Однажды в один из этих прекрасных солнечных дней!

Шан Цинхуа громко чихнул, закрываясь рукой и приоткрывая глаза. Он потер нос кончиком указательного пальца, вдыхая воздух быстрым движением, чтобы не зачихать снова. Но так же, как это внезапно случилось, внезапно и закончилось. Бета моргнул, тихо хмыкая и шепча себе под нос: – Да-а уж, должно быть, кто-то вспомнил. Шан Цинхуа был сейчас дома. Четверг встретил бету все той же туманной облачностью. Он вытащил руку из-под одеяла и открыл приложение с погодой. Вообще-то, судя по информации в его смартфоне, сегодня уже должно было быть снова солнечно. Глядя в окно и видя перед глазами одно сплошное серое небо, Цинхуа цокнул языком. Ему, наверное, нужно удалить это бесполезное голубенькое окошко, которое только место на карте памяти занимает. Цинхуа потянулся и сел на кровати, почесывая поясницу. Его тело приятно расслабилось, да и пальцы больше не так зудели, как вчера, пока он пытался показать Мобэю, что значит на языке художника видеть взволнованную картину, которая бы заставляла сердца главных героев вырваться из груди. Шан Цинхуа вкладывал всю душу. Он взял несколько кистей, краски с тушью и сидел в кабинете Мобэй Цзюня, действительно пытаясь создать перед альфой шедевр. Однако, как только Цинхуа показал тому готовую работу, Мобэй в своем духе немного поправил очки на носу, выпустил дым изо рта от очередной затяжки и пожал плечами, не видя в написанном холсте и изображении ничего особенного. – А-а-а-а-а-а! Ну, как можно быть таким бревном в романтике! А еще писатель! Хуа Чэн прав, да кто станет покупать у такого бездаря книги?! Шан Цинхуа застучал кулаками по матрасу вокруг себя и разгневанно запыхтел, сдувая с лица упавшую на него челку. С одной стороны эта особенность альфы его действительно поражала и бесила. Ну, как можно не чувствовать и не понимать на каких именно моментах появляется это волнение? Где должны вспыхнуть и закружиться те самые бабочки в животе? Когда твое сердце бьется настолько сильно, что ты не можешь сдерживать себя и даже готов выпустить слезу от счастья. Мобэй просто пожимал плечами и говорил, что в этом нет ничего особенного. Цинхуа смотрел на него, как на инопланетянина. Интересно, почему Мобэй Цзюнь был таким?  Быть может, мужчина просто слишком долго оказался погруженным в мир своих историй? Цинхуа, конечно, не писатель и никогда подобным не занимался, но частенько слышал от знакомых в университете, что если ты пишешь достаточно долго и много, иногда в тебе возникает эта самая стена, когда уже ничему не удивляешься и рассматриваешь ситуацию под другим углом. Когда все видят чувственный и переломный момент в отношениях главных героев, ты в это время сидишь сам и пытаешься продумать до деталей, как он посмотрит, а наклонит ли девушка голову, а соберется ли уйти, и если соберется, то было бы более чувственно заставить парня не следовать за ней, а оставить его стоять на месте, создавая еще больший конфликт и драму на пустом месте. Разумеется подобные вещи проскальзывают в головах многих, для этого не обязательно надо быть писателем, но есть та самая черта, которая позволяет людям спокойно принять сюжет другого человека и сосредоточиться на его истории. Понять ее, принять и прочувствовать, знать, что по-другому быть не могло, и что все, до чего додумался ты сам – сплошная чепуха. Тогда как писатель, по типу Мобэя, слишком сильно застрявший в одних своих сюжетах, когда твои мысли только и создают сплошные разветвления и новые истории, знает, что тут на самом деле много ходов.  Ты уже не можешь сосредоточиться на картине, ты начинаешь слишком много думать, и от этого впечатление от чужого произведения портится. Возможно, с Мобэй Цзюнем происходит нечто подобное, когда Цинхуа пытается ему рассказать о моментах, которые видел из других историй? Если это не так, то, может быть, проблема в том, что Мобэй Цзюнь на самом деле в последние годы вел довольно нетипичный для нормального альфы образ жизни? Запершись под семью замками у себя дома, мужчина только и делал, что находил отдушину в общении со своими несуществующими персонажами, погружался в другой мир, думая и рассуждая не о себе, а о чужих судьбах, и день за днем подобная мозговая лихорадка просто убивала в нем все способности чувствовать самому.  Шан Цинхуа удрученно покачал головой. С какой стороны тут не посмотри, а все равно в конце становится тоскливо. Чувствовать не только радость и грусть, но и другие эмоции, крайне важно. Ведь только ощущая все на себе целиком и полностью, ты дышишь полной грудью. Ты погружаешься в мир с головой и ловишь полный кайф, примеряя на себя и любовь, и гнев, и отчаяние. Разве не в этом суть человеческой жизни? Разве люди не живут ради того, чтобы пройти путь до конца и открыть как можно больше дверей на своем пути? Если это не так, то Шан Цинхуа будет действительно очень расстроен. Преподаватель по философии за такое видение о смысле жизни поставил ему в том семестре экзамен автоматом. Поэтому, продолжая рассуждать о том, что Мобэя действительно стоит вытянуть из этой трясины, бета встал окончательно. Он дошел до ванной комнаты, после чего перекусил скудным завтраком на своей крохотной кухне, которая по совместительству так же служила ему и спальней, и плюхнулся вновь на кровать, открывая крышку ноутбука и смотря, не пришло ли ему новое сообщение от родителей. Мужчины сейчас должны были быть в Афинах и обещали обязательно сфотографировать для сына кучу всяких красивых мест. Шан Цинхуа учится на факультете живописи, поэтому подобные вещи, как никогда, ему полезны для зарисовки и тренировки собственных навыков в рисовании.  Новых сообщений на почте не было. Должно быть, его родители были пока заняты. Частенько они пропадали на несколько дней подряд, а потом, как сумасшедшие, принимались писать ему с вопросами, не успел ли он умереть за то время, пока они отсутствовали. Цинхуа это поражало. Шэнь-Ло Юань был настоящим паникером, когда дело доходило до его чада. Ну, еще бы. Ведь по сравнению с Бинхэ, он наотрез отказывался оставлять Цинхуа жить одного. Помнится, они тогда с отцом его месяц уговаривали, если не больше.  Бете было плевать абсолютно на все, он не желал никого слушать. Он даже не смотрел на тот факт, что Шан Цинхуа должно было стукнуть восемнадцать совсем скоро. Он заканчивал школу, он просто не мог опять переехать, ведь университет уже принял его документы и ждал на учебу с начала осени. Долгими нудными днями и вечерами Цинхуа и Бинхэ сидели рядом с мужчиной и вели переговоры. Молодой бета подумывает о том, что отец альфа так же прилагал руку к тому, что уламывал мужа и ночью, но это уже те детали, о которых Шан Цинхуа знать не намерен даже под угрозами виселицы. И теперь, когда все удачно завершилось, Шэнь Юань писал сыну при каждой свободной минуте и говорил ему изо всех сил пытаться не откинуть копыта до их приезда. Да-а-а, забота отца выражалась очень странным образом, но Цинхуа всегда смеялся с подобного, ведь когда они созванивались по скайпу, его родители всегда разговаривали с ним ласково без всяких лишних намеков на агрессию. Должно быть, от того, что они видели на экране счастливое и здоровое лицо сына, у них уже становилось тепло на сердце. Родители Шан Цинхуа были бетой и альфой. Такие союзы довольно часто встречаются, перегнать их по популярности могут разве что браки между альфами и омегами. Шан Цинхуа получился на свет бетой, что никого не заставило удивиться, а вот уже с парой для самого Цинхуа возникали проблемы. Бинхэ говорил ему искать такого же альфу, как он сам, а вот Шэнь Юань молил, как только можно, найти сына какого-нибудь спокойного бету, под стать ему, или вообще поискать милую и тихую омегу. Шан Цинхуа же просто качал головой и говорил о том, что до двадцати пяти об этом даже задумываться не хочет. Он видел на факультете парочек, и всегда отношения отнимали очень много времени. Встречаться с кем-то и делить с этим человеком жизнь – не так просто, как кажется на первый взгляд. Шан Цинхуа был совсем не против отношений, но сейчас они не стояли у него на первом плане. Сперва он хотел нормально доучиться, потом получить работу, и уже немного погодя, встав на ноги, он откажется от помощи родителей, которые платят за него сейчас, и найдет свою семью. У него все было тщательно распланировано. Надо сказать, что именно поэтому, когда к бете подходили познакомиться в университете и старшей школе, он лишь сдержанно улыбался, качал головой и давал четкий отказ от свиданий. Шан Цинхуа было некогда, Шан Цинхуа тратил время на самообразование, Шан Цинхуа решил сделать упор на карьеру в первую очередь, Шан Цинхуа и неособо-то кто привлекал из всех бывших претендентов. Бета отказывал еще и по пункту привлекательности. Пусть сам Шан Цинхуа и не выглядел как модель с обложки, все же его вкусы были настолько завышены, что никто из кандидатов не вписывался в ту идеальную картинку, которую он нарисовал себе в голове. Его будущая пара должна быть умной.  Да, потому что зачем ему общаться с глупым человеком? С умным же всегда интересно и есть о чем поговорить. Его пара так же должна быть состоятельной. Нет, ей вовсе не обязательно иметь при себе в кармане миллионы, Цинхуа лишь хочет, чтобы у них все было поровну, и чтобы каждый мог нести ответственность в равной степени. Он не хочет тянуть все на своем горбу и не позволит обеспечивать его самого по всем пунктам. Его будущая пара определенно, ОПРЕДЕЛЕННО, должна быть красивой. Красота, как такова, сама по себе вещь довольно субъективная. Кому-то нравятся брюнетки, кому-то блондинки, кто-то любит низких, другие слюнки пускают на высоких, кто-то хочет видеть в паре карие глаза, а кому-то это вообще абсолютно неважная мелочь. У Шан Цинхуа были свои стандарты. Высокий. Да, он определенно должен быть выше его самого. Пусть Шэнь Юань ему и говорил на счет омеги, но высокие омеги его сына не привлекают, поэтому он хочет себе либо бету, либо альфу. Но чтобы этот человек обязательно был высоким. Цвет глаз для Цинхуа не важен, волосы тоже лишь приложение; Цинхуа хочет лишь, чтобы вместе это смотрелось красиво. Он же художник, визуализация для него на первом плане. Начитанный, статный, красивый, состоятельный, возможно, даже на несколько лет постарше его самого и обязательно романтичный! Романтика – это самое главное! Шан Цинхуа представил себе в голове образ Мобэй Цзюня, сидящего за столом в своем кабинете и курящем очередную сигарету, а потом сразу же поставил на этом парне поверх всего огромный жирный крест.  – Бревно бревном… – пробормотал бета. – Э-ээх, а ведь почти идеальным показался в начале. Мобэй Цзюнь действительно очень похож на один из его идеальных кандидатов, но с таким скупым запасом эмоций – это ни в какие рамки не лезет. Это же просто ужас, да и только. Цинхуа действительно жаль его будущую омегу. Ей придется жить с этим громилой лишенным всяких романтических чувств, как с куклой, которая способна отвечать за основные вещи.  Шан Цинхуа вздохнул. Он снова вскочил с кровати и пошел проверять свой запас продуктов, который показался ему маленьким на следующие несколько дней. Бета вытянул вперед губы трубочкой, качая головой, и пошел одеваться. Прихватив с собой телефон, наушники, ключи от дома, тетрадь с ручкой, и, накинув на голову капюшон от кофты, Шан Цинхуа выскочил за дверь. Поход по магазинам очень нужная вещь. Даже несмотря на то, что частенько парень себя баловал заказной едой, домашнюю кухню он очень любил. Когда они жили всей семьей, его отец всегда готовил им с папой просто умопомрачительные блюда. Шан Цинхуа до сих пор вспоминает вкусную стряпню его отца и удивляется каждый раз, почему же тот не пошел учиться на повара. С другой стороны, выбери он эту стезю на своем жизненном пути и не смог бы встретиться на одной из конференций с Шэнь Юанем, а следовательно, Цинхуа бы сейчас не ходил ножками по земле. Так что Цинхуа благодарен отцу и за отменные кулинарные способности, которыми он был взращен, и за то, что он встретил папу и решил выйти за того замуж. Идеальный расклад для их небольшой семьи. Шан Цинхуа жил не в частном районе, как Хуа Чэн и Мобэй Цзюнь. Его дом стоял недалеко от входа в тот сектор, поэтому, когда парень сбежал по ступенькам крыльца многоэтажки, он поспешил накинуть на голову капюшон и двинулся в сторону ближайшего магазинчика. Шан Цинхуа смотрел себе под ноги и достал из кармана телефон, перелистывая на экране меню, чтобы добраться до приложения с музыкой. Прямо рядом с ним прошел мимо ребенок с зонтиком; малыш по всей видимости торопился в школу. Шан Цинхуа даже не обратил на него внимания. Уткнувшись в гаджет и выбирая, какую лучше песню ему сейчас включить, бета и не заметил, как ноги привели его к нужному супермаркету.  Тот работал с семи утра и сейчас был открыт. Из-за плохого сна, который присуствовал у беты от университета и того факта, что приходилось вставать в самую рань, Шан Цинхуа вынужден был и летом просыпаться спозаранку. Ступив за порог магазина и воткнув себе в ухо наушник с уже заигравшей в нем мелодией, бета схватил корзинку в руки и двинулся к отделу с молочными продуктами. В большом помещении практически никого не было, поэтому, смотря вперед своего носа, Шан Цинхуа прикрыл глаза и, пританцовывая под музыку, начал тихо шептать себе под нос: – Молочко, молочко, молочко, молочко… Будь здесь кто-то еще, то явно принял бы бету за сумасшедшего типа, но поскольку по сторонам было пусто, никто на такую выходку не обратил особого внимания. Шан Цинхуа достиг нужного ряда с продуктами и начал перебирать коробки, смотря на срок годности, пока постепенно, двигаясь в правую сторону, он не врезался в чужое плечо: – Молочко, молоч… Упс, прошу прощения! – Я, конечно, знал, что ты странный, но чтобы настолько восхвалять молоко? Не приходи ко мне больше. – А? Шан Цинхуа соизволил, наконец, поднять голову вверх. Прямо там, чуть выше его собственной макушки, находились два ледяных синих глаза, которые безэмоционально уставились на него.  – А-а-а-а-а! Т-т-ты... Ты что здесь делаешь?! Бета резко отодвинулся от мужчины назад, выставив вперед руку и тыкая Мобэй Цзюня в грудь своим пальцем, а сам Мобэй Цзюнь просто тихо выдохнул и отвернулся, возвращая свой взгляд на полку с морской капустой. – Стою, – ответил альфа. – Нет, ты же… Ты что выходишь из дома? – А по-твоему, я – псих-отшельник, который заперся в четырех стенах и никогда не покидает своего пристанища? – Эхе-хе-хе, ну, как бы сказать… Мобэй Цзюнь снова вздохнул и в этот раз глубже обычного. Он был одет в обычный коричневый легкий и длинный мужской плащ, на его голове тугой резинкой волосы были перетянуты в низкий хвостик, а под глазами заметны внушительного размера синяки. Первый испуг, который застиг Шан Цинхуа врасплох, прошел, и растерянность начинала постепенно меркнуть. Бета встал нормально, не отклоняясь назад, и подошел ближе к мужчине, вставая к нему практически вплотную, чтобы посмотреть, что тот взял с полки. – Морская капуста?  – Что с этим не так? – Не знал, что ты ешь морскую капусту. – Не знал, что ты настолько любишь молоко, что, похоже, дрочишь на него по ночам. – Ты! Это не правда! У меня просто хорошее настроение, вот и все! – возмутился Цинхуа. – Кстати, что ты здесь делаешь в такую рань? Все еще спят. – Почему же ты не спишь? Шан Цинхуа возмущенно засопел. Он опустил молоко в свою корзинку, а потом перевел хмурый взгляд на лицо Мобэй Цзюня. – Ты мог бы не отвечать вопросом на вопрос? Альфа усмехнулся и кинул себе в тележку несколько упаковок капусты с полки, после чего посмотрел на Шан Цинхуа, наклоняясь ниже, так, чтобы их глаза встали на одинаковом уровне, отвечая: – Заснуть не мог, пришел купить сигареты, но решил затариться всем и сразу. Ну, а ты чего проснулся ни свет, ни заря? – Из-за универа, – сказал бета, улыбаясь и кивая в сторону остального стеллажа, чтобы они оба двинулись дальше. – Когда постоянно вставал слишком рано, режим сбился и не дает мне пока спать дольше.  – Удобно. – А по мне не очень. У меня же каникулы как-никак, я планировал выспаться за них на год вперед. Мобэй Цзюнь толкал свою тележку прямо, пока они не достигли полок с мясом, вынуждая мужчину остановиться. Шан Цинхуа тоже внимательно посмотрел на продукты и стянул себе несколько пачек с нарезанной колбасой.  – В твое время я спал сколько мне вздумается, видимо, сейчас расплачиваюсь за эту халатность. – Ты был рьяным прогульщиком? – Я вообще не учился. У меня нет высшего образования. – Да ладно? – бета удивленно оторвался от корзинки и даже вытащил из уха наушник, оставляя его болтаться поверх кофты. – Почему ты не пошел учиться? Мобэй Цзюнь пожал плечами. – Не знал, чего я хочу. А без этого я не знал, куда мне пойти.  – Мог бы выбрать то, куда проходил по баллам, а уже попробовав и оценив, что тебе нравится изучать, и что нет, выстроил бы дальнейший путь и перевелся на тот факультет, куда больше всего тянула бы душа. – Я везде проходил по баллам. – Как это? Мобэй Цзюнь задумчивым взглядом прошелся по всему мясу и, наконец, взял себе несколько упаковок с окорочком, усмехаясь себе под нос. – Я создаю образ глупого человека?  – Что? Нет-нет, просто… Ты настолько был хорош в школе? – М-мм… – альфа кивнул, начиная снова двигаться вперед по рядам. – Я думаю, это нельзя назвать упорством, просто был не глупым с рождения. Кажется, это называется талантом?  – Выпендрежник, – раздраженно цокнул бета. – Некоторые люди столько труда вкладывают в свои знания и хорошие отметки, а тебе все давалось так просто? – Я же в этом не виноват. Мои родители, вернее, моя мать была кандидатом наук в области техники и инженерии. Наверное, умом я пошел больше в нее, чем в отца.  – Кандидат наук? Вот это да, – присвистнул Цинхуа. Все это время он действительно не мог себе представить Мобэй Цзюня, как настолько прошаренного и одаренного человека. Мужчина действительно не создавал образ какого-то простачка без мозгов, но что он был настолько умным, Шан Цинхуа даже не догадывался. Он и родителей Мобэя видел все это время в другом свете.  Они вдвоем отошли от мясного отдела и прошлись вдоль замороженных полуфабрикатов, где Цинхуа закинул себе в корзину несколько упаковок пельменей. Мобэй Цзюнь краем глаза зацепил, что именно понабрал себе этот парень и фыркнул. Они приблизились к отделу с выпечкой, когда альфа кивнул головой в сторону покупок беты. – Тяжело? – О, не переживай, я таскал вещи и похлеще этого. – Переложи ко мне, толкать легче, чем тащить. Шан Цинхуа довольно заулыбался и принялся перекладывать свои продукты в тележку альфы. – Дядя так добр ко мне. – Надорвешь спину, потом будешь винить меня, что я не предложил свою помощь. – Я не настолько корыстный человек. – Почем мне знать, я тебя второй раз в жизни вижу. – Второй раз в жиз… О-о-о-ооо! Да я был у тебя всю неделю! В смысле ты второй раз в жизни меня видишь?! Мобэй Цзюнь засмеялся. – Чего ты ржешь!? – Потому что хочу. – Посмотрите на него, я ржу над табой, бе-бе-бе… Потому сто я хачу этого, бе-бе-бе… – Ты в курсе, что я стою прямо рядом с тобой и все слышу? – Это и было рассчитано на то, что ты услышишь. Кстати, если ты такой умный, разве учителя не должны были сами порекомендовать тебе какую-нибудь супер программу? – Они и рекомендовали, – ответил альфа. – Меня хотели отправить на обучение за границу. Университет, который полностью оплачивал мое общежитие, с хорошей стипендией. – Блин, но это же так круто! Почему ты не поехал? – Потому что мне не по душе математика. А специальность, на которую они звали, была технической.  Мобэй Цзюнь задумался, пока смотрел на полки с хлебом и добавил: – Я тогда на экзамене набрал двести тридцать два балла по ней. – СКОЛЬКО? – пропищал Цинхуа. – Мобэй, нельзя быть таким умным, ты заставляешь почувствовать меня себя полным неудачником. – Не я виноват в том, что ты тупой. – Грубиян! – Хочешь так же – учи формулы. Там знать-то ничего больше не надо. Цинхуа повис на плече Мобэй Цзюня, пытаясь колотить его, и продолжал тихо бормотать себе под нос: – Грубиян, грубиян, грубиян… Ладно! Тогда, если ты просто лежал после школы и ничего не делал, как смог прийти к писательству? На это тоже нужны тренировки. – Мои сочинения по литературе отправляли как статьи в журналы. – … Шан Цинхуа почувстовал, как своим существованием пробивает дно, падая все ниже и ниже. – ДА ТЫ ИЗДЕВАЕШЬСЯ! Мобэй Цзюнь засмеялся громче, прикрывая рот рукой и скаля зубы. – Ладно, ладно, не плачь, – улыбнулся мужчина.  – Кто тут плачет? – А у кого слезки текут? – Это свет так падает! – Ну да, ну да, – альфа потрепал бету по голове, распушая его волосы. – На самом деле сочинения и рассказы – это разные темы. Рассказы писать легче, по крайне мере, с моей точки зрения. Одно дело, когда ты вынужден подстраиваться под определенную тему, и другое, когда ты сам придумываешь свое видение и развиваешь его. Однажды я просто зависал на форуме от скуки и читал комментарии про критику фильма. Один человек упоминал, что сюжет полностью копирует чужую книгу, и я ради интереса пошел ее гуглить, чтобы проверить так ли это было.  Начал Мобэй Цзюнь, таща за собой тележку и Шан Цинхуа, который теперь повис не на альфе, а на ней. – Я не особо в то время увлекался фантастикой, но сюжет мне понравился. Неплохой, и персонажи все прописаны. Не было чего-то нелогичного. Автор даже убил парочку главных героев, у него явно кишка была не тонка. Обычно мало кто решается это сделать. Но мне не очень понравился финал. Я не люблю открытые концовки, поэтому почему-то в тот момент в моей голове созрела идея… Я же тоже могу сделать что-то подобное? Вдруг кому-нибудь это понравится?  Шан Цинхуа навострил ушки и внимал каждому слову. – Мне кажется, у любого это есть, когда ты просто сидишь, или идешь, или просто задумался о чем-то очень сильно. В голове возникают разные сценки. Одна моя читательница писала мне, что, когда она училась в школе, всегда представляла себя и своего одноклассника вместе, как парочку, и в голове придумывала кучу сюжетов, где они ходят по разным локациям на свидания. Не обязательно представлять в таких историях себя, но я думаю практически у каждого такое происходит. Пока я лежал и ничего не делал, мыслей было слишком много. Я думал, что мне делать дальше, куда податься и чем вообще заниматься по жизни. С моими родителями мы уже жили на расстоянии, потому что трое альф к моменту моего переходного возраста просто не уживались в одном месте. Я предложил съехать, они оплатили мне аренду той квартиры. Сейчас, став полноценным писателем, я и вовсе сменил город. Отец с матерью умерли, мне было не за чем там больше оставаться. – Ох, это грустно… – Веселого мало, согласен, – кивнул Мобэй.  – Скучаешь? Можешь поплакать на моем плече, я не буду смеяться. Альфа остановился и снова наклонился к Цинхуа, заставляя бету поежиться. – Я похож на плаксу? – Так я ж не в этом смысле. – Пф-ф… Я уже выплакал свое, к тому же… – Мобэй Цзюнь выпрямился и расправил плечи. – Это было давно. Вспоминать грустно, но жизнь продолжается. Не могу же я вечность убиваться от горя. – Если бы мои родители умерли, я бы плакал всю оставшуюся жизнь. – Нытик. – Эй! А нельзя ли повежливее? Я тут душу, между прочим, открыть пытался! – Да, да, да, мне продолжить? – Ага! – Цинхуа резко закивал головой, возвращая улыбку на лицо и закидывая в тележку несколько пачек с мармеладками. Мобэй на это прищурил глаза, но промолчал. – Там не так уж и много осталось. Я просто решил выплеснуть все мысли, которые появлялись, на бумагу. Постепенно размышляя над выдуманными героями и их поступками и решениями, мне становилось легче. А когда я закончил и стал выкладывать это в интернет, появились те, кто не только стал это читать, но еще и кидать мне за это деньги. Прошло много лет, появился опыт, аудитория, редактор и агентство, в котором я сейчас работаю, и я превратился в того, кем являюсь сейчас. – Бесчувственная деревяшка? – Не понял. – Писать-то ты может и можешь, а вот с романтикой и глубокими чувствами у тебя проблемы. Хоть в одной твоей книге есть любовная линия? – Можно написать хорошую историю и без упора на это. Сводить персонажей таким образом не всегда хороший шаг. – Значит, нет. Мобэй Цзюнь рыкнул и закатил глаза. – Ну, нет, и что с того? – Пошли сходим в парк и покормим уточек. Альфа подумал, что ему это послышалось, но бета рядом с ним выглядел так, как будто собирался сказать именно это, поэтому никаких криков о том, что он оговорился не последовало. Мобэй Цзюнь нахмурился и скептически посмотрел в глаза парню. – Прикалываешься? – Нет, я серьезно. Надо же учить тебя тому, что вызывает в людях приступы умиления. – Видео с котиками вызывают в людях приступы умиления. Шан Цинхуа улыбнулся. – Ха-ха-х, да, это правда, но не только это. Пошли прогуляемся, погода все равно не такая уж и плохая. Сразу же после этих слов лампочки в магазине над их головами замигали несколько раз, а от открывающейся на выходе двери послышался очередной мощный раскат грома, сопровождаемый усиливающимся ливнем. – Действительно прекрасная погода, когда пойдем? – Не издевайся. Ну, подумаешь, завтра погода будет лучше, давай сходим. – Вот еще. – Но ты же только и делаешь, что торчишь в своем кабинете и куришь! Это вредно для здоровья! – Отстань. – Я куплю билеты в кино, если дождь будет и завтра. – Чего? Собираешься навечно прилипнуть ко мне? – Да больно ты мне нужен, я пытаюсь научить тебя романтике, иначе все твои книги в будущем не купит ни один человек. – Тоже мне, помощник нашелся. Каким образом поход в кино связан с романтикой? – Мобэй… – Шан Цинхуа вытаращил на мужчину глаза. – Не заставляй меня разочаровываться в тебе еще больше…