Ведьмино дитя

Фёдор действительно манил, шептал и уговаривал. Хаос стискивал плечи, не давая выбраться, держал в кольце из своих рук, щекой прижимался к виску и ловил за запястья, лишь бы не пустить от себя. Его ледяное дыхание казалось самóй смертью, объятия - настоящей зимой, и слёзы скапливались в глазах от той боли в груди, которая появлялась от осознания невозможности побега. Ведь Хаос ловил, караулил в Пустоте, словно бы забавлялся, позволяя сбегать, а потом возникал из ниоткуда, появлялся прямо перед лицом и смеялся в ответ на вскрик, когда ловил за талию и прижимал к себе. Он обещал много, показывал - и того больше. Рисовал во тьме картины иногда страшные и жуткие, с полыхающими кострами, сожжёнными деревнями и обгоревшими людьми. Говорил о мести и воздаянии за все те обиды, которые люди успели нанести, но смотрел непонятливо, хмурится бровями Чуи и, кажется, всерьёз не осознавал, почему Мия плакала и ладонями закрывала уши, падая на колени и умоляя всё это прекратить. Однако подхватывал затем под руки, встряхивал и тянул дальше за собой, бормоча что-то непонятное под нос. Хаос показывал красивые дома, невозможно богатые и слишком вычурные, похожие на самые настоящие замки, и даже людей, которые могли только молчать, но улыбались вместо этого и учтиво кланялись, заставляя невольно делать это в ответ. Только лже-Чуя сжимал тогда плечи и шипел сквозь зубы, выпрямляя и за подбородок дёргая голову вверх. - Не смей, - цедил он сквозь зубы и вёл вверх по очередной лестнице, покрытой красным ковром. Хаос часто злился, сметал с комодов вазы, разбивая на мелкие куски, заставлял меркнуть и исчезать всё вокруг, а потом зло и по-чёрному смотрел прямо на ведьму . От него ожидалось ударов и болючих слов, громких криков и хватаний за руки и за волосы, только он вместо этого почти обиженно фыркал и оставлял одну. Лишь для того, чтобы затем снова явиться с очередной попыткой нашептать да убедить. - Я дам тебе всё, - обещал Хаос, снова прижимая к себе спиной и почти ластясь, обнимая сзади и не обращая внимания на все попытки вырваться.-Ты станешь сильнейшей ведьмой, сама сможешь получить что только захочешь. Любые камни, любые картины... Хоть всё богатство этого Мира и сладостную власть, которую пить можно будет из кубков. Я уже не оставлю тебя, слышишь? - выдыхал он, - Я буду направлять тебя, буду рядом. Всё будет у твоих ног. - Мне это не нужно... Я не хочу! - Ты ничего не хочешь! Хаос отталкивал от себя лишь для того, чтобы потом притянуть обратно, сжать лицо ладонью, поймав под подбородком, и скривиться. - В твоих мыслях не я, а этот ведьмин сын, - цедил он. - Но я вытравлю его из тебя. Я заставлю позабыть. - Не сможешь, - слёзы снова и снова собирались в глазах, но отчего-то никогда не покидали век, а горло изнутри будто рвало от них, так и невыплаканных. - Я... люблю Чую. Всем сердцем люблю и всей своей душой. Его правда невыносимо злило это, заставляло показывать чёрные глазницы и почти убегать в противоположную сторону. А Мия обессиленно опускалась на колени, замечая, как вся окружающая красота снова сменялась Пустотой, и накрывала лицо ладонями. Голова болела будто бы не переставая, казалась очень тяжёлой, и не избавиться было от этого странного шума, не перебить ничем. И сколько бы ты не пыталась услышать знакомые голоса, сколько бы не бродила во тьме, пытаясь узреть хоть что-то, что потянуло бы назад и вернуло в Мир, чуда не происходило. А Хаос будто подбирался всё ближе и обманывал иногда. Он звал тихо: - Мия... А ведьма не могла не податься вперёд, навстречу знакомому голосу, не могла не ощутить свободу, когда вокруг всё покрылось зеленью, а небо показалось необычайно ярким и красивым, с пышными белыми облаками и взволновавшим душу солнцем. Чуя - мягкий, лохматый, поцелованный солнцем и ветром- стоял прямо впереди, по пояс утонувший в золотящихся колосьях, и зеленоглазая метнулась к нему изо всех возможных сил, чтобы оказаться подхваченной и закруженной. Трава запуталась в волосах, когда рыжеволосый уронил в неё, и захотелось рассмеяться прямо в дорогое сердцу лицо, потому что юноша смотрел едва ли не удивлённо, гладил взглядом и будто бы терялся. - Ты... Ты такая красивая, - шепнул вдруг он, заставив смутиться, и коснулся подбородка, не позволяя опустить глаз. - Счастье делает тебя слишком красивой. - Почему ты вдруг заговорил об этом? - Сам не знаю. Накахара поцеловал. Холодом обжёг губы, заставив вздрогнуть, накрыл щёку ладонью, погладив, и Мия распахнула веки, неожиданно поняв. Небо над головой шло трещинами, осыпалась, уступая место тьме. А Хаос не отпускал, лишь почти больно сминал губы, не позволив отстраниться, сжимал запястья и делился морозным дыханием, напоминая о зиме. Сердце будто подскочило к самому горлу, стало страшно и стыдно оказаться в чужих руках, но Хаос вдруг отпустил и отстранился. А потом исчез без следа и не появлялся слишком долго.Время на самом деле текло как-то непонятно и странно, не ощущалось вовсе, но просто невыносимым казалось находиться в Пустоте совсем одной. Кожу морозило, жалость к самой себе пекла язык, и под глазами пекло, словно бы прямо под ними вспухло и покраснело. Мия поэтому, не надеясь особенно ни на что, ладонью провела по земле, которой даже не было, постаралась отыскать внутри себя то, что стало забываться, стираясь из памяти, и потрескавшимися губами ощутила собственную улыбку, едва сквозь тьму пробился тонкий зелёный росточек. Он словно бы разогнал Пустоту, заставил сердце забиться чаще, и ведьма наклонилась к нему очень близко, рассматривая со всех сторон и чувствуя переполняющую нежность от того, как он странным светом будто озарил темень вокруг себя. И за спиной тогда же раздался строгий голос: - Что ты творишь?-Хаос смотрел хмуро и недовольно, а потом вдруг моргнул, едва поймал девичий взгляд, и отвёл глаза в сторону. - Убери это сейчас же, - скривился он, глянув на росток. - Мирской жизни нет места в моих владениях. - Говоришь так, а сам только и жаждешь оказаться в Мирý. Хаос фыркнул, шагнул ближе, и Мия впопыхах поднялась на ноги, лишь бы загородить телом слабый росток. Отчего-то казалось, что больше могло не получится, и его, маленький, оберегать хотелось изо всех возможных сил. -Ты наглеешь, ведьма. - Да, - выдохнула Мия, приподняв голову, и брови на лице Чуи дрогнули.- Сам говорил, что я должна гордиться тем, что рождена ведьмой. - Это не значило, что я позволю тебе менять здесь хоть что-то. -Мне твоё разрешение не требуется! Силой удерживая меня здесь, ты не дождёшься совсем ничего из того, чего страстно желаешь!.. - плеч коснулись мурашки, едва Хаос взглядом будто лизнул по ключицам, и ведьма обняла себя ладонями. - Я всё равно не подчинюсь твоей воле. - Твой дорогой ученик - букашка в сравнении со мной. В нём силы едва хватает на то, чтобы контролировать свои же эмоции. А я такой один! Мия вздрогнула, когда он прикрикнул вдруг голосом Чуи, наклонился ниже и взглядом упёрся в самое лицо, не давая свободно ни вдохнуть, ни выдохнуть. Его вид путал, сводил с ума, был таким близким и таким чужим одновременно, что дрожь наполняла всё тело и заставляла отворачиваться. Нечего было сказать в ответ, потому что Хаос всё равно ничего не понимал, не умел чувствовать, а это простое с виду «любовь» ни о чём ему не говорило. Так что ведьма просто шагнула прочь от него, заканчивая бессмысленный разговор, но оказалась вдруг поймана за самый угол подбородка, и сердце в испуге дёрнулось. - Скажи, чего ты хочешь, и я дам тебе это сиё же мгновение. - Я могу сказать, чего точно не хочу, - выдохнула темноволосая и почувствовала себя неуютно от того, как взгляд Хаоса упал на губы. - Мне не нужно ничего из того, что ты рисуешь. Никаких замков, никакой боли, никакого богатства или возвышения над другими. Я не ищу власти и не живу той злобой, какую ты жаждешь выплеснуть в Мир. -Ты просто сама не понимаешь, от чего отказываешься, - прошипел Фёдор и оказался совсем близко, своему дыханию позволяя разбиться о губы. - Дай мне себя. Позволь просто показать, чего мы сможем достигнуть. Вместе. - Я уже говорила. Никогда. Мои руки навсегда останутся только моими руками, а мои мысли - только моими мыслями. - Я не смог войти в Мир с Марией, но с тобой я точно в него попаду - чужой палец коснулся губ, и Мия в тот же миг поспешила отстраниться, только оказалась пойманной ладонью за щёки. - С тобой... мы могли бы изменить всё. Больше никто бы не питал ненависти к ведьмам, никто бы не пытался их убить. Ты показала бы каждому, что быть такой - это великое благо, лучшая судьба и тяжёлая миссия. А я бы научил тебя всему, сотворил бы сильнейшую ведьму даже сильнее Марии, позволил бы идти рука об руку, а не держаться за спиной. Мир бы изменился к лучшему, стал таким, как захотела бы ты, и... - Твои слова красивы, но полны лжи!-перебила ведьма его и рвано выдохнула, когда Хаос притянул ближе к себе, и тела столкнулись, оказавшись прижатыми друг к другу.- В Мирý начнётся война. Жестокость, злоба и ненависть захлестнут сердца людей, а ты будешь с улыбкой наблюдать за этим, наслаждаясь своим триумфом. Я же просто хочу любить и быть любимой! Я хочу, чтобы счастье теплилось в сердцах тех, кто стали мне дороги, а ты лишь испортишь всё, извратишь то немногое хорошее, что есть во мне! - Ты бы стала лучшей! Сердце снова больно вздрогнуло и забилось быстрее, когда лоб Хаоса коснулся собственного, и захотелось вдруг закрыть глаза - так сильно пугала его схожесть с Чуей. Но губы снова обжёг холод, Мия дёрнула головой, упершись в чужие плечи, а Хаос только прижал ближе, поймав за волосы и опоясав талию рукой. Он напирал, вжимался будто изо всех сил, не обращал никакого внимания на глухие протесты, что таяли на его губах, и так стыдно было, так неправильно казалось, так невозможно и так сумасшедше, что возможным казалось лишиться чувств, умереть от разрыва чего-то важного внутри и навсегда остаться у Грани. - Я люблю тебя. - Ты дорога мне. Два совершенно одинаковых голоса шёпотом ворвались в голову, заставили вздрогнуть и потеряться. В Пустоте, во тьме, в густом и чёрном, которое обволокло вдруг, не оставило больше ничего вокруг, и поползло вверх по телу. И не оказалось рядом Хаоса, не оказалось никого и ничего, кроме отвратного и липкого, которое хотело захватить и забрать. Губы горели огнём, обожжённые холодом, а страх забрался в сердце, которое сковала неподвижность. - Мия! - Иди ко мне! Дай руку! Они звали с разных сторон. Чуя и Хаос, совершенно одинаковыми голосами. - Не верь ему! Это даже не он! - Прошу! Вернись ко мне!