Быть человеком

Бакуго было больно. Для Шото его признание не значило ничего, как и его собственное. Обмен рядовыми фразами, пожелание доброго утра и поздравление с рождеством, он уничтожил весь смысл и важность. А самое отвратительно — он превратил Бакуго в омерзительное жалкое существо, которому не чуждо страдание по парню. Он всегда считал, что выше всей этой нелепицы, но Шото очень стремительно доказывал ему обратное. Он продолжал чуть ли не отлизывать Момо перед всеми, но смотрел прямо в глаза Бакуго, проводя рукой по упругому девичьему бедру. Шото мило общался с фанатками футболистов, принимая на себя удары их обожания, он давал понять, что Бакуго повезло оказаться так близко, и показывал его место — рядом с очаровашками с игрушками в виде талисмана команды в руках. Шото, по сути, не делал ничего плохого напрямик, ему и не нужно было, потому что Бакуго слишком умный, чтобы не понять. — Кацуки, — протянула Мина, делая глоток колы без сахара, — я совсем ничего не понимаю. — Он посмотрел на нее расфокусированным взглядом и спросил: — Математика? — Она в ответ загнанно рассмеялась и зажала между пальцами сигарету. — Если бы. — Зажигалка, огонь, и шанс вылететь из школы. — Енотиха, тебя ж исключат. — Мина махнула рукой и затянулась еще усерднее. — Где Пикачу и Соус? — Каминари на банкете с родителями, Ханта загружен подготовкой к экзаменам, не успевает закончить все, что нужно. Ты хоть иногда заглядывай в группу, а. — Ни грамма упрека, только отчаяние и смирение, неизвестно как сочетающиеся в одном человеке. — Сама-то как? — Как глупо и неловко было спрашивать об этом после повторения ошибок и призрачного присутствия. Бакуго так и не смог закрепить свои позиции в компании. — Бывало и лучше. Знаешь, Кацуки, ты плохой друг. Ты даешь надежду и исчезаешь, когда нужен. Почему ты не уходишь, когда все уверены в том, что все хорошо, почему сваливаешь, как начинается самый пиздец? Бакуго промолчал. Он был рядом с Киришимой, сломавшим ногу перед самыми соревнованиями, но это не его инициатива. Бакуго не научился быть в нужном месте в нужное время, он всегда врывался в разгар вечеринки и сторонился чужих проблем. Как бы двулично это не выглядело. Его желания и слова ничего не значили, пока действия делали больно. — Чуйка, везение, называй, как хочешь, Енотиха, мне поебать, — все же произнес он после пяти тягучих минут молчания. — Ты вчера занял третье место. Почему так плохо? Ты объективно сильнейший, тебя признали. Так какого хера ты скатываешься? Ладно, Киришима, ему ничего не светит, он отходит от скейтбординга, да и его позавчерашний перелом ноги не такой обидный, как твое поражение. — Бакуго закусил щеку. Он сам не знал, почему так плохо выступил, но его это почти не грызло, был слишком отвлечен, а Мина открыла ему глаза и с размаху смачно ударила по самолюбию и мнимому спокойствию. — Поверишь, если скажу, что из-за Киришимы? — Она отрицательно качнула головой и быстро спрятала сигарету, заметив учителя. Было уже поздно, он бросил неодобрительный взгляд на нее, но не подошел, слишком уставший и безразличный. — Я поверю, если ты скажешь правду. — Мина придвинулась ближе, их плечи соприкасались. — Причины нет, я просто дерьмово откатал. Надо усилить тренировки. — Он должен был стать лучше, а не опускаться на дно. Сил ненавидеть себя за очередную ошибку не было, только внутренний голос твердил о том, какой Бакуго отвратительный. Он будет вставать в четыре, усиленно изучать новые трюки и совершенствовать технику. Бакуго будет больше работать и уделять времени учебе. Его чувства к Тодороки ничего не значили. Но ему до безумия хотелось с кем-то поговорить об этом. На ум приходил только Монома, отношения с которым были похоронены слишком глубоко, чтобы их откапывать. Ашидо закинула в рот жвачку. — Мне надо тратить больше времени на съемку. Наверное, придется бросать скейтбординг, плюс долбанное поступление в колледж. — Она вымучено выдохнула. — Еще и в личной жизни полный отстой. Но зато теперь у меня единорог на руке и что-то вроде портфолио в инсте. — Куда собираешься поступать? — непринужденно спросил Бакуго, поглядывая время от времени на Шото с его командой. Момо готовилась к тесту, к которому Бакуго подготовился еще два дня назад, пока ждал в больнице Киришиму. — Точно не Лига Плюща. Ты и Серо единственные, чье желание попасть туда выжило. Думаю, мы с Киришимой можем даже сотрудничать после, буду фоткать его работы для сайта и инсты. — Она хмыкнула, нервно пожимая плечами. — Может, не пропаду. Бакуго смотрел на почти полную банку колы, пустую пачку жвачки и надеялся, что Мина хотя бы доживет. *** Окно из-за отсутствия замены и ничего не значащий прогул хорошо сочетались. Это было их время. Бакуго мог полностью забрать себе Шото, на короткий миг перестать делить его с кем-то. Они запирались, где только было свободно. Иногда трахались, временами просто говорили. Сегодня сил на что-то большее, чем ленивые поцелуи и объятия не было. Бакуго жестко выебали на тесте. — Ты точно не хочешь? — рука Шото полезла в чужие штаны. — Нет, Двумордый. Если я говорю, что заебался — это значит, что я действительно заебался. — Он попытался избавиться от посягательств на свое тело, но это было сложно, когда Шото продолжал трогать и самозабвенно целовал шею. — Черт, Тодороки, я серьезно. Я не хочу. — Но у тебя встает, а у меня стоит уже давно. Ты так потрясающе смотришься, когда злишься. Противостоять целой команде по американскому футболу — это же невероятно. Момо бы так не смогла. — Шото оголил бакуговское плечо и облизал его. Это было приятно, но возбуждение отнимало слишком много сил. — Я все сделаю сам. — Конечно, сука. А в следующий раз я отрежу тебе член, если будешь в меня им тыкать, когда я не хочу. — Шото мягко улыбнулся, и за это ему можно было простить все. — Хорошо. Буду носить с собой ножницы. — В этом весь Шото — создание ощущения контроля и покорности, а на деле все всегда выходило так, как он хотел. Бакуго давно это понял, но не спешил ничего делать, потому что Шото выглядел слишком хорошо в такие моменты. Он был по-настоящему живым. Поцелуи в шею приобретали все больше страсти, через пару минут Бакуго почувствовал зубы на нежном участке, от этого член истекал смазкой, пачкая прекрасные пальцы. Шото облизал их, а потом поднес к лицу Бакуго, сидевшего у него на коленях. Язык прошелся по мокрым подушечкам и обвел узлы суставов, Шото шумно вздохнул. Он повторил действия Бакуго, встречаясь с ним языком. Жарко. Это было невыносимо горячо. Взгляд Шото пожирал, его вторая рука сжимала ягодицу, дразня. — Ну же, дай мне кончить, — проскулил Бакуго и толкнулся в воздух. Никакой реакции, только ласки к каждой частичке тела, кроме изнывающего члена. Бакуго решил взять все в свои руки. Он перевернулся, седлая ляжку Шото, так, чтобы была возможность потираться о его живот и пачкать слишком дорогую рубашку. — Ммм, я весь в твоей смазке, — Протянул Шото. Он расстегнул свои штаны и обхватил оба члена рукой. Бакуго затонул в голос. Его член был чуть меньше, но это сейчас не имело никакого значения. Чужие губы снова сомкнулись на беззащитном горле, наверняка будут яркие, смущающие засосы. — Эй, полегче, мне еще строить из себя приличного. — Голос сорвался, потому что Шото начал массировать головку. — м-мальчика. — В ответ послышался смешок. — Прямо приличного? Малыш, я тебе не верю. Неужели кто-то видит в тебе приличного мальчика? Ты же творение Сатаны, такой дерзкий, сексуальный. По тебе видно, насколько блядские у тебя фантазии. Хочешь на весь день пробку в свою сексуальную задницу? Или лучше сразу вибратор с пультом, управляемый мной. Будешь смотреть загнанным олененком и умирать каждый раз, когда я буду увеличивать скорость, будешь ждать этого с нетерпением и бесстыдно кончишь в штаны на математике под непонимающие взгляды одноклассников и учителя. Тогда они точно догадаются, какая ты текущая сучка. Что скажешь? — Да-а, блять, сильнее, ахх-х. — Бакуго кончил на идеально белую рубашку Шото мощной струей спермы. В принципе, он отомстил за домогательства и был вполне доволен. Его действительно привлекла идея с вибратором, а еще он давно смотрел на наручники в наборе первой необходимости Шото, так что самое время было начать пробовать все. — Черт, — выругался Бакуго, смотря на свою шею и плечи в небольшое карманное зеркало, — не делай так больше, я не хочу ни перед кем оправдываться, а тем более прятать все это дерьмо, чтобы не смущать клиентов. — Ебись с тем, кто будет только трахать твою дырку, без твоих любимых прелюдий. — Бакуго нахмурился. — Что? Ты сейчас серьезно? Очередной акт беспочвенной ревности или претензия, что я люблю, когда моему шикарному телу уделяют должное внимание. — Шото закусил губу и пожал плечами. — Да плевать. Иди на хуй со своими закидонами, а я пойду на урок. — Бакуго оделся и ушел. Потребность найти Моному и высказаться обострилась за считанные секунды, а отказывать он себе не привык. Нейто сидел в столовой, поедая дерьмовый овощной салат в компании двух приятелей. Согнать их с места не составило особого труда. Завести диалог — было тем еще испытанием. — Я в пизде. — Монома незаинтересованно приподнял бровь. — И? — Бакуго рыкнул от бессилия, его рука с шумом упала на стол. — Я влюбился в долбанного латентыша. Он ебет девку и встречается с ней, а их родители уже составили список гостей на их свадьбу. — Монома медленно сунул вилку с салатом в рот. — Не знаю, что меня больше удивляет — наличие у тебя чувств или неспособность с размаху все уничтожить, помниться, ты отлично справлялся с этим. Или дело в том, что ты слишком ценишь этого красавчика? Признавайся: Каминари или Киришима? — Он усмехнулся, прекрасно зная, что ни с тем, ни с тем у Бакуго не могло быть ничего. — Без амнистии? Монома, ты хуевый человек. — Серьезно, вариант только забыть про него и жить дальше. Кацуки, ты и сам это понимаешь, вы же безнадежны, просто возьми яйца в кулак и пошли его нахуй. — Бакуго хотел было ответить, хотя бы поблагодарить за усилие помочь, но его прервал звонок телефона. Ашидо. Она ненавидела звонить по пустякам без договоренности, и это настораживало. Бакуго поднял трубку: " — Хэй, Детка,— ее голос звучал взволнованно, — Тут такое дело, мне очень нужна твоя помощь. Каминари просто пиздец. Я сейчас ушла с уроков, Серо не может, у него репетитор, мать прям следит за этим, я продержусь до конца уроков, но дальше просто долбану его по башке бутылкой. Киришима в больнице, заходи почаще в чат и будешь знать, что у него осложнения. Просто помоги мне привести его в чувства до работы. У меня еще долбанная мать будет настаивать на тренировке. Черт, середина года — самая загруженная часть, как же, блять, не вовремя.» «— Еблан, бля. В его стиле такую хуйню сотворить. Приеду, как только закончу.» «— Я послала тебе водителя. Вышлю номер и марку машины. Спасибо, люблю тебя.» — Она отключилась. Через минуту пришло сообщение. Тодороки уже не имел значения. Монома смотрел, понимая, что освобожден от продолжения разговора. — Возможно, я правда раздражен по отношению к тебе меньше, чем ты заслуживаешь. Но трахаться с тобой я больше не буду. — Бакуго в ответ хмыкнул. — Как же я переживу потерю твоего дерьмового члена? — Монома улыбнулся. *** Бакуго чувствовал тревогу и неприязнь. Обдолбанные люди вызывали омерзение. Каминари ко всему прочему вызывал желание разбить его вздернутый ублюдский нос. Бакуго посильнее сжал кулаки и вошел в комнату.