***
— Я Шерлок Холмс, — возмущался Джон, расхаживая перед дверью с табличкой «Су Линь Яо». — Я всегда работаю один, потому что никто не может соперничать с моим колоссальным интеллектом. Вместе с желанием уйти он ощутил знакомое жжение на левой руке. Но Джон был слишком раздражен тем, что вытворял Шерлок, чтобы посмотреть на новую букву. Когда Шерлок открыл дверь, откашливаясь и дергая головой, Джон хотел как следует его пропесочить, но Холмс поднял конверт с запиской. Пришлось отправляться в Национальный музей древностей, и момент с выяснением отношений был утерян. Вечером Джон, принимая душ, заметил на руке букву H. «Час от часу не легче. Мало того, что имя в три ряда, так еще этот Уильям постоянно в какие-то проблемы попадает!»***
Имя соулмейта долгое время не появлялось на руках Шерлока, чему он был вполне доволен. Но о том, что половина получает буквы его имени, Шерлок часто задумывался. Он столько раз приближался к краю пропасти, балансируя на острие иглы, рискуя получить удар ножом, а то и выстрел в спину, что начал получать извращенное удовольствие, представляя, как половина пытается разгадать имя. Имя JOHN появилось разом, и Шерлок едва не закричал от боли в правой руке. Буквы словно выписывали кончиком скальпеля. Холмс взглянул на предплечье, и ему стало не по себе при виде медленно проступающего слова. Возможно, половина погибла, или... это было первое имя. Но больше букв не появлялось, и Шерлок успокоился. Искать загадочного Джона, живого или мертвого, он никоим образом не собирался. Увидев надпись на руке доктора Уотсона, Шерлок чуть не сболтнул лишнего. Прикусив язык, он сграбастал со стола спасительный телефон.***
Буква H разбудила Шерлока под утро. Он почесал руку, почти сразу проваливаясь в сон. Утром Шерлок немного удивился, не обнаружив Джона в гостиной. Он заглянул на кухню, затем в комнату друга и, наконец, написал ему пару сообщений, в ультимативной форме требуя приехать. Спустя пару минут Джон позвонил, но вместо его голоса Шерлок услышал женщину: — Доброе утро, мистер Холмс, это Сара, если вы меня помните. Он не помнил, но ответил, как этого требовали приличия (не стоило отпугивать эту Сару): — Конечно помню. А где Джон? — Такая неприятность получилась, — замялась Сара. — На него напал пациент, которого привезли на рассвете, но вы не волнуйтесь, Джона сейчас перевели из реанимации в палату. Мистер Холмс? Он взглянул на правую руку, и в голове мгновенно сложились простые цифры, точнее, сведения. Имя JOHN появилось, когда Джон получил ранение в Афганистане. Букву H Шерлок увидел сегодня, когда на Джона напали.***
Джон очнулся, совершенно не понимая, почему лежит в палате и зачем ему на палец надели датчик. Он не чувствовал себя больным, но когда попробовал встать, то ощутил жуткую головную боль. В следующий раз Джон увидел рядом с кроватью стул, на котором восседал Шерлок. Тот напряженно смотрел на Уотсона, и искренняя обеспокоенность в его глазах, в свою очередь, заставила нервничать Джона. — Что... случилось? — с трудом проговорил он. Вместо ответа Шерлок показал ему букву H чуть наискось от JOHN. — И что это значит? — То, что мы с тобой... — Шерлок запнулся. — Какое у тебя второе имя? — Неважно. — Да ладно. — Шерлок неловко улыбнулся. — Это же очевидно. Я вычислил, когда ты получил ранение. Тогда ты едва не погиб, смертельная опасность. — И что? — Сегодня утром тебя чуть не убил пациент. — Он приподнял рукав и ткнул пальцем в букву H. — Это не может быть совпадением. Конечно, я могу проверить... — Н-не надо! — поспешно сказал Джон. — Не надо проверять. Значит, твое полное имя: Уильям Шерлок Скотт? Ясно. Он усмехнулся каким-то своим мыслям, а потом разозлился: — Скажи, какого хрена ты столько раз умирал? Погоди, сам соображу. Передозы? — И не только. — Охренеть! — Джон едва не схватился за голову. — Черт, и угораздило меня вляпаться! — Знаешь, я даже рад, что это ты. — Шерлок криво улыбался, и Джон понял, что Холмс испытывает дичайший дискомфорт. — Иди-ка домой, — велел он. — Потом поговорим. Может, так и продолжим жить, как раньше. «В чем я сильно сомневаюсь», — добавил Джон мысленно.***
Шерлок приходил в больницу каждый день, пока Джона не выписали. Он ничего не говорил, сидел, сложив руки на коленях, почти не смотрел на него. Это могло бы подействовать на нервы кому угодно, только не Джону. Тот постоянно обдумывал новую информацию и в конце концов пришел к выводу, что по возвращении домой — при условии, конечно, что Шерлок будет не против, — он постарается развить отношения между ними. Потому что Джон был уверен: ждать первого шага от Шерлока будет бесполезным занятием. К тому же он знал, что вызвать Шерлока на откровенность не получится: тот отлично умел притворяться глухонемым. Одно было несомненно хорошим знаком: Шерлок сам рассказал о надписи на своей руке, а не стал скрывать или пытаться удалить буквы. Но его замешательство могло означать все, что угодно. Например, что он не знает, как сообщить Джону о своей исключительной гетеросексуальности. Или что он по-прежнему женат на работе и отношения его никак не интересуют. Но, скорее всего, ответ лежал на поверхности: Шерлок попал на неизвестную для него территорию, где было нечто большее, чем странная дружба или убийство таксиста в целях защиты слишком самоуверенного нового знакомого. И тут поведение в стиле «я днями молчу или играю на скрипке» как-то не прокатывало. Джон никогда не предполагал, что ему придется разжевывать очевидное для взрослого человека… но он имел дело с Шерлоком, а это, по мнению Джона, стоило затраченных усилий.***
Домой добрались в кэбе. Шерлок, как обычно, устроился подальше от Джона, а потом вдруг дотронулся до него. — Все в порядке, — произнес Джон, заметив, что Шерлок не просто нервничает: он психует, не представляя, что дальше делать. — Все хорошо. Шерлок убрал руку, повернул голову к окну. В квартире он остановился посреди гостиной, нервно хрустя пальцами, оглядываясь так, словно впервые сюда попал. — Да хватит маневрировать! — не выдержал Джон. — Успокойся. Метка соулмейта никого ни к чему не принуждает. До конца дня Шерлок то и дело поглядывал на него, пытался что-то сказать, и под вечер Джон опять не выдержал: — Я уж не знаю, чего ты там в интернете начитался, но повторяю, не надо ничего делать, если не хочется. Я не собираюсь тащить тебя в постель, вот это, — он похлопал себя по предплечью, — ни к чему не обязывает. Успокойся, смотреть на тебя больно. — Харрисон? — неожиданно спросил Шерлок. — Буква второго имени. — Нет. В последующие дни Шерлок перебрал уйму имен на букву «Х», и не только английские. Джон каждый раз отвечал: «Заткнись» или «Отвали». Пока ему не надоело, и Джон перешел к более решительным действиям. Чтобы проверить, в правильном направлении он движется или нет, Джон начал прикасаться к Шерлоку, при том, что раньше он этого избегал. Разумеется, не на людях, почему-то ему не хотелось, чтобы окружающие узнали, что он с Шерлоком — половины. Он обнимал Холмса, и постепенно напряжение Шерлока сходило на нет, он уже не шарахался от Джона или наоборот, не стоял столбом. Более того, он сам проявлял внимание, конечно, в своем стиле. Шерлок умел вживаться в роль, но мало-помалу игра исчезла, и он по собственной инициативе тащил Джона на диван, чтобы устроиться там вдвоем, часто клал ему голову на колени, хотя делал это молча. Приятных слов от него нельзя было добиться, и Джон с этим смирился. Как-то вечером Джон подошел к Шерлоку, который, устроившись на диване, в который раз гуглил имена, отобрал у него телефон и, наклонившись, поцеловал. Шерлок крепко обхватил Джона, притягивая к себе, и тот понял: вот и настал нужный момент. — Перейдем в спальню? — спросил Джон. — Тут иногда бывает людно. Шерлок изогнулся, глянул на дверь, будто за ней уже кто-то стоял, и кивнул.***
Джон бежал к Бартсу, не обращая внимания на просьбу Шерлока оставаться на месте. Левое предплечье пылало огнем — появлялись новые буквы, прописывая кривыми линиями SHERLOCK. Джон не знал, как остановить это безумие, ему казалось, что он видит кошмар, и то, что происходит... ненастоящее. Такого не может быть, потому что просто не может, вот и все. Когда его оттащили от Шерлока, Джон некоторое время сидел на асфальте, а потом, поднявшись, украдкой взглянул на руку. Вокруг суетились люди, предлагая помощь, но он отмахнулся от них и направился в сторону ближайшего перекрестка. Имя застыло на SH..L.C., и Джон пытался понять, почему. После падения с такой высоты процент выживаемости снижался до нуля, если только это не было очередным планом чертового Шерлока мать его Холмса, к которому точно был причастен сукин сын Майкрофт. Джон ввалился в первый попавшийся бар и выпил дешевый скотч, отвратительный на вкус, чтобы хоть как-то привести себя в подобие нормы. Дома Джон закрылся в своей комнате и долго старался осмыслить, а что именно произошло? Он то и дело посматривал на руку, но новые буквы не спешили проявляться. В дверь кто-то постучался, послышался дрожащий голос миссис Хадсон (она уже узнала о смерти Шерлока из новостей): — Джон, здесь Майкрофт. Он встал, привел в порядок одежду и открыл дверь. Майкрофт выглядел опечаленным, насколько он был способен допустить проявление подобной эмоции. Он не дал Джону выйти, сделал шаг к нему, Уотсон непроизвольно попятился. Майкрофт взял его за левую руку, оголил предплечье. — Я должен был догадаться, — тихо сказал он. — Должен был. Шерлок слишком к вам привязался. Я всегда ненавидел эти дурацкие метки. Бессмысленная порча кожи. — А у вас такая имеется? — Джон убрал руку за спину. — Нет. — Майкрофт покачал головой. — И, надеюсь, никогда не появится. Итак, что вы намерены делать? — Я так понимаю, он жив. — Ни слова по этому поводу. Никому не показывайте надпись, изображайте друга, убитого горем, — Майкрофт говорил так же монотонно, как почти всегда говорил Шерлок, — никаких проблесков надежды. Ни в реальности, ни в сети. Иначе вас придется или запереть, или устранить. Вы поставите под опасность всю операцию. — Если нас подслушивают? — Исключено. — Майкрофт немного наклонился к Джону и негромко добавил: — Никаких проблесков надежды, понимаете? Иначе вы увидите все имя целиком. Только не переигрывайте, без дешевой мелодрамы. — Он выпрямился. — Пожалуйста. — Я не собираюсь рыдать при всех. — Вот и хорошо.***
Джон не представлял, когда же все закончится, но каждый день проверял предплечье, боясь увидеть там остальные буквы. Он постоянно прислушивался к ощущениям, опасаясь почувствовать жжение или резь, оповещающие о том, что Шерлок при смерти. Многие скорбели по Холмсу — притворно или по-настоящему (Лестрейд точно был убит горем, хоть особо и не показывал, а вот миссис Хадсон не стеснялась делиться своими эмоциями), и Джон отлично вписывался в эту траурную толпу. Его молчаливость и угрюмость воспринимали как искреннюю печаль по безвременно ушедшему другу. Через год Джон едва не выругался во время приема пациента, когда левую руку пронзила острая боль. Он усилием воли заставил себя терпеть, но когда пациент ушел, Джон глянул на предплечье. E добавилась к SH..L.C. Он подумал: «Три буквы до смерти», и ему стало до одури страшно. Именно сейчас Джон осознал, насколько сильно ему не хватает Шерлока, как много они друг другу не сказали. Приступ сентиментальности, не иначе. Он распахнул окно в кабинете, высунулся, хватая ртом воздух, стараясь зажать чувства в кулак, чтобы можно было пригласить следующего пациента. На подоконник что-то капнуло, Джон провел пальцами по щекам, наткнувшись на слезы. Он стер их, закрыл окно и, немного постояв, вернулся к работе. Ему очень хотелось содрать кожу с предплечья, чтобы больше не ждать новых букв. Еще через четыре месяца нарисовалась О, и Джон едва не осуществил свое желание: не взял скальпель, чтобы сделать надрезы и сорвать проклятую кожу с не менее проклятыми буквами. Измучившись, Джон приехал в «Диоген», где, по счастью, оказался Майкрофт. Холмс-старший, не говоря ни слова, предложил ему глоток виски. Джон показал руку. — Ничего не могу обещать, — холодно сказал Майкрофт. — От меня ничего не зависит. Но должен поблагодарить вас за выдержку. — Не думаю, что выдержу, если... — Джон сжал в ладони стакан. — Понимаю. — Майкрофт нахмурился. — Что бы вы там обо мне ни думали, я люблю своего брата. Но, к сожалению, сейчас он находится в таких условиях, на которые я не в состоянии повлиять при всем своем желании. — Да неужели? — язвительно спросил Джон. Вкуса виски он не почувствовал, но приятное тепло, разлившееся по телу, немного его расслабило. — Я не волшебник, — с легким раздражением ответил Майкрофт. — И мы живем не в сказке. И, надеюсь, вы не верите в чудеса. — Я уже не знаю, во что верить, — признался Джон. Майкрофт сделал такой жест, словно собирался похлопать его по плечу, но отказался от этого на полпути.***
Джон ехал в автобусе, когда левую руку нашпиговали осколками стекла. Он прикусил внутреннюю сторону щеки, чтобы подавить крик. Посмотрел на пальцы, ожидая, что по ним потечет кровь, хотя имена никогда к такому не приводили. Он прижал к себе руку, баюкая ее как ребенка, надеясь, что боль утихнет, но она становилась только сильнее. Джон не запомнил, как добрался от остановки на работу, ворвался в свой кабинет, захлопнув дверь, и снял куртку, рывком задрал рукав рубашки, пуговица отскочила, запрыгав по полу. R была похожа на ожог, даже края покраснели. Боль ворочалась в букве, словно собиралась проесть кожу и ввинтиться в мышцы, затем в кость. И Джон перестал сдерживаться.***
Через три дня, в свой выходной, он пошел в бар, собираясь банально напиться. Рана заживала, но почти постоянно болела, доводя Джона прямиком до нервного срыва. И теперь он не знал, есть ли последняя буква. Неопределенность никуда не исчезла, стало только хуже. Когда ему принесли четвертую порцию скотча, Джон сидел, уставившись в одну точку на столе. Галдеж посетителей не доходил до его восприятия, он ждал, пока сознание начнет гаснуть под влиянием алкоголя. Боль в руке еще ощущалась, но Джону было абсолютно наплевать, появится там что-то или нет. — Ваш заказ, — произнес кто-то, ставя перед ним стакан. Джон кивнул, не глядя на официанта... Стоп. Здесь были только официантки, насколько он успел запомнить. Да и черт с ними, он влил в рот скотч, проглотил и спросил того, кто занял стул напротив: — Пошел к черту, какого хрена маячишь передо мной? В поле зрения появились чьи-то руки. Джон предостерегающе заворчал, но внезапно понял, что он отлично знает эти пальцы, которые обхватили пустой стакан. Он поднял голову и увидел Шерлока: жутко бледного, невероятно худого, но все же совершенно живого. В следующую секунду Джон сорвался с места, сбил Шерлока со стула, распластал на полу. Завис над ним, всматриваясь в глаза, пытаясь поверить, что это в самом деле он, а не галлюцинация. Затем, не реагируя на возгласы вокруг, провел рукой по лицу, ощущая сухую кожу на скулах, легкую щетину. Шерлок улыбнулся одной из своих редких искренних улыбок. В голове у Джона что-то перемкнуло, он встал, сгреб его за лацканы пальто, потянул на себя и врезал кулаком, особо никуда не целясь. Шерлок вырвался, удивленно глядя на Джона, из разбитого носа потекла кровь. — Оплатите заказ и проваливайте! — послышался голос хозяина бара. — Или я вызываю полицию! Шерлок отряхнул пальто и брюки, зажал нос салфетками, которые ему сунула в руку официантка. Джон швырнул на стол деньги и пошел к выходу. Зная, что Шерлок отправится за ним, несмотря ни на что. — Ублюдок конченый, — шипел Джон, шагая по вечерней улице. — Скотина. Думает, приперся, и как будто ничего и не произошло. Шерлок догнал его, схватил за руку, останавливая. Убрал салфетки, раскрашенные в темно-красный, скомкал их. Из одной ноздри медленно заструилась кровь, Шерлок машинально слизнул ее, снова приложил к лицу бумажный ком. При этом он удерживал Джона за запястье, потому нащупал повязку. — Что это? Джон зло ухмыльнулся и показал широкую полосу бинта. — Осталась одна буква, — выплюнул он. — Одна чертова буква! Шерлок побледнел еще сильнее. — Я не хотел знать, появится она или нет! — Джон толкнул его в грудь, заставляя отшатнуться, прижаться к решетке ограды. — Это была настоящая пытка. Понимаешь? Шерлок кивнул. — Нет, ты не понимаешь. — Джон вдавил его в прутья, схватил за руки, сжимая с такой силой, что Шерлок едва заметно застонал от боли. — Ты где-то умирал, а я никак не мог помочь. Это чувство бессилия… оно хуже смерти. Шерлок, преодолевая сопротивление Джона, заставил его ослабить захват, обнял. — Я старался выжить, — прошептал он. — Прости, что так часто мучил тебя. И спасибо, что ты почти всегда оставался в живых. Хэйзел? — Что? — Джон с недоверием посмотрел на него. — Хэмиш, мать твою, ублюдок. Джон Хэмиш Уотсон. Шерлок расхохотался. — Ну хоть какая-то оригинальность! — проговорил он, когда успокоился. — А то Джонов вокруг как... Джон снова толкнул его к решетке и, не обращая внимания на прохожих, начал целовать, чувствуя, как чудовищное напряжение уходит, оставляя после себя почти полностью сгоревшие нервы. На языке появился привкус крови, и когда Джон отстранился от Шерлока, тот протянул ему носовой платок. — Ты, — он кивком головы указал на губы Джона, — выпачкался.***
— Покажешь? — спросил Шерлок, войдя в квартиру. Джон повернулся к нему, протянул руку. Шерлок размотал бинт и потрясенно уставился на букву K в конце имени, вырезанную на коже. — Я не выдержал. — Джон прикрыл глаза. — Просто не мог дождаться, когда она появится. Поэтому сам… И, знаешь, полегчало, — солгал он. — Кстати, что ты имел в виду, когда сказал «почти всегда оставался в живых»? Шерлок показал ему правое предплечье: JOHN HAM. — «A» появилось в тот день… — Он опустил руку. — «M» — три дня назад. — Я не собирался умирать. — Значит, мироздание решило, что ты на грани смерти. — Ты… — Джон поморщился, когда рукав рубашки задел едва затянувшийся порез. — Я испугался, — не стал скрывать Шерлок. — Но тогда я находился под большой дозой анальгетиков, по другому никак нельзя было, поэтому не сумел приехать и убедиться в том, что ты живой. Но меня успокоил Майкрофт. — Только не говорил, что он… Господи, разумеется. Он за мной, — Джон ухмыльнулся, — присматривал. По лестнице кто-то поднимался, дверь открылась, появились двое парамедиков. — Сообщили, что здесь умирает человек! — выпалил один из них. — Где он? — Ошибка? — Джон посмотрел на Шерлока. Тот покачал головой. — Может, я немного преувеличил. Господа, три дня назад меня подстрелили, пуля прошла под левой ключицей, ее извлекли. Сейчас, я уверен, открылось внутреннее кровотечение. Так что… мне лучше отправиться в больницу. Парамедики оттеснили Джона, укладывая Шерлока на носилки.***
— Ну привет… идиот, — сказал Джон, когда Шерлок пришел в себя. — Мне вот интересно, почему на руке не начала проявляться твоя фамилия? — Что, совсем плохо? — просипел Шерлок, едва открывая глаза. — Ты даже не представляешь. И то, что ты приперся в бар, удрав из больницы, только ухудшило твое состояние. Идиот, как и было сказано. — Я не… — Ты да. И почему ты сразу не сказал о ранении? Я же тебя на пол бросил, ударил, на улице в ограду вдавил. — Ну… перед тем, как свалить к тебе, я принял почти тройную дозу обезболивающих, чтобы хоть как-то на ногах держаться. — Надеюсь, сейчас до тебя дошло, что ты исчерпал все шансы? — Я сделаю татуировку, чтобы дополнить твое второе имя. — Издеваешься? — Джон с подозрением глянул на Шерлока, но тот не улыбался. — Да нет, ты говоришь серьезно. Не вздумай, слышишь? — Ну ты же понимаешь, что в таком виде имя выглядит не очень благозвучно.***
Через неделю после того, как Шерлока выписали из больницы, он выполнил обещание, дописав второе имя Джона и заодно его фамилию на своей руке. В отместку Джон через день показал ему на левом предплечье: HOLMES-WATSON. И, пожалуй, впервые в жизни Шерлоку нечего было возразить.