Быть человеком

Палящее солнце надоедало также, как и взволнованный Киришима, который крутился рядом и докучал неимоверным количеством вопросов. — Как ты собираешься попасть в команду? — последний раз спросил он перед тем, как получить долгожданный ответ. Бакуго закатил глаза и цыкнул, выражая все свое недовольство, он не выносил, когда в его способностях сомневались. — Ты же понимаешь, что школьные команды — хуйня полная. А у меня пиздец крутая физическая подготовка, да и на поле я не херней страдаю, — он многозначительно приподнял брови, указывая на промах самого Киришимы, — а примеряю эту чертову форму. Ничего сложного, а в команде как раз должна производиться замена, новичок играет отстойно, как будто он кусок дерьма, который просто мотают по полю. — Бакуго облегченно выдохнул, заметив в глазах собеседника понимание. Пытки с уродскими объяснениями закончены. Киришима вызвался проводить его на отборочные, он наверняка преследовал цель, узнать истинный план Бакуго, которым тот не спешил делиться, но пока получалось только выводить его из себя. Бакуго был более нервным, чем обычно. Это можно было списать на волнение перед отборочными, и это действительно было оно, ведь все, что он продумал зависело от принятия. Бакуго благодарил остатки извилин в голове Киришимы за то, что они уверенно отводили его мысли от этого варианта. Утешений и глупой поддержки Бакуго бы банально не пережил. — Все, — констатировал он, когда поле было совсем рядом. — Уебывай отсюда, и чтоб не болел за меня, иначе урою. — Бакуго непреклонно искривил губы, выражая крайнюю степень упрямства и нежелания вновь заводить заезженную пластинку. Киришиме здесь не место, Бакуго этого не хотел, а раз он чего-то не желал, то этого и не должно было быть. По его мнению, все просто, по мнению Киришимы, — тупо. И даже если он был прав, то у Бакуго всегда козырь в рукаве, ему некомфортно. Киришима ни за что бы не сорвал лучшему другу пробы в команду, поэтому он ушел по первому же велению. Испытывать судьбу или, можно сказать, Кацуки Бакуго — для самоубийц или полнейших идиотов. Киришиму, если честно, не причисляли ни к тому, ни к другому. — Не провались, Бакубро, — бросил он на прощание и скрылся. Бакуго остался один на один со стаей диких, необузданных зверей в человеческом обличии. Тодороки, чертов гигант, смотрел на него сверху вниз и усмехался. — Пришел все-таки? — Бакуго молча смотрел в ответ, используя самый злой и пугающий взгляд из своего репертуара. — Тогда приступим. — Он чуть отошел, плавным жестом обращая внимание на остальных людей в форме. — Играем команда на команду. Ты капитан своей, я своей, в каждой по одиннадцать человек. Все просто — побеждаешь ты, я беру тебя, проигрываешь. — Тодороки демонстративно развел руки, мол, ты остаешься ни с чем. — Думаю, тут и так все понятно. Переодевайся. — Он кинул в Бакуго форму. Тот поморщился и неспешно начал надевать на себя снаряжение. — Примерочной нет, так что не строй из себя принцессу, тошно. — Получился желаемый эффект, поэтому Бакуго про себя злорадно рассмеялся. Видеть раздражение на идеальном лице — одно удовольствие, оно становилось живым и человеческим. Когда Бакуго наконец переоделся, командам выделили несколько минут на обдумывание стратегии, он решил их использовать, чтобы обозначить свою важность для основного состава и показать, что слова Тодороки, если тот настраивал своих ребят против него, были неразумными и произносились исключительно из-за личной неприязни. — В ваших интересах сделать так, чтобы я выиграл, иначе вы точно просрете сезон, ушлепки. Надеюсь, ваши недоразвитые мозги поняли меня. — Несколько кивков с примесью недовольства говорили об утвердительном ответе и дарили какую-никую уверенность. — Отлично, а теперь пиздуйте. Время обсуждения закончилось. Игроки выходили на поле боя с целью победить. Уверенность Тодороки заставляла напрячься, любой на месте Бакуго сбежал бы, но у него была цель и характер — все, что нужно для опасного противника. Недооценивание со стороны Тодороки шло ему на руку, но задевало гордость. Он просто обязан показать свое превосходство этому напыщенному отродью. Раздался свисток. Бакуго не знал, кто выступал в роли судьи, он только видел перед собой мяч, который отражался в холодных глазах Тодороки. Тот выбрал начальный удар, как победитель в жеребьевке. Он бросил мяч где-то на семьдесят ярдов, показывая свою силу. Принимающий команды Бакуго побежал в сторону мяча, чтобы защитить свою территорию. У него это получилось. Он перенес игру на сторону противника, а дальше все завертелось с бешенной скоростью. По крайней мере так казалось Бакуго, он не осознавал, что прошло больше часа. Единственная его цель — заработать как можно больше очков, к удивлению, успешно осуществлялась. И только ближе к концу он понял, что Тодороки поддавался. Он бил жестоко, его ребята не жалели грубости для противников, но все равно их игра была слабее, чем на поле с нормальными командами других школ. Сначала Бакуго списал это на раскол, все-таки Тодороки отдал часть нормальных игроков, а они, в большинстве своем, имели узкую специальность и определенную позицию, которая, возможно, сменилась при распределении, но потом стало предельно ясно — ублюдок специально уступал. Это ранило, заставляя эго кровоточить, но Бакуго решил разобраться с Тодороки после объявления победы, но никак не на поле. Раз выдавалась возможность войти в основной состав, Бакуго готов был на несколько минут переступить через себя. Игра окончилась с почти равным счетом, но команда Бакуго все же опережала на два очка, а это значило, что.. — Бакуго Кацуки в команде, — громко прокричал Тодороки, поднимая вверх руку. — Радуйся, — обратился он лично к Бакуго. Тот, воспользовавшись моментом, когда Тодороки уже переоделся, а остальные обсуждали шуточную игру, оттащил его за территорию школы. — Какого хрена ты поддавался? Недооцениваешь меня, сволочь? — Руки Бакуго сжались на вороте чужого поло. Тодороки смотрел в ответ с убийственным спокойствием, он аккуратно отстранил ладонь от своей одежды и ответил своим бархатистым голосом, уловив который Бакуго захотел вырвать его связки к чертовой матери и отсосать, чтобы услышать какие стоны могли вылететь из этого дерьмового рта. — Мне просто интересно, что из этого получится. Да и ты должен радоваться, что победил. — Тодороки чуть наклонил шею вбок, чтобы быть на одном уровне с головой Бакуго и его горящими презрением глазами. — Я тебе нихрена не должен, — выплюнул Бакуго и скривился, его раздражал этот разговор, несмотря на то, что он сам же его и затеял. — Минет. — Тодороки смотрел с издевкой, в его позе проскальзывала уверенность в своих действиях. — Я, кажется, говорил, что путь в команду — унижение за твои слова. — Бакуго отрицательно мотнул головой и громко рассмеялся. — Придурок, я нихрена не буду делать, потому что уже в команде. Ты так просто меня не выгонишь. Они, — Бакуго указал пальцем на остальных игроков, — видели меня в деле и наверняка считают, что я им пиздец необходим. — Он не собирался позволять Тодороки насмехаться над собой, унижать. Бакуго четко знал, что сейчас Тодороки блефовал, говоря о шатком месте в команде, и не было смысла бояться за исполнение своего плана. Осталось только дождаться, когда о его членстве станет известно всем, а потом Деку. — Сам же вывел из строя лучших игроков перед самым сезоном, понабрал всякого сброда и кусаешь локти. Половинчатый, осталось две недели, тебе просто необходимо искать более-менее подходящих людей, иначе тебя уничтожат. — Бакуго говорил только правду, острую и неприятную, и Тодороки понимал это. Он недовольно поджал губы и отвернулся. — Знаешь, а зачем мне как-то тебя ломать? С таким характером каждый встречный будет это делать, пока не поубавится гонору, пока ты не разрушишь сам себя. — Его выражение лица за секунду с отвращенного сменилось слабой полуулыбкой. — Поздравляю. — Он протянул руку, а Бакуго охотно ее пожал. Ему не нужны были дополнительные проблемы, поэтому он на последок произнес. — Возможно, я погорячился со словами о Момо, не воспринимай их всерьез, придурок, и катись уже к черту. — Бакуго правда не хотел так говорить о малознакомой девушке, он не был одним из тех ублюдков, но оценки и успеваемость Момо Яойрозу, ее идеальная репутация заставляли пробуждаться внутри него едкой зависти. Бакуго хотел, чтобы на этом белом полотне оказалось черное пятно, переломное для ее превосходства над ним, но единственным пятном были только слова самого Бакуго. Тодороки кивнул в знак понимания. Между ними даже не было ссоры, но Бакуго все равно чувствовал себя паршиво. Он хотел побыстрее свалить из школы, но его остановил красный кабриолет с рисунком Алого Бунтаря, героя одноименного комикса, на боковой части, заходящим на бампер. Киришима. — Какого хуя ты здесь, уебок? — крикнул Бакуго, когда тот был достаточно близко, чтобы услышать. — О, я решил смотаться за новой тачкой, винтаж, на одном из аукционов еле купил. — Похоже Киришима не осознавал, что выбрал самое неподходящее время для хвастовства, потому что поток признаний в любви старой рухляди прекратился только тогда, когда Бакуго прыгнул в машину и громко возмутился. — Так вот, я подумал, что надо отметить. Тебя же приняли, да? — на всякий случай уточнил он. Бакуго кивнул. — А до пляжа неудобно добираться на скейтах, но там есть скейт парк, так что зайдем там куда-нибудь, поболтаем с серферами, а потом кататься. — Бакуго закатил глаза. Киришима даже не удосужился спросить хотел ли он этого, самостоятельно продумывая все аспекты и занятия. Как эгоистично! — Какого хера я должен переться на пляж? У меня через четыре часа смена в гадюшнике. — Киришима в ответ смотрел с мольбой и твердостью. — Тебе надо развеяться, бро, а то ты какой-то нервный. К тому же нас там ждут и остальные. — Бакуго сопоставил все за и против. Ему было выгодно огромное количество сториз с празднования, их делал каждый член компании. Это была традиция — отмечать все и сообщать об этом всем знакомым и незнакомым людям. Так новость о новичке в команде распространится с нереальной скоростью, а значит и появление Деку произойдет быстрее. — Хер с тобой, погнали. — Киришима улыбнулся и надавил на газ, попутно включая музыку. Он любил подпевать во время поездки, и сейчас тоже не отказал себе в этом удовольствии. Его низкий голос неплохо звучал под песню "Foxtrot Uniform Charlie Kilo", ее Киришима включал всегда, каким бы не было его настроение, а замаскированная похабщина совсем его не смущала. Киришима наслаждался жизнью и пытался научить этому Бакуго, но тот просто был неспособен ощущать положительные эмоции или не кряхтеть, как старый дед, в очередной раз отчитывая Каминари или Ашидо за курение травы.Хотя ему самому не помешало бы расслабиться. На пляже было немало народу, но все еще можно было чувствовать себя комфортно. Серферы ловили высокие волны, сегодня ветер был сильным и располагал к тренировкам профессионалов. Сан Франциско вообще не для новичков, Бакуго убедился в этом на собственном опыте, в двенадцать прогадав с погодой и загубив свою так и не начатую карьеру. После созерцания серферов он направился прямиком к своей компании и Серо. Стало как-то привычно отделять его из общей массы, давать ему собственное имя и статус помимо "друзей Бакуго". — Эй, вы заказали мне коктейль? — крикнул Бакуго специально заранее, чтобы дать на всякий случай время на заказ. Он всегда пил один и тот же — безалкогольный и до одури сладкий. Хотя тут иногда продавали спиртное подросткам или учтивые серферы угощали. Бакуго один раз так пришлось доказывать одному тупице, что он, между прочим, спортсмен и конечно же не пьет. Каминари потом припоминал ему этот случай месяц, негодуя, как можно было так сглупить. — Конечно, мы же не хотим шторма, а то наши друзья перебегут все в скейт парк, а он не резиновый. — Каминари всегда уделял особое внимание способности Бакуго производить разрушения, даже если они носли природный характер, а сам Бакуго был ни при чем. — Придурок, — беззлобно кинул он и сел за высокий пластмассовый столик. Безмятежность накрывала с головой, а в мыслях крутилась только абсолютная пустота. Бакуго, наконец, мог расслабиться. Ашидо делала селфи и фотографировала еду, сразу же помещая все в инстаграм с кучей глупых смайлов и странных подписей, а Денки поглядывал то на Бакуго, то на Серо, усердно отводящего взгляд от настойчивых намеком жестами. — Вы так и будете сидеть, не перенося друг друга? — скучающе протянул Каминари. Он не понимал долгих ссор и никогда сам не попадал в такие ситуации. — Может уже пожмете руки, обнимитесь, да хоть потрахайтесь в моей машине, только не избегайте друг друга! — Он перешел на громкий тон, наблюдая, как те упрямо смотрели друг на друга с самыми недружелюбными лицами, которые мог сделать человек. — Ну охуенно, что сказать, — подытожил Каминари и опустил голову на сложенные руки. Он пребывал в состоянии неопределенной грусти вперемешку с разочарованием. Более проницательная Ашидо несильно стукнула его по голове. — Не так же прямо, Денки, — прошипела она и улыбнулась остальным. — Думаю, самое время поехать в скейт парк, он тут недалеко. — Она встала из-за стола и потянулась, разминая мышцы. Они сидели довольно долго, но коктейль Бакуго все еще был наполовину недопит. Он большую часть времени думал и составлял план на ближайшее будущее. Снова. Каминари оживился, встав на скейт, и уверенно поехал за остальными, забывая про свое недавнее недовольство, но Бакуго все еще чувствовал прожигающий взгляд Серо на своих лопатках. Тот не был готов к разговору, и Бакуго предпочитал дать ему дополнительное время, чтобы остыть, вместо насильных попыток поладить, которые явно закончатся еще большей ненавистью, только уже с обеих сторон. И Ашидо это прекрасно понимала, объясняя непутевому Каминари такую простую истину. Бакуго специально раскатывался поодаль от друзей, ему было так спокойнее. Никаких молчаливых переговоров, только разминка перед разучиванием новых трюков. Бакуго хотел подготовить несколько к наиболее масштабным соревнованиям через месяц. Там был неплохой призовой фонд. Бакуго ощущал, что становится лучше, он почти поставил трюк, но все еще на расстоянии сверлил взглядом спину Серо. Успехи в спорте не гарантировали ему того, что и с людьми все будет получаться. Это раздражало. Бакуго сделал над собой усилие, чтобы не подъехать к Серо и не упрекнуть его в тормознутости. Но он вполне мог оторваться на Киришиме, тот слишком широко скалился, наблюдая за мучениями Бакуго. Наверняка, садист наслаждался тем, что того все-таки проучили за дерьмовое отношение к людям. Бакуго цыкнул. Пошли они на хрен. Время на экране смартфона оповещало о том, что пора бы отвлечься от своих незначительных дрязг и собраться на работу, часы-то тикали. — Киришима, пиздуй сюда и заводи свою развалюху, мне на смену, — он сказал это слишком громко, привлекая внимание остальных. Они смотрели так, как будто Бакуго сейчас стоял с вытянутой для денег рукой, побираясь. — На смену? — переспросил Каминари, далекий от понятия "работа" и "нехватка средств". В этом плане он был избалован сильнее остальных. — Да. — Бакуго не собирался разъяснять что к чему и уж тем более оправдываться. А Каминари побоялся продолжать задавать вопросы, все же хоть какие-то мозги у него были, чтобы не нарываться на откровенную неприязнь. — Чувак, я потом объясню тебе, что это такое, — ехидно утешил Киришима и соврешеннно невинно похлопал его по плечу, словно не он сейчас бросил очередную колкость. Киришима сел за руль и снова включил свою дерьмовую музыку из-за которой было плохо слышно его собственные слова. — Ты только не переживай. Да и такие, как Каминари туда не суются. — Бакуго пару раз непонимающе моргнул. Идиот-Киришима подумал, что ему стало неприятно от реакции Киминари? Все знали, что тот не приспособлен к жизни, а Бакуго еще и удалось убедиться в этом на собственном опыте, и он не понимал, как в голову могла прийти несуразность о каком-то волнении. — Что за херь ты несешь? Мне посрать на клиентов, главное, что я получу чертовы деньги. — Киришима примирительно кивнул и ускорился, он так и не узнал ко скольки Бакуго нужно быть в кафе. А тот тем временем нервно поглядывал на часы. — Почему не пошел работать в скейтшоп, туда бы тебя непременно взяли? — Бакуго закатил глаза, он не мог понять, почему Киришима никак не хотел связать его и очень даже приличную забегаловку. — Не будь идиотом. Там, мать твою, платят слишком мало. — Он прошелся по ближайшем скейтшопам и получил только огорчение от крошечных, по его мнению, зарплат. Здание, в котором он работал, выглядело даже симпатично, что привлекало посетителей, а следовательно давало заведению хороший доход. Персонал тоже отличался дружелюбием, и у Бакуго не возникло проблем с налаживанием отношений. Ему быстро все объяснили и отправили в свободное плавание к клиентам. Как бы утомительно это не было, все прошло гораздо лучше, чем Бакуго себе представлял, после смены он вернулся поздно ночью и сразу же отрубился, успев только завести будильник. На завтра, ко всему прочему, у него был запланирован переезд к Киришиме. Это напрягало посильнее тренировки в команде футболистов, но так Бакуго мог сэкономить и освободиться от напряженного графика скорее, чем изначально думал. К тому же снижались расходы на продукты и время готовки. Бакуго видел одни плюсы и был благодарен Киришиме за его предложение, потому что варианта лучше и не придумать. И как бы Бакуго не хотел быть независимым от других людей, но он все равно согласился, подтвердив это коротким сообщением. Ему показалось, что ответ на вечеринке был слишком расплывчатым и неопределенным. *** Бакуго со всех ног бежал на тренировку, он задержался в классе, чтобы дополнительно обсудить тему с учителем. Ему были необходимы такие задержки для поддержания высоких баллов, школе это было выгодно, поэтому все учителя шли на контакт и отдавали свои свободные минуты перспективному студенту. Но раньше Бакуго не был обременен членством в команде и занятиями буквально сразу после окончания уроков, он был волен действовать так, как располагала ситуация. — Бакуго, ты опоздал, — недовольно оповестил его Тодороки. — А я, блять, не знаю. Ваша форма — хуйня полная, ее пока нацепишь следущая эра начнется. — Бакуго пытался отдышаться. — И какого хера мы без разминки сразу в форму? — Он бросил гневный взгляд на свое облачение. Этим ему и нравился скейтбординг — никаких ограничений и полнейшая свобода в выборе не только одежды, но и стилей катания. — Сначала пробежка в ней. Бакуго, я вчера прислал тебе в директ план тренировок, — беззлобно хмыкнул Тодороки, оповещая о том, что Бакуго неплохо было бы начать интересоваться тем, что его ожидало. — Мне было не до твоих сраных сообщений. — Бакуго говорил правду, и делал это с таким уверенным видом, что Тодороки невольно поддался ощущению действительной важности вчерашних дел Бакуго. — И если хочешь, чтобы я их прочел, то пиши до четырех часов. — Хорошо, может тогда они начнут до тебя доходить. — Бакуго умолчал, что в этом и был смысл его совета, усмехаясь попытке Тодороки съязвить или вызвать у Бакуго неловкость за пренебрежительное отношение к людям. Он точно не знал, но это определенно выглядело нелепо. — Именно, — только и сказал он, приступая к разминке. Бакуго все больше убеждался, что самые лучшие игроки вышли на больничный после прошлой, слишком жестокой игры, которую такой сделал сам Тодороки. Он намеренно обозначил, что необходимо покалечить противников, чтобы устрашить других и вывести из строя ту команду, но он не расчитал то, что даже неудачники могли ответить обратным ударом. И они сделали это, не являясь ожидаемыми слабаками. Те, кто похуже намеренно избегали опасных моментов, но те, кого считали лучшими не останавливались не перед чем, раз они начали, они должны были и закончить, дотянуть до конца, не опозорив себя и капитана, чей план, конечно, удался, но привел к невосполнимым в ближайшее время потерям. Тодороки называл этап после них новым сезоном, потому что в команде было много свежих лиц. — Отлично, — после часа оттачивания навыков по отдельности сказал Тодороки. — Теперь покажите, что вы можете на практике. — Он постоянно устраивал тренировочные игры, на которые отводилось всего сорок минут из-за ограничений по времени. Они были не такими насыщенными, как настоящие, с реальными соревнованиями и духом завоевания, но позволяли выявить слабые места и сконцентрироваться на них. Под конец, когда раздался свисток, Тодороки объявил, что разница заметна сильно и это полный провал, поэтому он решил выбить еще час для нахождения на стадионе и призвал всех тренироваться дополнительно дома, разрабатывать тактики и способы по улучшению своих навыков, анализируя свою игру и позицию. Тодороки честно был разочарован и безгранично зол на себя за глупость и недостаточный расчет сил противника. Он ведь думал, что там будут бездари, подобные новичкам, которых пришлось принять из-за недостатка людей, а там произошло настоящее чудо с обретением командой шанса выиграть. Благо они не были готовы к сильной агрессии со стороны противников, и эффект неожиданности позволил истрепать их сильнее, чем собственных ребят. — Я прямо вижу на твоем уродливом лице, как ты коришь себя и ненавидишь новый временный состав. — Бакуго нагнал Тодороки по дороге в душ. Он не собирался утешать его, только позлорадствовать, потому что тот заслужил это. — Тебя не касается, — тихо, как-то слишком спокойно произнес Тодороки. — Еще как касается. Я же в этой блядской команде. — Бакуго, возможно, хотел просто поиздеваться, но это не убавляло интереса к мнению Тодороки по поводу своего провала. Того спасла только перегородка между кабинками и шум воды, потому что Бакуго был слишком настойчивым и невыносимым в своих попытках докопаться до интересующего. Он вышел сразу после Тодороки и увязался за ним, у него было много времени, если на скейтбординг оставить только час, а прогресс шел очень даже хорошо, и Бакуго мог позволить себе небольшую поблажку. — Ты сбегаешь от меня или от самого себя, ссыкливое дерьмо? — Не выдержал он, замечая, что Тодороки только увеличивал скорость ходьбы. — От тебя, потому что мне нахер это не сдалось. — Бакуго схватил его за предплечье, приостанавливая. А Тодороки, видимо, устал от давления, которое на него оказывалось за единственную оплошность в карьере капитана. — Да стой ты, ублюдок. Или тебя остановят только переломы ног, но я и это могу обеспечить? — Бакуго повел его в своем темпе, все еще придерживая, чтоб не удрал на своих длинных и ахуенно ровных ногах. — Что ты имеешь в виду? — Тодороки издал вопросительное "а?" с неподдельным непониманием в глубине глаз. — Черт, не тупи, бля. Ты только что сказал, что тебе посрать, так из-за чего эти немые истерики. — Бакуго был до одрури проницательным ублюдком, что шло в разрез с его формой общения, поэтому для него неподвижное и будто залитое бетоном лицо не было мистической загадкой, как для толпы тупых куриц, преследующих Тодороки несмотря на то, что у него, на минуточку, вот уже как год была постоянная девушка, которой он, судя по отсутствию слухов, не изменял. — Тебе не кажется, что рано для откровений, происходящих обычно ночью и чаще всего подшофе? — Тодороки в открытую смеялся над уверенностью Бакуго, что ему ответят и изольют душу. В этом был весь он — прямолинейный и скрытный одновременно. — Да какая к черту разница? — Бакуго недолюбливал распределения на правильные и неправильные места, то же касалось и времени. Действительно, какая к черту разница, если все равно придется позориться? Ведь Бакуго был не из тех людей, кто вовремя останавливался и не давил. — Человек и его положение в твоей жизни, — словно неразумному ребенку объяснял Тодороки, прекрасно понимая, что Бакуго не считал это чем-то личным, хотя оно этим как раз и являлось. — Тогда мы можем пойти на пляж или в скейт парк, там все становятся близкими за считанные секунды.— Тодороки не отталкивало это предложение, наверное, впервые он чувствовал, что не против с кем-то познакомиться. — Но это чушь собачья, мы будем выглядеть больными на голову, — фыркнул Бакуго. — А тебе не кажется, что ты так и выглядишь? — В ответ прозвучало возмущенное ворчание, состоящее из матов, оскорблений и блистательных сравнений, на которые, казалось, был способен только Бакуго. Дальше они шли в комфортном молчании, и таинственным образом оказались в чертовом скейт парке, одновременно вздыхая с огромным содержанием непонимания в воздухе. — Что ты там говорил про сближение? — уточнил Тодороки, борясь с восприятием ситуации, как знака свыше. Он желал списать все на парный глюк в мозгах, произошедший, конечно же, не по его вине. А Бакуго медленно осознавал, что ему интересен Тодороки, потому что он кардинально отличался от его друзей и знакомых. Он был таким же нелюдимым, как и он сам, стоя в дальнем углу и тихо презирая всех, пока другие веселились на шумных событиях и творили всякие глупости. Бакуго не собирался отказывать себе в удовольствии разобраться в этом типе. Почему он, мать его так, выглядел так круто в своем отстранении. И какого черта он выделялся даже на фоне собственной команды не как капитан, а как просто человек другого сорта? Фрик без странных увлечений. — Я говорил, что это чертовски странно, — отозвался Бакуго. Он надеялся, что его друзья были в другом месте. — Почему? — Тодороки с интересом смотрел на Бакуго, а тот с недоверием смотрел на людей вокруг. — Мы можем устроить нормальное знакомство. — Ты ебанутый? — на полном серьезе спросил Бакуго, совершенно не понимая человека перед собой. — Знаешь, мы лично встретились только на вечеринке, когда ты просился в команду и оскорблял мою девушку на протяжении двадцати минут. — Бакуго отлично помнил, как они познакомились, но также он понимал, что знали они друг друга задолго до этого. — Ты пересмотрел всякой хуйни. Ну кто так делает в реале, это стремно, пиздец. Хоть сейчас дурку вызывай и не мне, Половинчатый. — Бакуго тыкнул указательным пальцем в его грудь, — тебе. — Тодороки поджал губы. Его настроение резко изменилось, преобразовываясь в задумчивую грусть или как называл это Бакуго: "та хрень из сопливых мелодрам, которую выдают за настоящие эмоции." — Тебе разве никогда не хотелось начать все сначала? В другом теле, городе, обстоятельствах? Избавиться от того, что обременяет здесь, забирает воздух и заставляет терять себя? — Очевидно, речь шла уже не о переигрывании знакомства, как какой-то игры, а о чем-то большем, о том, что Бакуго не должен был услышать, скорее всего, никогда. — Кацуки Бакуго, ублюдок, — он протянул руку, чтобы сгладить неловкость и вытащить Тодороки из пучины затяжного и болезненного молчания. Тот поднял на него полные удивления глаза, при этом его лицо не выражало ничего, оставаясь пустым в плане эмоций. — Твой ночной кошмар и, если ты окончательно свихнешься, а ты уже близко, черт побери, самый лучший мокрый сон. — Тодороки усмехнулся и принял рукопожатие. — Шото Тодороки, — он на секунду задумался, как бы представить себя, раз с ним прямо сейчас происходила сцена из какого-то тупого фильма, ведь там говорили только свое имя. И в этом Бакуго ухитрился выйти на новый уровень и сделать все по-своему, — человек, который когда-нибудь начнет с начала не только знакомство со своим ночным кошмаром. — Это было то самое ощущение правильного выбора. Они стояли посреди скейт парка и прямо говорили, что готовы узнать друг друга, забыв об ошибочном первом впечатлении, посредством этого жеста. — Никогда не думал, что буду участвовать в подобной херне, — признался Бакуго и первым отпустил чужую руку. — Как будто я только и грезил об этом. — Тодороки говорил с ярко выраженным сарказмом. — Тупые фильмы. — Тупые фильмы, — вторил Бакуго. Он ощущал себя странно после слов Тодороки, как будто залез в чужой дом без стука, через окно, и то только потому, что фрамуга была приоткрыта. Но, несмотря на то, что Бакуго подошел некомфортно близко для себя, у него был еще один вопрос. — Я вот никак не пойму, какого хрена ты так быстро переметнулся от мести за честь Момо к хорошему отношению? — Бакуго, честно, уебал бы любого, кто посмел бы косо посмотреть в сторону его девушки, жаль, что ее у него не было. Тодороки пожал плечами. — Ты извинился. — Бакуго был уверен, что Половинчатый ублюдок просто издевался над ним. Это не было похоже на правду. Кто в здравом уме мог так быстро забыть об оскорблении по отношению к близкому человеку? Да еще и настолько искренне, что ни одного напоминания или укора за час. — Ты ебанутый? — Тодороки опустил взгляд, он не до конца понимал, что в его словах могло показаться ненормальным. — Я просто выше этого. — Он сказал это с таким видом, будто Бакуго не имел права даже говорить с ним, не то, чтобы предъявлять какие-то претензии. Причем в его же интересах общение с Тодороки. — А ты, я вижу, любишь копаться в людях. — Он слишком резко перевел тему, выдавая свое нежелание оправдываться. — Нихуя. Это ты виноват в моем нездоровом интересе. Весь из себя такой с блядскими тайнами и странным отношением к привычным вещам. Черт, ты не вписываешься. — Бакуго говорил это не в укор, а с неким восхищением. Впервые кто-то находил личность Тодороки занятной без ассоциаций с тем самым вампиром или любым другим магическим существом. Тодороки от этого тошнило. Это не он. А когда разглядывали настоящего его, то пропадал особый шарм, загадочность, Тодороки воспринимали, как самого обычного человека из серой массы, из команды по регби. — Ты тоже, — ответил Тодороки и выгнул бровь, ожидая чего-то подходящего им обоим. — И это чертовски круто, пошли на хуй все, кто так не считает. — Бакуго казался таким свободным, Тодороки смотрел на него и ощущал, как потрепанные крылья за спиной востанавливались и раскрывались, желая того же. Но вскоре Тодороки осознал, что Бакуго также не чужды свои собственные заботы, как и всем остальным. Свободный человек не смотрел бы время каждые пять минут, а Бакуго был просто зависимым от маленьких циферок на экране смартфона. — Тебе надо куда-то идти? — не выдержав, спросил Тодороки. Бакуго не хотел говорить ему о работе. Тодороки — незнакомец, которого не стоило посвящать в дела семьи. — Если бы. — Он решил импровизировать. — Киришима, сволочь, никак не кинет задание по математике. — Это было самое первое, что пришло на ум. И Бакуго искренне радовался, что Тодороки не знал, как он относился к учебе. — У нас с Киришимой совместная математика, Бакуго, и он последний человек, у которого стоило бы спрашивать домашку. — Тодороки почему-то измученно закатил глаза. — В следующий раз, когда не захочешь мне что-то сказать, переповерь факты. Или. — Предвкушающая пауза не сулила ничего хорошего, — просто скажи об этом мне. — Ладно, засранец, и это не твое гребаное дело. — Тодороки кивнул, мол так гораздо лучше. — Какого черта ты меня еще и оцениваешь? — Бакуго бы сразу его послал, если бы не та уйма случаев, когда после его лаконичного "иди на хуй " люди только сильнее докапывались и доводили до нервного тика своей любопытностью. Видимо, Тодороки был не одним из них. — Насколько плохи дела у команды?— неожиданно поинтересовался Бакуго. — Ну, — Тодороки вздохнул, — все не так плохо, как ты думаешь. Наши силы чуть выше, чем у ряда соперников, потому что у них физической подготовке уделяется меньше времени, и все силы идут на поступление в вузы. Есть три противника, которые прямо сильнее нас, четыре чуть сильнее, так что мы с ними еще попробуем расправиться и два на уровне. В принципе мы претендуем на шестое место в лучшем случае. А раньше претендовали на первое. Надо рассчитывать от кого, что ожидать. — Тодороки сел на лавку и уставился на кучу скейтеров. — Ты тут часто бываешь? Я постоянно вижу тебя со скейтом или подмышкой или на нем. — Бакуго отрицательно качнул головой. — Не, этот мелкий, тут круто катать новичкам. — Бакуго лениво потянулся. — А ты..? — Тодороки ни разу не видел его вне школьной территории, где его руки были связаны, но и там он держался довольно уверенно. — Я на спонсорстве у VANS. Думаю этого достаточно, чтобы сделать вывод даже для твоей тупой башки. — Как грубо, — протянул Тодороки, а Бакуго, бросив короткий взгляд на экран телефона, ответил: — Ага. Ладно, чел, мне пора. Смотри, чтоб какой-нибудь долбоеб не расхуярил твою голову, делая ее еще тупее. — Он схватил сумку и гордо ушел. У Бакуго было много дел, он и так пропустил вторую тренировку из-за Тодороки, он не мог позволить себе пропустить еще и переезд.