Быть человеком

Когда Бакуго казалось, что его жизнь недостаточно сложна, он сам выстраивал для себя препятствия и шел напролом, преодолевая их. Он ненавидел это в себе, потому что каждый раз, когда все, наконец, нормализовывалось, начинался новый этап, сопровождаемый непоправимыми разрушениями и осколками, казалось бы, идеального вчерашнего дня. Так и новый учебный год после потрясающего лета, наполненного успехами в скейтбординге, начался с трудностей. — Бакубро! — краем глаза Бакуго уловил красную копну волос и до боли яркую одежду. Киришима. Это точно был он. Желания общаться с лучшим другом, которого сам Бакуго бросил на месяц, не было. Совершенно. Бакуго чувствовал, что если задержится в его компании более чем на пять минут, то непременно начнет говорить, но он не был готов к этому. Желание рассказать, а, возможно, и пожаловаться, росло с каждым шагом и коротким взглядом, брошенным на чистой воды провокатора. Киришима понимающе молчал, словно чувствовал, что Бакуго расскажет, когда посчитает нужным. Но Бакуго не мог подобрать слов, чтобы не звучать обиженным и ноющим, а позволить себе так жалко выглядеть перед кем-либо он не имел права. — Эй, ты вообще здесь? — Конечно Бакуго был здесь, он просто в растерянности, но этого наверняка не было видно из-за напускного недовольства. На его поддержание не нужно было тратить силы, потому что Бакуго бесило то, как зудел его язык в желании потрепаться. — Отъебись. — Это было утро понедельника, а Киришима не велся на отстраненность собеседника, поэтому "отъебись" в исполнении Бакуго звучало очень даже вежливо и немного устало, что не скрылось от Киришимы. Тот слишком хорошо знал друга, чтобы предположить, что бесцветность и заторможенность были вызваны явно не ранним подъемом. — Как-то не слишком жизнерадостно для человека, которого недавно начали спонсировать vans. Бакуго, ты целое лето провел в отстранении от друзей, тренируясь, я даже о спонсорстве узнал из инсты, но мне казалось, что ты должен быть рад? — Если в начале Киришима пытался поддерживать иллюзию, что все прекрасно и его ничто не тревожит, то к концу его голос звучал обиженно. Его можно было понять, но чужие эмоции лишь сильнее выводили из себя Бакуго. — Тебе нужно думать о своей карьере, а не о моем спонсорстве и чувствах, придурок. Ты останешься неудачником до конца жизни с таким подходом, а теперь реально свали. — Киришима поджал губы. Его ожидания от встречи с лучшим другом не оправдались и более того, его настиг один из наихудших вариантов развития событий — всепоглощающая отдаленность Бакуго. — Ладно, чел, если не в настроении, то после школы мы собираемся компанией покататься. Захочешь — присоединишься. — Бакуго кивнул и ускорился, попутно вставая на доску, чтоб наверняка оторваться от назойливого преследователя. До того, как он снова начнет общаться с людьми, ему было необходимо решить несколько проблем и вообще разобраться в своей жизни. Отстой. Каждый пунктик на пути к идеальному будущему, к которому он шел с раннего детства, казался непреодолимой стеной, неразрушимой и неогибаемой. Единственное, что хоть немного успокаивало — скейт под ногами. Чувство свободы завораживало, и будь Бакуго новичком, он бы поверил в него. Но реальность встречала ограничениями в виде охранника. Бакуго сунул скейт подмышку и двинулся в сторону своего шкафчика. За лето он стал еще более потрепанным: наклейки облупились, а замок начал заедать. Внутри было еще хуже. Забытые учебники, какая-то футболка, по запаху лежащая там с последней физкультуры, и упаковка просроченного печенья. Все так и кричало о заброшенности. В прошлом году Бакуго забывал заглянуть в шкафчик и не только туда. Слишком много дел и обязанностей. Он обычно прибегал в школу в самый последний момент, перед звонком, после утомительной тренировки и душа, а через несколько часов непрерывных уроков бежал опять в скейт парк и потом снова учился. В этом году Бакуго ждал более нагруженный график, и он морально готовился к тому, что под конец в его шкафчике обнаружится новый живой организм. — Каччан! — Дверца захлопнулась с грохотом, дающим понять, что Бакуго не располагал к дружеской перекличке. — Чувак, я два месяца тебя не видел, но смотрел все соревнования с тобой. Ты реально крут! — Каминари почти всегда говорил то, что думал, и чаще всего его было не заткнуть, но Бакуго надеялся хотя бы на чувство самосохраниения у этого существа, потому что взгляд Бакуго не каждый мог стерпеть, оставаясь на месте более чем несколько секунд. Но даже через минуту прожигающего насквозь презрения в чужих глазах, Каминари все еще стоял напротив и что-то лепетал, лучезарно улыбаясь. — Пикачу, ты можешь уже, блять, заткнуться? — Не то чтобы никто не привык к частым нападкам Бакуго, но Каминари все равно было как-то не по себе. Обычно, когда заходил разговор о скейтбординге, Бакуго становился спокойнее и проявлял заинтересованность, но сейчас он пялился с такой ненавистью, что Каминари захотелось исчезнуть. Бакуго часто всех затыкал и в более грубой форме, но не с такой интонацией. Каминари в миг почувствовал себя ничтожеством, мусором, лежащим на дороге и мешающем великому и неподражаемому Бакуго проехать. — Ну раз тебе неинтересно,— протянул Каминари в манере шутливой обидчивости, но Бакуго уловил его мысли. Он прекрасно знал своих друзей и их манеру поведения. — Надеюсь с Ашидо ты будешь повежливее, девушка все-таки. Она как раз поджидает тебя, мистер-ненавижу-всех-в-первый-же-день. — Ашидо действительно шла к шкафчикам Бакуго и Каминари (они находились рядом), чтобы поздороваться и обсудить все, что только можно, но, заметив, что они как-то напряжены, остановилась на пол пути. Каминари махнул рукой, призывая подойти. Она улыбнулась и быстро оказалась рядом, тут же обнимая Бакуго. — О, детка, ты такой злой! — произнесла она и погладила его по спине. — И вредный, даже из общей группы вышел, но единственный кто на тебя действительно обижается. — Ашидо многозначительно посмотрела на Каминари, — это Серо. Он не смог простить тебе резкого исчезновения. А мы обязаны отпраздновать новый виток в твоей карьере. Правда я так и не поняла, почему ты резко решил отказаться от спонсорства Nike. — Она болтала слишком много, у Бакуго от этого начинала болеть голова, но чужие объятия создавали видимость того, что он не одинок. — Все, отлипни, — бесцветно приказал он, выбираясь из захвата чужих рук. Они наверняка уже обо всем договорились между собой, скучали по Бакуго все время его усиленных тренировок. Бакусквад был подобием семьи, и сейчас сам Бакуго нуждался в своих друзьях, но не в его репертуаре превращаться в ноющую тряпку при малейших неудачах. Он молча ушел в класс. Как хорошо, что у них разное расписание, иначе осуждающих взглядов на протяжении урока было бы не избежать. Бакуго просто нужно немного времени, чтобы опять начать нормально общаться с людьми. С целью отвлечься от мыслей об окружающих, он уткнулся в учебник. Ему необходимы наилучшие оценки и наивысшие баллы. Вся его деятельность, учеба и даже успехи в скейтбординге сводились к поступлению в Колумбийский. Бакуго закусил губу. Его мечта постепенно отдалялась от него, скрываясь за тысячами долларов, которые он терял и терял. Бакуго знал, что получить стипендию нереально, поэтому нашел подработку в местном кафе — единственное место, куда его взяли и где была приемлемая зарплата. Он уже продумал план, как совмещать это все, но не был уверен, что банально хватит сил. Бакуго не собирался отступать. Он сжал в руке карандаш, не нарочно ломая. В тишине класса раздался треск, прерывающий голос учителя. Несколько учеников подняли на него глаза, но и они быстро вернулись к записыванию материала. Бакуго их пугал. Своей отрешенностью и грубостью. Его мало кто выносил, но многие слышали о нем, а кто-то даже восхищался. На телефон пришло сообщение от Киришимы: "Не избегай нас, пожалуйста. Надеюсь, ты вскоре сможешь поделиться с нами, мы будем ждать. Просто знай, что бакусквад рядом." Бакуго фыркнул. Он не понимал откуда в тупице-Киришиме столько проницательности. При каждом даже самом мелком изменении в Кацуки он писал самые нужные вещи и не давил в большинстве случаев. Но Бакуго не собирался отвечать тем же, он настрочил короткое: " Иди на хуй." И выключил телефон. Совесть молчала, а значит он все сделал правильно. Но к четвертому уроку, физкультуре, у Бакуго завопил разум, разрывая голову на мелкие части. До него дошло, что своими действиями, он лишь показывал свою слабость, вел себя, как ненавистные размазни с истеричными замашками. Бакуго решил позволить другим быть рядом, хотя бы только для удовлетворения самомнения и пошатнувшейся от осознания гордости. Он спокойно отреагировал, когда Киришима во время пробежки ненавязчиво присоединился к нему. — Сегодня Серо устраивает вечеринку, ты придешь? — непривычно тихо начал Киришима. — Как каждый год, а там мы выпьем за тебя и твоих новых спонсоров, и время будет покататься. — Киришима всем своим видом показывал, что будет бороться. И его рассказ о том, что будет на вечеринке звучал немного жалко. Бакуго перевел внимание с неуверенно уговаривающего присоединиться друга на футболистов. Они возвышались над остальными, не то чтобы они были лучше, просто их уверенность пресекала попытки других показать себя. Бакуго невольно задумался, что членство в футбольном клубе добавило бы блеска к его остальным успехам и зачлось бы при поступлении в вуз, как дополнительная школьная активность. — Мне нужно попасть к ним в команду, Дермоволосый. — Киришима в миг замолчал и удивленно раскрыл рот. Такого поворота он не ожидал. — Чел, я понял. То падение все-таки не обошлось обычной шишкой, ты долбанулся так, что твой мозг повредился. — Киришима говорил это слишком серьёзно, чтобы списать его слова на нелепую шутку. — Придурок, единственный у кого проблемы с башкой — это ты. Хуевее предположения твой недоразвитый мозг не выдал? — Бакуго укоризненно вздохнул. — Во время поступления добавит шансов, — под конец кинул он, чтобы прояснить ситуацию. — Но зачем столько мороки? Твои родители обеспечат тебя местом. Да даже меня примут в Лигу плюща, учитывая, что я хуже тебя в учебе в полтора раза. Не парься.— Киришима похлопал Бакуго по плечу, но тот, странно промолчав, нахмурился еще сильнее и отмахнулся от чужой руки. Киришима остановился в недоумении и глупо похлопал глазами. — Только не говори, что...— Он запнулся на полуслове. Наконец в его голове сложились пазлы и прогремел тревожный сигнал. Сирена выла, пока Бакуго, ускорив бег, снова начал отдаляться. — Не здесь, тупица, иначе я тебя прикончу, — грозно прорычал тот, но не его злость или агрессивность заставили Киришиму замолчать, а уважение к другу. Он спешно перевел тему, завлекая Бакуго в пучину разговоров о про, лучших фирмах, выпускающих деки, колеса и подшипники, и других интересующих темах, дарящих спокойствие. А Бакуго его увлеченно слушал, поглядывая на футболистов. Он мог спокойно выделить несколько часов в день на команду, оставив только утреннюю тренировку перед школой по скейтбордингу и работая вечером, но тогда его прогресс непременно опустится на уровень Марианской впадины, это был единственный факт, останавливающий от ошибки. Киришима замечал каждый тоскливый взгляд, но он надеялся, что получится обсудить и футбол, и семейные проблемы на вечеринке в маленькой комнате с тусклым, периодически гаснущим светом. У Серо роль такого места выполняла его гардеробная, среди брендов можно было спрятаться от всего мира. Остальные комнаты быстро брались в обиход наглыми гостями. — Ты так и не ответил про вечеринку, — протянул Киришима. — Задрал. Приду, конечно, это мой гребаный шанс решить что-нибудь с командой. — Хотя идея с футболом была абсурдной, Бакуго продолжал за нее хвататься, не зная, что еще сделать. — Отлично, я напишу Серо. Как раз вы устраните недопонимания, — Киришима тепло улыбнулся. Он не собирался останавливать Бакуго сейчас, но настраивался на это, и, возможно, даже на ссору. — Нахуй мне сдалось выяснять с ним отношения, я иду расслабиться, а не устраивать чертову драму. Напиши ему, чтоб и не рассчитывал на скандал. — Бакуго нельзя было рисковать репутацией, но если они начнут с Серо ссору, то это закончится потасовкой. И Киришима это знал, поэтому утвердительно угукнул, утыкаясь носом в экран. Он делал все возможное, чтобы сгладить углы и подготовить этих двоих к встрече. У Бакуго было еще несколько уроков, чтобы осудить то, какой Серо неженка. Его выебоны вредили всей компании. Конечно, Кацуки видел свою вину в напряженной обстановке, хотя он не до конца понимал, что вообще происходило. Когда речь заходила о Серо, друзья никли, словно теряли краски, и розовые волосы Ашидо Мины, ее макияж, красные волосы Киришимы Эйджиро и весь вид Каминари Денки превращались в бесцветное, тусклое уныние. Когда Бакуго виделся с ним в последний раз, все было хорошо, они отлично общались и ржали, как ненормальные, над всяким бредом. Бакуго на несколько часов стал другим человеком, а потом пропал. Можно сказать на три месяца. Первые два они редко пересекались, здоровались и иногда шутили, а в последний связь была оборвана. — Дерьмо, — тихо выругался Бакуго, склонившись над исписанной конспектами тетрадью. Обычно все свои проблемы он решал в скейт парке. Там он мирился, ругался и совершенствовался, покоряя все новые вершины. Каждый скейт парк в Сан Франциско служил ему домом, туда он приходил разобраться в себе. Но что-то ему подсказывало, что сегодня его не спасет правильное место. Бакуго еле дождался звонка, он вышел из класса и бросился на улицу. Киришима, Ашидо и Каминари уже ждали его, они без слов встали на скейты и покатили к ближайшему скейт парку. Погода была идеальной для катания, теплый ветер избавлял от трудностей жары. Бакуго впервые за несколько месяцев нормально катался вместе с друзьями. Он уже соскучился по критикованию чужого катания и придиркам к чистоте трюков. — Я ненавижу флипы, — протянул Каминари. Они получались у него просто превосходно, но он сам не был в восторге от этого вида трюков и постоянно ныл, когда Бакуго настаивал на том, чтобы Каминари менял свой стиль ради вида. Денки редко отвечал, что ему и так нравился собственный стиль, чаще он для виду делал несколько уже освоенных трюков и возвращался к тому, что было действительно ему интересно. Сам Бакуго брал по-максимуму от тренировок. Он умудрялся всегда пролазить в очередях первым и брать в заложники самых талантливых операторов. Те без продыху снимали его катание за кивок головой со стороны Бакуго. Чаще всего это была Мина. Ее больше привлекала видеосъемка, чем непосредственно скейтбординг, но она получала удовольствие и от того и от другого. А еще у нее всегда был парафин в самых разных видах. Однажды она достала кусок в виде головы Мэрилин Монро, тогда Каминари долго выпрашивал его, чтобы использовать. — Ура, большой и злой волк Бакуго превратился в чихуахуа! — издевательски крикнул Каминари, после того, как Кацуки согласился снять его новый трюк, который тот отрабатывал уже долгое время. Бакуго на это лишь закатил глаза, послал пару проклятий и разжал пальцы, держащие чужой телефон. Каминари еле успел его поймать. Он чуть не набросился на Бакуго, обнаружив пару царапин, которые, к сведению, были довольно старыми. — Как ты вообще мог думать об американском футболе, занимаясь тем, что тебе нравится? — Киришима появился из ниоткуда, тихо упрекая на ухо, так, чтобы слышал только Бакуго. — Ты не охуел ли? Свали в свой пул, променял стрит на него, так катись от перил. — Киришима рассмеялся. Бакуго негодовал четыре года назад, когда Эйджиро предпочел пул стилю, в котором они катали уже продолжительное время. Он до сих пор делал шуточные разделения, показывая свое недовольство. — Ты же знаешь, что я и в этом хорош, — самодовольно протянул Киришима и усмехнулся. Бакуго выглядел менее встревоженным и грубил без тени угнетенности. Все же скейтбординг помог ему забыться. Как и всегда. Но при выходе в другой мир его снова ждало разочарование и потерянность. Бакуго отказался от перерыва на перекус в ближайшей кафешке, он всегда работал на износ, к тому же так было легче абстрагироваться от мыслей о будущем без денег. Он оттачивал старые трюки, которые требовали доработки и переходил к новым, ощущая необъяснимое чувство предвкушения падения, такое несвойственное для него. Бакуго часто ломал кости, рвал кожу о беспощадный асфальт, но никогда не боялся этого. Он не думал о боли после неудачи, он делал новые попытки. Но что-то изменилось, и, возможно, Бакуго хотелось вернуться к чему-то привычному совсем не из-за глупого трюка. Ощущение неизвестности и заведомого проигрыша просочилось и в скейт парк. Бакуго упал, проклиная свою мать. — Эй, Каччан, ты в порядке? — крикнул Каминари после третьего падения. — Ты хоть групируйся, а то сломаешь себе что, а потом восстанавливаться несколько месяцев. — Каминари знал не по наслышке, что такое уйти из спорта на пол года, отставая от товарищей, теряя драгоценное время и приобретая уродливый страх. Тогда он наблюдал за тем, как развивались друзья, получали спонсорство, а он сам лежал в кровати с недвижимой ногой. Каминари не хотел, чтобы кто-то из близких прошел через такое, особенно Бакуго на пике своей карьеры. — И вообще, через час туса, нам еще шмотки надо поменять и доехать до дома Серо. — Каминари встал на скейт и махнул рукой, призывая ехать за собой. Мина бросила окурок от сигареты в урну и поспешила за ним, ей еще нужно было подобрать нормальное платье с туфлями и накраситься, чтобы произвести хорошее впечатление на людей и воспользоваться этим в будущем. Они договорились встретиться на самой вечеринке ближе к одиннадцати, когда люди заполнят чужой дом. Так проще слиться с толпой и затеряться среди пьяных подростков. У каждого из них был свой план на вечер. Каминари хотел накуриться и пополнить запасы гашиша, Ашидо уже придумала, как помирить Бакуго и Серо, сам Бакуго собирался посмотреть шоу с долбоебами в главных ролях, а Киришима соображал, как затащить все того же Бакуго в гардеробную и поговорить там с ним. *** Бакуго чувствовал себя отвратительно на пропахшей алкоголем, дорогими духами и наркотиками вечеринке. Он не стал дожидаться друзей и, выпив бокал шампанского, так вовремя поданного официантом, отправился на поиски футболистов, тупых и невыносимых тварей, которые никогда не доберутся до Лиги Плюща, оставаясь в своей помойке разврата. Бакуго ненавидел их. Какого черта их заслуги в гребанном американском футболе брали верх над его трудом в скейтбординге и выводили их в приоритет? Бакуго был лучше каждого, ему одежду и обувь поставляли крупнейшие фирмы, ему каждый месяц привозили несколько ящиков рэдбула, как и деки. У него три спонсора, а чего добились эти перекаченные мудаки? Только девушек. Бакуго мог подцепить любую, и делал это, когда хотелось, но его не прельщали толпы фанаток, это же так утомительно. Ему хватало малышки-Мины с ее ярко розовыми тенями и идеей сделать всем одинаковый маникюр. Ну что за нелепица? Но Бакуго все равно считал Ашидо хорошим другом. Он сел на диван и огляделся: нужных людей не было поблизости, зато гостеприимный и ответственный Серо не прекращал маячить перед глазами. Бакуго не собирался подходить первым, но он ждал, что тот снизойдет и до него, предложив суши. Серо заметил его только спустя десять минут. Приветливая улыбка на его лице сменилась непроницаемостью и некой жесткостью в чертах. — Бакуго, — холодно поздоровался он, — не ожидал тебя здесь увидеть. — Все ты ожидал, ублюдок. Знаешь же, что без меня не проходит ни одна туса, — усмехнулся Бакуго, ощущая запах скандала, а ведь он так надеялся избежать неприятностей, что ж, видимо ему это в который раз не удастся. — Проходят, десятками. — Он явно намекал на лето, — пока ты лечишься от звездой болезни. — Теперь стало ясно, Серо просто не так понял его исчезновение. — Ты ебанутый? Я работал, как проклятый, у меня не было времени потрахаться, а ты меня упрекаешь в какой-то хуйне. Охуенно, друг. — Теперь была очередь Бакуго строить из себя обиженку, но это было не в его интересах. — Ты просто бросил нас, оборвал все связи, вышел из групп, перестал отвечать на звонки, это неприятно, чувак. Ты хоть понимаешь, как это выглядело? Бездарные друзья, служащие балластом, от которого надо избавиться, пока они не потянули тебя вниз. — Серо усмехнулся, и его усмешка выглядела страшнее самого угрожающего звериного оскала. — А ты даже не видишь в своих действиях чего-то неправильного, и это так раздражает. — Бакуго похлопал по месту рядом с собой, разговор обещал быть долгим, а от стояния Серо только сильнее злился. Но предложение присесть было проигнорировано. — Я не хочу с тобой общаться, по крайней мере, пока ты можешь в любой момент бросить, не задумываясь о чужих чувствах. — Серо резко развернулся, собираясь уходить, но это не то, что нужно было Бакуго. Он схватил его за запястье, останавливая. Он отчетливо понимал, что Серо для таких слов мало просто прерывания общения, наверняка проблема была глубже. Бакуго правда хотел узнать, что произошло, но его останавливало осознание того, что они находятся на вечеринке самого Серо, а у него и так настроение испорчено. Бакуго с сожалением отпустил руку и поспешил уйти. Он все еще искал футболистов. К его вниманию были представлены остальные комнаты с возможным нахождением там нужных людей. Бакуго хотел поговорить с капитаном, он нашел всю команду, но без него. Те не знали, где тот находился, но предположили, что он мог быть в запертой комнате со своей девушкой. Двойная доза дерьма. Бакуго считал вечеринку лучшим местом для непринужденного обсуждения свободного места в команде. Но прежде чем он наткнулся на запертую дверь, его перехватил Киришима. Они столкнулись в гостевой спальне. Бакуго зашел туда отдохнуть от шума и безвкусной музыки, а Киришима переписывался с кем-то. — Мама пишет, что завтра улетает на четыре дня, — пояснил он и подвинулся, предоставляя Бакуго место на дубовой двуспальной кровати. Он не знал, как дать дорогу откровениям после нескольких минут обсуждения незначительной чепухи. Но раз Бакуго ушел из эпицентра веселья, то он был готов. Молчание затянулось. — Дерьмоволосый, у тебя сейчас твоя неприспособленная голова треснет от думанья. Говори уже, бесишь. — Киришима сглотнул. Отступать было некуда, тем более он сам этого хотел, а Бакуго только подсобил с началом. — Ты в порядке? — Бакуго отодвинулся от него и усмехнулся, не так он представлял Киришиму в роли психолога, тот был предрасположен к непрерываемой болтовне, так что его неуверенное молчание усугубляло неловкость и напряженность момента. — А это то, о чем ты хочешь спросить или настолько тупой, что даже не знаешь, что тебя интересует, а? — Бакуго любил издеваться, особенно когда дело доходило до чего-то серьезного, он просто не мог тихо пройти мимо, кинув хмурый осуждающий взгляд, он добивал и размазывал душу человека по мокрому от его же слез асфальту. — Что за херня творится в твоей жизни, и не надо меня унижать, херово выглядит, жалко. Если твоя мать так делает, то ты не должен. — В глазах Бакуго пробежала непонятная печаль при словах о матери, Киришима понял, что идет в нужном направлении, и когда-нибудь он выйдет из леса закидонов и защитных оврагов к его сердцу, далеко не хрупкому, но изрядно пораненному. — Дело в ней? — Бакуго нехотя кивнул и опустил взгляд. — Я ушел из дома. — Киришима ахнул и сжал напряженную ладонь лучшего друга в своей руке. — Ты можешь меня осуждать, но я так больше не могу. — А Киришима и не собирался, он знал о том, что Бакуго не все ему рассказывал, что большую часть тот скрывал, а некоторые побои маскировал травмоопасным хобби. Бакуго подвергался насилию со стороны своей матери, постоянным унижениям и, кажется, ненависти. Она была недовольна каждым его шагом, а он каждой секундой дома. Это становилось все более невыносимым, и в какой-то момент Бакуго заявил, что он уходит. Он просто собрал свои вещи и разорвал все связи с семьей. — Она не стала меня удерживать, но лишила средств. Я остался без денег, Киришима. — Но ты хорошо зарабатываешь скейтбордингом, шмотки еще продаешь, у тебя на счете тысячи долларов. — Бакуго помотал головой и сложил ноги в позу лотоса. — Мать, зная меня, специально оплачивала каждый год в школе отдельно, чтобы контролировать и, если что, шантажировать. Ебаная тварь. Мне пришлось часть денег потратить на съемное жилье, а часть на продолжения обучения. Ты же знаешь сколько оно стоит. — Киришима кивнул, а Бакуго подскочил с места. — Какого хрена я вообще тебе что-либо рассказываю. Это так тупо, — загнанно протянул он. Бакуго не ожидал, что скатится до подобных разговоров. — Расслабься, бро, мы же всегда и все вместе. Ты разрешил мне сделать тебе тату, когда даже Каминари отказался. — Бакуго хмыкнул. Это была одна из самых уродливых вещей, о которых он не жалел. Первый опыт Киришимы на человеке оказался не слишком удачным. — Он самый тупой и трусливый, а я, блять, доверился твоим кривым рукам, растущим из жопы. — Киришима нахмурился. — Эй! Я потом все исправил, да и у тебя теперь пожизненный абонемент, — заливисто произнес он, скрывая смех из-за воспоминаний о реакции Бакуго, когда на его руке появилось что-то по-настоящему ужасное. — Мне он не пригодится, твои родители никогда не позволят тебе открыть свой салон, — послышался тяжелый вздох, да и сам Бакуго приуныл, все ниже склоняя голову. Он вернулся на кровать и лег вплотную к Киришиме. — Моя мать запретила мне заниматься скейтбордингом, хотя до пятнадцати сама оплачивала тренера. Этой карге захотелось, чтобы я больше внимания уделял учебе, хотя мои оценки выше ее самооценки. Ебанутая женщина. — Бакуго дернулся, когда смуглая рука обняла его поперек груди. — Грабли не распускай, ублюдок. — Киришима будто не слышал. Он источал тепло, которого не хватало дома, поэтому Бакуго не предпринимал ничего, чтобы избавиться от прикосновений. — А твой отец? — робко поинтересовался Киришима. Он плохо знал, какие у Бакуго с ним отношения. — Он сыкло, ни за что не пойдет против матери. Ненавижу таких слабаков. — Бакуго говорил с презрением, оно было сильнее, чем к матери. К женщине он скорее ощущал ненависть. — Фигово. Кацуки, ты же можешь пожить у меня и никаких расходов, весело будет. — Киришима сиял от полезности своей идеи. Он уже представлял совместные вечера после нескольких часов в скейтпарке, и картинка в голове ему нравилась. — Он умер в семнадцать от передоза общения, — трагично произнес Бакуго, намекая, что согласен при условии сокращения потока слов изо рта Киришимы. Тот в свою очередь долбанул Бакуго кремовой подушечкой с рюшами по ноге. — Имей совесть, а! — Дерьмоволосый, я серьезно. После одиннадцати хлебальник на ноль. А там посмотрим. — Киришима кивнул. — Черт, мне еще искать гребанного капитана, ну что ему не сидится с командой, обязательно надо найти приключения на хуй. Не знаешь, где Тодороки? — Киришима помотал головой. — Зачем тебе в команду? Стипендию все равно не получишь. — Иногда Киришима говорил умные вещи, но Бакуго их настойчиво игнорировал. — К тому же ты вообще за другую школу болеешь! — Киришима, как ярый фанат своей команды, осуждал предпочтения Бакуго. — Я болею за Деку, и это уже не твое дело. А дополнительная активность всегда будет в плюс. У меня еще благотворительность по воскресеньям. Пиздец, да? — Киришима был полностью согласен. — Все, я на поиски этого тупого ублюдка, пока он не свалил куда-нибудь. — Бакуго вышел, хлопнув дверью. Он не знал ничего о Тодороки, кроме того, что у него лучшая девушка и он капитан, поэтому найти его было сложно. Несколько комнат, гостиная, кухня, столовая и другие места по типу библиотеки были переполнены, но там не было Тодороки. Бакуго почему-то пришло в голову посмотреть на балконе, там было тихо, как раз для уединения с девушкой. Если бы не предыдущие тридцать минут поисков, то он посчитал бы себя провидцем. Тодороки и вправду находился там, только совсем один. Бакуго встал рядом с ним, сразу переходя к главной теме. — Я хочу в команду. — Тодороки продолжал смотреть в даль, он ответил только через несколько минут, сопровождая слова усталым вздохом. — Многие хотят. Приходи завтра после уроков в спортзал, покажешь на что способен, а там решим. — Его скучающий вид раздражал. — И мог бы хоть для приличия начать отдаленно, как это делают нормальные люди, — монотонно произнес он. — Не равняй меня с этими неудачниками, Половинчатый. Да и с чего мне начинать? С того, что ты вместо ебли с охуенной девкой стоишь тут, как унылое говно глазеешь на город. Наверняка всякую херню еще себе понадумал. — Бакуго хмыкнул. Его забавляло то, как изменилось симпатичное личико собеседника. Тонкие брови сошлись к переносице, а в разноцветных глазах появился угрожающий огонек, все как любил Бакуго. — Скажи ты это до своей просьбы, ответ был бы другим. Но тебе повезло, я не беру своих слов назад, — гордо произнес Тодороки, чуть задрав нос. Он выглядел, как настоящий отпрыск владельца многомиллионной компании, ни то что Бакуго и его компания, их в школе могли принять за белое отребье, по ошибке попавшее в элитное учебное заведение. — А ты не такое дерьмо, как кажешься, — Бакуго откровенно нарывался, проверяя нервы идеала с обложки на прочность. Пока тот держался неплохо. — С каждым словом тебе все труднее попасть в команду, Кацуки Бакуго. На твоем месте, я бы закрыл рот. — Бакуго не знал, что за неописуемый азарт завладел его мыслями и телом, но он не собирался останавливаться. — Так и закрой его, а я свой закрою только с твоим членом в нем. — Бакуго показательно клацнул зубами. — Тебе не нужна будет никакая подружка после нескольких минут такого молчания, ублюдок. — Твои шансы попасть в команду упали до пяти процентов, тебе придется постараться, чтобы задобрить меня и удивить, поганая рвань. — Тодороки был зол не на шутку, но даже последнее оскорбление он произнес таким тоном, словно говорил о погоде. — Мои родители не беднее твоих, но я и сам зарабатываю, а ты без их кредиток ничто, пустое место. И твоей девушке ты не нужен без денег. — Тодороки резко схватил его за челюсть, прерывая. — Я приму тебя в свою команду только если отсосешь своим поганым ртом. Веришь, никогда еще мне не хотелось никого заткнуть, унизить и растоптать так сильно. — Бакуго собрал побольше слюны и плюнул ему в лицо. Она потекла по бледной щеке под уродливым шрамом на весь глаз. Мерзко. Бакуго скривился, а чужая хватка исчезла с челюсти. — Пошел на хуй, а я пройду в команду. Ты не сможешь потерять нормального игрока и пойти наперекор игрокам, засранец. Иди, сука, ищи свою девушку, пока ее кто-нибудь другой не трахнул посреди гостиной. — Это была последняя капля, Тодороки со всего размаху заехал Бакуго кулаком по скуле, а потом демонстративно вытер руку о его футболку, пока тот держался за пораненное место. — Да ты в край охуел. — Бакуго выпрямился и приготовился к атаке, он чувствовал жгучую ненависть. Его ударил какой-то урод в зауженных джинсах от Dolce & Gabbana. Задетая гордость не давала просто уйти, закрыв глаза на унижение. Бакуго ударил в ответ. — Ну теперь мы квиты, а я больше не хочу марать руки о дерьмо. И не смей так говорить о Момо или моих ребятах, тогда я не побрезгую набить тебе морду, и да, предложение с отсосом еще в силе. — Бакуго показушно рассмеялся ему в лицо и ушел с балкона. В его голове вертелись две мысли: Тодороки чертовски горяч и в его жизни и в отношениях с Момо Яойрозу не все так гладко. — Да в любое время, если твоя девушка тебя не может удовлетворить, — на последок бросил Бакуго, уже стоя за пределами балкона. — Ведь так сложно обслужить всю команду по американскому футболу, одиннадцать хуев, как же она справляется бедняжка. — Бакуго не умел вовремя прикусить язык, он привык, что ему все сходило с рук, а если не сходило, то он сам благополучно справлялся с ситуацией, поэтому он не собирался останавливаться, пока не выжмет из Тодороки все, пока не заберет человека, оставив чистый поток ненависти, пока не доведет до исступления и гарантированного проигрыша. Но Тодороки координально поменял ситуацию, с разбегу прижав Бакуго к стене. Он сжал шею, чувствуя, как противник сглатывал и пытался вернуть себе преимущество, хватаясь руками за руки Тодороки, стараясь отодвинуть их. — Не лезь ко мне. — Он отошел, несильно ударив Бакуго головой о стену на последок. А тот думал только о том, насколько ублюдок Тодороки красив, и что просто необходимо попасть в команду по американскому футболу. Это уже было дело принципа.