Merry Christmas, Mr. Lawrence From the Movie «Merry Christmas, Mr. Lawrence» Ryuichi Sakamoto
Чимин высовывает нос из спальни только ближе к вечеру, когда солнце садится за горизонт, уступая небесное полотно звездам и яркой луне, что вот-вот будет стучаться в окно, запуская в своих руках приятный аромат свежего начавшегося дождя. Юнги за все это время не заходил в комнату: то крутился на кухне, то выходил из домика, то затапливал камин в гостиной, потому что знатно похолодало. И вот, собрав всю волю в кулак, Пак выходит из укрытия, шлепая босыми лапками по полу, заглядывая на кухню, откуда пахнет чаем и чем-то еще. — Ты не замерз? — задает вопрос альфа, стоит пушистой макушке оказаться на пороге. Почуял. — Нет, тут довольно тепло, ты позаботился, спасибо… — Садись, тебе нужно поесть, — Мин указывает рукой на свободный стул, куда присаживается омега, а сам начинает суетиться по кухне, накладывая ему большие кусочки мяса и овощи. — Ты сам все это приготовил? — получив утвердительный кивок, Чимин с восторгом поднимает глаза. — Выглядит очень вкусно, спасибо. Я, наверное, не умею так вкусно как ты. — Все приходит с опытом, — улыбается альфа, ставя перед парнем чашку с ароматным чаем. — Я хорошо пеку, хочешь сделаю тебе булочки с сахаром? — воодушевляется раскрасневшийся омега, вызывая умилительный визг внутри старшего. — Боюсь, что тут нет муки, не рассчитал, что она будет необходима… — Тогда ничего страшного! В следующий раз, наверное… Прости, это моя первая течка с альфой, я не знаю, как себя вести и что мне делать… — Делай все, что хочешь, и веди себя так же, — чуть тише говорит Мин, невольно выпуская свои феромоны, чтобы успокоить трясущегося как лист омегу. — Мне главное, чтобы тебе было комфортно и тепло, хорошо? Теперь ешь, тебе нужны силы. Чимин беспрекословно подчиняется, начиная поедать кулинарные шедевры старшего, не забывая каждый раз довольно мычать и приговаривать, что это безумно вкусно и ничего лучше он не ел. Юнги только смеется, видя довольную омегу, заботясь о ее состоянии, ведь это для него сейчас важнее всего, чтобы мальчик не боялся как тогда в замке. — Почему ты не проводил раньше течек с альфами? — решает все же спросить альфа, считывая мимику в лице напротив. Чимин не трясется, не боится, окруженный приятными ароматами и чувствуя себя в полной безопасности в этом доме, под присмотром едва знакомого мужчины. — Меня в детстве часто лапали альфы, — шепчет парень, опуская голову. — Я со своим отцом скитался по деревням, мой папа омега умер от оспы когда мне было около десяти лет. С тех пор мы покинули дом, и отец таскал меня везде с собой, стараясь закрыть дыру от потери любимого. Мы остановились в городе Мисока, когда мне было около тринадцати, тогда ко мне начали часто приставать, намекая на половую связь. Им было не важно, что я еще ребенок, это были люди короля. Соседи меня не трогали, даже наоборот, часто забирали к себе на ночь и кормили, если отец напивался. Когда меня чуть не изнасиловали в первый раз, я пожаловался отцу альфе, но тот только посмеялся и сказал, чтобы я принял это как комплимент, ведь если хотят, то значит, что я красивый… Тогда меня увидел и забрал к себе папа Чонгука, дав нормальную крышу над головой, любовь и воспитание. Каждый раз, когда я вместе с королем приезжал к Мисоку, его приближенные альфы старались меня коснуться или затащить в спальню. Поэтому я боюсь альф… Но ты не кажешься мне страшным, даже наоборот, совсем нестрашным, с тобой спокойно. Папа говорил, что так и должно быть рядом с альфой. Да? Юнги смотрит в эти пронзительные глаза цвета шоколада и готов прямо сейчас разорвать глотки тем, кто посмел сломать жизнь маленькому омеге, беззащитному в столь юном возрасте. Он сжимает кулаки под столом, стараясь не напугать Чимина, и тепло улыбается, кивая пару раз в знак согласия своим словам. В нем разрастается неизведанное чувство и желание оберегать этот пушистый комочек тепла, показать, как правильно должен вести себя альфа рядом, как должен любить, ухаживать, ласкать и дарить счастье, а не удушающий страх, сковывающий движения. — Мне ужасно жаль, что ты столкнулся с такими людьми… Но не все альфы такие… — Я знаю, ты не такой. Я просто чувствую это. По стеклу начинает тарабанить дождь, отбивая свои быстрые ритмы музыки в дуэте с раскатами грома и шумом листвы от деревьев. Небо давно заволокло серыми тучами, скрыв от чужих глаз небесное светило луны, нагоняя вязкое смятение и неудобство. — Хочешь, мы можем пойти к камину, посидеть около огня, там должно быть тепло, ты дрожишь, — замечает Юнги, глядя на голые ноги омеги. — Еще и босиком, Чимина-а, а если заболеешь? Идем скорее. Оставив посуду в мойке и потушив свечу, Мин ведет Пака за собой, а после просит сесть на теплые шкуры и куда-то уходит. Омега протягивает ладошки к теплу, улыбаясь горячим покалываниям на коже, и не замечает, как со стороны им любуется Юнги, наблюдая за яркими оранжевыми бликами на песочной коже и растрепанных волосах, что так красиво играют со светом. — Вот, идем, — Чимин обращает внимание на севшего рядом альфу и чувствует, как длинные с прохладой пальцы тянутся к его ступням, а после надевают теплые носки. Юнги кутает его в плед, уделяя особое внимание ногам, и сам придвигается поближе к огню, подбрасывая поленья. — Сейчас быстро согреешься. Не бойся говорить мне о чем-то, хорошо? Холодно, скажи, я принесу еще одеял и сильнее растоплю огонь, могу налить тебе чай. — Можно мне обнять тебя? — шепотом спрашивает омега, вгоняя Юнги в секундный ступор. — Конечно. Пак сбрасывает с себя одеяло, подползает ближе к альфе, усаживаясь между его ног бочком. Он быстро накидывает на широкие плечи теплую ткань, заворачивая в нее альфу и кутаясь сам, чтобы в конце прижаться щекой к крепкой груди, где слышится размеренный стук чужого сердца. Чимин успокаивается в чужих руках, что ласково поправляют одеяло на его плечах и сплетают пальцы, даря тепло своего тела и души для этого дрожащего котенка. — У тебя приятный запах. Спасибо за заботу. Убаюканный треском бревен и тарабанящими по стеклу каплями, Чимин засыпает, сильнее прижимаясь к телу рядом, обвивая торс Юнги своими руками и чуть сжимая рубашку на том. Альфа довольно урчит, укладывая омегу спать, гладя его спину и что-то неразборчиво шепча на ушко. Скоро течка вступит в свои права.***
Чимин просыпается от чувства горячих рук на своих лодыжках, что тянут его вниз, словно в бездну, накачивая тонкую карамельную кожу огненной лавой. Она болезненно льется по телу, разгоняя каждый миллиметр крови, и застревает ноющим комком внизу живота, начиная пульсировать и давить с такой силой, что парню кажется, он вот-вот взорвется. Омега долго распахивает налитые свинцом глаза, находя себя в руках развалившегося на шкурах Юнги, на которого Пак без зазрения совести полностью забрался во сне и обвил всеми конечностями. Прохладные руки как по наитию гладят его спину, лопатки, словно это отработанное годами механическое движение, которое альфа не контролирует, а просто делает. Неприятная ноющая боль вновь даёт о себе знать, стягивая внутренности в один огромный узел. Чимин скулит больше от страха, чем от привычных симптомов его течек, сильнее вжимаясь в Мина. Омега льнет к его шее, туда, где сладкий аромат выражен сильнее и ярче, зарываясь носом, будто это его небольшое укрытие от когтистых лап течки. Он дышит громко, хватает воздух ртом, пропуская его через себя, и скулит, чувствуя, что больше не может с этим справится в одиночку. — Маленький, тебе плохо? — сонно шепчет Юнги, раскрывая глаза. Он не может увидеть спрятавшегося в нем лица, но очень четко чувствует усилившийся запах омеги, заставляя его негромко зарычать. «Пока ты тут дрых, у твоей омеги течка началась, а ты до сих пор не помог. Пусти меня! Я лучше знаю!» — воет на него внутренний зверь, но Мин его игнорирует, стараясь заглянуть в глаза младшего. — Ну же, Минни, посмотри на меня. Хочешь, мы пойдем в ванную, я искупаю тебя в горячей воде, это должно помочь. — Н-нет! — неожиданно для себя выкрикивает Чимин, сжимая в ладошках чужую рубашку. — Мне больно, пожалуйста, помоги. Я знаю, ты сможешь мне помочь… Мне так страшно, альфа… — Чимин, я в первую очередь человек, а для тебя могу стать кем угодно, — ласково мурлычет мужчина, выпутываясь из цепких объятий маленьких ручек. — Не вредничай, мне нужно отнести тебя в спальню, хорошо? Чимин кивает, давая поднять себя на руки и унести хоть на край света, лишь бы так бережно обнимали и окутывали запахом, как одеялом из облаков. Мин делает всё нежно, бережно опуская на холодные простыни и слыша скулеж, улыбается, уже отмечая в голове, что омега не любит холод и что нужно перенести кровать к камину. — Ты большой молодец, маленький, — шепчет альфа на ушко, нависая сверху. Пак жмурится и ёрзает на кровати, шепча как в бреду о боли и мокрой одежде, а Юнги смотрит только за дрожащими ресницами и пухлыми щеками. Очарователен. — П-почему ты так спокоен? Не набрасываешься на меня… Я… — Ты очень привлекателен и у меня уже давно все стоит, просто твой комфорт для меня стоит выше своего, то же самое с удовольствием. Я уже буду счастлив, если у меня получится тебе помочь, а зверь… Просто он хорошо дрессирован. Омега улыбается на такую глупость и тянется к Юнги, мягко касаясь своими губами его. Весь нежный как весенний цветок, мягкий как пушистое облачко, и весь его. Пусть на пару ночей… Но Юнги разобьётся об каменную кладь пола, чтобы сделать его своим на всю жизнь. Чимин продолжает скулить, привлекая к себе внимание альфы. Его тело жаждет помощи, жаждет ласки и горячих касаний, которые может дать только Юнги своими длинными аристократичными пальцами, что рисуют аккуратные узоры на боках младшего, заставляя его сердце трепетать от нежности и восхищения в глазах напротив. Мин без лишней грубости или спешки раздевает омегу, сбрасывая ненужные тряпки на пол, и любуется чистым, не тронутым никем телом. Если бы он был художником, то обязательно нарисовал на холсте все тончайшие изгибы маленькой фигуры с россыпью красивых родинок и розовыми ореолами сосков. Альфа осторожен в своих движениях, оставляя поцелуи на шее, что выгибается навстречу ласке; слегка прикусывает кожу на ключицах до красных полосок и томных вздохов сверху. Омега тянется к нему, потираясь носом о щеку, и просит, бесконечно просит и молит его не медлить, помочь, сделать хоть что-то что облегчит его боли. — Ю-юнги… Чимин шмыгает носом, и это становится главной точкой, чтобы зверь вырвался на свободу и хорошо обласкал жаждущего омегу, распятого на мокрых простынях. Юнги опускается ниже, закидывая тонкие ножки на свои плечи, пристраиваясь губами к розовой дырочке, и лижет проход, слегка всасывая кожу до чмоков и хлюпов от смазки. Младший начинает стонать, сжимая в руках простыни. Все его тело выгибается от неизведанных ранее и таких приятных ощущений, что разум вот-вот отключится, или уже давно убежал купаться под ледяным дождем на улице. — А-ах! Это так стыдно… И-и так хорошо! Юнги рычит, по очереди погружая пальцы во влажный и горячий проход, потираясь щекой о мягкие округлые бедра, довольно урча от приятного трения бархатной кожи. Когда Чимин сам начинает подмахивать и пытаться насадиться самостоятельно, альфа понимает, что пора, и отрывается от излюбленной части тела младшего, к которой он еще обязательно вернется. Расправившись со своей одеждой, Мин вновь устраивается между разведенными ногами, пристраиваясь головкой к дырочке, и потихоньку входит, наблюдая за эмоциями на чужом лице. Омега замирает, ощущая давление на стеночки, и пытается сорваться, только крепкие руки держат на месте, а губы сразу находят чужие, сливаясь в мягком поцелуе. — Подожди чуть-чуть, ты должен привыкнуть. — Б-больно! — Чш, я знаю, маленький, это скоро пройдет. Ты веришь мне? Еще немного и станет хорошо. Чимин кивает, слепо утыкаясь носом в шею альфы, и ждет, пока его заполнят до конца. Когда головка касается заветного местечка, омега вздрагивает и стонет, сам себя не понимая. Зато понимает Юнги. Он улыбается и продолжает шептать комплименты разомлевшему мальчику: — Ты такой умница, такой смелый, — тихо говорит альфа, начиная работать бедрами неспешно, медленно. — Вот так, мой хороший, что ты чувствуешь? Омега что-то невнятно бормочет, а после стонет кротко, но так сладко для ушей, что Юнги невольно дергается, задевая простату. С каждым толчком дыхание все шумнее, а голос Чимина льется приятной музыкой для ушей, стимулируя лучше работать, больше целовать, гладить, ласкать. Черт, смотря в эти красные от слез глаза и пухлые губы, между которыми то и дело появляется розовый язычок, альфа готов положить весь мир к его ногам, сделать все, что угодно, только бы любоваться им. — Мне приятно… Б-боже, это так хорошо… Они кончают почти одновременно, пачкая белесой спермой белье и тела. Юнги продолжает изливаться внутрь, чувствуя, как начинает набухать узел, поэтому меняет их местами, укладывая омегу сверху. Тот опять впивается ладонями в крепкие предплечья, но, получив нежный поцелуй в макушку, успокаивается. — Нам нужно полежать так немного, пока не пройдет сцепка, хорошо? Тебе лучше поспать. Чимин безропотно кивает, пряча холодный нос в голой груди альфы, и тотчас выключается, умотанный первым разом. Юнги накрывает их покрывалом и старается отдохнуть сам, прижимая сокровище к себе. Это только начало.