Самурай и его лилия

Прошёл год и три месяца, тяжёлых и печальных. Как и думал Масамунэ, денег хватило только на этот период, и как бы он не старался растягивать их, они, к сожалению, закончились. Больше его ничего в этой деревне не держало, умирающая земля больше ничего не приносила, лишь поглощала все его силы и воду, поэтому самурай принял решение уйти из деревни навсегда. Собрав немногочисленные пожитки, Масамунэ закрыл дом, оглянулся в последний раз на него и старую сакуру, что росла возле, и решительно отправился прочь от него. Напоследок самурай решил зайти к кузнецу, своему единственному другу и советчику, чтобы тот присмотрел за огородом, всё-таки немало сил в него было вложено. - Доброе утро, Аситори-сан! - поприветствовал самурай старика и глубоко поклонился ему. Кузнец улыбнулся и открыл калитку, пропустив мужчину к себе на участок. - Что-то случилось, сынок? - участливо спросил он. - Я ухожу из деревни. Больше здесь меня никто и ничто не держит. - Всё-таки решился. Ты уверен в этом? - Да. Я зашёл попрощаться и отдать вам свой огород. Сможете вырастить больше овощей. - Как тебе будет угодно, мальчик мой. - кивнул старик. - А куда ты собрался уйти? - Пока не знаю. Пока пойду, куда глаза глядят, а там подумаю. Смотря на мужчину, Аситори с ностальгической улыбкой вспомнил детство Масамунэ, как он рано остался сиротой, затем его забрал к себе в услужение проезжий самурай, воспитал парня правильным, умным и честным человеком. После его естественной смерти от старости и болезни Масамунэ вернулся в деревню, где встретил Мэй, свою подругу детства,.с которой играл в догонялки и крал яблоки из сада у местного гончара. Он влюбился в неё и долго добивался, и в конце концов, она поняла, что любит его, и согласилась выйти за него замуж. - Возьми-ка вот. - Аситори пошарился в карманах штанов, достал оттуда несколько монет и протянул их самураю. - Мне они особо ни к чему, а тебе они ещё нужны. Масамунэ покачал головой и вернул деньги. - Вам они нужнее. Я уж как-нибудь сам заработаю. - А долго ли ты протянешь? - Уж подольше вашего, Аситори-сан. - усмехнулся мужчина, а затем крепко обнял старика и прошептал: - Берегите себя. Развернувшись, Масамунэ быстрым шагом пошёл прочь. Старик с печалью смотрел вслед самураю, пока тот не скрылся на горизонте. "Удачи тебе, сынок." - со слезами на глазах подумал Аситори. Деревья на ветру машут зелеными от листвы ветвями-руками вслед мужчине, солнце, как заботливая мать, гладит мягким теплом по темному затылку. Масамунэ, стиснув зубы, пытается не заплакать и лишь грустно улыбается, нет, он не хочет оборачиваться... Уходя, даже не думай оборачиваться. Ведь это - обещание вернуться... *** Масамунэ стал преступником. Не таким, что бездумно убивает, ведомый лишь эйфорией от запаха крови и предсмертных криков жертвы, готовой целовать ноги убийце, только бы тот ушел, не трогал, не приходил больше. Не таким, что преследует свою цель и равнодушен ко всему остальному, шествуя по самому краю пропасти. Шаг не туда, и... Нет, он грабит и калечит, чтобы выжить. Чтобы не быть стертым из этого мира, как муха на стекле. - Уйди, прошу! Не надо! - кричит одинокий торговец, бьется, как бабочка в ладони. Только он - не бабочка, его не пощадят и не отпустят. Взмах катаны, страшный крик боли, от которого мужчина брезгливо морщится. Из глубоких ран на теле течёт на дорогу яркая, как огонь, алая кровь. Масамунэ готов поклясться - он чувствует ее обжигающее тепло и металлический вкус на губах. Снова взмах, на этот раз алым окрашивается его лицо. Взмах, еще и еще... Однажды его поймали, навалились всей толпой и выбили из рук оружие. Связав, люди устроили над ним самосуд. На две балки прибили перекладину, отчего получилась конструкция, похожая на "П". Обездвиженного самурая подвесили за его же волосы и оставили в покое, но не надолго... Родственники жертв решили отплатить ему тем же. Каждый из них взял кнут и начал наносить удары. Казалось, длилось это вечно, время увязло в кровавом сгустке, будто избитое и искалеченное, как и Масамунэ. Напротив жил сад из сакуры. Если бы лепестки были бы не нежно-розовые, а жгуче-алые, то в этом могло бы быть что-то глубоко символичное. Что-то такое, отчего хочется рыдать, винить весь этот чертов мир за несправедливость и невозможность любить, искренне любить. *** Молодая жена даймё сидела в библиотеке, своём любимом месте и читала труды древних историков. Ей нравилось погружаться в далёкое прошлое, путешествовать по эпохам, представлять в мыслях грандиозные битвы, лица исторических деятелей. Благо, свитков в библиотеке было предостаточно, и всё своё свободное время Мэй проводила здесь, вдали от надоевшего высшего общества, услужливых поклонов и улыбок, а особенно подальше от мужа. Как она и догадывалась, мужчина лишь первые несколько месяцев был с ней ласков и добр, а когда она не приняла его заботу, стал груб и суров с ней, часто срывался на ней, ведь ему нужен был наследник, но ни первая, ни вторая жена не смогли подарить ему ребёнка, а возраст его уже подходил к сорокам годам. Желание иметь детей дошло до того, что на праздновании годовщины их брака мужчина напился и насильно овладел молодой супругой, несмотря на её яростное сопротивление, после этого Мэй совсем закрылась от мужа, стараясь свести общение с ним до минимума. Она тихо ненавидела его, но перечить и тем более, уйти от него не могла: даймё сразу после свадьбы предупредил её, что если она посмеет сделать попытку развестись с ним, то он найдёт Масамунэ и казнит его у неё на глазах. А Мэй знала, что он сделает это, несмотря на её мольбы. Недавно целитель сообщил ей, казалось бы, хорошую новость: она ждёт малыша, срок- три месяца, но девушка была этому совсем не рада, об избавлении от ребёнка мыслей не было, ведь он не виноват в её бедах. Когда даймё узнал о долгожданной беременности жены, то безумно обрадовался и буквально носил девушку на руках, а затем приказал устроить роскошное пиршество в честь будущего наследника. Аристократы подходили к молодой матери и поздравляя её, дарили дорогие подарки: драгоценности, шёлковые кимоно, сладости и живые цветы. Она была похожа на живую статую божества, которой приносили подношения. После этого все, включая Мэй и даймё, отправились в храм, дабы помолиться за здоровье и благополучие благородной четы и ребёнка. Несмотря на то, что этот малыш был нежеланным, Мэй молилась за него искренне, ведь знала, что он то ни в чём не виноват, в отличие от неё. Когда Мэй была на пятом месяце, даймё решил проехаться по окрестностям, осмотреть деревни, проверить их. Проезжая мимо одной из них, экипаж остановился на центральной площади. Даймё отправил возницу спросить, что здесь происходит, вскоре парень вернулся и сообщил, что тут недавно состоялось бичевание злостного преступника и его оставили умирать. Мужчине захотелось подойти ближе к нему и он, взяв жену под руку, отправился к преступнику, рядом шла охрана. Увидев, кто этот преступник, Мэй стало плохо и она упала в обморок, ведь узнала в этом избитом истерзанном человеке своего любимого, Масамунэ. Но даймё ничего не заподозрил, подумав, что жена у него просто слишком впечатлительная. *** Ночью Мэй, больше не желавшая делить жизнь с даймё, решилась на побег, ведь, уже потерявшая надежду когда-либо встретиться с Масамунэ, теперь она не хотела терять этой возможности и умереть рядом с тем, кого она любила всей душой и с кем не хотела больше никогда расставаться. Зная тайные ходы из замка, девушка воспользовалась одним из них, лёгкой бесшумной поступью выскользнула из ворот и была такова. На темном небе загорались звёзды, беззвучно плача, глядя на измученного самурая, а он все также смотрел на сакуру, чьи лепестки мягко колыхались на ветру, осторожно вдыхал свежий вишневый запах, вздрагивая от ломящей, резкой боли. раздался звук рассекающей воздух стали - его преступник знает не понаслышке. Мгновение, и бывший самурай рассеченной щекой чувствует холодную сырую землю. - Масамунэ! - такой родной и любимый голос жены отдается печальной радостью в груди. - Мэй! - девушка плачет, мужчина, наверное, тоже. Она кладет рядом веер с острыми спицами, осторожно помогает мужу сесть. "Как ты?" - читает Мэй в его глазах. "Я не могу без тебя." - с грустью видит Масамунэ. "Ты сильная, все сможешь." "Наверное... Держись..." Молчаливый диалог красноречивее метафор и рулад. Ему не помешать, не перебить. Мэй держит в руках свой веер и осторожно вкладывает его в руку бывшего, но всё также нежно любимого, мужа. "Пожалуйста..." "Прости меня..." "Уже давно..." "Спасибо..." Резкий взмах, разрез на горле, алая кровь льётся на белоснежное кимоно, делая его бордовым, как вишня. В мертвенной тишине преступник судорожно прижимает к себе окровавленное тело танцовщицы. *** - Эй, у меня маску украли?! Что за произвол! - ругается на площади сварливый торговец. - Что?! А у меня самурайские доспехи стащили! Посреди бела дня обчистили! Масамунэ со вздохом слушает лепет двух скряг, натягивая на избитое тело одежду. Завязав волосы в привычный хвост, он одевает страшную оскаленную маску, поправляет оружие на поясе и уходит восвояси. Через несколько лет, когда уже голова закружится от бесконечного моря кровавой боли, он придет сдаваться властям, но те, избив преступника до полусмерти, выбросят его на улицу. Только поздним вечером он доползет до той самой старой сакуры, что росла возле его дома, нарочно не отреагирует на крадущегося сзади неопытного убийцу и не вздрогнет, когда тот перережет ему горло, чтобы под медленным дождем вишневых листьев горе-преступник так и не смог снять жуткую маску, не покидающей своего места. Спустя несколько месяцев старик-кузнец, поставив урну с прахом Масамунэ под той старой сакурой, выкрадет урну Мэй и поставит её рядом с мужем, чтобы даже после смерти они всегда были вместе. И с тех пор существует легенда, что когда наступает весна и цветёт сакура, когда её ветви поскрипывают, создавая нежную мелодию, а её лепестки вихрем кружатся на ветру, среди них можно разглядеть молодую красавицу, что танцует вместе с ними, а рядом - самурая, что любуется ею.