Быть человеком

Бакуго знал, что в это дело не стоило ввязываться, но ему не хватило мозгов отказаться до момента, когда это стало невозможно. Руки автоматически сжались в кулаки, чтобы не придушить ублюдка. — Деку…— От тяжелого взгляда и разъяренного тона по телу Мидории прошлась дрожь. — Ты совсем ебанутый? Боже, блять, какого хуя ты запустил-то так все? Ты понимаешь, как подставил меня? У меня нет блядских денег на взятки и прочую хуйню. Какая же ты сука. — Бакуго завернул руку в толстовку и потянулся к ручке, чтобы открыть дверь и свалить из душной комнаты. Но его остановили. Деку вцепился своими дохлыми пальцами ему в предплечье с мольбой в глазах. — Каччан, пожалуйста, я не знаю, что делать. Мне надо как-то избавиться от тела. Я его сам не подниму, а мне надо выкинуть его в окно, там нет камер и никто не ходит. Потом сами спустимся, тут всего второй этаж, дальше оттащим его в лес, он недалеко, и там сожжем его или кислотой, или еще чем-нибудь. И все — тела нет. Алиби уже есть. Мы сидели у меня дома и смотрели фильм. Камеры мать отключила пару недель назад, она поддержит нашу историю, мои друзья тоже поддержат. — Бакуго схватил Деку за плечи и тряханул. Тот был не в себе. Провернуть всю эту операцию удачно было невозможно. Все равно будут мелкие факторы, которые их раскроют. — Или можно просто сбежать, раз есть алиби. — Деку, тебя видели, я наткнулся на одного знакомого человека, твое алиби не действительно. Комната куплена на твое имя. — Деку помотал головой. — Фальшивые документы. У меня внизу стоит машина, меня никто не видел, а твой знакомый вообще никак не будет привлечен к расследованию, а даже если и так, то он точно не подумает на тебя. — С каждым словом вера в адекватность плана росла. — У этого мужика никого нет, его отсутствия не заметят, главное, чтобы не было тела. — Хорошо, ладно. Но как эта вся херня произошла? — Деку потупил взгляд и закусил губу. — Он должен был продать мне наркоту, но что-то пошло не так, и он начал ко мне приставать. Я шутливо попытался его остановить, но он начал на меня нападать, и тогда я его. — Деку вздохнул, — ударил, и он. — Последовала короткая пауза, — еще упал неудачно. У него нет пульса, он остывает. — Деку протянул две пары перчаток и бахилы. Бакуго приподнял бровь. — Что? Я сбегал уже в магазин, у меня комната оплачена еще на два часа, так что все нормально. Я уже отмыл угол, часть паркета, там стереть дерево пришлось, но выглядит натурально, потому что здесь все обшарпано, плюс предотвратил распространение крови. — Бакуго хмыкнул и надел всю экипировку. Пазл в голове сложился, Деку не был хладнокровным убийцей, он — жертва, и все осуждение, что Бакуго готов был выплеснуть, испарилось. Он недостаточно пришел в себя, чтобы ощущать к себе ненависть за Моному, но ублюдка, который чуть не изнасиловал Деку, он готов был собственными руками придушить, жаль, что его опередили. — Не блюй, пожалуйста. — Бакуго усмехнулся. — Катись ты к черту с такими просьбами. Они вошли в комнату. Труп еще не начал разлагаться, и Деку засунул его в черный мешок, так что у Бакуго не было причин блевать. — Так почему ты именно мне позвонил, не боишься, что сдам тебя копам? Кстати о них, можешь пройти за самооборону, твоя мать даст денег, и все, ты свободен. Даже условного избежишь. — Деку фыркнул и потянулся к трупу. — Помоги. — Бакуго открыл окно и потянул его туда. Туша была тяжелой, в одиночку тут действительно было не справится. — Меня после такого листа в биографии не возьмут в Стэнфорд, не могу так подставиться. А насчет тебя, мы же друзья детства, Каччан, к тому же ты чувствуешь вину за мой неудавшийся суицид. Нам пора закончить и разойтись, правда. Я больше не хочу держать тебя в рабстве из-за того, что произошло давно. Ты изменился, Кацуки, стал лучше. Ты же помнишь, почему начал меня гнобить? — Бакуго ответил не сразу, сначала его отвлекло примирительное «Кацуки», такое непривычное и взрослое. Деку правда собирался двигаться дальше, и это вызывало теплое чувство в груди. А потом все прервалось, они усилием воли и мышц выкинули труп в окно. — Конечно, ты узнал, что я гей, и что мне нравился мальчик, который не обращал на меня никакого внимания. — Бакуго чувствовал, что должен объясниться. — Я был в ужасе от этой осведомленности, в твоих руках было слишком много власти, проницательный ублюдок. И как ты только догадался? — Деку рассмеялся, совсем как Изуку Мидория. — Ты не видел себя со стороны, такой котенок рядом с ним. Неудивительно, что он предложил встречаться. Знаешь, я был даже рад за тебя. Думал, мы сможем снова стать друзьями. — Бакуго нахмурился, они больше никогда не станут друзьями, единственное, что они могли сделать друг для друга — оставить в покое. — Все, пора заканчивать с соплями. Прыгай. — Он указал на окно, Деку пожал плечами и сначала зацепился за трубу, проскользил по ней, и, когда до земли оставался примерно метр, спрыгнул. Бакуго не стал проделывать такие энергозатратные манипуляции и сразу сиганул со второго этажа, делая страховку. — Заебись, а теперь потащили. Где твоя долбанная машина? — Деку указал на серую развалюху с сомнительной возможностью завестись. — Подержи его, сейчас открою дверь. Кинем его на заднее сидение. — Бакуго кивнул. Они быстро дотащили тело до автомобиля и кое-как засунули внутрь. Сами же сели на передние сидения, Деку за рулем. — План меняется, задрот. Ты остаешься при своем алиби, я же нахожу полуживые тела в клубе, убеждаю их, что тусил с ними с десяти часов и все, я уже вне подозрений. — Деку кивнул. Он как ответственный человек смотрел только на дорогу, хотя наверняка сам был весь в убогих и темных мыслях. Корил себя, думал о другом исходе. В хорошем настроении Бакуго бы начал его переубеждать, но сейчас, когда он сам только-только оправился после срыва, ему было плевать на чувства Деку. — Кстати, кто такой Джей-Дог? Важная сучка? — Владелец клуба, через него проходит вся наркота в районе, я его лично не знаю, от друзей друзей узнал о методе Джея — использовать его имя, как козырь. Только приближенные, ну или такие, как я, знают об этой фигне. Еще какие-нибудь вопросы? О подозрительности покупок? — Бакуго и не подумал о том, как странно выглядел поход Деку в магазин. — У меня футболка была в пятнах голубой краски, а ты знаешь, как легко я могу завести разговор с человеком. Продавщица услышала идеальную историю с единственной тайной — я устраивал вечеринку в отъезд родителей. Безобидные подростковые шалости, она умилилась моей детской непосредственности и даже сделала скидку. — А розжиг? — Деку усмехнулся. — Все в машине, а машина друга. Он даже не знает, что у меня есть дубликаты ключей. Он многим ее дает, а ключи исправно отдаю только я, поэтому подозрения если что падут на одного из уголовников в его окружении. — Бакуго ничего не ощущал по поводу конспирации и знакомств Деку, он предполагал что-то подобное, но то, с каким спокойствием тот рассказывал компрометирующую информацию настораживало. — Ах, да, предупреждаю: захочешь рассказать — сядешь либо вместе со мной, либо вместо меня, так что советую жить дальше, не вспоминая этого маленького пятна в нашей биографии. А мы тем временем приехали. Думаю, достаточно глубоко. За окном был лес. Темный и зловещий. Неровные ряды деревьев создавали прекрасную защиту для любого преступления. Сколько еще трупов покоилось здесь? Насколько несчастны были посетители этого сумрака? Разные мотивы, жизненные ситуации и цели. Бакуго не думал, что когда-нибудь станет участником клуба убийц. — Огонь не привлечет внимание? — спросил он, выходя из машины с фонариком. Деку был с другой стороны с не менее мощным освещением. — Нет, мы достаточно далеко от города. К тому же животных отпугнет. — Бакуго поежился, сохранять самообладание в такой ситуации становилось все труднее. — Потащили. Они выкинули тело из машины. Ни секунды на раздумье, и Деку уже поливал черноту бензином. Бакуго взял на себя почетную обязанность чиркать зажигалкой. Одно прокручивание колесика, и бывший человек горел. Свет от костра неплохо осветил местность, появилась возможность отложить фонарики. — Кости придется закопать. — Деку кинул к костру и разбитую бутылку — первое орудие убийства. — Обольем все отбеливателем, чтобы подкорректировать запах. В багаже лопаты — достань, пожалуйста, две. Мне пока надо немного подумать. Деку, как завороженный, смотрел на огонь. Его хмурые брови и бледность совсем не вязались с образом доброго и доверчивого мальчика из прошлого, на его руках была кровь. Случайная, но судя по поведению Деку, тот мог спокойно убить человека и без жизненно опасной ситуации. Содержание багажника его друзей четко давало понять, в какой компании тот состоял. — Бля, Деку, какого хрена ты общаешься с такими отбросами? — На серьезном лице промелькнула улыбка, присущая прошедшим огонь и воду, когда те встречали совсем юные и невинные души. — У меня свои причины, Каччан, как и нахождение в том гадюшнике. У меня есть мечты, но они лишь небольшие частички в огромном плане, а не цель жизни. Я хочу поступить в Стэнфорд, не так, как ты в Колумбийский, Кацуки. Тебе не надо влезать дальше этого убийства, лучше расскажи, как там твои отношения с Мицуки? Она все уши моей маме прожужжала про то, какой ты плохой сын. Сепарация прошла успешно, да? — Он усмехнулся и взялся за лопату, втыкая ее в землю и начиная копать. Бакуго присоединился. — Она объявилась сегодня вечером, обосрала меня, и я ушел. Не удивительно, что с таким примером я стал ублюдком. — Он ускорился. Земля поддавалась подозрительно хорошо. — Ебаный в рот, если мы раскопаем свежую могилу — я убью тебя на хуй, задрот. — Ты не ублюдок. — Деку проигнорировал последнюю часть небольшой речи Бакуго. — Ты работаешь над собой. А мне не выгодно возвращаться. — То есть все, что ты говорил про прежнего Изуку — блеф, чтобы вывести меня на эмоции и помощь? — Бакуго нахмурился, а ведь именно благодаря этим словам он находился здесь. — Нет, я тоже испугался, эмоции. Ты сам видел, что у меня начиналась истерика. Сейчас я мыслю рационально, и эти связи, жизнь, друзья — мой выбор, тебе не обязательно его принимать, потому что это последняя наша встреча. Я заблокирую тебя в инсте, занесу в черный список твой номер, я сделаю все, чтобы вычеркнуть тебя из своей жизни. — Бакуго кивнул, он понимал и принимал эту позицию. Спустя сорок минут яма была разрыта, а тело достаточно прожарено. Оставалось скинуть останки в землю и зарыть, на это ушло чуть больше пятнадцати минут. Оставалась одна проблема — полностью испорченная одежда. — Думаю, Иида будет не против, если мы одолжим его потные шмотки. Воняет, как пиздец, но зато не в земле. Давай, раздевайся. — Деку скинул свою одежду на место костра, — и жги. — Бакуго последовал его примеру. Пока вещи горели, он написал Тодороки с просьбой раздобыть нормальную одежду, тот ответил, что попытается. В клубе еще гад. Отмазку придумать было просто — заблевали, а та, что нашлась на смену была очень хуевой. Почти правда, только вместо рвоты — земля после закапывания трупа. — Круто выглядишь, — усмехнулся Деку и зажал нос, — а вот пахнешь помойкой. Или это я пахну помойкой. Похуй. Поехали. — Бакуго сел на переднее сидение и прикрыл глаза. — А Мицуки не такая уж плохая, она просто не готова принять твою самостоятельность. Она еще будет на коленях извиняться. — Бакуго в ответ фыркнул. Ага, как же, будет эта гордячка так низко падать, она даже ошибки не признает. — Мы сейчас обратно, в окно? — Деку кивнул. К общей конспирации шло еще и отсутствие номеров у автомобиля. Сначала Бакуго боялся, что их остановят, но им повезло — на дороге ни единой опасности. — Ты правда хочешь такой жизни? — Нижняя челюсть Деку выдвинулась вперед, тот начинал злиться. — Какая тебе разница, чего я хочу. Меня все устраивает. В следующий раз я действительно позвоню Ииде или Токоями, они не ебут мозги. А ты продолжай дальше тыкаться в свой Колумбийский, может из жалости возьмут. — Бакуго запрокинул голову, раз уж это была их последняя встреча, то он мог высказать свое мнение. — Ты проебешь жизнь. Ситуации, как сейчас, они войдут в норму, и ты никак это уже не исправишь. Когда вывод из строя соперников по футболу превратился в это? — Ты не представляешь, как давно. — И в этот момент Бакуго понял, что пути назад нет. Решение принято и, зная Деку, сотню раз обдумано. — Тогда я рад, что ты исчезнешь из моей жизни, только зря время сегодня потратил. Они подъехали к окну. Просто запрыгнуть на второй этаж не представлялось возможным, и тут выступала труба, которую Бакуго проигнорировал при спуске. Залезать было сложнее, но выбора у них как такового и не было, пришлось преодолевать свои возможности и подниматься через силу. Как говорил их физрук и по совместительству любимый учитель Деку: «Плюс ультра». Мужик был настолько крутой, что его за глаза называли Всемогущим. Жаль, что тот не смог повлиять на Изуку, и мальчик все же погрузился во тьму, но сам Бакуго не собирался никого спасать, особенно тех, кто не желал быть спасенным. — Мы просрочили выход? — тихо спросил Бакуго. — Конечно, теперь главное разыграть сценку, что мы слишком удачно провели время и забылись, а дальше я кину пару купюр за задержку и уйду, ты делай, что хочешь. Они так и поступили. Смех, веселье, имитация опьянения и разговоры о выгодной сделке, а потом Деку ушел, оставив Бакуго в компании смазки, презервативов и пустой ванной. Тот пока не собирался покидать клуб, у него была цель, и она очень хорошо устроилась около бармена с какими-то тряпками в руках. Бакуго и не думал растрачивать себя на ненужные сюжеты и случайные касания, он просто сел Шото на колени, упираясь спиной в барную стойку. — Бухаешь? — тихо спросил он, следом облизав чужое ухо. — Нет, ненавижу похмелье, так что во мне всего один коктейль. — Бакуго сморщился. — Так неинтересно. — Тодороки положил свои руки ему на ягодицы и притянул еще ближе. — Зато я в состоянии раздобыть тебе одежду. — Он протянул синий костюм полицейского. — Ты где эту хуйню достал? Я ж одежду попросил, а не вот это. — Тодороки не изменился в лице. — Знаешь, тут не магазин, чтоб выбирать, даже это было трудно выпросить у стриптиза, пришлось заплатить двойную цену. — Он принюхался. — К тому же это твой размер, и пахнет нормально. — Бакуго цыкнул, показательно закатил глаза, но переоделся, устраивая мини шоу у Тодороки на коленях. Он имел полное право на эту маленькую месть. — А теперь, когда я пахну, как самый дешманский парфюм, ты трахнешь меня посреди танцпола. — Тодороки замер, отрываясь от чужой шеи. — Я упустил момент, когда ты напился до беспамятства? — А вот Бакуго и не собирался прекращать соблазнения. Он томно дышал на ухо, постанывая, покусывал шею и плечи и интенсивно ерзал на чужих бедрах. — Нет, все из-за блядской сумасшедшей ночки, кстати, если что, то я с тобой с десяти вечера. А теперь хватит трепаться и трахни меня уже. — Тодороки завел руки Бакуго за спину и сжал их в районе запястий. — Нас могут выгнать из клуба. — Это того стоит. Я стою всех денег, которые ты выложишь охране, чтобы откупиться. — Тодороки усмехнулся, резко вскидывая бедра и понимаясь со своего места, он удержал Бакуго за талию и спину, тут же притягивая к себе. Тот улыбнулся в ответ, он был уверен, что Тодороки поведется на провокации, даже если те крайне дерьмовые, и ожидания были оправданы. Тодороки не просто вывел его в середину помещения, он организовала танец, больше походящий на прелюдию. Они терлись друг о друга, руки переплетались, язык Шото был везде, а Бакуго оставлял засосы в каждом месте, до которого мог дотянуться. — Я растянут, можешь вставить прямо сейчас. — Тодороки расстегнул ширинку и подхватил Бакуго на руки, тому нравилась демонстрация силы, и то, что партнер мог продержать его до самого пика — возбуждало. — Только, блять, медленно. — Он вспоминал собственное поведение с Мономой и ярко осознавал, что никакого «медленно» не заслужил. Но Тодороки все равно входил неторопливо, плавно, давая привыкнуть — так, как должен был сам Бакуго. Первый толчок вырвал стон, который привлек внимание всего одного человека, остальные были слишком заняты или пьяны. А дальше Бакуго не обращал внимания на реакцию людей, ему было слишком хорошо. Толстый, горячий член идеально попадал по простате, заставляя его скулить и хвататься за Тодороки. Тот тоже был на грани и еле держался на ногах, поэтому, когда он кончил следом за Бакуго, они оказались на грязном полу. — Хуйня твое тело, — бодро осудил Бакуго, когда пришел в себя, и сил хватило на то, чтобы застегнуть ширинку. — Ты бы попробовал продержать на себе такую тушу. — В следующий раз попробую, а сейчас бывай. — Бакуго по-дружески похлопал Тодороки по плечу и собрался уходить, но его запястье опять успели перехватить. — Да стой же ты. — Шото крепче сжал пальцы. — Почему тебя постоянно приходится ловить? — Бакуго не ответил. Вся его жизнь — бег, чтобы успеть везде, он не мог остановиться ради кого-то, кроме себя, поэтому его насильно задерживали. — Не хочешь выговориться? — Ебанный Тодороки воспользовался своей самой действенной уловкой — склонил голову вбок. — С чего бы? Мне это на хуй не нужно, а тебе и подавно. — Уголки чужих губ скользнули вверх, и Бакуго готов был смотреть на эту имитацию улыбки до рассвета. — Давай, я все равно унесу каждое твое слово в могилу, ведь не могу позволить правде всплыть наружу. — Бакуго усмехнулся. — К тому же у меня неплохая тачка, подброшу до дома. — Да хуй с тобой. — Он позволил Тодороки увести себя из этого дерьмового клуба в шикарную машину. На марку было плевать, как и на цвет, она и без таких мелочей выглядела безумно дорого, особенно, когда Бакуго открыли дверь. Кресла были до боли удобными, а салон так и кричал о цене, казалось, даже в воздухе витал запах миллионов долларов. — Ты можешь начинать, — оповестил Тодороки спустя семь минут молчания после отъезда. — Я, считай, бездомный, у меня не хватает денег на гребанный Колумбийский, моя мать решила окончательно лишить меня последних нервных клеток, я нечаянно изнасиловал друга, и у меня блядское истощение не совместимое с моей жизнью и количеством обязательностей. — Бакуго выдохнул. — А еще сегодня я окончательно лишился друга детства, но это к лучшему. — У него дергалась нога. — Твои причины посещения этой дыры? — Тодороки вздохнул. — Устал от отца, Момо и своего лица. — Бакуго с интересом посмотрел на него. — Шрам? — Кивок. — Как ты его умудрился получить? — Тодороки заметно напрягся, его руки на руле тряслись. — Отец ругался с матерью, я полез ее защищать, и кипяток оказался на моем лице, вместо ее. Она все равно вскоре сдохла, а мне теперь жить с этим уродством. — Пренебрежение неудачно сочеталось с ненавистью в его голосе. Бакуго это понимал, но никогда не смог бы говорить настолько ровно о шрамах от матери. — Бля, это получается, мы два травмированных уебка со шрамами от родни, ненавистью к ней и вечным недотрахом? Заебись. Осталось только грохнуть человека и потрахаться на фоне его трупа. — Тодороки фыркнул и переместил руку Бакуго на ляжку. — Ты слишком романтизируешь хуевые условия. — Его ладонь поползла выше, сжимая чужой пах. Бакуго шумно выдохнул. — Мне понравилась твоя выходка с сексом среди людей, но больше не твори такой пиздец. — А как еще жить в дерьме, не ища хоть какую-то эстетику в нем? Так же совсем подохнуть можно. Хотя про эстетику это я загнул, забудь, а лучше выбей из башки. Тут максимум можно делать вид, что все так, как должно быть. У всех какой-то пиздец творится в жизнях, к этому просто привыкаешь, а потом уж можно и нафантазировать себе дешевый детектив, чтоб не так погано жить было. — Бакуго смотрел в окно, на его тело больше не совершалось покушений, а желание трахаться пропало после первой мысли. — И все равно ты слишком живописно мыслишь. Тебе не хватает влюбиться в мудака для полного набора. — Бакуго приоткрыл окно, ветер приятно обдал лицо холодом, и на минуту удалось переместиться в лучшую жизнь, туда, где ему никогда не быть. — Самые явные мудаки — твоя команда, но там одни уроды. — Бакуго было комфортно, он впервые чувствовал, что отдыхает. — И я? — Тодороки настроил тихую музыку. Играла старая песня Джастина Бибера, она казалась настолько несуразной на фоне их мрачных будней, что хотелось смеяться. — Я ебусь с тобой, конечно я считаю тебя привлекательным. — Вся атмосфера располагала к совместному распеванию до тех пор, пока не подкрадется очередная истерика. Но Бакуго не думал, что инициатором будет Тодороки. — Baby, baby, baby, oh Like baby, baby, baby, no. — У него был безбожно приятный голос, настолько, что включенный диктофон казался чем-то естественным. Это была первая запись на телефоне Бакуго чужого пения. Он удовлетворенный поставил себе на заметку использовать этот шикарнейший звук в качестве будильника и присоединился. — Like baby, baby, baby, oh Thought you'd always be mine, mine.