То, что считаешь правильным

      4 ноября, 2004 год              Зашипел телевизор. Я ненавидела шум, бессмысленный свет, яркие пятна крови на экране. Это всегда дезориентировало меня – спецэффекты – заставляли меня задуматься и сравнивать с ними свою магию, на что я способна.              Я забыла название фильма, который мы смотрели. Или я смотрела. Мужчина, который немного походил на Гарри – если бы Гарри побрил голову и снял очки – был сбит с толку, его лицо блестело от взорвавшегося водяного шара.              − Это чёртова моча! – закричал двойник Гарри, и меня охватило внезапное сильное желание рассмеяться, потому что я подумала о тебе, о том, как бы ты сказал что-то насмешливое, но не всерьёз: «Теперь ты действительно заслужил своё прозвище, не так ли, Потти?»              Я всегда слышу твой голос, понимаешь? Интересно, у тебя так же?              Справа от меня раздался низкий, хриплый стон. Под одеялом шевельнулся комок, а затем:              − Миона? Что ты всё ещё здесь делаешь?              − Привет, папа.              Он положил ладони на кровать, сжимая коричневое одеяло в пальцах.              − Разве ты не собираешься домой? Он не волнуется? – его голос был тонким, словно бумага, хриплым. Он моргал, беспорядочно и нервно, воспроизводя глазами азбуку Морзе.              − Всё в порядке. Он знает, − монотонное тук-тук-тук вентилятора грохотало по комнате. – Как ты себя чувствуешь?              Трещины на его губах открылись, когда он улыбнулся, и я потянулась за тюбиком в сумку, провела рукой прямо по кончику и, не задумываясь, наклонилась вперёд.               − Не надо, − его пальцы судорожно сжали бедро. – Ненавижу, насколько он липкий.              − Верно, − я потёрла масляную каплю между большим и указательным пальцами и опустила руку. – Но у тебя идёт кровь.              Он облизнул губы, и я увидела белые пятнышки на его языке.              − Не переживай. Скоро затянется. И медсестры всегда приходят и обрабатывают мне их мазью.              Его глаза были сфокусированы, шея почти повёрнута на себя.              − Хочешь, чтобы я сдвинула кровать?              Он покачал головой, касаясь подбородком жёстких седых волос, торчащих из его больничного халата.              − Нет, всё в порядке. В любом случае я скоро лягу спать.              − Тебе больно?              Ещё одна улыбка.              − Тебе пора, Гермиона.              − Я знаю.              Я встала со стула и перешла в другой конец комнаты. Свет над изголовьем кровати погас, и тело мамы было освещено, в то время, как её лицо оставалось в тени и было бледным, рот расслабился вокруг пластиковой трубки, тянущейся изнутри.              − Как ты думаешь, она может нас слышать?              − Я не знаю.              Мы оба уставились на неё, синие цифры оповещали нас о её жизненно важных функциях.              − Мы можем поменять ваше лечение, ты знаешь. В клиническую больницу недалеко от нашего дома в Лондоне. Затраты не будут проблемой, − её грудь поднималась устойчивыми волнами, единственное беспокойство в её неподвижной форме. – Я просто думаю, что у городской больницы было бы больше ресурсов, чем здесь.              − Дорогая, я люблю тебя, но… − он закашлялся, сморщив рот. Я потянулась к воде на прикроватной тумбочке, но он отмахнулся от меня. –Ты действительно не должна быть такой зацикленной на этом. Плохо уже то, что вы с Драко загоняете нас в частную больницу, в то время как Национальная служба здравоохранения в полной мере способна предоставить нам адекватную помощь. Я изо всех сил стараюсь сделать нас медицинскими туристами.              − Это в двух часах езды, папа. Не на другом континенте.              Он ухмыльнулся, и я не могла не улыбнуться.              − Твоя мама и я хотим остаться в нашем обществе. Вот где, − ещё один кашель вырвался наружу, и он прочистил горло, − все наши друзья. Если что-нибудь случится, мы бы хотели…              − Пожалуйста, не надо, − мои губы сжались, округлившись о край передних зубов. Оранжевая полоска заката покачивалась у меня на периферии, и я моргала, пока она не выровнялась. – Я знаю.              Я подняла глаза. Может, если бы ты был здесь, ты бы ущипнул меня за ладонь. Гермиона, держись.              − Милая, ты выглядишь уставшей.              − Я в порядке.              − Тебе нужно пойти домой и немного отдохнуть.              Дверь щелкнула, и мы оба повернулись.              − Мисс Грейнджер, − я прикрыла глаза, но не стала его поправлять. – Я как раз пришел проверить, как тут ваши родители.              − Здравствуйте, доктор Маррон.              Сначала он остановился у постели мамы, тщательно поправляя прозрачные трубки, пронизывающие её тело.              − Мы вот-вот будем проводить осмотр.              − Я знаю. Я скоро уйду. Я просто хотела сегодня зайти пораньше.              Доктор Маррон улыбнулся, взглянув на меня, положил ладонь на живот отца, прижав пальцы внизу, и начал медленно двигаться по кругу.              − Всегда послушная дочь.              − Слишком послушная, − прохрипел папа. – Вам нужно убедить её пойти домой, доктор.              − Мне далеко не нужно указывать женщине, что ей делать, − он посветил папе в глаза, прищурившись, перемещая луч назад и вперед. – Знаете, это никогда не заканчивается хорошо.              Они засмеялись, а потом лицо отца исказилось, плечи задрожали от его кашля. Я отсчитывала секунды и всё ещё считала, когда он внезапно прекратил и откинулся назад, потирая грудь ладонью. Доктор Маррон протянул ему бумажный стаканчик с водой.              Я потянулась к своей сумке, чувствуя себя ненужной и бесполезной.              − Мисс Грейнджер, пожалуйста, на пару слов, − доктор положил руку папе на плечо, помогая ему сесть. Он прижал стетоскоп внизу и жестом велел мне подождать, пока он слушает, прищурившись от сосредоточенности.              − Пока, папа, − я помахала ему рукой, а затем, чувствуя себя глупо, опустила руку и сказала: − Я люблю тебя.              Я повернулась, повысив голос, как будто ещё несколько децибел – и это всё, что мне нужно, что разбудить её:              − И тебя тоже, мама.              В коридоре мы прошли мимо операционной цвета розовой азалии, и доктор кивнул некоторым, его шаг был таким лёгким и быстрым, что его верблюжьи мокасины сливались с линолеумом.              − Мой кабинет, − сказал он, распахивая дверь лестничной клетки и показывая мне, чтобы я пошла первой. Его кабинет находился на третьем этаже, небольшая комната с деревянным столом, заваленным файлами.              Стена сертификатов и дипломов напротив меня обрамляла его копну медных волос, когда он сидел. Его неестественно яркие голубые глаза скользнули по папке, прежде чем взглянуть вверх, брови сдвинулись от задумчивости.              − Прошу прощения за короткое уведомление и за то, что я не смог сесть и поговорить с вами раньше, но я хотел проверить состояние ваших родителей сегодня.              Он говорил медленно, как будто оттягивал кульминацию.              − Когда доктор Чейз попросил меня заняться этим делом, он упомянул, что ваши родители были очень…необычным случаем.              − Да, − я прокашлялась. – Я полагаю, что так и есть.              − Я не хочу вас пугать, − сказал он, − но я хотел бы поговорить с вами о плане их лечения и о том, как мы будем двигаться дальше, − он остановился, сцепив пальцы вместе. – В дополнение к тестам, которые провели доктор Чейз и его команда, мы тоже провели множество, но не смогли определить, что вызвал внезапное ухудшение здоровья ваших родителей. Одновременное возникновение и сходство симптомов у них двоих заставило нас поверить в то, что это должно быть связано с окружающей средой, токсином или вирусом.              Он сделал паузу, а когда я не ответила, он вздохнул и продолжил.              − На данный момент, по всем проведенным нами тестам, маловероятно, что это токсин. Однако у ваших родителей есть некоторые маркеры воспаления, которые предполагают определенный аутоиммунитет. Гермиона, − ему пришлось дважды произнести моё имя. Зяблик за окном скользнул вниз по изящной дуге, доктор вскрикнул: − Вы знакомы с аутоиммунным заболеванием?              − Состояние, при котором иммунная система твоего организма начинает атаковать собственные ткани, − произнесла я, и строки из учебника обострились на моём языке. – Система безопасности тела внезапно атакует то, что является родным и знакомым.              − Я так понимаю, вы провели своё исследование, − в его голосе была нотка веселья. – Хотя я признаю, что не знаком с конкретно этой аналогией.              − Это всё, что я сейчас делаю.              − У ваших родителей есть некоторые симптомы этих типов болезней, и аутоиммунные состояния, как известно, сложно диагностировать, но…              − Но это не могло случиться просто так, − мой голос оказался ровным. – Стремительный упадок их сил, агрессивное разрушение. Это не могло быть просто так, это было бы слишком…              − Просто, да. Это было бы обвинением системы безопасности в крахе инфраструктуры, − он прокашлялся, и я почувствовала внезапный прилив жалости к нему, когда он запнулся, чтобы объяснить то, что я уже знала. – Извини, я пытался повторить твою аналогию.              Я смотрела на него, считая россыпь веснушек под его глазами.              − Мисс Грейнджер…              − Гермиона, − поправила я.              − Гермиона, − повторил он, − есть ли кто-нибудь, с кем вы хотите связаться? Любая другая семья? Тёти или дяди? Может быть, братья и сёстры?              − Больше никого нет. Только я, − он выдохнул. – Вы говорите мне, что сдаётесь.              − Нет, конечно, нет, но я говорю вам, что определенные приготовления…              − Не надо, − я подняла руку. – Пожалуйста. По крайней мере, не сейчас.              Он уставился на меня, как на испуганное животное. Его глаза действительно были самого неестественного оттенка синего, Драко, как сверкающие сталактиты, которые мы видели во время нашей поездки в Белиз.              − Вашему отцу становится хуже. Уменьшение объема его легких соответствует тому, что произошло до этого с вашей матерью…              − Я знаю, − выдохнула я. – Я вижу это.              − Он также…Его память ухудшилась.              Я очень хотела, чтобы он остановился. Я начала играть в эту игру: что, если я встану и опрокину стойку для писем на его столе? Скину все файлы? Сломаю рамки на стене? Что заставит его остановиться?              Я мысленно видела твою реакцию, кривую ухмылку. Вот ты где, Грейнджер.              − Гермиона, − он мягко и осторожно произнёс гласные в моём имени, − а в вашей семье были нейродегенеративные заболевания?              Я представила, как превратила книги на его полках в стаю ворон, с силой их голосов, достаточно громких, чтобы заглушить всё остальное.              Я покачала головой.              − Ваши родители страдали от какой-либо травмы до появления симптомов?              Я хотела сказать «Да», но только для того, чтобы избежать более серьезной травмы. Игра с нулевой суммой: эмоциональная травма, вызванная тем, что они на год забыли свою дочь, чтобы предотвратить физическую травму, вызванную появлением Пожирателей смерти у их дверей.              − Я не знаю, − сказала я наконец. – Это… трудно сказать.              Доктор Маррон странно посмотрел на меня.              − Вы не знаете?              − Было время, когда меня не было в стране. Я была в отъезде по работе…Я не могла так часто общаться с ними.              − Как долго вас не было?              − Это имеет отношение к вопросу?              Он моргнул.              − Я хочу установить чёткий график диагностики. Важно, чтобы мы выявили любые симптомы, которые могли упустить…              − Девять месяцев и один день, − сказала я, − но прошло больше времени, прежде чем они снова увидели меня.              На их поиски ушло больше года, затем последовали еще полгода заклинаний, зелий и целителей, месяцы, потраченные на попытки обратить вспять то, что я сделала. А потом был период, когда со мной ещё не разговаривали, но обычно я это не упоминала.              Я добилась успеха, а потом случилось это.              − Я думаю, − сказала я, и мой голос сорвался через камин, − что им придётся отправиться в больницу. У папы все эти… высыпания по всему телу, и у него болит грудь, как он говорит. А мама, она…она просто стонет, что всё болит.              − Я сейчас приеду, − сказал ты. – Мы перенесём их в больницу Святого Мунго и…              − Драко, им придётся отправиться в магловскую больницу…Мамин терапевт сказал, что если её симптомы ухудшатся, ей следует пойти в Департамент помощи. Я-я не слишком много знаю о больничной системе, в которой они живут, какая из них хорошая или…              Ты на мгновенье замолчал, а затем:              − Я разберусь. Со всем этим. Просто подожди меня там.              Я не знаю, что ты должен был делать. Кому ты позвонил, чтобы их так быстро приняли, чтобы как можно скорее начать все эти обследования. Я тебя когда-нибудь спрашивала? Должна была.              − Значит, когда вы вернулись, всё было хорошо?              Я пожала плечами.              − Более-менее. Не было ничего, что я считала чем-то большим, чем… обычное старение, но затем, через несколько месяцев после моего 22-го дня рождения, дела пошли ещё хуже.              Доктор выглядел поражённым, его брови приподнялись, когда он поёрзал на своём кресле.              − Вы очень молоды, − медленно сказал он, а затем: − Прошу прощения, я просто подумал о том, что вы сказали о своей работе, и…              Я рассмеялась тем смехом, который ты ненавидишь, Драко. Тот, от которого у меня слезятся глазами, пока ты не можешь сказать, смеюсь я или плачу. Я смеялась и смеялась, пока он смотрел на меня своими неестественно голубыми глазами, пока, наконец, я не остановилась, расправив плечи собравшись достаточно, чтобы сказать между смешками:              − Да, я полагаю, что это так. Я сама иногда забываю об этом.              ***              Моросящий дождь снаружи грозил превратиться в ливень, и я поспешила к точке аппарации, задыхаясь от знакомого магического сжатия по бокам, прежде чем я неустойчиво приземлилась на кирпич.              Я споткнулась, ударившись коленом о вазу для цветов, обрамляющую дверь.              − Годрик.              Гортензии дрожали, их покрытые листвой руки танцевали, пока я потирала колено. Ты всегда говорил мне переместить эти проклятые растения.              Они опасны.              Но весной они так прекрасны. Приятно видеть здесь немного цвета, особенно если ты настаиваешь на чёрной двери.              Мне следовало тебя послушать. Ты был прав больше, чем я думала.              Дверь открылась, и из своего согнувшегося положения я увидела только стену из чёрной ткани.              − Ты дома.              − Откуда ты узнал, что я здесь?              − Судя по всему, это была либо ты, либо весь клан Уизли.              Твои слова были лёгкими, но когда я выпрямилась, всё, что я увидела, − это вспышка светлых волос, когда ты отступил в дом.              − Как сегодня прошла работа?              − Хорошо, мне нужно закончить с кое-какими документами, так что я буду в своём кабинете до ужина, − ты остановился на лестнице, ожидая моего ответа.              − О, хорошо, − я наклонилась и сняла сапоги; я думала, мы можем пойти погулять. – Тогда я займусь ужином.              Холодильник был, на удивление, полон, хотя я снова забыла сходить за продуктами. Ты пополнил запасы моего любимого йогурта, сложенного пирамидой на нижней полке, − тем, что был только в магловском супермаркете. Я внезапно улыбнулась, представив, как ты стоишь там, под ужасным флуоресцентным освещением, дезориентирован громкоговорителем и кричащими детьми, между зигзагообразными рядами с сезонными овощами.              Мне стало не хватать тебя.              Ужин меня смутил. Паста болоньезе была переваренной и мокрой. Ты ничего не сказал, но я видела, как ты ешь всё меньше и меньше, симулируя прогресс. Я знаю, что ты скучал по домовым эльфам, все они были освобождены с тех пор, как я переехала. Я бы никогда не призналась в этом, но иногда мне тоже хотелось, чтобы они вернулись, если бы только не лишний шум в доме.              Мы ели молча, и я подумала о том, чтобы извиниться, но не знала, за что буду это делать. Иногда мне казалось, что всё, что я делаю, − это болтаю, но я больше никогда ничего не говорила: как дела? Что бы ты хотел на ужин? На улице сегодня холодно? Всего недостаточно.              Ты потягивал вино и смотрел на свою тарелку, резкое движение ножа по фарфору – единственный ключ к разгадке твоих мыслей.              Чем ты сегодня занимался на работе? Как дела? Ты хотел бы чем-то заняться после ужина? Я все время возвращаюсь к этим ситуациям и думаю обо всём, о чём я должна была спросить.              Я едва положила вилку, как ты отправил её в раковину, следом за нашими тарелками. Мы оба наблюдали, как губка хлестала по тарелкам, а твоя палочка каждые несколько мгновений искривляла дугу, чтобы сохранить узор.              − Мне жаль, что я забыла сходить за продуктами.              Ты пожал плечами.              − Вместо этого я снова могу готовить. Я знаю, что ты ненавидишь ходить в магловский магазин, − я хотела поблагодарить тебя за йогурт, но ты смотрел на посуду.              − Завтра день рождения Блейза. У нас званый обед.              − Верно.              − Ты забыла, − ты сказал это как утверждение.              − Нет, я просто, − я посмотрела наверх, − извини, у меня было много мыслей.              − Конечно.              − Драко, я буду там... Возможно, я немного опоздаю.              Ты встал, упираясь коленями в стол.              − Всё в порядке. Ты делаешь то, считаешь правильным.              − Драко…              − Как они сегодня?              Ты всё ещё стоял, и я подумала о моём припадке смеха в кабинете врача, о его испуганных голубых глазах, которые по-совиному моргают мне в ответ. Я хотела рассказать тебе о его лицо, о том, как оно, казалось, сморщилось от шока, но как бы я ни пыталась его кадрировать, изображение получалось сумасшедшим, все смешные моменты похоронены под моим слишком громким смехом.              − Нормально.              − Есть изменения?              − Нет, но мой отец, похоже, был в хорошем расположении духа.              − Хорошо, − ты отодвинул стул, прижавшись пальцами к декоративной спинке. – Я рад, − ты ничего не спрашивал о моей маме, но я знаю, что ты, должно быть, думал о ней. – Я пойду завтра с тобой, если хочешь.              − Разве у тебя нет завтра встречи?              Твоё лицо закрылось, щёки впали от твоего вдоха. Я не хотела отмахиваться от тебя, но я не хотела, чтобы ты упустил что-нибудь важное для меня; я не хотела, чтобы ты продолжал это делать.              − Верно. Встреча.              − Я просто имею в виду…              − Всё в порядке, Гермиона.              ***              5 ноября, 2004 год              По пятницам мы ходили на консультацию по вопросам брака в дом нашего целителя, просто дом в стиле тюдоров в Годриковой впадине. Коридор, ведущий к ее кабинету, был полностью украшен часами, которые показывали, насколько опаздывает каждый пациент. Имена, конечно же, были видны только Сьюзен.              Мне пришлось переносить нашу встречу четыре раза за последний месяц, чтобы уложиться в твоё расписание. В последнее время ты работал из дома, но проводил дни взаперти в собственном кабинете, и свист камина был единственным подтверждением того, что ты действительно застрял на встречах, а не просто избегал меня.              Или может быть, ты застревал на встречах, чтобы избегать меня.              Сьюзен молодая, с прямыми черными волосами и бледно-зелёными глазами. Она была похожа на ведьму, с которой ты встречался в школе. Если бы она тебя не раздражала, я бы чувствовала себя неуверенно.              Я знаю, что ты ненавидел сеансы, но то, что ты пришел, для меня очень много значило. Надеюсь, ты это знаешь, Драко.              − Это не… Драко, я думаю, что сеансы действительно могут нам помочь. Молли сказала мне, что когда между ней и Артуром были трудности…              − Ради всего святого, ты действительно собираешься считать Уизли образцом успешного брака? В таком случае, мы тоже должны плодить детей, чтобы спасти наш брак?              Я отвернулась, скрестив руки на груди.              − Целительница Бард очень рекомендуема… И я никогда не говорила, что наш брак нуждается в спасении. Мне просто нужно знать, что ты готов попробовать это для нас.              Она дала нам журналы на первом занятии − невзрачные кожаные блокноты, идентичные тому, который ты использовал в качестве ежедневника. Мы должны были писать друг другу, записывать то, что, как нам казалось, мы не могли сказать. Сегодня она хотела, чтобы мы прочитали их вслух. Я не знала, что мы будем это делать, и начала протестовать; кончики моих ушей горят при мысли о том, что ты читаешь про меня, хихикающей над йогуртом. Но ты меня опередил.              − Нет.              − Нет? – Сьюзен уронила перо и слегка откинулась назад. – Мистер Малфой, мы не можем добиться прогресса в этом, если вы не хотите позволить себе быть уязвимым.              Ты усмехнулся.              − Или, быть может, мы не сможем добиться прогресса, потому что вы не знаете, что делаете.              Сьюзен улыбнулась, её зубы были белыми и ровными. Она выглядела так, как будто над ней проделали магловскую ортодонтическую работу.              − Как вы думаете, почему мысль об уязвимости вас так расстраивает?              − Я никогда этого не говорил.              − Нет, но ваше отвращение к тому, чтобы открываться в безопасном месте…              − Ничто из этого не кажется особо безопасным или привлекательным.              − Я просила вас писать друг другу записи в дневнике, чтобы облегчить открытое общение между вами двумя.              − Запись в чёртовом дневнике, как будто он делает что-нибудь…              − Дневник закладывает основу для наших сессий и является основной частью наших еженедельных обсуждений, поэтому…              − Я этого не делал.              Я повернулась к тебе, а ты даже не взглянул на меня.              − У меня было много мыслей.              Я посмотрела вниз, пощупывая кожу вокруг большого пальца.              Сьюзен вздохнула.              − Я понимаю, что у вас есть другие обязанности, но вы приходите на эти занятия для того, чтобы расставить приоритеты в своём браке, а если вы не готовы прилагать усилия…              − Я говорил это? – ты наклонился вперед, пальцы вцепились в подлокотник так плотно, что вены на руках вздулись. Я хочу протянуть руку и прикоснуться к тебе. – Я, блять, сказал, что не хочу прилагать усилия?              Сьюзен ничего не сказала, поджав губы. А затем она выдохнула, и её лицо расслабилось.              − Сможете ли вы завершить свой дневник на следующей неделе, мистер Малфой?              − Не знаю, − отрезал ты. – Но я полагаю, что если вся эта терапия зависит от завершения дневника, то сегодняшний сеанс более-менее бесполезен, так что я считаю, что мы закончили, не так ли?              Ты уставился на Сьюзен, а затем на меня. Такое ощущение, что ты задаёшь мне вопрос, на который я не знала ответа. Через мгновение ты встал и ушел, дверь с резким щелчком захлопнулась.              Послышался ещё один мягкий хлопок, а затем тишина. Мой большой палец кровоточил, рваный край кожи болтался там, где я его порезала.              − Мне очень жаль, − сказала я, и Сьюзен посмотрела на меня с чем-то похожим на жалость во взгляде.              − Это не твоя вина, Гермиона, − её голос казался жестким и далёким.              − Но я думаю, могла бы быть.              ***              Когда я вернулась домой, тебя не было, но я всё равно закрыла дверь в свой кабинет. Теперь я писала письма по пятницам. Я написала их стопку за один присест, а затем разложила их на полке над камином, по одному на каждый день. Я никогда не использовала чары для транскрипции или дублирования, и короткие петли моих слов переплетались в более поздних письмах:              Отдел по связям с маглами, Больница Св. Мунго       Этаж 8, комната 221              Кому это может быть интересно:              Я ещё раз пишу, чтобы подать апелляцию на отказ в моей просьбе о переводе моих родителей в Больницу Св. Мунго. В связи с недавними событиями, как отмечалось в моих последних письмах, я твердо уверена, что мои родители испытывают осложнения магического характера. Таким образом, это отменяет пункт 285Б, запрещающий обращение с немагическими существами в Больнице Св. Мунго.              Я всегда оставляла верхнюю часть письма похожей, но нижняя иногда отличалась: цитата одного из их врачей, обновленная информация об их ухудшающемся состоянии, напоминание о Волшебной клятве Гиппократа. Ответы были одинаковыми, написанными идентичным ровным шрифтом: недостаточно доказательств, чтобы предположить наличие магической болезни, несоответствующее время от воздействия до появления симптомов, нехватка ресурсов и ухода для лечения немагических болезней.              За исключением последнего ответа, в котором знакомые слова Пенелопы Клируотер коснулись пергамента. В нём говорилось: «Мисс Грейнджер-Малфой, мне очень жаль, но мы не можем ничего сделать. Мы изучили случаи ваших родителей, а также медицинские записи, которые вы прислали на прошлой неделе, и нет никаких оснований полагать, что их симптомы вызваны наложенными вами чарами памяти или какими-либо из последующих контрзаклятий или зелий. Мы получили все ваши письма до этого момента, но наше решение не изменилось и является обязательным. Это ваше последнее предупреждение. Пожалуйста, воздержитесь от повторного обращения в этот отдел».              Странно, не правда ли? Как быстро бюрократия может превратить отношения в фрагменты. Она была нашим партнером, когда мы изо всех сил пытались найти противодействующие заклинания и зелья, необходимые, чтобы вылечить моих родителей. Она помогла нам достать последний ингредиент – пригоршню цинги, собранную ровно в полночь. Она была нашим другом. Теперь она была просто заключительным приветствием: Пенелопа Клируотер, глава отдела по связям с маглами Больницы Св. Мунго.              В ту ночь, когда я показала тебе письмо, ты сидел у кухонного островка, потягивал чашку чая и делал заметки в документах.              Я уронила его перед тобой, поверх того, над чем ты работал. Ты ничего не сказал, пока читал, просто встал и поцеловал меня в лоб, твоя ладонь была теплой и сильной на моей шее. Я смотрела, как ты завариваешь мне чашку чая, достигая идеального соотношения молока и сахара, твои руки были уверены в мышечной памяти.              Ты натянуто улыбнулся мне, когда поймал меня на пристальном взгляде; твои щёки сжались в напряженные скобки. Ты ненавидел, когда я смотрела на тебя, словно на головоломку, которую нужно решить. Но я знала, как сильно ты старался, как, даже если не знал, что сказать, ты всегда что-то делал. Этого было достаточно для меня. Я думала, с нами будет всё в порядке, Драко.              ***              Позже ты нашёл меня в моём кабинете, окруженную магическими учебниками, щурящуюся от слабого жёлтого света, исходящего от лампы.              Твои волосы были зачёсаны назад, на твоих свежевыглаженных чёрных брюках была светло-голубая кнопка. Я посмотрела на свои спортивные штаны и майку, испещренную пятнами от чёрного чая.              − О, − протянула я. – Вот дерьмо, вечеринка.              − Верно, − ты задержал взгляд на моих спутанных волосах, карандаш был случайно воткнут в пучок волос, − вечеринка.              − Мне очень жаль, − я встала, ударившись бедром о стол, и поморщилась. – Я пойду оденусь. Я просто потеряла счёт времени.              − Всё в порядке. Я предположил, что так и будет, поэтому ушёл первым, чтобы сообщить ему.              − О, − я почувствовала облегчение, а затем внезапно – жуткую обиду.              − Я передам ему привет, − ты поднял сумку, сквозь верхушку которой торчала золотая фольга бутылку с шампанским.              − Я…Спасибо, − а потом, потому что я ничего не могла с собой поделать: − Ты мог бы спросить, знаешь ли, если бы я хотела пойти. Я бы подготовилась. Я просто потеряла счет времени.              − Гермиона, − твой голос был ровным. Если бы я не знала, я бы подумала, что тебе скучно. – Ты здесь с трёх. Я пытался постучать раньше, но ты даже не ответила.              − Ой, − я наложила оглушающие чары, чтобы заглушить шум детей по соседству. Пристыженная, я попробовала ещё раз. – Мне жаль. Я тебя не слышала. Я всё ещё могу подготовиться. Ты мог бы пойти первым, и я смогу встретить тебя там.              − Всё в порядке… Ты делаешь то, что считаешь правильным.              − Я… Почему ты продолжаешь это говорить? Это заставляет меня думать, будто я сдаю какой-то тест, а ты ожидаешь, чтобы я провалилась.              Ты посмотрел на свои часы.              − У меня нет времени на это. Я буду поздно, − когда ты смотрел на меня, ты делал это будто сквозь меня. – Пойдем, или не приходи.              Я всё ещё смотрела на камин после того, как ты исчез в зелёном пламени.              Живоглот вошел в комнату и обвился вокруг моих лодыжек. Когда я наклонилась, чтобы поднять его, я увидела себя в зеркале над камином. Я подошла ближе и подняла его так, чтобы наши отражения соприкоснулись, его потёртый мех собирался вокруг моей щеки, когда он раздраженно моргнул, глядя на меня.              − Какое зрелище – мы двое, − пробормотала я, щурясь на свои вьющиеся кудри.              Мне нужно было принять душ, но чтобы высушить волосы, потребуется целая вечность, а когда они высохнут и будут готовы, я опоздаю на вечеринку.              Ты ненавидишь опоздания. Через несколько месяцев после знакомства ты подарил мне ужасно дорогие часы с гравировкой. Я была тронута и смущена.              − Драко, это… слишком дорого.              − Расслабься, −ты провёл пальцем по локону, улыбаясь, когда тот подпрыгнул, −это пустяки для меня, так что ты перестанешь опаздывать на двадцать минут на каждое свидание.              − Это сильное преувеличение. Знаешь, я тебя пойму, я самое большое…              − Грейнджер, −ты поцеловал меня один раз в нос, а другой – в челюсть прямо под ухом, −заткнись и просто возьми часы.              Я закусила губу, когда твоя рука обвила моё бедро, поднимая мою юбку. Ты наклонился вперед и ухмыльнулся, поглаживая пальцами мягкую кожу под моей коленной чашечкой. Мы сидели на скамейке в парке, и я затаила дыхание, смущённая и возбуждённая.              Ты остановился, оставив лишь клочок пространства между нами. Я почти косилась от взгляда на твои губы.              −И прекрати опаздывать.              Я потрогала кожаный ремешок часов. Прошло еще двадцать минут, я бы опоздала на полтора часа в этот момент. Я подумала, что тебе будет неловко от того, как я опоздала. Было бы лучше, если бы я вообще не пошла.              Я сделала много предположений, не так ли?              ***              Я слышала, как ты пришел домой, походка была тяжелой, я подумала, это из-за впечатляющей коллекции виски Блейза. Я была в ванной, рассматривая темные круги под глазами, чистя зубы. Я подождала, пока не услышала, как ты ложишься в постель, когда твоя одежда упала на пол, прежде чем выйти. Ты был с обнаженной грудью, ладонь растопырилась по страницам блокнота, чтобы он оставался плоским. Я моргнула, но вспомнила, что у тебя не было времени делать упражнения Сьюзен. А потом мне стало грустно из-за того, что я могла хотеть чего-то настолько ужасного, что почти могла видеть то, что хотела.              − Как прошла вечеринка? – я прислонилась к комоду, скрестив руки на пятне от зубной пасты на пижаме.              − Было хорошо. Блейз передавал привет, а Пэнси говорит, что она оттаскает тебя за волосы, если ты не вернёшь ей сов, − ты поднял глаза, поместив очки для чтения на кончик носа. Ты выглядел очаровательно. – Ты… − ты указал на пустое место рядом с тобой.              − О, я… − я подняла медицинский учебник, который оставила на комоде. – Я собиралась дочитать это.              − Верно.              − Но я могла бы остаться ненадолго – если хочешь. Я могла бы остаться, и мы могли бы просто поговорить.              Ты ухмыльнулся.              − Говорить, а не..?              Я подошла ближе. Я так давно не видела тебя таким игривым.              − Ну, мы можем это сделать, − я попыталась понизить голос, как приглашение. – Если ты хочешь.              Ты моргнул.              − Если я хочу, − сухо повторил ты. Твой рот был идеально ровной линией.              Когда это стало так сложно? Я стояла, прислонившись к спинке кровати, и чувствовала себя глупо, стоя там, обхватив пальцами дерево, вытянув бедро, − карикатура на соблазнительницу.              − Что именно тебе нужно, Гермиона? – ты задал это как вопрос, но интонация была неправильной.              − Я не знаю, о чём ты сейчас спрашиваешь, Драко.              − Верно, − усмехнулся ты. – Конечно. Глупо, что я думаю, что ты можешь дать мне прямой ответ.              − Почему ты такой? – я принюхалась. – Ты пьян?              − Я… − ты сел, отбросив блокнот в сторону. В течение одной ужасной секунды я хотела, что ты кричал, истерил, просто, чтобы я могла знать, о чём ты думаешь. Но потом твои плечи опустились, и ты зажмурился. – Нет, я просто устал.              − Ой, − мои пальцы опустились со спинки кровати, и я попятилась. – Я просто пойду и дам тебе отдохнуть.              Когда я повернулась, чтобы уйти, ты всё ещё сидел, прижав пальцы к переносице.              Ты говорил мне, что я была храброй, Драко, но тогда это было не так. Не с тобой.