В омуте ящика Пандоры

Шигараки довольно редко видит слёзы лучшего друга. Даже не смотря порой на отношение окружающих, плакал Изуку не так уж и часто. Чаще пытался обиду сразу же отпустить, но иногда даже его доводили. Томура не раз успокаивал его чтением или просмотром фильмов, но один раз случилось нечто действительно ужасное: новенький сосед в их доме оказался редкостным мудаком, по другому назвать у Томуры этого человека не получалось, и он, узнав от младших детей о том, что Деку беспричудный, подстроил несчастный случай: натянул перед лестницей тонкую нить и мальчишка споткнулся об неё, тем самым слетев вниз и сломав себе руку. Когда Изуку только по телефону объяснил о случившемся, списав все на свою рассеянность, внутри Томуры проснулась ярость. Он был готов убить ублюдка, что посмел так гнусно «пошутить». Случай замяли, Инко буквально убедили, что случай действительно случайный, хотя многие дети знали, что это не так. Но они не решились лезть в это. Однако, на этом ничего не закончилось. Подросток продолжал издеваться, задирать Изуку всё то время, пока он лечил руку и после тоже. Он считал, что раз мальчишка беспричудный, то можно делать с ним что угодно. Кацуки, когда вернулся с матерью от родственников и узнал о случившемся, решил поговорить с новым соседом, но новенький был старше и разговора не вышло, Бакуго просто избили. С тех самых пор они враждовали, но нападки на Изуку не прекратились даже после этого. Поначалу мальчик терпел, потому что не первый раз и вроде как ничего особенного не было в этих лёгких задираниях, но однажды его просто загнали в угол и решили буквально забить. Противопоставить восьмилетнему мальчику трем пятнадцатилетним парням абсолютно нечего: они старше, сильнее и даже не позволяли уворачиваться от своих ударов. Шигараки в тот день решил зайти за другом и проверить, как там дела и проходил в аккурат рядом с тем самым местом. Когда он услышал глухие удары и смех, то какое-то нехорошее предчувствие зашевелилось внутри. Он прошёл дальше и заглянул за угол. Картина, что предстала перед ним была... Мягко говоря ужасной: три старшеклассника избивали уже практически бессознательного мальчика. Ярость. Вот что испытал в тот момент Томура. Чистейший гнев и ярость внутри разлились настолько быстро, что он буквально отключился, не заметив даже, как собственными руками убил подростков. Он не позволил им сбежать. Разница в два года даже не ощутилась им в тот момент. Шигараки просто убивал на чистых инстинктах. И уже потом, когда сознание немного прояснилось, он забрал бессознательного друга с собой. Курогири, которого он экстренно вызвал, пообещал, что следы уберут. А Изуку они доставили к доктору Гюдаю. Ранений было не очень много, но при одном только взгляде на израненное тело Томуру переполняла ярость. Он не жалел, что убил. Он бы поступил так снова, если бы подобное повторилось. Но проблемы всплыли буквально после пробуждения Изуку: он начинал паниковать, когда оставался один. Страх снова быть загнанным в угол сильно подорвал его эмоциональное состояние. Все За Одного тогда впервые пришёл сам, поговорил с мальчиком и после связался с Инко, попросив на время забрать её сына к ним. Он не объяснил почему, но дал причины, которые успокоили женщину. Она вновь оставалась в неведении, Все За Одного посчитал, что так будет проще. Иногда кое-что лучше не знать. Подростков, что убил Шигараки, объявили пропавшими без вести, поиски велись достаточно долго, но никто так и не нашел никаких зацепок. Изуку же пришлось проходить психотерапевтические сеансы, где ему помогали прийти в себя. Все За Одного вновь делал для мальчика очень многое, сказав только, что подобное отношение к беспричудному ребёнку отвратительно, и что Томура поступил правильно. Он очень ценил мальчика, который уже не первый год дружил с его приемником, поэтому посчитал нужным помочь и не дать ему зачахнуть. Томура теперь не отходил от Изуку совсем. Первые три сеанса сидел рядом, потому что незнакомый человек искренне пугал мальчика, потом стал только забирать и уводил к себе домой, где Изуку временно жил, пока проходил курс лечения. Там Мидория чувствовал себя в безопасности, но всё равно спал плохо, потому что ему снились кошмары. Тогда Томура впервые и подумал о колыбельной. Пел он, конечно, плохо, но Изуку успокаивало его чтение и голос в принципе. Решиться было сложно, но когда Изуку в очередной раз проснулся посреди ночи со слезами на глазах, то Тенко решил, что стоит попробовать. Он уложил голову Мидории на свои колени и выудил из памяти одну колыбельную, которую запомнил, пока искал самые разные варианты. Он вдыхает и тихо начинает петь, прикрыв глаза и поглаживая друга по макушке тонкими пальцами: «Баю, баю, бай. Ветер, ветер, улетай. И до самого утра Я останусь ждать тебя.» Медленно, мелодично и живо. Изуку притих, внимательно вслушиваясь в каждое слово. Пел Томура на удивление нежно и с ощутимым трепетом, хоть у него и хрипел голос местами, но это было не очень-то и важно. «Баю, баю, бай. Ничего не бойся там. Где густые облака, Голос мой ведёт тебя.» Изуку улыбнулся, обнял руку друга и прижался к ней щекой, прикрывая глаза. Ему нравились слова, смысл и даже посыл самой колыбельной. Он чувствовал, как паника, поднявшаяся во сне в первый раз, утихает. Голос Томуры действительно стал путеводным. «Баю, баю, бай. Ты плывёшь в далёкий край. В том краю, что в долгом сне Кто-то помнит о тебе.» Постепенно тело наливалось тяжестью. Веки опускались и Мидория засыпал, только всё равно старался держать чужую ладонь крепче. «Баю, баю, бай. Убаюкаю сама. Укачаю на руках, Точно в белых облаках. Баю, баю, бай.» Когда Тенко замолчал, мальчик уже уснул, но теперь он был расслаблен и даже слабо улыбался сквозь сон. Подросток улыбнулся, укрыл получше одеялом и уложил друга поудобнее, обняв при этом. С тех пор повелась небольшая традиция: читать медленно стихи или петь колыбельные, если снились кошмары или не получалось уснуть. Изуку после терапии быстро оправился, а потом и вовсе случай забылся, он не любил держать плохие воспоминания долго. Тенко сам старался об этом не вспоминать, потому что даже спустя несколько лет это вызывало в нём ярость и желание убивать. Никто не смеет трогать или тем более бить его Еву. Но традиция петь у них прижилась и несколько раз Изуку даже напевал что-то Даби, чтобы помочь ему уснуть. Это было мило. И помогало уснуть. Даби подтверждает, хоть и не сознается в этом даже под дулом пистолета. Среди всех возможных у Изуку нашлась любимая, это был русский кавер и пела её женщина, но в отличии от первой, которую Тенко пел ему на родном японском, эту колыбельную он выучил на языке оригинала кавера, потому что именно этот вариант ему понравился больше всего. Каждый раз, когда Тенко мучился от кошмаров и не мог уснуть после них, Изуку старался напевать именно её, потому что Томура она тоже нравилась. Он изучил её перевод в какой-то момент и ему действительно понравилось. «Сердце на осколки вновь, В них сохраню нашу любовь. Но потерял один-другой Я на пути, на пути домой» Шигараки прижимается, вслушивается жадно, ловит тихий, размеренный голос и расслабляется, позволяя спокойствию разлиться по телу. «Сложно быть самим собой, Словно я в стране другой, Звон в ушах, затем покой, Верни меня, лишь меня, домой!» Песня напоминала чем-то их собственную жизнь, но Томура всё равно находит её лучшей, потому что в исполнении Мидории она кажется ещё прекраснее. «Твою руку не удержал... Вся любовь это лишь обман! Скромный мальчик в большой игре, И я увлекся, позабыв о сне... Знаю я, знаю я... Полюбив тебя, проиграю я.» Напевая эти строки, Изуку всегда держал друга за руку и старался обнять как можно крепче, понижая голос почти что до шёпота. Томура сжимает его руку в своей крепче каждый раз, в каком-то смысле боясь отпускать. «Брось монетку в этот слот, Чтобы разлучить, много не возьмёт. Я знал исход и что там нас ждет, Но за тобой, за тобой шел вперед.» Каждый раз, пропевая эту часть, Изуку проходится рукой по чужому плечу. Такой жест поддержки выработался как-то сам по себе. Но Тенко нравилось. Он слабо улыбается при последних строчках, зная, что Изуку действительно готов идти с ним дальше, не смотря ни на что. «Знаю я, знаю я... Полюбив тебя, проиграю я. Знаю я, знаю я... Полюбив тебя, проиграю я. Вышел из игры, гейм овер. Ухожу с американских горок. Знаю я, знаю я... Полюбив тебя, проиграю я. Знаю я, знаю я... Полюбив тебя, проиграю я...» И Изуку готов был проиграть, чтобы остаться рядом. С возрастом это немного изменилось, однако, он и по сей день не собирался отпускать чужую руку, шёл следом и был готов петь для Тенко каждый раз, когда он нуждается в этом. С возрастом это потихоньку сходило на нет, способы приводить в чувства менялись, но иногда Томура снова просил спеть ему. Это была та маленькая слабость, тайну которой он готов унести с собой в могилу. Изуку проще, он просто любит чужой голос и готов слушать его так часто, как это возможно. Но песня-колыбельная занимает в его сердце особое место. Она ассоциируется с теплом и защитой от всего плохого, что может с ним произойти.