Сегодня не твой день

Прошли целых три недели пребывания в Инадзуме. За это время, Скарамучча стал более сдержанным, старался не срываться на пленную, дабы потом во время ужина не ковыряться вилкой в остывшей еде, не понимая, почему чувствует странную тяжесть в груди. После инцидента, предвестник стал уделять Моне много личного времени и узнавать больше информации по поводу её способностей, а Мегистус быстро привыкла к компании Сказителя, усвоив урок о запрете на побеги. Всё же, сбежать из Инадзумы почти невозможно, и ситуацию усугубляет то, что предвестник хорошенько запрятал в доме её Глаз Бога, и найти его она так и не смогла. Хоть раны и зарастали, Мона всё ещё побаивалась Скарамуччу. Его голос на высоких тонах, эти ужасные взмахи рукой, покалывания электричества в венах. В горле пересыхает от одной лишь мысли о том, что мог бы сделать с ней Сказитель, если бы вовремя не вмешался отец того ребёнка, разбившего окно. Город вновь залило дождевой водой, ливни то прекращались, то начинались, оттого предвестник постоянно просил узнавать у Моны точный прогноз погоды для дальнейших проверок её сил. В один такой дождливый день, астролог сидела на полу, у открытого панорамного окна в гостевой комнате, глядя на спешащих по домам жителей царства. Пахло мокрым асфальтом, чем-то сладким, возможно, каким-то десертом с миндалём, и цветущими деревьями. Порой такая атмосфера помогала успокоиться и подумать над следующими шагами. Мону не отпускали навязчивые вопросы. Что же будет, когда Скарамучча закончит с исследованиями способностей и вернётся с ней в Снежную? Её примут в ряды фатуи? Или может Дотторе найдёт способ добраться до неё и узнать, откуда она черпает информацию? Она даже слышала о том, что Дотторе может превратить человека в чудовище… А может её вовсе прикончат, посчитав бесполезной? Мелькали и мысли сбежать во время поездки в заснеженное царство, но не было толком ясно, когда настанет этот день. На первом этаже раздался глухой стук. Кто-то постучался тяжёлой рукой по входной двери, отдавая эхом по всему коридору. Гости? У Моны перехватило дух, давненько она не видела посторонних в доме, интерес её сковал и поднявшись, астролог тихонько вышла из гостиной, немного хромая на правую ногу. После каждого сделанного шага в голову лезли фрагменты с того дня, где пытаясь выбраться из схватки предвестника, Мегистус пришлось упираться пятками в тонкие стёкла. Мона надолго запечатала в памяти картину, где она, сидя в коридоре с перевязанными ногами после принятой с ним ванны, смотрела на присевшего у пола Скарамуччи, быстро вытирающего тряпками лужи крови. Он выглядел раздражённым, но после чистки не сказал ей ни слова. Придерживаясь поручня обеими ладонями, так как наручники всё ещё не позволяли рукам отдаляться, и облокачиваясь с трудом на одну ногу, она сумела спуститься на первый этаж по лестнице, неприятно шипя сквозь зубы от покалывающей боли в плохо заживших ран. Скарамучча на тот момент уже стоял в коридоре, приоткрыв дверь. С кем он разговаривал? Голос за дверью кажется знакомым… Когда предвестник обернулся, чтобы взглянуть на подошедшую, на его лице читалось раздражение и лёгкое разочарование. — Позволяешь пленной гулять вот так по дому? — Высокий мужчина с мятными волосами облокотился о дверной проём, скрещивая руки. — Да уж, как я и говорил, ты теряешь хватку из-за неё, Скарамучча. Раньше с пленными ты творил ужасные вещи. — Произнёс доктор с таким же неприятным, сладковатым голосом, оголяя едва виднеющиеся заточенные зубы. — Заткнись, Дотторе. — Тут же насупился, слегка морща нос в отвращении. — Неужели нельзя было подождать ещё немного? — Его руки оказались на талии. — Нет, это приказ Её Величества, Царицы. Нужно доставить пленную в кратчайшие сроки и с имеющейся информацией о её силах, иначе её перепишут на другого предвестника, а тебя будет ждать наказание, ведь соглашения перевозить пленную у тебя не было, и ты втихаря нарушил правила, так ещё потратив время впустую. И я уже заранее подготовил документы, в случае чего, чтобы её переписали именно на меня. Я только за овладеть таким редким, и способным куском мяса, как она. Я нашёл нужную микстуру, чтобы сделать её сильнее. Да, может она и станет какой-нибудь болотной тварью с кучей глаз и облезлой кожей, зато её способности станут в два, а то и в три раза мощнее. — И указал пальцем на стоящую сзади девушку, вновь расплывшись в маниакальной ухмылке. — Ну, или же за неё возьмётся Пульничелла. — Ладно, чёрт тебя возьми, дай нам хотя бы время до вечера, надо собрать вещи! Иди пока выгуляй свою мерзкую морду, видеть тебя не хочу. — И резко схватившись за ручку двери, хотел хлопнуть ею прямо перед носом красноглазого, как вдруг рука Дотторе затормаживает дверь, сунув ладонь в проём. — Только без глупостей, Скарамучча. Сказитель невольно цокнул, тут же убрал руку доктора и закрыл дверь, запирая её на несколько замков. Обернувшись, он вздохнул, чувствуя, как пульсируют вены на шее и запястьях. — Блядь. — Меня же не отдадут этому сумасшедшему? — Удивлённо произнесла девушка в пол тона, облокачиваясь о стенку. Она нахмурилась. — Я лучше повешусь где-нибудь, чем стану подопытной крысой этому уроду! И кстати, мне не послышалось, это он меня «мясом» назвал? — Голос стал выше, а характер тона был до боли схож с её ранним, когда она высокомерно задирала голову вверх, отказываясь выполнять какие-либо просьбы, выплёскивая различные оскорбления в сторону похитителя. — Угомонись, тебя к нему не переведут. Приедем туда, я покажу всё, что выявил с твоими силами, а дальше решит Царица. Надеюсь, этого хватит, чтобы убедить её не сдавать тебя Дотторе. — Возможно, он просто лгал самому себе. Он был уверен, что будут вопросы и претензии, а возможно и наказание за такой неожиданный побег с пленной. — Ладно. — Потёр медленно холодными пальцами в области висков. — Поднимайся наверх, надо начинать собираться. Мона помогала собирать вещи предвестнику, просто складывая их по сумкам в удобном положении, не вставая с кровати. Сказитель запрещал ей становиться на ноги подолгу, всё время чувствуя ком в горле от одного лишь вида её глубоких ран и мучающегося лица. Он сам ходил от шкафа и до Мегистус на кровати, передавая ей вещи. Также, астролог заметила, что после произошедшего в ванной комнате, он стал относиться к ранам иначе. Даже одной ночью, пока Мона пыталась заснуть, она чувствовала, как Скарамучча поглаживал её по ногам. Сначала было подумала, что он пытается пристать и сделать что-то своими похотливыми ручонками, но он гладил именно бугристые царапины, тяжело вздыхая за спиной. До других её «запретных» мест его руки так и не дошли. На сборку вещей ушло около часа, документы заняли большую часть времени. Уже ближе к вечеру, с собранными сумками и чемоданами, охрана сопроводила их до самых ворот цветущего городка. Ладони Скары вспотели при виде стоящего напротив доктора. Они будут ехать вместе с ним? — Ты что, шутишь? Чёрта с два я поеду с тобой в одной карете, Дотторе. Доктор, алые глаза которого блеснули под восходящей луной, лишь улыбнулся с издёвкой на такое дерзкое высказывание, обернувшись к карете. Возможно, он уже просто привык к вечно агрессивному Скарамучче. Дождавшись, когда подчинённый откроет дверь, он залез внутрь, осторожно сев на своём месте. Там было два мягких сидения, что находились друг напротив друга и установленный столик по середине. Преграда слабая, но может дать время для рывка. Парочке придётся всю поездку переглядываться с сумасшедшим докторишкой, который в мыслях уже расчленил Мону на множество кусочков или сотворил из неё нечто, назвав своим новым экспериментом. В Мондштадте уже ходили до всей этой заваренной каши слухи о его опытах и пропавших детях, но Мона никогда не решалась узнать, правдивы ли сплетни о таинственном предвестнике с маской на лице и глазами цвета свежей крови. Некогда было влезать во всю эту ситуацию, да и страшно было представить, что астролог могла там увидеть. Жаль, что она осознала это только сейчас. Сильно сжав кулаки, Скарамучча проследил, чтобы их вещи загрузили, и сам вскоре залез в карету. По довольно подозрительной просьбе Моны, он разрешил ей сесть у двери. Глубоко внутри он чувствовал, что Мегистус пытается выкинуть из головы новую идею с побегом, но понимает ли она сама, к чему это может привести с двумя предвестниками в одном транспорте? Скарамучча не сможет защитить Мону от Дотторе, ведь причинять вред предвестник предвестникам не может по правилам, написанным самой Царицей. Душа синеглазого молила астролога не впутывать их в неприятности хотя бы во время поездки, иначе все совершённые действия ударят не только по пленнице. Уже через несколько минут, кучер замахнулся упряжками и карета двинулась с места. Первые минуты дороги Сказитель лишь хмуро поглядывал на Мону, ожидая каких-то глупых рывков, а маг, ощущая взгляды на себе, смотрела в окно, стараясь не чокнуться от этого тяжёлого давления, пронзающего насквозь. Иль Дотторе решил не докучать Скаре, чтобы потом не выслушивать его крики до боли в висках, поэтому молча что-то писал на стопке бумаг, иногда задумываясь о своём. Мона боялась даже посмотреть на доктора, всем телом стараясь отстраниться хотя бы на пару сантиметров дальше, вжимаясь в сидение. На ней была тёплая одежда, заранее надетая перед приездом в Снежную, и Мегистус пряталась в собственном воротнике, глядя только в окно. Если раскрыть карты, Мона всё-таки решилась на новый побег. Она не задумывалась о том, что может пойти не так, ведь если не рискнуть сейчас, позже может уже шанса не наступить. Она не хочет смерти, но ещё страшнее было бы обратиться чудовищем из-за одного лишь укола этого психа и начать убивать людей вокруг по малейшей просьбе доктора. Поддаваться его приказам и делать больно всем, на кого Дотторе покажет пальцем? Нет уж, после таких мыслей, методы Скарамуччи показались Моне благословением. Осталось лишь дождаться идеального момента и вылезти из кареты любыми способами. Были мысли дотерпеть до следующей ночи и дождаться, пока предвестники хотя бы решат вздремнуть, ведь путь предстоит им долгий и столько не спать ужасно утомляет. Если постараться, они точно потеряют её из виду, тем более в таком сонном и уставшем состоянии. Главное найти нужное время, место и сам момент. Молчание ужасно давило в дороге, Моне постоянно казалось, что они смотрят на неё, хотя в реальности каждый занимался чем-то своим. Предвестники порой перекидывались парой слов, но это всё заканчивалось лишь сердитыми взглядами или недовольными вздохами. Поездка была длительной, от ворот Инадзумы они доехали до корабля, по воде пришлось перебиться до самого утра, а затем вновь пересаживаться в карету и сразу же от порта ехать к ледяному царству. Часы длились слишком долго, каждая минута растягивалась, превращаясь в бесконечность, и в конце концов, сдавшись, Мегистус решила немного поспать и убить тем самым время до ночи. Заснуть в такой обстановке сложно, так ещё и в таком положении, где нельзя расслабиться, как на кровати. Спина и шея затекли. Так хотелось вернуться в Монд, улечься на стог сена и глубокой ночью наблюдать за звёздами, раздумывая о тех словах Скарамуччи, про небо и ложь. Стрекот сверчков, завывающий, тёплый ветерок, разносящий одуванчики по всей окрестности, пряный запах приготовленного мяса из ресторанчика Сары. Хотелось вернуться хотя бы на денёк. Треск. Мона вдруг открыла глаза, вздрогнув всем телом в холодном поту, оглушённая шумом вокруг. Топот копыт, шум на улице и хлесткие удары упряжками по лошадям казались слишком громкими, виски пульсировали, а тело знобило. Очнувшись от такого длительного сна астролог не сразу влилась в реальность, хлопая удивлённо глазами и вспоминая, где же она находится и куда её везут. Всё-таки, Моне удалось уснуть и очнуться уже глубокой ночью. Тяжело было понять, который час. Напротив мирно сидел Дотторе, немного съехав телом вниз и опустив голову, дабы уткнуться подбородком в грудную клетку. Вроде спал, хотя трудно сказать из-за упавшей на лицо мятной чёлки. Скарамучча был рядом, дремал. Он сидел ровнее, скрестив руки на груди, но всё равно выглядел более расслабленным, чем обычно. Медленно, без резких движений, Мона поджалась ближе к двери, выглядывая в окно. Зрачки моментально сузились, а спина покрылась мурашками. Снег? Как они так быстро достигли мёрзлой земли? Точно ли это Снежная? Вновь оглядев спавших рядом, Мегистус невольно сглотнула ком в горле. Два шага, чтобы выбраться из кареты, и всего один шанс спрятаться где-то в лесах, к которым они приближались. Другого шанса может больше не быть, нужно лишь потянуть на себя металлическую заставку на внутренней стороне двери, дабы её открыть, и прямо в дороге выпрыгнуть и бежать куда глаза глядят. Ноги плохо зажили, она понимала, что еле как могла спуститься с лестницы в доме, а здесь снег, неровности и скользкая земля. Но другого шанса уже не будет. Из головы Моны не уходила мысль, что Крио Архонт не посчитает её способности ценными и отдаст, как ненужный мусор, в руки этому докторишке, который точно сделает ещё хуже, чем Скарамучча с её ногами. Она не знала, что крутилось в голове этого сумасшедшего предвестника и не была готова к жизни в новом, более ужасающем аду. И она решилась на этот поступок. Глубоко вздохнув, она набрала побольше воздуха в лёгкие и задержав дыхание, нагнулась у металлической заставки. Ухватившись за неё, девушка медленно стала тянуть за край на себя, стараясь следить за каждым шорохом предвестников, подготовив план Б, если один из них всё же очнётся. Руки тряслись, глаза бегали то по затворке, то по спящим, всё тело словно начинало пульсировать от напряжения. Издав лёгкий «клик», затворка была успешно снята. Мона держала дверь одной рукой, дабы она резко не открылась от случайного толчка кареты, и подсев максимально близко к краю, обернулась на предвестников в последний раз. Это конец. Либо она умрёт, выпрыгнув и разбившись от такой скорости, либо умрёт от рук красноглазого психа, либо успешно спрячется и сумеет приползти за помощью, и тогда конец настанет для всей организации фатуи. Странно, но перед глазами Мегистус вдруг мелькнули недавние воспоминания. Как Скарамучча кормил её с палочек, а ведь мог просто приказать есть руками, не выступая в качестве няньки, как он извинился за содеянный поступок, как бинтовал ей ноги, как целовал. Но нет, даже если и были приятные сердцу моменты, оставаться нельзя. Помимо приятностей, он сделал куда больше боли. Он ранил её и разбил эмоционально, что не раз приходилось думать об ужасном. О смерти. И упрямо стиснув зубы, с заболевшим горлом от накатившихся слёз, Мона резко выламывает плечом дверь и вылетает с грохотом на улицу, хорошенько проехавшись всем телом по земле и снегу, ободрав некоторые участки кожи. Она застонала, колени заломило, а от нарастающей боли появились слёзы. Но времени отлеживаться не было, Мегистус вскочила как можно быстрее на трясущиеся ноги и побежала через плотный снег и густые кусты глубоко в лес, постоянно спотыкаясь и набирая режущий воздух в лёгкие, морщась от боли и холода. Предвестники поднялись сразу же после того, как Мона выбила дверь. Скарамучча впал в ступор на какое-то время, стоя у окна и удивлённо глядя на дорогу, пока Дотторе быстро разминал пальцы. Дверь кареты, отскочившая от удара, громко врезалась в бок транспорта, сподвигнув кучера притормозить лошадей и узнать, что же произошло. И когда колёса полностью прекратили ход, Сказитель и Доктор спустились на землю. В горле Скары пересохло. Он был до ужаса напуган, ведь знал, что Иль Дотторе шутить не станет, и если он найдёт пленную — ей конец. Он не станет разъясняться, он просто убьёт её. Но что ещё больше удивляло, с какого момента ему вдруг стала интересна жизнь Моны? Почему он так боится потерять её? — Твоя собачка плохо воспитана, Скарамучча. — Улыбнулся вдруг красноглазый, взглянув на Сказителя. — Пойдём, Её Величество Царица будет в восторге от силы, которую я подарю этой пленной. И больше сбежать она не сможет. — Засмеявшись от собственных, мрачных затей, Дотторе направился к лесу, по следам быстро догоняя свою цель. Скарамучча оцепенел и стоял ещё несколько секунд, переваривая произошедшее. Как она могла уйти, зная, под какой опасностью находится? Он не мог представить, насколько сильно Моне хотелось выбраться и жить дальше, он осознал это только сейчас, когда ей пришлось вылететь на дорогу прямо на ходу движущегося транспорта и с искалеченными ногами бежать прочь в неизвестность. Ей было плохо, и она не хотела жить по написанной ими судьбе. Стиснув зубы, Скарамучча расстегнул на себе зимнюю ветровку, что надел перед поездкой, и рванул с места за ними. Мона бежала через боль вперёд. В глазах темнело, руки и ноги немели от холода, все раны, зажившие лишь лёгкой корочкой, лопнули и девушка почувствовала, как в обуви всё залилось новой кровью. Мыча и быстро переводя дыхание, Мегистус не прекращала бежать, спотыкаясь и падая, вновь и вновь поднимаясь и продолжая бежать. Она меняла направления, старалась запутать, даже отталкивалась руками от деревьев, дабы хоть на секунду ускорить ход. Но в один момент, в очередной раз спотыкнувшись, Мона кубарем скатилась по склону вниз, ударившись головой об камень. Горячая струйка крови скатилась вниз по лицу. Девушка старалась подняться, но ноги не слушались и сгибались, руки ужасно трясло. Осмотревшись, она заметила небольшую впадину под холмом, которая могла удачно скрыть её хотя бы на какое-то время. Как можно быстрее, Мона доползла до углубления в холме и спряталась там, прижимаясь как можно плотнее к земле. Чьи-то шаги быстро приближались. Сердце от страха вот-вот остановится. Неожиданно, кто-то хватает её за руку. Дрогнув, Мона хотела закричать, но никто иной как Скарамучча резко зажал ей рот рукой, прислонив спиной к себе и взглянув вверх. На холм выбежал Дотторе. Он притих и стал осматриваться, а Скара совершенно бесшумно прислонил указательный палец к губам, показывая, чтобы девушка не издавала ни единого звука. Уже через мгновение, доктор спустился по холму и убежал влево, услышав оттуда какой-то треск. Убедившись, что красноглазый далеко, Сказитель снял с себя ветровку и быстро напялил на Мегистус. — Мона, теперь послушай меня. — Предвестник схватил её за руки, сжав в своих ладонях. — Сейчас тебе нужно будет уйти. Я отдам тебе вот это. — В руках девушки оказался блестящий гидро камень. Это был её Глаз Бога. — И ты окажешься в месте, где тебе смогут оказать помощь. Слышишь меня? — Говорил тихо, стирая ледяными руками стекающую кровь на лице Моны. — Не перепутай места, используй ту же телепортацию, как тогда, когда ты защитила Путешественника и девчонку с вороной. — Сердце сжалось. Он опустил её руки, нежно положив холодные обе ладони на щёки Мегистус. — Не дай себе умереть, ты меня поняла? Соберись и уходи. Мона осталась без слов. Её глаза смотрели в его синеву, глубокую синеву, наполненную грустью и сожалением. Сразу было ясно, как ему не хотелось говорить подобное и прощаться в таких условиях. Он ужасный собственник. Та Мона, которая всегда была рядом и дарила тепло своими глупыми высказываниями, характером, поступками, та, что одной ночью ответила взаимностью на его бесцеремонный поцелуй — уходит, и возможно даже навсегда. Челюсть предвестника задрожала. — Уходи, Мона. Он скоро придёт. Астролог сжимала свой камень в руках, глядя жалобно на Скару, не в силах что-либо произнести, отрицательно качая головой. — Давай же. Проваливай! — Голос Скарамуччи стал громче и напористее. — Уходи, беги отсюда! Видеть тебя больше не хочу, проваливай! Быстрее, пока тебя не убили здесь, глупая! Уходи! — Крикнул последнее, наблюдая, как со слезами на глазах, тело Моны поглотил купол из блестящих волн и искр, и вскоре, вместо девушки на снегу осталось лишь поле из символов и красивый, космический узор. Сердце заболело. Предвестник вдруг поднял руки и смёл кучу снега на это поле, вскрикнув от злости и несправедливости. Он ударил кулаком по земле, согнувшись телом и уткнувшись лбом в закрытое снегом астрологическое поле. — Сука. Чёртова сука. Что же ты со мной сделала… — Еле проговорил Сказитель сквозь ком в горле, оставаясь на месте ещё долгое время, пока к нему не явился Доктор и не стал выяснять, что могло произойти. Правду Скара не рассказал. Соврал, что по собственным догадкам, она украла и воспользовалась Глазом Бога, ведь так они бы тут же её обнаружили. С мёртвым, бесчувственным выражением лица, он дал ему осмотреть место с кровью Моны на снегу и следы замёрзшей воды. Поле, оставшееся после телепортации, он также решил не показывать. Предвестники торчали там недолго. После разборок, они вернулись к карете и выехали в Снежную, дабы доложить чрезвычайную обстановку. Взгляд Сказителя поник. В дороге, он молча пялился в окно, потирал покрасневшие ладони, измазанные в крови ушедшего астролога, и вспоминал день, в той горячей ванне, когда Скарамучча бережно прижимался грудью к спине девушки и смеялся после поцелуя с её смущённого выражения лица. Как же было больно.