Ведьмино дитя

Чуя спешил, бежал со всех ног в таверну и думал лишь о ведьме. Ведь после разговора с Кёкай ударила сильная молния и небо затянулось чёрными тучами, принося ещё больший холод. Как только двери комнаты отворились, рыжеволосый заметил как металась по кровати ведьма, шептала что то неразборчивое и то как черные сгустки ползли вверх по руке на которой была рана. Кёка не соврала, Хаос и вправду пришёл за ней. Времени медлить нет, иначе рыжеволосый потеряет свою ведьму навсегда, поэтому начинает приготовления. Бегая за нагретой водой и отпаривая цветок, Чуя надеялся что успеет вытащить из бездны, не даст утонуть в той черноте которую сам видел и чувствовал. - Прошу Мия, возвращайся! - садясь на кровать и кладя отмоченную повязку в отваре на плечо. Чёрные метки словно остановились, перестали красться к ране, но не исчезали. - Завари отвар, дай выпить и нанеси на рану. Выпить, но как? Ослабленная и измученная лихорадкой ведьма не в силах даже глаза открыть, не говоря уже о том, чтобы проглотить отвар. Что же ему делать? - Передай отвар рот в рот, - в комнату заходит беловолосая ведьма, позади которой шла Кёка. - Ты... - да из-за неё Чуя ранил Мия. Но почему сейчас она казалась иной? Совсем нехолодной ледышкой, а живой, как и Мия. - Она спасла меня, опять... Поэтому прошу, вытащи её из лап тьмы. Сердце так бешено стучит... Нет сейчас это не поцелуй, сейчас он обязан спасти свою ведьму. Извиниться после её возвращения, а сейчас отправляет отвар в рот, наклоняясь к ведьме. Приоткрывает влажные губы и требовательно касается ими чужих. И всё в этот момент переворачивается с ног на голову. Юноша прижимается сильнее, ворует тот краткий момент, отправляя жидкость в чужой рот. Упивается сладостью и жаром уст, не желая отстраняться. Решает углубить соитие губ, чтобы отвар провалился в горло, проникает в рот кончиком языка и клянётся, что ни одна женщина не сравнится с его ведьмой. Он поднимается по каменистым горам к персиковому дереву и падает перед ним, коленопреклонённый. - Мия прошу, возвращайся... **** Фёдор медленно улыбнулся, поменялся в лице слишком явно, стал ещё красивее, будто бы притягательнее, но сердце осталось спокойным, нетронутым его взглядом. Только оттолкнуть чужие руки уже не хотелось, привычным и правильным казалось чувствовать ладонь на своей щеке, позволять пальцам гладить мягкую кожу, касаться обветренных губ и смотреть слишком внимательно, будто бы изучая или запоминая. Хаос был очень близко, сидел буквально в одном шаге, и даже его ледяное дыхание ощущалось на лице. Не было противным, омерзительным, страшным, но чувствовалось очень явно и не пугало. - Расскажи мне, - мягко приказал он, погладил шею, щекотно пальцами пробежавшись по коже, и за затылок придвинул ещё ближе к себе, заставив потрясённо выдохнуть. - Я хочу дать тебе всё, только попроси. Казалось, что чего-то правда хотелось до ужаса. Будто бы внутри горело что-то, требовало, жаждало вплоть до сухости в горле. Чудилось, словно было необходимостью, смыслом жизни, обжигающим пламенем и тлеющим углём одновременно. Просто от того, что внутри было что-то ещё - важнее и сильнее. Оно сыпалось песком сквозь пальцы, водой минуло сжатые кулаки, не позволяла схватить себя и вернуть. Но оно дышало жизнью и сияло внутренним светом, какого не было в Пустоте, будто бы держало в ответ, цеплялась за руку, ласково так, совсем нежно трогало запястье и даже в хватке гладило пальцами. И не терялось оно в таких близких глазах Фёдора, не исчезало и не тускло. Так что Мия резко отодвинулась от него, перевернулась, чтобы ладонями опереться о траву, и поспешила подняться на ноги. Звон, раздавшийся в ушах, подкосил, заставил дёрнуться, запутаться в подоле и едва не упасть. А чужие руки поймали, снова обхватили за талию и прижали спиной к груди. Не отпустили и не дали свободы. - Моя, - шептал Хаос, даже не замечая, как пыталась ещё ведьма выбраться, цеплялась пальцами за его руки и царапала ногтями. - Моя, моя, моя... Голос не слушался, кричать не получалось, хотя хотелось до безумия, и только слёзы отчего-то текли по щекам, сдерживаемые слишком долго, делали невозможно мокро, попадали солёным на губы и заставляли всхлипывать. А тело жило отдельной жизнью, не имело совсем никакой силы, удерживаемое лишь чужими руками, а от того невыносимее это было. - Хватит! Не лезь в мою голову! - Ты сама меня впустила. Он забрать что-то хотел, выкинуть за ненадобностью, хлопал дверями, гуляя по мыслям, и не позволял взять хоть мгновение передышки. Ему поверилось совсем немного, сердце распахнулось по глупости и по незнанию, а тот слишком быстро оказался внутри, проник под самую кожу, вцепился в разум и заволок его чем-то, запутал. Так сильно, что даже ниточек не видно было, не чувствовалось почти ничего, будто стиралось, забывалось, исчезало. Что-то невыносимо важное, очень нужное... Любимое, тёплое, искреннее, с широкой улыбкой, бликами солнечного света в глазах, нелепым иногда говором и красивым смехом... Совсем как.. - Забудь его, - Хаос всё равно наседал, держал крепко и не разжимал своих рук. - Забудь, он не нужен. - Нужен! Неведомо Кто, незнамо Кто, но нужен Он был. Тёплый, ласковый, нежный, открытый. Полюбившийся настолько, что лишь с сердцем его было и выкорчевать из груди, со смертью только, с погибелью. Совсем никак иначе. - Чуя... Имя красивое, чудесное, неведомо как забытое, сидящее в самом сердце, невозможно глубоко в мыслях. Любимый, дорогой, нужный, красивый Чуя с рыжими волосами, широкой улыбкой, пахнущий домом, дождём. - Чуя... - Забудь его. Забудь! И сил никаких не хватало, никакой мощи. Только оставалось качать головой, отрицая всё слышимое, а Хаос продолжал наседать, шептал и шептал без остановки, будто вместе с кровью гуляя по телу и делая его слабым. -Ты моя теперь! - Нет... Нет... Волосы сжимали больно, держали слишком крепко, и вместо голоса слышно было рычание, говор из самой груди - низкий, рокочущий, предупреждающий. Он не смерть обещал, а муки страшнее, предлагал сдаться, нашёптывал обещания, врал снова, обманывал. И тьма, что стояла перед глазами. - Ты должна быть лучше Марии, - выплюнул Хаос и голову ведьмы запрокинул на своё плечо. - Ты сильнее неё, мощнее, лучше, красивее. Не позволю уйти, как ушла она. Пренебрегла, отвернулась, сбежала, отказалась. И лишь нож в спину получил - ребёнка от союза с героем. Но я сразу понял, - протянул он, - сразу увидел, что ты стала сильнее даже её сына. Сразу понял, что себе заберу, сразу понял, что возведу на пьедестал, сразу понял, что Мир к ногам падёт. - Никогда, - выдохнула Мия, чувствуя чужую руку на шее. - Никогда, слышишь?! Будь ты проклят! Никогда! Голос сорвался на крик, на визг, что эхом отскочил будто от каких стен, заставил напугаться саму, упасть в бессилии наземь и закашляться, зареветь пуще прежнего, хватаясь за грудь и распахивая глаза. Руки дрожали, и в самом теле не было силы. Никакого солнца наверху, никакого неба и зелени вокруг. Всё в один миг исчезло, уступив место тьме. Там, в нескольких шагах, Хаос полулежал на спине, опирался о локоть и смотрел исподлобья. Грудная клетка его двигалась как попало, слишком часто и резко, а чёрное текло из ран, коих было слишком много. А ведьме двинуться казалось невозможным, ужас сковал тело, страх будто проглотил всю возможную смелость, и понятной стала та нежданная свобода, что позволила, наконец, задышать. - Не для меня ты старался, - сипло выдохнула Мия, чувствуя чёрную липкость, что покинула тело и не лезла больше, не приставала. - Для себя всё делал, как и положено, путь искал в Мирý оказаться. И во сны ко мне приходил, лишь бы только потом я поверила и обманулась. Чтобы грамотная была, не пропащая да не мёртвая. Губы у Фёдора скривились, взгляд потяжелел, а пряди волос упали на самые глаза. Так будто явился истинный лик Хаоса, настоящий и неподдельный, тронутый омерзением и злостью, покрыв молодое лицо морщинами. В красоте своей отвратный, мерзкий, злобный и опасный, пусть даже раненый, словно обессиленный. - Мирские силы никогда прежде не находили в Пустоте отклика, а ты жизнь пыталась дать от скуки. Хаос прокляла от злости. Недооценил. - Тогда отпусти! Фёдор засмеялся, забулькал словно бы, а потом некрасиво харкнул чернотой в сторону. А сердце дёрнулось совсем странно. Будто за ниточку кто потянул, позвал к себе, заставив обернуться, и луч света ударил прямо в грудь. Больно так, сильно, что ноги подогнулись, а Хаос за спиной воскликнул вдруг что-то непонятное, неразборчивое за ощущением того тепла, которое оказалось на месте. Разлилось по телу приятное, ощутимое, важное, которое толкнуло вперёд ещё сильнее, за локти будто повело в неизвестность, оставляя где-то далеко кричащий, но двинуться не способный Хаос. И Пустота отступала, тянула липкое и мерзкое, но шуршала, шикала, визжала и убегала прочь, словно бы пугаясь и обжигаясь. **** - Не работает! - Жди Чуя и зови. - Мия... - шептал Чуя, замечая как ресницы на лице ведьмы дрогнули. Голос любимый, родной, глубокий, низкий, умеющий хохмить и рычать иногда. Его слышно было со всех сторон здесь, где тьма разгонялась светом, где серебрилось что-то незнакомое, невиданное прежде, где переливалось. - Чуя ?.. - Зови её! Не дай ей вновь обернуться! - Возвращайся Мия, давай вместе вернёмся домой ! - разбилась о затылок и подхватило под талию, обняла тёплым, свежим и сладким, не позволив развернуться. - Прости! Заклинаю и молю!.. Губы приятно обожгло.. Словно возвращая воздух, словно помогая вспомнить, как дышать, словно одаривая теплом и светом, заставляя распахнуть глаза и увидеть прямо перед собой мягкие рыжие пряди да широко распахнутые глаза. - Мия?.. Ладони сами собой обхватили лицо напротив, а губы нашли другие - тёплые, почти горячие, потрясённо выпустившие воздух в раскрытый рот. И совершенно точно не принадлежащие Хаосу. - Мия... Мия... Прости... Я не хотел ранить... - Всё хорошо... - слегка улыбается ведьма, поворачивая голову в сторону пришедших. - Рада видеть в добром здравии, Агата. Ведьма помедлила лишь с мгновение, будто бы неловко переступила с ноги на ноги, а потом кинулась через всю комнату с объятиями, стиснула в них, роняя обратно на кровать и выбивая из груди воздух, и юбки её взметнулись наверняка слишком высоко. - Спасибо, - выдохнула Агата куда-то в ухо. - Спасибо, милая, что спасла. Спасибо, родненькая. Что-то мокрое коснулось девичьей щеки, что-то очень откровенное, и Мия сама зажмурилась, сама обхватила руками узкие плечи и сжала их, чувствуя, как скорее застучало сердце. Девушка всхлипнула, вздрогнула всем телом, и перестало быть тяжело от того, как навалилась она сверху. Её всю хотелось только обнять, пожалеть, успокоить, сказать, что понимала теперь, осознавала всё, на себе успела почувствовать холод и морозное дыхание. - Я бы не тронула никого , коли знала,- выдохнула она, - не подвела бы, поверь, маленькая... Сама бы лучше осталась там, сама бы пропала, да растворилась, но тебя бы не отдала на растерзание... - Не передо мной стоит извиняться, а перед Чуей. Ты ведь его матушку оскорбила. - Не стоит, это ведь были слова Хаоса.-улыбается рыжеволосый, потирая шею. - Твоё плечо.. У Мии на плече чернилами распускалось дерево, доходящее до самого уха и оплетающее своими ветвями не только плечо, но и левую половину груди. На ней этот узор смотрелся красиво и правильно, совсем как узор на священном мече. Сколько радости испытывали сердца присутствующих что словами было не описать, ни кто не поскупился на слезы радости. Для каждого этот день стал значимым по своему, но пора возвращаться туда где и им положено быть. Мия и Чуя проводили ведьм к лошадям и вновь получив множество благодарностей, отправились в путешествие. - Ну что вернёмся домой, как только вернутся Рю и Ацу? - улыбается ведьма, открывая лицо снежинкам. - Мия... Я должен тебе кое-что сказать,- прошептал рыжеволосый, поправляя капюшон плаща. - Я внимательно тебя слушаю, Чуя-чи. - Ты сказала что отдав свое сердце избраннику, а вместе с ним и силу. Кого-то полюбить, в ком-то нуждаться - это уже большой риск, ведь разбитое от предательства сердце уже невозможно собрать. Но моё сердце и сила всегда будут принадлежать тебе... - Чуи-чи... - Я все пойму, даже если не захочешь чтобы я возвращался в лес. - грустно улыбается рыжеволосый, смотря на ошеломленную ведьму. Его ведьма... И пусть он и будет далеко, его сердце будет с ней. - Дурак Чуя-чи! - зеленоглазая утыкается в грудь Накахары, скидывая свой капюшон. - Всё что я могу предложить взамен, свое. - Большего и не надо, - подхватывая и кружа ведьму, произносит Чуя и выдыхает. - Моя ведьма? - Твоя и ничья более! - в дали послышался крик ворона, похоже фамильяры вернулись и теперь их ждёт дорога домой. И сколько бы неприятностей их не ждало, герой со священным мечом всегда будет идти бок о бок со своей белой ведьмой. - Конец, - укрывая детей одеялом, заключает Мия. - Мамочка, это такая красивая история, - лучезарно улыбается рыжеволосая девочка унаследовавшая отцовские глаза. - Да герои в ней очень сильные! - заключает темноволосый мальчик, любимые двойняшки. - Вы получили свою историю, а теперь спать! - хмурится брюнетка, а затем радостно целует детей в носы. - А папа скоро вернётся? - Макото, Эма, у папы много работы в комитете, но он обязательно придёт. - ласково улыбается Мия, смотря на детей. Эх как же они похожи на мужа... - Я дома! - слышится из коридора голос мужа и дети, подскочив, побежали встречать отца. - Вы меня обманули! - восклицает Мия, догоняя детей которых уже подхватил Чуя. - Опять маму развели на сказку?- Чуя целует своих непосед. Дети молчали искоса поглядывая на родителей. - Мама ведь устаёт, а вы её совсем не жалеете, ей будет грустно. - Мы не хотели! - Мы любим мамочку и не хотим чтобы она грустила! - Тогда вперёд спать, - отпуская детей на пол, произносит Чуя. - Папа, а ты же сильней героя из сказки? - спрашивает Макото. - У тебя есть святой меч? - подхватывает за братом, Эма. - Нет у меня нет святого меча... - Но ваш папа для мамы настоящий герой, - улыбается Мия, поглаживая детишек. - Но знаете что общего с героями этой сказки и нас с вашей мамой? - Неа.. - в один голос произносит двойняшки. - Ваша мама украла моё сердце, прям как ведьма из сказки. - целуя жену, довольно произносит Накахара. - И я не жалею что отдал его ей, ведь получил взамен её и вас) - Опять нежности, пойдём Эма, - тащит Макото сестру в комнату, ну хоть спать лягут. - Давай приготовлю тебе ванну, а затем вместе поужинаем, - заключает Накахара, пусть он и устал после работы в комитете мафии, но его любимая супруга устала не меньше. - Мой герой, - хихикает Мия, целуя мужа в щеку. - Моя белая ведьма)