Быть человеком

Сидеть вечером в своей комнате в окружении бакусквада было странно. Бакуго крайне редко ночевал дома, и даже мать Киришимы это отметила, утром потрепав его по волосам. Наверняка ей пожаловался Дерьмоволосый, потому что сама женщина отсутствовала гораздо чаще, чем Бакуго. — Черт. Как давно мы не встречались вот так, — протянула Мина, сжимая пальцами сигарету. Ее голова лежала на коленях Серо, на фоне звучал сериал, а Каминари и Киришима были слишком укуренными, чтобы хоть как-то поддерживать разговор. — Киришима, ты ж был за правильный образ жизни, что изменилось? — Тот лениво перевел взгляд с косяка на Мину, выдыхая. — Ками дал мне попробовать, точнее заставил. Но это ничего не значит, я не подсяду. — Каминари встрепенулся. Он сидел рядом с Бакуго, касаясь его плечом и коленкой. И его порыв главным образом задел точку соприкосновения с реальностью — Бакуго покачнулся. — Эй, я тоже курю только травку, и то не часто. Вот даже с косяком в руке вы меня осуждаете. Это нечестно. Почему все всегда на меня смотрят с высока? — Ехидное выражение лица Серо не предвещало ничего хорошего, он единственный наблюдал за развитием сюжета, и явно был настроен на драму. — Только попробуй, — рыкнул Бакуго и потянул Каминари на себя. Серо примирительно поднял руки и уставился в экран. Что ж, он определенно переоценил свое стремление к трагедии. — Эй, не говори так! — Мина выбралась из-под Киришимы и растянулась на Бакуго и Каминари, занимая их ляжки. — Мы просто переживаем. Ну а Ханта и Кацуки — заносчивые засранцы, они осуждают всех. — Серо усмехнулся. — Ага, — поддержал Киришима, — Бакубро живет в моем доме, и это не мешает ему отчитывать за неряшливость и безалаберность меня же. Хотя мать говорит, что это полезно, но ей просто слишком нравится Кацуки. Кстати, Бакубро, не хочешь еще одну татушку сделать и выложить в инсту? У меня недавно начали появляться клиенты, но их мало. — Бакуго заранее начал закатывать глаза. — Плачу за рекламу. — Киришима улыбнулся чересчур благодарно, чтобы ему отказать. — Какое тату? — Бакуго дадут деньги за испорченную кожу, и это был не самый плохой заработок. — Какое захочешь. — Мина выставила вперед руку с телефоном, на котором были фото всевозможных вариантов. — Я за звезду хаоса на шее и что-нибудь на предплечье, — протянула она, подбираясь к телу Бакуго и придирчиво осматривая его. — Тебе подойдет все — взрывы, черепа, треугольники, пентаграммы. — Ее пальцы аккуратно водили по коже, вырисовывая узоры. — Тогда завтра сделаю эскиз, а там посмотрим. — Бакуго кивнул, отпивая газировку из банки. Ему плевать. *** Через три дня Бакуго чувствовал, что ввязался в игру, из которой не выйдет победителем. Две татуировки для профиля — звезда хаоса на шее (ему было лень думать, а Мина вроде была не слишком тупой в плане искусства) и небольшой взрыв на косточке стопы — казались чем-то несерьезным, он хотел больше. Может, забить рукав или просто большие рисунки на теле, но ему определенно нравилась реакция Шото на татухи. Тот с интересом разглядывал их, восхищенно вздыхая. А Бакуго наслаждался вниманием и вожделение. Его тело было идеальным, и оно заслуживало каждого жадного взгляда. — Это сводит с ума, — протянул Шото в перерыве между поцелуями в шею Бакуго. — Не знал, что у меня фетиш на татуировки. — Ммм, скорее у тебя фетиш на меня, и это я понимаю, как никто другой. — Шото хмыкнул и облокотился на спинку дивана. Они сидели в очередном одноместном номере отеля и смотрели какую-то дерьмовую романтическую комедию. Очередь Бакуго выбирать наступала через два дня, и он был готов терпеть весь киношный бред, потому что Шото выбирал его как фон для разговоров. — Уверен, ты дрочишь напротив зеркала и кончаешь на вид своего тела. — Бакуго усмехнулся. Ему было слишком комфортно с Шото, он чувствовал себя живым. И ему было безумно плохо, когда он видел его с Момо, когда в инфантильных поклонниках находил себя. Бакуго действительно старался убедить в безразличии, он возводил эту идею в приоритет, но все равно содрогался, созерцая язык сучки во рту своего Шото. Самым неприятным во всей этой мерзкой привязанности был тот факт, что у Бакуго даже не было права возмущаться. От беспомощности хотелось выть. Ему приходилось привлекать внимание, чтобы не сойти с ума, стычки с футболистами в коридорах, насмешки, язвительные комментарии. Бакуго было противно от собственной никчемности, он не собирался опускаться до уровня агрессора, но все его выходки сходили за возвращение к прежней уебищности и самоутверждению за счет слабых. Вот только Шото не был слабым, и он мог ответить так, что Бакуго был готов отсосать ему прямо посреди столовой. Ему нравились люди, которые могли постоять за себя. Но он был твердо настроен прекратить самоунижение и оставить Шото в покое, точнее обеспечить себе покой от него. Он оттягивал неизбежное до момента, когда сможет без колебаний сформировать свою мысль. — Кацуки, — протянула Мина, замечая, что тот погрузился в свои мысли и совершенно перестал ее слушать, — почему ты не можешь проявить хоть немного заинтересованности? — Он хмуро посмотрел на нее и сухо спросил: — Что? — Глаза Мины загорелись, она закатала рукав блестящей розовой кофточки и улыбнулась. — Я решилась сделать единорога на все предплечье. — Киришима выглядел неуверенным, но его сомнения не омрачали воодушевления девушки. — В качестве модели? — нехотя поинтересовался Бакуго. Он понимал, что друзья начнут спрашивать, если заметят в его поведении что-то необычное, но он и представить не мог о чем. А каждая смутная догадка не сулила ничего хорошего. — Нет, заплачу полную стоимость. Почему нет? Эйджи хорошо справляется. Бакуго было все равно. Он исподтишка таращился на Шото с Момо и взращивал неприязнь внутри. Конец разговора пролетел мимо него, а вот цепкий взгляд разноцветных глаз не отпускал ни на секунду. Шото призывал встретиться. И, конечно, Бакуго использовал возможность пропустить половину физкультуры, предварительно придумав отмазку и договорившись с Шото. В раздевалке и туалетах было опасно, поэтому они заняли театральную студию. Там как минимум два урока не будет никаких репетиций, а в крайнем случае у них была возможность спрятаться. Бакуго не думал, что его тесное общение с друзьями, частые прикосновения и шутки приведут к этому разговору. Он и не подозревал о замашках Шото, но учитывая их существование, все шло так, как должно. Подобная ситуация обязательно случилась бы, может, чуть позже и с более вескими претензиями. Но Бакуго это не успокаивало, потому что каждое слово Шото было двуличным. Это было нечестно. — Вы ебетесь всей компанией? — занавес обрушился. Бакуго в тот момент воспринял глупый и унизительный вопрос, как шутку. — Что? — Он скривился. — Вы так друг к другу ластитесь. Я видел, как ты сидел на коленях у того долбанутого с молнией на башке, а он разыграл целую сцену. — Бакуго было обидно и противно. Он сдерживал свое негодование, вообще не лез в жизнь Шото, а тот набросился из-за безобидного издевательства над Серо (это правда была не самая приятная ситуация в жизни Бакуго, но лицо Серо, когда он поверил в то, что Кацуки и Денки ебутся, было бесценно). — Тебе мало секса со мной? — И опять этот бездушный тон, который льдинами протыкал грудь. Бакуго решил идти до конца. Он не собирался унижаться больше, чем до этого. Тем более Шото не заслужил ни верности, ни снисхождения. — Мне нравится разнообразие. У тебя есть Момо, у меня Каминари и Киришима. Все честно, верно? — Никакой агрессии. Никаких эмоций, сейчас он играл с Шото на равных и не собирался показывать слабость. Тот слишком часто хватался за гнев, чтобы управлять Бакуго и создавать иллюзию того, что именно он, Шото, спасает его от толпы личных демонов. — Момо — это другое. Я думал наши отношения вышли на новый уровень. — Бакуго хмыкнул. — С хуя ли? — Ледяная маска Шото на секунду сдвинулась с лица, обнажая злость, непонимание и страх. — Мы говорим, то есть я общаюсь со многими людьми, приходится, но с тобой это как-то по-другому. — Бакуго нахмурился, он абсолютно не понимал процессов, происходящих в голове Шото. — Двумордый, я все равно не вижу причин для какого-то особого отношения. Что ты вообще от меня хочешь? — Тот закусил губу, ему было нечего ответить, по крайней мере Бакуго сам не представлял, что делал бы на его месте. Шото сам установил границы, и сейчас он не мог их нарушить, Бакуго это не выгодно. — Я не знаю. Мне блевать хочется, когда ты трешься с какими-то левыми пидорами. — Шото сделал ошибку, и на нее было невозможно закрыть глаза. — Что, черт тебя дери, ты несешь? Во-первых, часть из них мои друзья, которые были со мной дольше твоей отмороженной недотраханной задницы, во-вторых, я имею полное право на личную жизнь, а в-третьих, ебучий пидор здесь только ты. Унижаешь, латентное ссыкло, тех, кто не боится высказаться, это жалко. — Бакуго не хотел конфликтовать, он бы желал оставаться в уютном мирке Тодороки Шото настолько долго, насколько это было вообще возможно, но ему не нужна очередная тюрьма с блядскими надзирателями, которые терзали каждый час. — Ты мне нравишься, и я думал, что это взаимно. — Бакуго скривился. — А даже если и так, то какой в этом смысл? — За считанные секунды негодование сменилось осознанием и принятием. Бакуго не был таким ничтожеством, как Шото, и раз тот смог признать свои чувства, то и он достаточно сильный для этого. — Ты ничего не можешь мне предложить, я не могу ничего принять. Позже Бакуго поймет, что откровение о влюбленности было лишним, но тогда он будет уже разрушен. — Мы могли бы официально сойтись после школы. — Бакуго истерично рассмеялся. Его провокации привели только к никчемному разговору в школе и удивлению бакусквада. Он хотел получить Шото, но не так. — Ты же не настолько тупой, чтобы думать, что это хорошая и не провальная идея. Половинчатый, ты женишься на Момо после школы. — Шото судорожно замотал головой. — Нет, ни за что. Это убийство. — Бакуго хмыкнул. — Твой отец и из пистолета в тебя спокойно выстрелит. Ему абсолютно все равно, если ты не удобный. — Шото ни чем не показал своего неприятия, но его глаза блеснули. — Ладно, пойду что ли трахну Момо, а то она жалуется на отсутствие секса, так и женитьбу можно сорвать. — Бакуго принял удар и усмехнулся. — Не переусердствуй, а то девочка не сможет обслужить твоих дружков. — Старая, тривиальная провокация. — Да что ж ты к ней пристал, не спит она ни с кем, кроме меня, а ты сам-то раздвигаешь ноги перед каждым симпатичным парнем, ну и кто тут сосет хуи? — Бакуго чуть выдвинул нижнюю челюсть вперед, ему надоел этот концерт, пора было заканчивать. — С чего ты, мать твою, решил, что я блядствую? Ты хоть раз видел, как я ебусь с кем-то другим. Нет, сука, ты не видел, ты не смеешь меня обвинять в ебучей шлюховатости. А долбанная Момо такая из себя идеальная, с сиськами больше головы, блять, умная, талантливая, прилежная, епта, правильная пара для расчетливого ублюдка, да к ней не прикопаешься. Да и к тебе тоже, стоящие друг друга высокомерные твари. — Шото его не слышал. Он смотрел расфокусированно и как-то слишком безучастно. Он бесил до трясучки, но Бакуго не мог позволить себе пасовать перед ним. — Что ты от меня хочешь услышать? Я предложил тебе все, сейчас мы можем только сделать вид, что этого разговора нет и продолжить жить, как раньше. — Для уверенности Шото притянул к себе Бакуго за талию и поцеловал, не позволяя говорить. — Ладно. Можем попробовать, но если мне что-то не понравится — я уйду. — Рукав толстовки судорожно прошелся по губам в брезгливом жесте. Шото кивнул. Они закончили, очертили грань и разорвали на закрепившуюся связь.