В омуте ящика Пандоры

Шигараки Томура любит по-особенному. Вся его личность, собранная по кусочкам Мастером и Изуку, выделяет Мидорию среди всех прочих. Изуку теплый. Томура вспоминает, как ещё будучи ребёнком, Мидория любил засыпать на его коленях и всегда старался держать в это время за руку, потому что считал, что так заснуть проще и именно Томура отгонит от него любые кошмары. Как он сам отгоняет от Шигараки все плохое и ужасное во снах. Изуку теплый, солнечный и напоминает жаркий летний день. Изуку хороший. Он залечивает раны, клеит пластыри на руки, разбитые коленки и сердце, оттирает кровь с лица и бережно гладит по голове, если Тенко чувствует себя плохо. Изуку мягкий. Если обнять его во сне, то вполне можно спутать с мягкой игрушкой. Но он лучше. Он обнимает в ответ, прижимает к себе так, что никакие кошмары не могут помешать спать. Его руки как защитный кокон. И Томура отдал бы многое, чтобы оставаться в нем как можно дольше. Изуку добрый и чуткий. Он уважает чужое личное пространство и никогда не трогает, если чувствует, что в данный момент это лишнее. Зато вместо слов он оставит рядом чашку любимого чая или угощение, которое не сразу, но заставит Тенко снова вернуться в нормальное состояние. Томура благодарен ему за это. Изуку заботится о нём, не взирая на кучу проблем. Изуку принимает его таким, какой он есть и не страшится той жуткой силы, что в нём сокрыта. Изуку окружает таким мощным теплом, что начинает казаться, что можно обжечься. Но это не так. Тепло Изуку особенное. Настолько, что Шигараки не хочет им делиться. Собственничество просыпается совершенно неожиданно. Оно копится внутри долгие годы и постепенно по трещинкам выходит наружу внезапными порывами. Желание защитить растёт внутри с поразительной скоростью. Словно раковая опухоль, но только вот это чувство засело гораздо глубже. Оставить только для себя, спрятать от других и не давать ввязываться в то, что грозит опасностью. Обезопасить. Эти мысли были сильны, они заполняли сознание, шептали о том, что мальчика нельзя просто оставлять героям. Но Томура знал, что Изуку нельзя ограничивать. Нужно просто быть терпеливым. Ведь Мидория провел бок о бок с ним чуть больше десяти лет. Конечно, он волновался, иррационально сильно злился каждый раз Герои. Г е р о и . Герои... Одно только их упоминание вызывало тревожность, чувство опасности заполняло до предела и жуткая чесотка почти покалывала кончики пальцев. Он нервничал, не понимая, почему именно сейчас всё так усложнилось. Пока Изуку общался с Лигой, другими злодеями, другими людьми, всё было нормально. Но когда речь зашла про становление героем, Томура почувствовал, как что-то жгучее заполняет его. Что-то, не вписывающееся в привычный эмоциональный фон. Что-то настолько мощное, что злость на фоне этого чувства была многим слабее. Не сумев разобраться самостоятельно, Шигараки позвал Даби — единственного человека, который мог разобраться в мешанине его мыслей и вычленить необходимое, но при этом не задавать лишних вопросов. С Даби удобно: он слушает его тихие, нервные излияния больше часа, а потом встаёт, уходит за бутылкой виски и двумя стаканами, после чего возвращается и садится объяснять. Как ребёнку. Практически на пальцах. Томура не тупой, но периодически он сталкивается с тем, что рациональная часть его мозга понять не в состоянии. Чувства, любые сильные и новые чувства, эмоции всегда входили в такой перечень. Они пьют до утра, бутылка уходит медленно, но когда она заканчивается, Шигараки начинает понимать, что происходит. Осознание приходит медленно. Со скрипом, но Томура замечает изменения. Он и раньше был готов убить любого, кто обидит его друга, сейчас же это ощущение достигло абсолюта. Ему хочется стереть героев в порошок, ведь некоторые из них причиняют боль его Еве. Но он сдерживается. Потому что Изуку это не понравится. Юные герои для него дороги. А Тенко сходит с ума от неразборчивых завываний в голове, которые хотят избавиться от всего, что причиняет хоть малейшую боль тому, кто ему дорог. Он не делится этим больше ни с кем, держит злобу и чёртову ревность в себе, копит силы для атаки на героев и хочет убивать раз от раза все сильнее. Он скрипит зубами, почти заставляя их крошиться, когда в и д и т как Мидория намеренно ломает себе кости на фестивале. В тот день он снова ощутил ненависть, настолько сильную, что она едва не заволокла рассудок. Спасибо Сако и Джину, что вытащили его из этого. Не дали сорваться в бездну собственной ярости. Потом он говорит с Даби об этом снова, но... Здесь можно было справиться только самостоятельно, однако пирокинетик всегда был готов выслушать его и помочь разобраться, ведь Шигараки не только его босс, но и тот, кто забрался непозволительно близко к сердцу, став другом. Ненормальным, странным, но всё-таки другом. Только в отличии от того же Мидории Даби не успокаивал, а разжигал огонь в своем боссе, но на этом держалось их общение последние пять лет, они уже и не знали, что можно по-другому. Тьма Шигараки сильна, его ящик Пандоры огромен и он набирает силу. Но Изуку, его маленькая Ева, находит решение. Он находит спасение для него: поцелуи. Много поцелуев. Огромное количество поцелуев, каждый из которых гасит новые вспышки ярости. Томура тонет в нежности своей Евы, тонет и не хочет всплывать. Бессильная ярость успокаивается окончательно лишь спустя некоторое время, когда он чувствует, что всё внимание всё ещё отдано лишь ему одному. Не смотря на учебу с героями, Изуку его не оставил. Он продолжает приходить, успокаивать его тьму парой лёгких касаний. Он всё ещё концентрируется на нём, не забывая. Чувства нужности и нежности особенные. Они дарят спокойствие и голоса, наконец, затихают. Томура не перестает ощущать смутную тревогу, но теперь ему легче. Осознание пришло и, пожалуй, это лучшее из всего, что с ним случалось за последнее время. Учитель был прав: Его Ева особенная. Чтобы идти дальше, им придется сталкиваться лбами, но это не мешает ему ощущать довольство, когда юный герой обнимает его со спины, утыкаясь лицом в лопатки. Он гладит шрамированные руки, думая о том, что возможно он просто слишком увлекся. Привычка вросла под кожу и теперь привязанность может только навредить. Навредить... Значит ли это что он должен отказаться от своей Евы? Если вспомнить ранние слова Учителя, то да. Но сейчас он уже попросту не сможет отпустить. Привязанность обвила как канат и вряд ли он сможет сбросить эти оковы с себя, да и не хочет он этого, если быть действительно честным с собой. Шигараки прижимается щекой к руке Изуку и пытается найти ответ до того, как снова зайдет в тупик. Но, кажется, у него всё на лбу написано, ведь Мидория его читает как открытую книгу, улавливая беспокойство. — Я не знаю, что с этим делать. Эти чувства. Их слишком много. И я не понимаю, как их приглушить. — Томура вздыхает, упирается лбом в чужое плечо и чувствует себя потерянным. — Ты ведь уже выбрал свою Еву. Отдал свои чувства ему. — Мидория улыбается слегка, перебирает пальцами мягкие пряди и почесывает голову. — Ева любит тебя. И никогда не оставит. Только тебя. Ведь ты тоже принадлежишь ему. Ты принадлежишь мне, Тенко-кун. Каждую фразу он закрепляет поцелуем. В нос. В щеку. И наконец оставляет лёгкий, едва ощутимый поцелуй на губах. Трётся носом о щеку и сжимает чужую ладонь в своей руке крепче. Каждый его жест, каждое слово пропитано собственническим инстинктом. Это, наконец, позволяет понять: Мидория давно принял то, что его эмоции сильны и что отпустить будет невозможно. Он принял это и позволил росткам взойти. — Моё. — шепчет Томура, сжимая героя в объятиях. — Только моё. Он отпускает все переживания и тревожные мысли, ведь в них больше нет никакого смысла. Ему больше не о чем переживать. Раньше он думал, что не стоит ограничивать Мидорию, сейчас же понял, что неважно куда занесет их обоих, друг для друга они останутся Якорем, который станет спасением от чего угодно. — Мой... — затихающе шепчет Тенко, закрывая глаза и чувствуя как его согревает солнце.