушка даже не долетела до него, упав рядом, на пол. Скарамучча даже бровью не повёл. — Всё? Отпустило? — Выдохнул тот, — Ещё одна такая выходка, и я заставлю тебя эту подушку языком отстирывать. — Подняв её, предвестник сложил всё аккуратно обратно на место, и вновь повернулся к девушке. — Я принёс чай, у тебя сильная простуда. Даю три секунды, чтобы ты легла обратно. Я на грани того, чтобы надрать тебе задницу за твои слова в мою сторону, но я стараюсь сдерживаться, как видишь, иначе бы твой мозг был бы уже размазан по стенке. А я не хочу платить лишние деньги за помывку дома, так что быстро подняла задницу и пересела на своё место. Мона была в ярости. Этот паршивец снова командует ей, угрожая смертью лишь за отказ пересаживаться обратно. Она сжала кулаки от злости так сильно, как могла, но не пересела назад. Да, любой бы посчитал Мону обезумевшей, но она решила ослушаться Сказителя, оставаясь сидеть на месте и нетерпеливо ожидать его реакции. Сердце в груди колотилось под бешеный ритм, в глазах Скарамуччи можно было прочитать, как же сильно она пожалеет о содеянном. — Какая же ты дрянь. — Разозлился вдруг предвестник не на шутку, поняв, что терпение в груди лопнуло. Он быстро подошёл к отползающей на кровати Моне, и схватив ту за волосы одной рукой, швырнул на край, где она и должна была сидеть. Область у щиколотки завыла, плотный, стальной браслет вокруг стопы впивался в кожу, доставляя жуткий дискомфорт и вновь эту неприятную, колкую боль. — Погоди! Постой! Я поняла, я больше не буду! — Закричала вдруг Мона, закрыв лицо руками, заметив, как в ладони Скарамуччи стали образовываться фиолетовые вспышки. И на мгновение, рука парня дрогнула, остановившись. Он сильно стиснул зубы, а вены на руках вылезли и распухли. Напряжение росло. Любое, лишнее слово могло проткнуть этот шар ненависти. Предвестник резко схватил астролога за лицо, дерзко придвинув к своему. По всему диаметру кожи щёк и шеи Моны ощущались лёгкие покалывания от электричества. — Я тебя предупреждал. Я дал тебе, сука, время, и ты всё равно меня ослушалась! — Замахнувшись, Скарамучча ударил её по лицу, а от ударной волны голову девушки отбросило в бок. На глазах выступили жгучие слёзы, голова заболела сильнее. — Почему ты постоянно меня не слушаешься?! — Кричал ей прямо в лицо, глядя глубоко в глаза, прожигая. — Говорю одно, — Он замахнулся, — а ты делаешь другое! — И вновь ударил по лицу, уже чуть сильнее, тем самым свалив её на кровать. Мона резко закрыла лицо руками, вся сжавшись в жалкий комок, даже немного поджав ноги. — Я тебя предупреждаю в последний, мать твою, раз! Ещё один. Один чёртов раз, ты поведёшь себя так, как тебе захочется, и я убью тебя нахрен! — Но финального удара не последовало. Скарамучча молча выпрямился, развернулся и вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь. Затем выключил ей свет и в тот день больше к ней не заявлялся. Мона осталась лежать там, вся в слезах и панике, разрыдавшись словно маленький ребёнок, не получивший полюбившуюся игрушку в магазине. Она плакала так громко, боясь, что этот монстр зайдёт к ней и вновь изобьёт за лишний шум, но не смогла остановиться, за ночь измотав оба глаза до сухости. Слёз словно больше не осталось. _ _ _ На следующий день, всё утро и день были схожи с днём на кладбище. Тихо, холодно и грустно. Мона лежала неподвижно на том же месте, не в силах почти даже дышать. Температура подскочила под сорок, может даже и выше, в глазах двоилось, виски прожигало насквозь. Ей хотелось просто умереть и забыть об этом кошмаре навсегда. Она была готова повеситься на этих кандалах, лишь бы не видеть лицо предвестника вновь. Глаза сухие, красные и заплаканные, даже пустить слезу было тяжёлым испытанием. Только к вечеру дверь в комнату открылась. Это был никто иной, как Скарамучча, никого другого он бы не подослал. Молча подойдя к девушке с чем-то в руках, парень присел рядом и протянул ладонь, дабы померить температуру. Мона не сдвинулась, даже не моргнула. Ей уже было всё равно. Предвестник, всё ещё ничего не произнеся, стал доставать из упаковок жаропонижающие таблетки и бутылочку с какой-то лекарственной жидкостью. Ясное дело, эти медикаменты он приобрёл не в Снежной. — Открой рот. — Повторил знакомую фразу фатуи, протягивая на ладони небольшую горсть таблеток. Сначала Мона никак не отреагировала, но где-то глубоко, в туманных воспоминаниях, припомнив вчерашнюю разбитую в мясо губу, медленно стала стараться приподняться на дрожащих руках, чтобы в дальнейшем сесть, но сил не хватило и она свалилась обратно. Скарамучча недовольно цокнул и подсев ближе, осторожно, на удивление, приподнял Мегистус за голову, придерживая пол туловища одной рукой, второй приоткрыв рот и медленно начав засовывать по одной таблетке внутрь. — Я знаю, что тебе больно. Но надо потерпеть, слышишь меня? — Говорил предвестник в пол тона с небольшим раздражением, и странным…непонятным сожалением. Взяв с тумбы стакан воды, который также принёс с собой, он медленно приподнял его к губам девушки. Но ей было так плохо, что Мона не смогла даже отпить. Жалобно хрипя, и слабо сжимая руку Скарамуччи, надеясь, что он ей хоть как-то поможет, она дрожала в лихорадке, пока вода стекала вниз, выливаясь. Сложно было понять, дрожала она от страха, или от разъярившейся болезни, но таблетки всё ещё были во рту и их надо было срочно запить. В голову ударила новая идея. Сказитель громко и раздражённо вздохнул, сжал в руке стакан. Быстро собрав мысли в кучу, предвестник не стал долго думать об альтернативах, набрал в рот всю оставшуюся воду из ёмкости, и осторожно прижался к губам Мегистус. Свободной ладонью, он убрал стакан на тумбу, а затем закрыл снизу пальцами мелкое пространство между их губами, чтобы вода вдруг не стала стекать так же, как и в первый раз. Нужен был толчок, сильный напор, чтобы она смогла проглотить и таблетки и воду. И у них получилось. Когда Мона проглотила всю намешанную воду с таблетками, Скарамучча бережно облокотил её на своё плечо, и астролог вжалась в парня всем телом, дрожа от озноба и слабо кашляя, даже не ощущая, как собравшаяся слюна скатывалась вниз по подбородку. — Всё. Отдыхай. Тебе должно вскоре полегчать. — Перешёл фатуи на шёпот, вытирая свои губы от капель воды. — Но давай ты лучше отдохнёшь на кровати, я тебе не зона отдыха. — Тишина. Даже никакого движения. — Мона? — Позвал предвестник её вновь, и ничего не услышав в ответ, осторожно взглянув на лицо астролога. Уснула. Мегистус сладко спала на его плече, вжимаясь руками в одежду Сказителя. — Чёртова ведьма, опять ты меня подставляешь? — Когда парень хотел хотя бы передвинуться с ней ближе к стенке, он потерял равновесие и рухнул на спину, тем самым, передвинув ту на кровать. Но единственной проблемой были её руки, Мона даже во сне не отпускала его одежду. — Нахалка, раздеваться друг перед другом ещё рано, отпусти меня. — Шипел Скарамучча под нос, стараясь осторожно убрать цепкую хватку. — Что ж ты так прилипла? — Естественно он мог с лёгкостью высвободиться, но для этого понадобилось немного больше силы, а будить только отключившуюся девушку он не хотел. И только с не пойми какой по счёту попытки, предвестник сумел отцепить её пальцы от себя, отойдя к окну и облокотившись спиной о стенку рядом. — Фух, чертовка. — Выругался, закрыв на пару секунд глаза. — Наконец решил потерять девственность, Скарамушик? — Вдруг из окна донёсся знакомый, хитрый голосок, который Сказитель терпеть не мог. Даже не дёрнувшись, Скарамучча приложил руку на лицо закрывая ладонью глаза. — Чайльд. — Глубоко и более менее сдержанно, вздохнул парень. — Ты что, снова перелез через забор? Совсем страх потерял? — Перевёл взгляд на стоящего у окна рыжеволосого парня, который облокотился о водоотлив, глядя яркими, голубыми глазами, и с ехидной, сладкой ухмылкой на коллегу. — Какого хера ты забыл на моей территории? — Мне вот поручили тебе письмо одно передать, я долбился в твою дверь, но ты мне не открывал. Сначала я подумал, что ты просто уже спишь, но заметив свет в твоей комнате, решил заглянуть в окна и проверить, что же ты там такого делаешь, что не можешь открыть мне дверь. Я конечно мог предугадывать, но к такому жизнь меня не подготовила. Не часто увидишь тебя с девушкой на кровати, сердцеед. — Закончил фразу одиннадцатый предвестник с лукавой издёвкой, улыбаясь, как на фотографию. — Закрой свой ебальник, мне некогда слушать твои глупые приколы, давай сюда письмо и проваливай с моего двора. — Злобно ответил Тарталье Сказитель, открыв окно выше, чтобы тот сумел передать записку. — Только не укуси, щеночек. — Скарамучча старался держаться и просто на просто не переломать ему все пальцы за эти издёвки, пока Аякс протягивал письмо. Выхватив у него телеграмму, он едва ли не защемил ему ладонь, захлопывая окно обратно. — А теперь, проваливай. — И указательным пальцем показал в сторону выхода из его двора. Тарталья взглянул на Сказителя, и вдруг широко улыбнулся. — Гав-гав. — Подразнив вдруг коллегу, Чайльд развернулся и быстро исчез за углом дома, чтобы в него, не дай бог, не полетела ваза или настольные часы, стоящие неподалёку. Еле сумев удержаться и не крикнуть вслед Тарталье сотни проклятий, предвестник сжал в руках письмо и бубня оскорбления в его сторону, быстро вышел из спальни, уйдя в свою рабочую комнату. Там он и просидел до утра, утонув в работе и в десятках документов.