телохранитель.

Намджун везет тебя домой после музыкального шоу. Пока вы едете, ты отсутствующе смотришь в окно. Погода пасмурная, дождливая, но тебя ничего не волнует. Даже то, что дома придется столкнуться с Чонгуком. Это не что-то новое в твоей жизни, тебе даже плевать на него на самом деле. Понимаешь насколько глупо было ожидать чего-то хорошего от этого человека. Внутри ты разбита, его пытки всегда были изощренными, только в этот раз ты предпочла бы, чтобы он избил тебя до смерти, а не так жестоко предал в очередной раз. Самую большую боль тебе доставляют не побои или его слова, а те хорошие воспоминания, которые проходятся словно скальпелем по каждому миллиметру кожи. Чонгук ведь не был таким, даже вчера ты снова смогла увидеть его таким, как прежде, вот почему ты просто не понимаешь. Даже для него это слишком жестоко. Играть на чувствах отвратительно. Но почему-то тебе не кажется, что он играл. Эти два разных Чонгука кажутся тебе настоящими и это просто не укладывается в твоей голове. Синдром спасателя кричит о том, что нужно спасти его, в то время как голос разума кричит «спасайся сама, дура». Вы почти что подъезжаете к твоему дому, но Намджуну не хочется отпускать тебя. Он так устал на самом деле. Устал от того, что должен быть беспристрастным. Ты уже давно не плачешь, а ему настолько больно, что он готов выть. Намджун просто не понимает, как ты это выносишь, как возвращаешься домой к нему каждый раз. — Все в порядке, не переживай, — говоришь ему с натянутой улыбкой. Ким не хочет этого делать, но останавливает машину. Ему хочется увезти тебя отсюда, забрать как можно дальше, защитить и позаботиться о тебе. Разве сможет он нормально спать сегодня ночью, наверняка зная что происходит в этом доме? — Не ходи туда, прошу, — все же Намджун позволяет себе эту вольность. Ты тяжело вздыхаешь, это все слишком сложно, но ты ценишь заботу твоего телохранителя. — Не волнуйся за меня, я сильная, — на твоем лице снова натянутая улыбка, которую Намджун уже ненавидит. Понимаешь, что если не выйдешь сейчас из машины, то все станет еще сложнее, вот почему все же открываешь дверь и уходишь. Ким делает глубокий вдох и всеми силами пытается убедить себя, что все будет хорошо. «Хотя какое, блять, хорошо». Чем ближе ты подходишь к входной двери, тем больше тебя накрывает страх, который ты все же успешно стряхиваешь с себя, как и пепел с сигареты, которую успеваешь докурить по пути. Твоя жизнь, в принципе, не имеет смысла для тебя, так что ты готова встретиться с ним. Заходишь в дом и видишь Чонгука. Он стоит возле входной двери и ждет пока ты снимешь обувь и верхнюю одежду. Смотрит на тебя, как хищник, а ты понимаешь, что по сути это последние секунды твоего спокойствия. — Ты что-то сказала ему? — строго начинает Чон. — Кому? — отвечаешь с холодом и ноткой легкого безразличия в голосе. — Твоему телохранителю. Тяжело вздыхаешь, потому что отвечать на этот вопрос не хочется. Но приходится. — Нет, — врешь ты. — Но мне кажется, ему и так было достаточно того, что он увидел. Пытаешься пройти, но Чонгук не дает тебе этого сделать, грубо хватая за руку. На лице парня спокойствие, но ты уже чувствуешь, что внутри у него бушует лютая ярость, это слишком очевидно. — Ты ведь понимаешь, что он спас тебя в той гримерке? В ответ на эти слова ты улыбаешься и даже не смотришь на него. Ты лишь хочешь, чтобы он убил тебя, вот почему говоришь: — Чтобы твоя Рюджин сдохла и ты вместе с ней. И это становится точкой невозврата. Чонгуку автоматически сносит крышу, он бьет тебя настолько сильно по лицу, что ты падаешь на пол. Он ожесточенно бьет тебя ногами, а ты просто надеешься, что смерть наступит как можно скорее. — Ненавижу тебя, сука, — рычит он. — Сдохнешь здесь только ты. Парень садится на корточки и тянет тебя за волосы, чтобы увидеть твое лицо, увидеть боль и страх в твоих глазах, но вместо этого он видит улыбку. Ты смеешься над ним, для тебя он так жалок, что это вызывает смех. — Конченый ублюдок, — плюешься кровью ему в лицо, после чего он валит тебя на пол, придавливая своим телом и начинает душить. Ему мерзко от того, что ты потешаешься над ним даже в таком состоянии, ведь ты все еще смотришь на него с насмешкой. Для тебя Чонгук глупый дурак, который не ведает то, что на самом деле он играет по твоим правилам и исполняет твое самое заветное желание. Ты так давно хотела умереть. Забавно, но теперь умереть хочется и самому Чонгуку, лишь бы ты не смотрела на него так, лишь бы не смеялась. Убить или умереть самому — вот чего он хочет. Лучше смерть, чем знать, что ты знаешь насколько он на самом деле ничтожен. Ведь на самом деле Чонгук душит тебя не потому что хочет твоей смерти — он хочет убить себя. Убить себя, который все разрушил. Ты просто его невинная жертва, со смертью которой его грехи больше не будут существовать. Все так просто и легко. В глубине души Чонгук хочет сказать «прости меня», но уже не может сдать назад. Он любит тебя настолько сильно, что лучше убьет тебя, лишь бы стереть из воспоминаний всю ту боль, которую причинил тебе. Нет, Чонгук не может принять то, кем является. Воздух в твоих легких почти заканчивается и ты чувствуешь облегчение, ты благодарна ему за то, что он избавляет тебя от мучений. Но внезапно Чонгук останавливается. Не может, просто не может этого сделать. Его глаза дрожат от страха, будто он очнулся ото сна, будто его злая личность по щелчку исчезла. Смотрит на то, что натворил и вновь утопает в ненависти к себе. Ты видишь замешательство в его глазах и это сбивает тебя с толку. Чонгуку хочется заплакать, ему так жаль. Парень дрожит всем телом, осознавая то, что чуть не убил тебя. Поднимается на ноги, громко выругиваясь: — Бля-я-ять! — в его голосе столько боли, что тебе становится не по себе. Чонгук громит все, что видит, разбивает вдребезги дорогущие вазы, часы, все что, попадается под руку. Ты попросту ничего не понимаешь и не хочешь понимать — он псих, это все, что ты знаешь наверняка. Горячие слёзы текут по твоему лицу и не потому что он снова избил, а потому что ты не можешь спасти его. Тебе так чертовски больно от этого, если бы Чонгук только знал. Если бы только знал, что ты любишь его настолько, насколько он сам не в состоянии полюбить себя. Когда приступ безумия заканчивается, Чонгук снова возвращается к тебе. И нет, он не способен взять себя в руки. Произносит немое «прости», чего ты не замечаешь, и снова начинает избивать, потому что это единственный язык любви, который ему известен. *** Ким Намджун проклинает себя. Не знает, как ему зайти в палату и посмотреть тебе в глаза, но ему необходимо это сделать. Ты там совсем одна, отчего у него сердце кровью обливается. Знает, что нужен тебе, вот почему перестает быть трусом и заходит. Он видит твое изувеченное лицо и тело, все эти страшные гематомы и не может ничего поделать со слезами, которые предательски текут по щекам. Садится рядом и просто не может успокоится. Смотришь на него с нежностью и благодарностью за то, что он здесь. — Не плачь, пожалуйста, мне больно от этого, — просишь ты, но на этот раз Намджун не может выполнить эту просьбу. Его душит чувство вины, ведь он отпустил тебя в тот дом, где все это и случилось. Телохранитель, от которого никакого толка. Телохранитель, который не защитил. Намджун становится на колени и произносит в слезах: — Прости меня. Прости, что не уберёг. Ты вздыхаешь, потому что тебе жаль, что ты причинила этому мужчине боль. Теперь и ты сама плачешь из-за него, потому что все это чертовски больно и Намджун единственный человек, при котором ты можешь выпустить эту самую боль наружу. Столько времени ты не плакала, но благодаря нему научилась снова это делать, а не держать в себе, как обычно. Наверно, потому что Намджун кажется твоим самым безопасным местом на свете. — Ты не виноват, встань, пожалуйста. Но он по прежнему продолжает ослушиваться. Внезапно в палату влетает Тэхён. Когда парень видит тебя, он теряет дар речи. Видеть женщину, которую ты любишь, в таком состоянии это самое болезненное на свете. И, кажется, теперь ему становится все понятно. — Тэхён… — растерянно произносишь ты. — Это он сделал? Это Чонгук сделал? Слёзы на твоем лице дают парню чёткий ответ, из-за чего Ким приходит в бешенство. — Я убью его, — шипит он. — Не надо, молю! Но Тэхён вылетает из палаты настолько быстро, что эти слова не доносятся до него.