Шестерни, пар и кровь ангела

Гнетущая атмосфера рабской набросилась на Филидора с жадностью и неистовством голодного зверя. После относительно спокойной ночи в каюте Микаэлло ему все-таки пришлось вернуться на «склад тел», как его презрительно именовала Энни. Это название парню очень понравилось, оно намного лучше отражало смысл этой крохотной, душной каморки, где подобно манекенам были свалены в кучу люди, пока их хозяйки в них не нуждались. Идти туда Филу вовсе не хотелось, и он то и дело останавливался в коридоре, чтобы попинать стены или просто поглазеть на обстановку корабля. В жилых секциях «Тициана» царили роскошь и изящество: деревянные, резные двери, стены обшиты дорогими тканями, на полах в коридорах мягкие ковры, тут и там на миниатюрных, изящных столиках стоят вазы с бумажными цветами, а все неприглядные вещи вроде систем коммуникаций спрятаны за резными панелями. Сразу было видно, что в годы своей корабельной юности дирижабль скорее всего был туристическим судном для богачей. Но чем ближе Фил подходил к месту своего временного заточения, тем унылее становилась обстановка. Голые полы и стены, обшитые жестью, ряды одинаковых дверей, выкрашенных облупившейся серой краской, скопления изогнутых труб под потолком, которые кое-где протекали, образуя на полу мерзкие лужи, полные плесени и какой-то неприятной белёсой слизи. Изредка по коридорам пробегали служащие в потрёпанной синей форме, они скользили по юноше сочувственными взглядами, но никто так и не остановился, чтобы поздороваться или спросить, куда он идёт. У всех было полно своих забот. Только пару раз Филу встретились женщины-офицеры, которые подгоняли его презрительными криками, и грозились оторвать бедняге все выступающие части. Обстановка в рабской почти не изменилась. Душно, влажно и совершенно безнадежно. Рабы по-прежнему сидят на мешках и ящиках, перекидываясь друг с другом многозначительными взглядами. Парочки мулатов нигде не было видно, видимо они сейчас были на службе. Маленький мальчик забился в самый дальний угол, в щель между ящиками, но уже не плакал, а просто смотрел в пустоту уставшими, раскрасневшимися глазами. Часть счетоводов тоже исчезла, а златокудрый раб лежал на мешках в центре комнаты, облачённый в одну лишь длинную женскую рубашку. — Посмотрите-ка, кто к нам пришел! – тихонько хихикнул он, разглядывая собрата по камере. Никто его не поддержал и ему не ответил, но красавца это не смутило. Он сел на мешках и похлопал по пыльной дерюге рядом, приглашая новенького присесть. Фил не стал сопротивляться. В сообществе рабов было принято молчать, а златокудрый юноша явно жаждал нарушить эту традицию, что было Филидору, в общем, то на руку, все лучше, чем сидеть целый день в тишине и постепенно сходить с ума. Устроившись на мешках, Фил внимательно разглядывал златовласого раба. Юноша был красив и изящен, как фарфоровая статуэтка. Наверное, поэтому такой типаж больше всего нравился женщинам. Подобные мужчины не были похожи на грязных, нескладных медведей с шершавыми лапами, к когорте которых принадлежал сам Фил. Они были натуральными ангелами с нежными красивыми руками и губами, приятно благоухали цветами и не выглядели опасными. Золотистые кудри волнами ниспадали на плечи молодого раба. Они были удивительными, не просто светлые волосы, не желтовато-соломенные патлы, которые Филидор частенько видел у себя в родном городке, не нежно-персиковые локоны, а настоящее золото, блестевшее в свете слабой лампы. — И чей же ты такой? – полюбопытствовал красавец, все ещё блуждая каким-то туманным взглядом по нескладной фигуре механика. — Ми… Миледи Адель Кроуфорд, — ответил Фил, с трудом припоминая очередное имя Мики. — Не слышал о такой, — задумчиво протянул раб, поправляя своё несуразное одеяние. – Меня зовут Красавица. Я принадлежу мисс Белинде Мей. — Странное имя, — улыбнулся механик, пытаясь припомнить, слышал ли он фамилию хозяйки этого несчастного среди тех, что упоминали Микаэлло или Энни. — Какое есть, — отчего-то обиделся Красавица. – Моя первая хозяйка была не слишком то изобретательна, а потом… потом просто прижилось. Они считают эту собачью кличку забавной. — Оу, не повезло, — искренне посочувствовал Фил. – Мое имя Филидор, рад знакомству, - и он привычке протянул новому знакомому ладонь для рукопожатия. Златокудрый юноша удивленно воззрился на мозолистую руку, но все же, чуть коснулся ее своими изящными белыми пальцами. Момент получился странноватый, и в воздухе ненадолго повисло напряжение. — И кем ты служишь? – поинтересовался Красавица после непродолжительной паузы. — Я обычный слуга. Подай, принеси, еда, одежда, - вздохнул юноша, вспомнив о том, что ему придётся ещё два месяца выживать в этой роли. — Повезло, — златокудрый раб опустил глаза в пол. Говорил он тихо, и как показалось Филу с откровенной завистью. — Ничего хорошего! Бегаешь, как сумасшедший между кухней и прачечной. А кем трудишься ты? – опрометчиво спросил Филидор и тут же пожалел о сказанном. Красавица резко вскинул голову, и в глазах его мелькнула холодная, безумная искра, почти такая же, которую Фил нередко замечал у Мики после приступа. Раб стиснул хрупкие ладони в кулаки так сильно, что побелели костяшки, а рот его приоткрылся в нехорошем, зверином оскале. Красивое лицо было перекошено яростью и болью. Остальные рабы отодвинулись подальше, прижавшись к стенам. — Ты поосторожнее, — тихо сказал один из рабочих. – Это больная тема, а Красавица у нас чуток с приветом. Но златокудрый уже успел взять себя в руки. Кулаки разжались, плечи опустились, а лицо снова стало прекрасным и нежным. Фил облегченно вздохнул. Он был намного сильнее этого несчастного, и если бы пришлось драться, то он непременно бы одержал верх, только вот, ему с этими людьми нужно прожить как-то целых два месяца, а потому, вступать в какие-либо конфликты не хотелось. Красавица подобрал под себя длинные, тонкие ноги и обнял колени. Сейчас он мало чем отличался от заплаканного мальчика-раба, над которым так потешился вчера вечером. — Меня используют для плотских утех, — процедил он сквозь зубы и отвернулся. – Я же говорил, что такие, как мы, слишком красивы для работы. — Оу, - только и смог выдавить из себя Фил, лихорадочно соображая, чтобы такого сказать, чтобы не развивать беседу в опасном направлении. Судя по всему, Красавица не просто сходил с ума, все говорило о том, что юноша находился под каким-то воздействием. Мутные глаза и странные перепады настроения очень настораживали Филидора. Работая в маленьком техно-отеле, парень насмотрелся всякого. Многие женщины любили поэкспериментировать с различными чудесами из области химии, и если дома их сдерживал круг внимательных соседей, домочадцев и коллег, то вдалеке от тихого семейного гнезда леди пускались во все тяжки. Некоторые из них экспериментировали для начала на своих рабах, и Фил, выбравшись из котельной, чтобы пообедать, частенько наблюдал за тем, как двое хмурых шкафоподобных лакеев вытаскивают труп очередного бедолаги из номера. Зрелище это было не очень приятное: скрюченные в неестественных позах тела, перекошенные лица с выпученными глазами, обильная пена, застывавшая на мертвых губах. Не все из новинок наркотического мира оказывались безопасны. Чаще всего дельцы выбрасывали на рынок то, что не убивало клиента с первого раза и давало хоть маломальский эффект. Сейчас же, когда война, пожирающая государство за государством, расползалась по континенту чёрной чумой, такие простые и быстрые радости, как «таблетки счастья», «Марианна Грей» и «Королева Марго» стали просто незаменимы. Поддаваясь панике, люди спешили удрать в более приятную и красочную вариацию этого мира, которая нередко заканчивалась поездкой на ближайшее загородное кладбище или в семейный склеп. Фила передернуло. Он в который раз за день мысленно благодарил свою покойную матушку за то, что она не продала его. Кто знает, где и когда бы он окончил свои дни, попади он в рабство. Хрупкий Красавица отвернулся и принялся покачиваться вперёд назад, обнимая свои колени. Рот его приоткрылся, а глаза остекленели окончательно. Это было отвратительно, в своей жизни Филидор видел много вещей, но ещё ничто не пугало его так, как человек, который медленно обращается в животное. — Кто тут из вас высокий и рукастый? – громкий и грубоватый женский голос вернул юношу к реальности. Он повернул голову в сторону источника звука, и увидел в дверях маленькую женщину в перемазанном маслом комбинезоне и огромных перчатках. Гостья темницы сосредоточенно оглядывала заключённых, щуря слишком большие для ее лица светло-голубые глаза. Наконец она остановила свой выбор на Филидоре, который в отличие от остальных рабов, благоразумно уткнувших взгляды в пол, нагло разглядывал вошедшую. — Ты, — скомандовала она, ткнув в него пальцем. – Поднимись-ка, я хочу лицезреть всю картину. Парень послушно распрямился в крохотной комнатке во весь свой немаленький рост и расправил плечи. Невысокой девушке пришлось задрать голову наверх, чтобы разглядеть его получше. Закончив осмотр, она удовлетворенно кивнула. — Ты подходишь, — усмехнулась девушка, поманив его рукой. – Поздравляю, вы приняты! Мне нужно пролезть кое-что открутить, так что не обольщайся. — Чего? – ляпнул Фил и тот час прикусил язык, вспомнив, что рабам полагается молчать. — Того! — невежливо огрызнулась собеседница. – Я про то, что я тебя беру для работы, а не в личных целях. Поэтому не радуйся особо! Юноша только пожал плечами. Он был слишком далёк от рабской культуры, чтобы понимать тонкости обмена рабами, женские вкусы, традиции рабского сообщества и даже свои обязанности, а ещё, Филидор был ужасным актером и совсем не умел врать. Его простодушное, грубоватое лицо всегда отражало то, что механик чувствовал, и сейчас, парень проклинал на чем свет стоит Микаэлло с его дурацкими планами и великими комбинациями. Сам-то Мика был актером хоть куда. Он мог мгновенно разозлиться, засмеяться или даже заплакать. В изображении любви Микаэлло был так натурален, что многие дамы были готовы переписать на его все своё имущество за один только нежный или пламенный взор, его слезам и тоске верили все старушки и сиротские приюты, а поддельной честностью и смелостью он обводил вокруг пальца даже банкирш. Именно за это Мадам ценила Мику больше любых других сокровищ, а Фил был всего лишь прикрытием и телохранителем золотоносного мальчика, и только теперь в полной мере осознал, как это трудно – убедительно притворяться кем-то другим. Девушка в засаленном комбинезоне втолкнула его в тесную и жаркую котельную, которая соседствовала с рабской. Здесь, в переплетении труб, клапанов и раскалённых, шипящих котлов, Фил наконец-то ощутил себя на своём месте. Руки его сами собой потянулись ко лбу, чтобы опустить на глаза защитные очки, но их конечно же не было. Да и его одежда уже не была похожа на ту родную, испачканную углём спецовку и широкие штаны со множеством карманов, которые он носил на прежней работе. — Держи, — его временная хозяйка швырнула юноше пару толстых перчаток и приказала, - Видишь там вон вентиль синий? Под потолком, между двух больших труб видно. Открути его, мне до туда не достать. Филидор быстро отыскал нужный вентиль, легко выкрутил его до отказа, и услышав тревожный свист нарастающего давления по привычке подкрутил соседний, потом развернулся и дернул за толстую цепочку, открывающую клапан сброса избыточного пара. Проделывая эти простые манипуляции, он ни разу не остановился, чтобы задуматься. Внутренности «Тициана» были точь в точь такие же, как и у его родного отеля. Эта часть котельной судя по всему отвечала за подачу холодной и горячей воды в ванные и работу простеньких вспомогательных механизмов, вроде прачечных и кухонных лифтов. — Ты чего творишь?! – заорала девушка, кидаясь к котлам. – Мы же сейчас… - она запнулась, тупо глядя на показания манометров. Стрелка давления находилась в зелёной зоне. Фил замер, чувствуя, как его сердце медленно падает в пропасть. Он попался! Но надо же было ему из всех мест на огромном дирижабле оказаться именно здесь, в котельной! Свист котлов, горячий воздух, напоённый ароматом кипятка и угля, так заворожили его, что юноша отвлёкся, а его руки сами собой совершили простой манёвр, который механик на прежней службе проделывал почти каждый день. Его хозяйка подошла к приборам и постучала по одному из них пальцем. Мономер не дрогнул, и его стрелка все так же осталась в зелёной зоне, наглядно демонстрируя плоды прокола фальшивого раба. Подобный автоматизм мог возникнуть лишь у знающего человека, который как минимум несколько лет уделил этой сложной профессии. Девушка повернулась к Филу, и тот внутренне сжался перед этим крохотным существом, которое в действительности вершило его судьбу. Она снова заскользила по рабу взглядом, но на сей раз куда более внимательно. — Так ты был когда-то свободным… — задумчиво протянула девушка, и взглянула юноше прямо в глаза. Взгляд у незнакомки был пронзительный, ястребиный, а маленькое аккуратное личико вдруг заострилось. — Да, — хрипло выдавил он, решив не лгать лишний раз. – Я работал механиком в техно-отеле… мадам, — добавил парень, подумав ещё немного. — Мадам! – передразнила его хозяйка. – Какая я тебе мадам! Да… сразу видно, что ты из свободных, совсем не боишься меня. Кто твоя хозяйка? — Миледи Кроуфорд, — без запинки отрапортовал Фил, радуясь тому, что девушка неверно истолковала природу его поведения. — Я с ней поговорю, надеюсь она разрешит мне позаимствовать тебя ненадолго, потому что местные мальчики либо идиоты, либо так бояться меня, что трясутся все время, — она коротко хохотнула, и юноша был поражён тем, что женщина может так смеется. Это вовсе не было похоже на заливистый звон колокольчиков или смех ангела, его новая знакомая хохотала просто, искренне и от всей души. – Мне очень нужен толковый помощник, — продолжала механик, стягивая перчатки. – А ты, я вижу, истосковался по нормальной работе! Небось, затюкали тебя с этими тряпками и чаем? Она подмигнула ему и довольно ощутимо ткнула в бок кулаком. Парень окончательно растерялся, не зная, что ответить и как себя держать. Минуту назад он был на грани разоблачения, и сердце, бешено стучащее в груди, ещё не успело успокоиться. Филидор плохо понимал, что происходит, но попрежнему с восторгом вдыхал горячий, влажный воздух и глазел по сторонам. Котельная оказалась больше, чем ему показалось сначала. Большой центральный котёл огибали две дорожки, уходящие глубоко внутрь помещения, а по стенам вились лесенки, ведущие вверх и вниз к крохотным люкам, откуда так же слышался свист пара и рокот механизмов. И скорее всего там и была самая интересная часть дирижабля, но подняться или спуститься ему пока не предлагали, а потому приходилось тупо стоять на месте и хлопать глазами. Когда же юноша, наконец, опустил голову, то увидел, что механик куда-то исчезла. Но уйти ему тоже не разрешали и не давали никаких указаний, значит нужно смиренно ожидать хозяйку, опустив руки по швам. Фил со вздохом встал, как можно ровнее и приложил все усилия, чтобы не вертеть головой, но она жила отдельной жизнью, а потому продолжала совать всюду его нос. Искушение пройтись по котельной было слишком велико, хотелось отойти хотя бы на пару шагов, чтобы разглядеть надписи над бесчисленными счетчиками и монометрами. Собрав всю волю в кулак, механик запретил себе двигаться с места. Однако, пока он вёл внутренний диалог с самим собой, рационально аргументируя свою позицию, его ноги, которые ничего не смыслили в дипломатии рванули к ближайшему скоплению приборов, чтобы его руки, которые, вероятно, плохо слышали приказы головы из-за толстенных перчаток, принялись обшаривать все, что глазам показалось достаточно интересным. Здесь было все, о чем его отельчик мог только мечтать. И новейшие датчики для отслеживания протечек, и хорошие разводные клапаны, даже собственная линия интеркома, для того, чтобы общаться находясь на разных уровнях котельной. Трубки расползались по стенам и потолку, некоторые были проведены даже по полу, на небольшой контрольной панели мерцали лампочки, где-то шипел пар, вырвавшийся на свободу, а удушающая жара, казалась сейчас такой приятной. Фил давно не был в своей родной среде. Нет, погони, драки и перестрелки это тоже довольно интересно, но величайшим счастьем для механика было что-нибудь собрать или разобрать, раскрутить, доделать или отладить. Филидор подкрутил один из вентилей, нормализуя упавшее давление, и прошёлся вдоль стены, полностью облепленной трубами, проверяя, нет ли протечек. За этим занятием его и застукали. Девушка-механик спрыгнула вниз из люка прямо позади него, изрядно испугав юношу. За время отсутствия хозяйка переоделась в красивый светлый брючный костюм, который очень выделялся на фоне темной котельной. — Осваиваешься? – она одобрительно кивнула и зашагала к выходу. – Идем, нужно потолковать с твоей хозяйкой, как можно скорее. — Почему? – не подумав, спросил Фил, снова прикусывая язык, на этот раз почти до крови. — Вечером все наши милые дамы в полезут купаться, — охотно пояснила девушка, закрывая за собой тяжелую, толстую дверь. – И будут лить воду почем зря! В автоматической прачечной начнётся вечерняя стирка, а там в последнее время плохо открывается сливной клапан, будет много мороки. Очистной автомат с прошлого понедельника работает отвратительно, нужно будет быстро разобрать его, пока все леди будут спать, а ещё проверить контур водяного охлаждения. Сечёшь? Юноша кивнул, решив, что лучше не открывать рот лишний раз, и следовал за своей новой хозяйкой молча, поражаясь тому, сколько забот о дирижабле лежит на этих хрупких плечах. Только теперь, в наступившей тишине, он услышал тихое, ритмичное поскрипывание, звучащее в такт их шагам. Фил завертел головой в поисках источника звука, но тут же мысленно дал себе пощечину за глупость. И как он раньше этого не заметил?! Из правой штанины его спутницы торчала вовсе не нога в ботинке, а искусно сделанный протез, который поскрипывал при каждом шаге. Девушка перехватила его взгляд и, притормозив, задрала штанину повыше, обнажая блестящие металические сочленения и лакированный деревянный носок, обитый латунной пластиной. Протез, обхватывал ногу чуть ниже колена, плотно прилегая к коже. — Нравится? – усмехнулась хозяйка, поворачивая ногу, чтобы юноша мог рассмотреть устройство искусственного сустава, амортизирующего ступню при прыжке и во время ходьбы. — Очень, — тихо прошептал Филидор, борясь с искушением потрогать блестящую поверхность. — Сама сделала, — похвасталась механик, опуская штанину. — Он классный, но это ещё далеко не предел! Я думаю, что можно ее как-нибудь усилить. Юноша шёл за новой знакомой, слушая, как она живописала будущую модель протеза, восхищаясь возможностями пневматических сочленений. Это было удивительно, похоже его будущая хозяйка очень гордилась своей ногой и уже не первый раз улучшала ее. Филидор мало что смыслил в женщинах, но знал, что они уделяют особое внимание своему внешнему виду, потому что в их сообществе кипит непрерывная борьба, и внешность является одним из важнейших факторов, на пути к победе. Получив безраздельную власть, женщины начали с удвоенной силой соревноваться между собой в силе, уме, ловкости и красоте. Всем своим видом знатные леди подчеркивали разницу между ними и мужчинами. Женщины стремились к недостижимому, божественному идеалу, но далеко не каждая могли его достичь. Многие дамы высшего света истязали себя для того, чтобы быть красивее всех своих подруг. Они сидели на диетах, утягивались в невероятно неудобные корсеты, обливались воском, чтобы избавится от волос на теле, покрывали лицо тонной разных красок и свинцовыми белилами, взбивали на голове невероятные причёски и все для того, чтобы потом, еле дыша, ходить мимо других женщин и собирать на себе завистливые взгляды. Микаэлло же утверждал что, дамам ужасно нравится разжигать страсть и похоть в мужчинах, дразнить рабов и упиваться собственным совершенством, и Фил был склонен верить ему. Кроме того, в последнее время значительно увеличилась каста «чистых» женщин, которые полностью отказались от контактов с противоположным полом, и сами начали соблазнять себе подобных. Эти женщины имели огромное влияние на общество и чаще других занимали высокие посты и должности. Считалось, что именно «чистые» мыслят яснее всего и полностью свободны от животных страстей, которые притягивали других особей женского пола к мужчинам. И именно «чистые» диктовали все правила в обществе, а так же сильно влияли на модные тенденции. Женщины высшего света задали очень высокую планку, которой могли соответствовать далеко не все. Тем не менее, каждая пыталась успевать за модой, и такие серьезные недостатки, как отсутствие ноги считались уродством и тщательнейшим образом скрывались. Но девушка из котельной ничуть не смущалась того, что чем-то отличается от остальных, и этим Филидору понравилась. Он впервые видел женщину, которая плевать хотела на чужое мнение, причем, судя по всему, плевала она в равной степени и на мужчин и на женщин, что тоже не могло не радовать. Микаэлло ворковал с Энни, попивая чай, когда Филидор с новой знакомой наконец добрались до нужной каюты. Аферист уже отлично вжился в роль и практически полностью стёр собственные черты со своего лица. Фил не мог не отметить, как сильно изменились движения и повадки товарища. Даже сидел Мика по-женски, изящно сложив длинные ноги. Увидев друга в компании незнакомой женщины Микаэлло забеспокоился, но заметив счастливую, блаженную улыбку на лице Филидора решил не спешить и обстоятельно выяснить в чем дело. — Добрый день, — вежливо поздоровался он, поднимаясь навстречу гостье. — Добрейший! – довольно резко и громко гаркнула низенькая девушка, тащившая за собой Фила. – Кто из вас тут Кроуфорд? Мика красноречиво посмотрел на друга, мысленно посылая ему сотни проклятий, но тот и не думал пугаться. Вместо этого, парень лишь ободряюще улыбнулся «хозяйке», продолжая сиять, как солнце над Фироном. Микаэлло мысленно тяжело вздохнул, а на лице изобразил очаровательную улыбку и пропел: — Адель Кроуфорд это я, милая. Что вам будет угодно, мисс… — Хоффман, — подсказала собеседница, нагло взирая на него снизу вверх. – Джинн Хоффман. — Рада знакомству, — автоматически ответил юноша, удивленный манерами странной посетительницы. Девушка разговаривала очень громко и четко, чеканя слова с большим нажимом, будто бы каждое из них застревало у неё на зубах. – Мой раб провинился перед вами? При слове «раб» ястребиные, пронзительные глаза гостьи потемнели и сузились до узеньких щёлочек, челюсти сжались, а губы перекосило от напряжения. Вероятнее всего, Джинн, как и Энни принадлежала к сторонникам женского и мужского равноправия, поэтому Мика поспешно добавил: — Филидор отличный работник и добрая душа, не нужно его наказывать. — Нет, что вы. Он ничем меня не обидел, — складки на лбу гостьи немного разгладились, и Джинн даже изобразила на лице нечто похожее на добродушную улыбку, которая в ее исполнении походила скорее на саркастический оскал. – Наоборот, очень порадовал, проявив себя, как механик. Сердце Микаэлло дрогнуло, и он бессильно опустился на софу, радуясь, что толстенный слой грима скрывает его побледневшее лицо. Неужели Фил умудрился раскрыть себя уже на второй день?! Как его вообще угораздило?! — Я отчаянно нуждаюсь в помощнике, — продолжала гостья, направляясь к бару и открывая его, не спросив ничьего разрешения. – Если бы ты одолжила бы мне своего мальчика, было бы чудесно, – Джинн одним махом опрокинула стакан односолодового ренга – самого крепкого из напитков в баре и продолжала, как ни в чем не бывало, глядя Мике прямо в глаза. – Ванны то вы все принимать горазды, а работать мне одной. Целый день ношусь, как укушенная по котельной. Будь другом, одолжи парня хотя бы на пару дней. — Конечно, дорогуша, — прощебетал юноша, надеясь, что странная девушка не задержится здесь надолго. Ему очень не нравился ее цепкий взгляд и умные светлые глаза. Гостья была опасна, и Мика чувствовал это кожей. – Забирайте его куда хотите, я думаю, он будет рад вам помочь. А я как-нибудь обойдусь. — Значит забились! — усмехнулась наглая девица. – В свою очередь я могу вам гарантировать, что вода в ваших ванных будет горячей. Сказав это, Джинн по-солдатски развернулась, лихо щёлкнув каблуками и, ухватив Филидора за руку, выволокла его за собой. Потрясённый парень смиренно следовал за новой хозяйкой, чувствуя, как проникается к ней, каким-то особым, мужским уважением. Мало кто из его знакомых мог, хлопнув стакан ренга, так твёрдо стоять на ногах. Отойдя на безопасное расстояние, Джинн неожиданно расхохоталась и сложилась пополам, из глаз девушки брызнули слезы. Она захлебывалась смехом, держась за живот, пока наконец не рухнула на ковровую дорожку. — Ну у тебя и хозяйка! – механик корчилась на полу. – Ты бы видел ее лицо! Как ее, однако, перекосило! Хаха! Ой! Не могу больше! Такая вся из себя леди! Корчит там что-то… Фил оторопело глядел на новую подругу, не до конца понимая, что происходит. Однако, смех Джинн был таким заразительным, что он не удержался от улыбки, вспоминая испуганное и затравленное выражение лица друга, который верно, полагал, что час разоблачения уже близок, а потому, внутренне приготовился к самому худшему исходу. Наконец, Джинн отсмеялась и прислонилась спиной к стене, не в силах подняться. Задрав голову, девушка широко улыбнулась Филидору, и, смахнув слезы, спросила: — Сильно она тебя доставала, да? — Временами, — уклончиво ответил юноша, помогая новой хозяйке подняться. — Мне ты можешь говорить правду, — серьезно сказала Джинн, тяжело опираясь о руку нового друга. – Я терпеть не могу этих расфуфыренных дур. Только и знают, что наряжаться и всеми вокруг помыкать, как будто они и вправду чем-то лучше остальных! – она смачно сплюнула под ноги. – Они жутко бесятся, когда что-то выбивается за рамки их привычного уклада! Классно я ее? Она мне даже слова поперёк вставить не смогла! Обалдела небось от такой дерзости… Джинн ненадолго умолкла, глядя вперёд и явно о чём-то раздумывая, потом покачалась на нетвердых ногах и добавила: — Хотя, стакан ренга был определенно лишним…