Шестерни, пар и кровь ангела

После обеда Энни потащила Микаэлло в большую гостиную, которую здесь именовали не иначе, как кают-компанией. Идти совсем не хотелось, ведь там, наверняка собрались и другие члены экспедиции, которые снова будут изучать его, расспрашивать о чем-то и проверять. Однако, для маскировки требовалось светиться перед остальными почаще, чтобы не вызывать подозрений затворничеством. В конце концов, какая дама станет сидеть в одиночестве в каюте, когда на борту есть ещё несколько женщин и много интересных занятий? Пришлось мошеннику опять влезать в неудобные туфли, причесываться и пудрить лицо, чтобы предстать перед коллегами в более или менее приличном виде. Все это время, Энни прыгала под дверью ванной, и не переставая щебетала. Вероятнее всего, девочка впервые в жизни вырвалась из своего захолустья в какое-то подобие цивилизованного общества, и потому безумно волновалась. Девушка без конца меняла платья, которые на скромный взгляд Микаэлло были похожи друг на друга, как две капли воды, поправляла прическу и примеряла разные украшения с огромными аляповатыми стекляшками. Энни очень хотелось понравится чванливым аристократкам, и она из кожи вон лезла, чтобы походить на столичную даму. К сожалению, бедняжка плохо представляла себе жизнь в большом городе и облик его обитателей. Или притворялась, что не представляла… Микаэлло пытался заставить себя поверить в то, что его новая подруга и в самом деле простодушная деревенщина, но что-то в облике девушки и в ее поведении настораживало матёрого преступника. За годы работы у Мадам, юноша уже несколько раз сталкивался с такими же, как и он сам. Эти люди были чем-то большим, нежили простые воры или мошенники, они были настоящими творцами, актерами и в некотором роде психологами, которые делали из своей неприглядной работы умопомрачительное шоу. Микаэлло был знаком с мастерами перевоплощений, которые за считанные минуты могли сменить не только лицо, но и голос, походку, стиль речи, и каждый из них невероятно трепетно относился к своему «сценическому образу», выверяя его до мельчайших деталей. Именно эта скрупулёзность частенько выдавала их перед себе подобными. Поэтому сам Микаэлло всегда оставлял в своей очередной личности несколько мелких изъянов, чтобы при пристальном рассмотрении персонаж выглядел более натурально. Энни же, казалась типичной деревенской дурочкой, ее простодушие, наивность и доброжелательность так и перли наружу, и юноша сильно сомневался в том, что такие карикатурные персонажи существуют в реальности. Однако, стоило помнить о том, что в отличие от его самого, мисс Лоурен ждали на «Тициане», и капитан тут же узнала девушку. Она была своей в этом научном кружке. Мика старался ничем не выдать своего недоверия, но с каждым часом ему было все труднее не замечать очевидных оплошностей. Энни, насколько юноша мог судить, была превосходной актрисой, но никудышной обманщицей. В кают-компании и в самом деле было много народу. Леди Картер в элегантном изумрудном костюме сидела на краю зелёного бильярдного стола, натирая кий, компанию ей составляла медведеподобная женщина, имени которой Мика пока не знал. Фелиция Бакстет устроилась за кофейным столиком у иллюминаторов, а на одном из глубоких, дорогих диванов сидели Дора и Луиза Роуэн, последняя явно чувствовала себя неуютно в этой компании. Только смешливых близняшек нигде не было видно, вероятно они нашли себе занятие поинтереснее. — Добрый день, дамы! – капитан подняла руку в белой перчатке в приветственном жесте и улыбнулась. – Как проходит ваш полёт? — Отлично, капитан! – просияла Энни, подходя поближе. – С высоты иногда открывается такой вид! Я даже завидую матросам, которым позволено выбираться на самый верх, должно быть снаружи видно гораздо больше, чем из окна… — Поверьте мне, милая, ничего хорошего там нет, - мягко улыбнулась леди Бакстет, поднося к губам миниатюрную фарфоровую чашечку. – Просто гораздо опаснее чем здесь и ветер. — В этом вопросе я с вами не соглашусь, — покачала головой капитан. — Как-нибудь, если погода будет благоприятной, мы можем прогуляться по оболочке «Тициана», — великодушно пообещала она, наклоняясь у бильярдного стола, чтобы ударить по битку. — Неужели и правда можно выбраться наружу?! – в глазах милой мисс Лоурен заплясали огоньки восторга. — Конечно, — Марго нанесла один точный удар, загнав в лузы сразу три шара, и распрямившись взглянула на восхищенную Энни. – Прогулка по оболочке это нечто удивительное, поверьте! Во времена моей юности мы с нетерпением ждали каждой возможности вылезти наверх. Однако, тогда я, и мои товарищи были ещё совсем зелёными, и нас редко выпускали. Леди Картер мечтательно прикрыла глаза. – А как вам на такой высоте, леди Кроуфорд? – неожиданно обратилась она к Микаэлло, который уже начал надеяться, что про него забыли. — Весьма сносно, — фыркнул юноша, усаживаясь рядом с нервной Луизой Роуэн. Место было выбрано не случайно. Микаэлло следовало как можно скорее подружиться со всеми членами экспедиции, чтобы добыть побольше столь необходимой ему информации. И начать он планировал с тихой, забитой мисс Роуэн, которая была самой легкой добычей из всех. По психологическому типу, на которые Мика делил всех своих жертв, Луиза больше всего походила на брошенного, голодного щенка, который последует за каждым, кто бросит ему кость и обогреет. К тому же, остальные дамы явно недолюбливали истеричную ученую, а потому куда реже смотрели в ее сторону, чтобы не раздражаться, глядя на дрожащие руки Луизы и раскрасневшиеся от бесконечных слез глаза. — Как вы себя чувствуете, доктор Роуэн? – участливо поинтересовался юноша, заметив, как археолог начинает медленно отодвигаться на другой край дивана. – Простите, если была груба с вами вчера вечером. Я перенервничала и плохо понимала, что делаю, — Мика изобразил на лице очаровательную, виноватую улыбку и чуть потупил глаза, продолжая наблюдать за реакцией собеседницы из-под полуопущенных ресниц. — Х-Хорошо. Я н-ни сколько не сержусь, — запинаясь прошептала ученая. – Но, как вы узнали, что я защитила докторскую? Мы с вами, кажется, нигде не пересекались… Есть! Микаэлло внутренне усмехнулся, он опять попал прямо в цель. Действуя наугад, мошенник сильно рисковал, но в отношении леди Роуэн у него почти не было сомнений. На вид ей около двадцати пяти, хотя одежда и огромные очки сильно старят женщину. Одного взгляда хватает, чтобы понять — эта дама не знает что такое развлечения и скорее всего не имеет друзей. Даже сейчас, она прижимает к груди не дамский роман, а огромный талмуд по истории потерянного века за авторством Кэролайн Стилл – зануднейшей из всех Танийских ученых. Мика полистал пару ее книг перед сном, чтобы освежить в памяти знания по истории, но не дожил и до середины первой страницы, а из книги мисс Роуэн во все стороны топорщатся закладки и бумажки с заметками. Стало быть, единственной страстью в ее жизни была наука. И подбираться к душе нервного археолога следовало именно через неё. Для молодого ученого нет ничего слаще, чем долгожданное признание его талантов и заслуг. — О, я слышала о нескольких ваших трудах, — ловко солгал юноша, изображая поддельную заинтересованность. – Вы очень серьезно относитесь к подбору материала, столько подробностей! Это… достойно уважения, доктор Роуэн. — Вы правда так считаете? – смущенная Луиза поправила большие очки и наконец взглянула на «коллегу». Зрительный контакт достигнут! – Мика мысленно поставил галочку. – Теперь важно не упустить ее… Продолжая беззастенчиво льстить девушке, Микаэлло в который раз задумался о том, откуда он знает, что нужно делать. Юноша не помнил того момента, когда обучился всем этим трюкам и психологическим приемам. Он будто бы всю жизнь знал это, при чем алгоритмы, возникавшие в его голове из неоткуда почти всегда работали безотказно. Вот и сейчас всего за несколько минут юноше удалось не только завладеть вниманием новой знакомой, но и расположить ее к себе, не смотря на то, что ещё вчера Луиза была настроена к «сопернице» враждебно. Все шло прекрасно, но Мика загривком ощущал на себе долгий взгляд леди Картер. Капитан по-прежнему играла в бильярд со своей громадной подругой и даже успевала перекидываться фразами с Энни, но ее глаза нет нет да и возвращались к самозваному археологу. Капитан изучала его, и Микаэлло уже надоело делать вид, что он этого не замечает. Леди Картер в его списке наведения мостов стояла на предпоследнем месте. Такую как она не обдуришь лестью и фальшивыми улыбками. Ведь каждое его слово, каждое движение, будет подвергнуто детальному анализу, а его «Адель» была явно к этому не готова. Образ создавался наспех, и потому пока больше походил на сборную солянку из кучи разных женщин, которых знал Микаэлло, чем на реального человека. Последнее же место в этом списке занимала проницательная леди Бакстет. Она не верила ему ни на грош, мошенник был в этом абсолютно уверен, но по какой-то причине, старуха не спешила ловить обманщика с поличным. Юноша знал, что она тоже наблюдает за каждым его шагом, хотя уловить взгляда женщины не мог даже он. Леди Бакстет чинно пила чай, глядя в иллюминатор, но опытный обманщик буквально кожей ощущал, что все ее внимание сейчас обращено к нему. Для лучшей конспирации приходилось иногда переходить на отвлеченные темы и слушать, как Луиза, захлебываясь, вещает о теориях потерянного века, керамике или погребальных обрядах. Таким образом, юноша надеялся скрыть свои манипуляции от наблюдателей, но не был уверен, что ему по силам провести проницательную старуху. Быть настоящей женщиной оказалось намного труднее, чем казалось на первый взгляд, но самое главное, Микаэлло с ужасом осознал, что ему эта игра начинает нравится. В нем просыпался авантюризм и неуемное желание рискнуть! Мика ненавидел собственную азартность. Он считал себя сдержанным и очень осторожным человеком. На все случаи жизни у мошенника был заготовлен план, а то и два. Перед тем, как выйти из дома, Микаэлло смотрел на небо, чтобы убедиться в том, что на нем нет ни облачка, выходил на улицу, но уже через секунду возвращался за зонтом, потому что лучше перестраховаться, чем что-то упустить, но иногда… Иногда где-то глубоко в его груди, прямо рядом с холодным, безжизненным сердцем просыпался маленький бес, который толкал его – матёрого профессионала на невероятные, безрассудные и очень странные поступки, и Мика проклинал себя всякий раз, когда понимал, что заигрывает с противником вместо того, чтобы просто осторожно его обойти. Он не был героем. Это юноша повторял себе всякий раз, когда в душе его пробуждалась доброта, честность или благородство. Все это для сильный максималистов, как Фил, для тех, кого фортуна поцеловала при рождении и одарила бесконечным запасом везения. Микаэлло прекрасно знал, что он не принадлежит к когорте этих счастливчиков. Он не станет выпрыгивать из окна горящего здания, спасая котёнка, он пройдёт мимо пожара и ничто в его душе не вздрогнет. Юноша всегда считал себя второстепенным персонажем собственного романа, просто потому что быть статистом намного безопаснее и проще, чем оставаться благородным и добрым в сложных ситуациях. Микаэлло не был злым, как думали многие, он был болезненно рационален, и терпеть не мог всяких опасных глупостей. Из двух зол, юноша всегда выбирал меньшее, и не важно, что стоит на кону. Однажды, они даже повздорили с Филом из-за этого. На одной из сложных операций, Слепого Джошуа – третьего члена команды ранили, и старик почти полностью утратил способность к передвижению. Опытный взгляд Микаэлло пробежался по окровавленной одежде товарища и его глубоким ранам. Пули преследователей пробили живот и плечи старика, две прошли на вылет, а последняя, та что вошла в тело чуть ниже рёбер, осталась внутри. С такими ранами старый вор не протянет и пары часов, поэтому Мика, как капитан операции, отдал приказ оставить Джошуа. Но добрый Филидор взбунтовался. Он подхватил старика на руки и потащил за собой. Юноша кричал, что нельзя бросать своих, что Джошуа ещё жив и ему можно помочь, но Мика знал, что для Слепого все уже закончилось, а замедляя себя его мертвым грузом, могут погибнуть все трое. К счастью, в тот раз им удалось уйти от погони. Слепой умер в ужасных мучениях уже по дороге на базу, как и предсказывал Микаэлло. Он попытался объяснить товарищу, как это глупо тащить на себе умирающего, рискуя собственной шкурой, но это лишь ещё сильнее разозлила Фила. Он обозвал друга бессердечным, чёрствым и эгоистичным и целую неделю с ним не разговаривал. Все эти оскорбления на взгляд Микаэлло были лишь констатацией факта. Он и в самом деле был махровым эгоистом, по крайней мере, считал себя таковым. Из всех путей юноша всегда выбирал самый безопасный и продуманный, а в экстренных ситуациях старался не рисковать. Бессмысленное геройство могло стоить жизни не только ему, но и кому-нибудь ещё. — Адель, вы в порядке? – голос Луизы Роуэн вернул его к реальности, задумавшись парень почти забыл, где находится. Выныривая из глубин подсознания, он вдруг услышал знакомый странный шум. За бортом, что-то гудело и рокотало, пока отдаленно, но все ближе и ближе. — Слышите? – обратился он ко всем. Кают-компания моментально наполнилась тишиной, даже леди Бакстет перестала звенеть посудой. Устрашающий рокот все нарастал и приближался. Микаэлло озарила страшная догадка, и он поспешил к иллюминаторам, чтобы проверить ее. За бортом проплывала густая пелена облаков, но вскоре из неё, подобно акуле вынырнул первый аэроплан. Мотор его ревел и чадил, но машина уверенно взбиралась все выше и выше. На крыльях железной птицы горели два огненных орла – символ Кгригийской империи, а под крыльями красовались новенькие пулеметы. — Аэроплан, — выдавил из себя Мика, оборачиваясь к капитану. — Не может быть! – воскликнула леди Картер, отбрасывая в сторону кий. – Мы слишком высоко! Вслед за капитаном к иллюминаторам подбежали и все остальные. К этому времени из пелены облаков вынырнули ещё две машины, так же обвешанные устрашающими орудиями. Ученые прилипли к стёклам, в ужасе глядя на неминуемую гибель. По гондоле пробежала дрожь, и весь «Тициан» огласился протяжным, воющим сигналом боевой тревоги. Капитан ухватила со стены голосовую трубку и принялась громко отдавать команды: — Лечь на правый борт! Приготовится сбрасывать балласт по команде! Расчехлить орудия! Комната чуть накренилась, пол заскрипел, в баре задребезжала посуда. «Тициан», стремительно набирая скорость, ложился на новый курс, надеясь оторваться от противника. Однако, надежда была слабая. Кригийские имперские аэропланы могли развить скорость до ста восьми миль в час, и не смотря на разреженность воздуха на такой высоте, враги держались довольно бодро. Совсем скоро машины наберут необходимую для обстрела высоту, и тогда, дирижаблю не поздоровится. В лучшем случае, «Тициан» потеряет часть водорода и рухнет на землю, в худшем произойдёт взрыв. Микаэлло оглядывал переполошенных женщин, но почему-то не мог сосредоточится на сосущем под ложечкой чувстве страха. Гораздо больше его занимало другое: Зачем вообще кригийским имперским аэропланам нападать на экспедиционное судно, и для чего на «Тициан» установлены орудия? Энни говорила, что курс дирижабля специально проложен таким образом, чтобы не входить в воздушное пространство воюющих государств, Мика не знал точно, какие земли они сейчас пролетают, но очевидно, что нейтральные. Что толкнуло кригийцев на этот отчаянный шаг? Что такого важного в «Тициане», если ради него кригийские командиры рискнули вторгнуться на территории мирных стран? — Дамы, займите свои каюты, немедленно, — холодным, ровным тоном приказала Марго. – Сохраняйте спокойствие. Отдав эти распоряжения, женщина жестом подозвала свою громадную подругу и бросилась прочь из кают-компании. На несколько секунд в комнате воцарилась почти полная тишина, даже испуганная Луиза, перестала рыдать. Никто не спешил прятаться по каютам. Невозмутимая леди Бакстет все так же смотрела в иллюминатор, наблюдая за приближением кригийских аэропланов, на лице старушки блуждало странное, заинтересованное выражение. Дора, обнимала Луизу, приговаривая что-то утешительное, а Энни… Энни нигде не было видно. Мика и не заметил, как и когда она покинула кают-компанию. Возможно вместе с капитаном? Или раньше, когда все глазели на врага? Это ещё больше укрепило подозрения юноши. Хотя, может быть, девушка просто испугалась сильнее остальных? «Тициан» закончил разворот и аэропланы пропали из виду, но рычание их моторов было все ещё отчетливо слышно. Вражеские машины теперь находились позади дирижабля, однако, быстро приближались. Микаэлло первым покинул кают-компанию и заспешил по коридорам корабля к капитанскому мостику. Ему хотелось побольше узнать о маневренных и военных возможностях судна. Сейчас во всеобщей суматохе у мошенника появилась прекрасная возможность поблуждать по кораблю в одиночку, а так же, шанс обнаружить что-нибудь секретное или просочится туда, куда не следует совать свой нос. Мимо него по коридорам стремительно проносились служащие в синей форме, кто-то что-то тащил. Похоже, что все грузы на корабле перекладывали поближе к корме, чтобы сделать подъем «Тициана» более крутым. Юноша внутренне согласился с решением капитана, единственным шансом уйти от аэропланов, было взять ещё большую высоту, а для этого необходимо облегчить нос и выбросить балласт, припасенный как раз для такого случая. Команда работала очень слажено, и скоро Мика почувствовал, как накренилась под его ногами палуба, отклоняясь к хвостовой части. Пробираться к носу стало намного тяжелее, туфли скользили по полу, не смотря на ковры, идти в горку на каблуках было чертовски не удобно. Потеряв равновесие, он грохнулся на спину и окончательно запутался в невероятно тесном платье. Ругаясь про себя на все лады, юноша безуспешно пытался выбраться из атласной ловушки, но ничего не выходило, корсет не давал согнуться, а подол одной из бесчисленных юбок зацепился за что-то. Микаэлло бесило, что он в этом дурацком платье угодил в идиотскую ситуацию в такой важный момент, и теперь беспомощен, как перевёрнутая на спину черепаха, но сделать он ничего не мог. — Леди, вы не ранены? – в поле его зрения медленно вплыл печальный, черноволосый мужчина в пенсне с разбитым стеклом. — Конечно нет! – огрызнулся разъярённый юноша. – Просто упала, помогите лучше подняться! Незнакомец подал Микаэлло руку и потянул, помогая вернуться в вертикальное положение. Отряхнувшись, юноша воззрился на нового знакомого с интересом. Мужчина был одет в простую, гражданскую одежду, но явно не был рабом, на рукаве у него красовался чёрный треугольник – символ медицинской службы. Это было удивительно, обычно судовыми врачами назначали женщин. Ни одна из дам не хотела доверять свое здоровье, а тем более жизнь импульсивному мужчине, но, как видно, везде бывают исключения. — Доктор Видкрафт, — представился спаситель, склоняясь в глубоком поклоне. В эту же секунду гондолу сильно тряхнуло, и Мика, только что поднявшийся на ноги, снова рухнул, утянув за собой несчастного эскулапа. Натужно затрещали переборки, где-то далеко глухо захлопали пневматические орудия «Тициана» и быстрые хлопки кригийских пулеметов. Видимо враг все же настиг дирижабль и начал атаку. Чертыхаясь, юноша поднялся, не без помощи доктора Видкрафта. Судовой врач поднял с пола свой тяжелый, кожаный чемоданчик и поспешил вперёд, он судя по всему тоже направлялся на мостик. Скинув с ног неудобные туфли, Мика, прижимая их к груди, побежал вслед за печальным мужчиной. — Что твориться? – спросил он, стараясь, унять дрожь в голосе. — Воздушная атака, леди, — меланхолично пояснил доктор, притормаживая у поворота, чтобы Микаэлло мог его догнать. — Мне интересно другое! Почему за нами вообще охотятся эти чертовы кригийцы? – не унимался юноша, цепляясь за руку нового знакомого. – Разве мы не на нейтральных территориях? — Не знаю, леди, — устало вздохнул врач, лицо у него было очень бледное и худое, а в глазах читалась такая безнадежность и смирение, что даже Мика пожалел бедолагу. Быть свободным мужчиной на службе было почти так же непросто, как быть рабом. Небольшая прослойка рабочих мужчин с каждым годом стремительно сокращалась. Многие из «свободных», вроде тех же служащих «Тициана», на самом деле являлись рабами государства, к которому они принадлежали, и лишь единицы среди мужского населения были настолько умны и продвинуты, что им выдавалась бронь, защищавшая их от неминуемого рабства. Однако, подобная «свобода» мало чем отличалась от жизни раба. Вместо ошейника и плети тут были обязательные проверки и ежемесячные визиты к ближайшему полицейскому офицеру. За каждым рабочим мужчиной велось наблюдение. Власти очень боялись революций или образования террористических группировок, а потому ни на секунду не выпускали из виду выдающиеся умы мужского пола. Кроме того, такие служащие чаще остальных подвергались унижениям и оскорблениям со стороны начальства, что не очень хорошо сказывалось на их эмоциональном состоянии. Нередко, прослужив несколько лет после обучения, они заканчивали жизнь самоубийством или начинали кидаться на людей, чем лишний раз убеждали своих господ в том, что мужчины не более чем опасные животные. Интересно, этот бедолага Видкрафт приписан к кораблю, как груз или все-таки принадлежит к особой категории интеллектуалов? Спрашивать об этом показалось неуместным, поэтому Микаэлло задал другой вопрос: — На мостике уже кто-то ранен? — Пока нет, — покачал головой доктор, цепляясь рукой за трубопровод, чтобы не упасть во время очередной встряски. – Но скоро кто-нибудь обязательно будет ранен, а может быть даже умрет. — Прогноз не очень оптимистичный, — заметил юноша, прислушиваясь к треску пулеметов. Судя по всему баталия предстояла не шуточная. — В войне вообще нет ничего веселого, — серьезно сказал Видкрафт, выглядывая в иллюминатор. Мика тоже, прильнул к стеклу. С этой стороны был виден только один аэроплан, он подлетел уже довольно близко к гондоле, но стрелять почему-то не спешил. Лопасти винтов этажерки вращались куда медленнее чем раньше, и он понемногу начинал отставать от дирижабля. Может техника барахлит? И тут юношу пронзило страшное прозрение: пока три других аэроплана палили по носу и левому борту, отвлекая все внимание на себя, этот незаметно пробирался к машинной гондоле, находившейся в самом хвосте «Тициана». — Он хочет уничтожить двигатели! – крикнул Микаэлло, снова хватаясь за доктора. – Нужно сообщить об этом на мостик и быстро! Видкрафт лишь обреченно кивнул и позволил леди облокотиться о свое плечо, чтобы взбалмошной аристократке, которой не сидится в каюте во время воздушной атаки, было сподручнее идти. До мостика оставалось всего ничего, но тут дирижабль тряхнуло сильнее обычного. Микаэлло прижался к стене, прислушиваясь к звукам вокруг. Вибрации двигателей «Тициана» становились все слабее. Скорее всего аэроплан все же добрался до цели. И тут над головой раздался надрывный сигнал балластной тревоги.