Однажды в один из этих прекрасных солнечных дней!

Хэ Сюань был просто в бешенстве, а Хуа Чэн откровенно веселился. Маленький альфа висел вверх тормашками, пока мужчина, скрипя зубами, собирал в себе последние остатки терпения и хладнокровия, только чтобы выйти сухим из воды и продолжить идти работать, а не идти прямиком в тюрьму за особо тяжкое. Дело было в том, что еще с самого утра, как только ребята переступили порог огромного дома Се Ляня, Хуа Чэн был страшно заинтересован в том, чтобы полностью изучить этот особняк. Называть всю эту роскошь обычным домом – он отказывался. Поэтому альфа просто кинул вещи в комнате Се Ляня и, пока тот пошел в уборную, побежал исследовать все комнаты, на которые успевал натыкаться. Таким образом, естественно ребенок заблудился, нашел его Хэ Сюань, который откликнулся на звон колокольчика, которым его призвал омега и попросил помочь в поисках. И как раз колокольчик заинтересовал Хуа Чэна больше всего.  Едва им двоим на протяжении всего дня недоставало каких-то средств, он смотрел, как Се Лянь звонит в него, и чтобы сильно не отвлекаться от работы, дворецкий тут как тут и слажено помогает в любой просьбе. Поэтому, решив поэкспериментировать, Хуа Чэн принялся без устали в него трезвонить. И, о, чудо! Хэ Сюань появлялся с такой скоростью, как будто он заменял Ртуть из Людей Х. Ребенок был в дичайшем восторге и постоянно донимал его. Се Лянь не выдержал первым и отобрал игрушку из рук альфы, сажая того за свой стол и прося не отвлекать Хэ Сюаня по таким пустякам, но вот стоило Се Ляню выйти из комнаты, как Хуа Чэн соскакивал со стульчика и бежал за колокольчиком, и хоп! Три секунды спустя Хэ Сюань стоял перед ним готовый к новым подвигам. Так продолжалось до вечера, сказать, что мужчину это начало бесить – ничего не сказать. Он был готов схватить Хуа Чэна за шкирку и выкинуть из окна, а если тот прибежит снова, то устроить ему аттракцион и пустить исследовать дно их прудика на заднем дворе, который по совместительству служил маленьким садиком. Именно поэтому, когда Се Лянь вечером в очередной раз покинул комнату, чтобы принести из кухни им еды на ужин, Хуа Чэн улыбнулся и принялся за свое. Хэ Сюань чувствовал, как его глаз дергается, когда он обнаружил, что Се Ляня нет в комнате, а этот мелкий альфа стоит и улыбается ему, рассматривая во все глаза. Бета просто не выдержал и схватил его за ноги, переворачивая ребенка вверх тормашками и думая, что с ним делать дальше. Хуа Чэн просто размахивал руками и громко смеялся, стараясь зацепиться за близко расположенные к нему вещи. – Какой же ты приставучий… Слушай сюда, я терплю тебя только потому, что ты являешься для молодого господина очень ценным другом. Если бы он не чувствовал только твой запах из всех других возможных, я бы уже пустил тебя на корм акулам! – Ух ты! Тут еще и акулы есть?! Покажи! Покажи! Хэ Сюань завыл от безысходности. Се Лянь открыл дверь ногой, неся в руках большой поднос и, когда увидел всю эту картину, просто тяжело вздохнул, закатывая глаза. – Хуа Чэн. Зачем ты снова звонил? Сюань-гэ, отпусти его, пожалуйста.  – Могу я отпустить его в аквариум, где у вашего отца плавают пираньи? – Нет. – Может быть, вы все-таки подумаете? – Аха-ха-ха! Твой дворецкий такой крутой, у вас еще и пираньи есть? Пойдемте посмотрим! – Хуа Чэн… Хуа Чэн был опущен на пол и снова усажен за стол, где от него было больше пользы, а Хэ Сюань нагнулся вниз к омеге и зашептал мальчику на ухо, чтобы его не смог никто услышать, кроме него: – Я могу выгнать его в любой момент, только попросите. – Он просто очень взволнован. Он никогда раньше не видел дворецких и вообще… Всего этого. – Вы могли бы объяснить ему, что он отвлекает меня от дел, когда вызывает просто для того, чтобы проверить, насколько быстро я появлюсь. – Прости. – Вам не за что извиняться передо мной. Это ему бы не мешало принести извинения. – Он больше не будет. Хуа Чэн! – Да! – улыбнулся альфа, разворачиваясь на стуле. – Идем смотреть пираний? – Нет, – цокнул омега и подошел к нему, протягивая тарелку с едой. – Не дергай, пожалуйста, Хэ Сюаня. Он же работает и очень занят. – Я проверяю, сможет ли он побить собственный рекорд. Он же в прошлый раз появился тут спустя две секунды… Может быть, он правда владеет супер силой? – Я появился здесь спустя две секунды, потому что стоило мне закрыть дверь, как ты снова зазвонил в колокольчик. Хватит так делать. – Но мне нравится. Се Лянь запихнул мальчику в рот большую мантоу, которая лежала на тарелке среди остальных, чтобы он поел и замолк, и сказал: – Нельзя делать то, что тебе нравится абсолютно всегда. Хэ Сюань не собачка, которая прибежит к тебе по команде. – Мн-нм-нм-мнмр. – Жуй и не говори с набитым ртом. Хуа Чэн кивнул. Се Лянь отошел от него и повернулся к Хэ Сюаню, отдавая в его руку колокольчик, который весь день причинял ему достаточное количество неудобств. – Забери его. Все равно уже стемнело. Мы сейчас быстро все доделаем и сядем смотреть фильм. – Вы уверены, что не лучше будет проводить его домой? – Все в порядке. Было много работы и уже поздно, он сказал, что может позвонить родителям и договориться, чтобы они позволили ему тут переночевать, и они согласились. Он уйдет завтра с утра. А на сегодня от тебя больше ничего не требуется. Ты и так измотался. Прости еще раз. Хэ Сюань кинул угрюмый взгляд в сторону альфы, который уминал вкусную паровую булочку за обе щеки, и фыркнул, отворачиваясь и идя на выход из комнаты. – Как пожелаете, молодой господин. – Опять много думаешь. – Сегодня это единственное, что спасает меня от применения насилия к некоторым личностям. – Сюань-гэ! Дверь за дворецким закрылась, оставляя Хуа Чэна и Се Ляня вновь одних в комнате. На самом деле пусть это и называлось комнатой, однако, Хуа Чэн был уверен, тут бы поместились несколько комнат и могли бы уснуть десять человек одновременно. Се Лянь жил в настоящих хоромах. Удивительно, сколько же денег было у его отца? Нынче быть в шоу-бизнесе такое прибыльное дело? Может быть, и ему стоит себя попробовать в этом деле в будущем? Он бы смог обеспечить себя и родителей до старости лет.  Се Лянь подошел к своей тарелке и взял мантоу, садясь за учебник и выписывая на отдельный лист последние строчки из выделенного абзаца. – Доделаем эти слайды и будет готово. Мы хорошо справились. – Мн-нр-мнр. – Это было согласие? Хуа Чэн усиленно кивнул головой несколько раз.  – Хорошо. Ладно, какой фильм будем смотреть? И предвещая тот факт, что ты уже раз пять говорил о какой-нибудь страшилке, нет. Мы не включим страшное кино на ночь. Я хочу спать, а не дрожать от каждого шороха. – Но фомби не фафные. Эфо фсе не феально. – Мне все равно. – Ты фкуфный. – Я вкусный?  Хуа Чэн проглотил все, что у него было во рту, и вытерся рукавом. – Скучный. – А-аа, ну, уж извини, какой есть.  – Тогда, давай, что-нибудь нагнетающее. – Ни нагнетающее, ни страшное, ни стрелялки, ни войну. Такое на ночь тебе смотреть вредно. Ладно я, но ты же тоже не заснешь. – Я сплю, как убитый. – Не верю. – Давай поспорим. – Почему мне кажется, что у меня сейчас дежавю? Хуа Чэн удивленно наклонил голову на бок. – А? Не знаю… Так что? – Нет. – Се Лянь. – Нет. – Ну, Се Лянь. – Я сказал нет. Хуа Чэн надулся и отставил тарелку с остатками еды на столик. Он снова развернулся на стуле к экрану компьютера, куда он вбивал все выписки с бумажек, и затих. Пока Се Лянь продолжал заниматься делом, он не замечал ничего странного, однако, когда омега закончил и дописал до конца последнее предложение, он встал с места и посмотрел в сторону альфы. Тот всем своим видом показывал, насколько он расстроен. Над ним буквально можно было увидеть метафорическую тучку, из которой шел дождик, и под которой он сидел и мок, пуская слезки. Се Лянь мягко улыбнулся, подходя к нему ближе. Он опустил руку на плечо Хуа Чэна и утешающе погладил его несколько раз. – Ладно. Может быть, против фильма-катастрофы, где есть немного напряжения, я не буду против. Альфа тут же улыбнулся и подскочил на стуле. – Правда, можно? – Блин, Хуа Чэн, да ты настоящий манипулятор!  – Пхе-хе. Папа всегда говорил, что такое прокатывает.

***

Когда все дела были сделаны, постель разложена, а фильм включен, и уже играла финальная заставка, Хуа Чэн не продержался дольше пятнадцати минут. Постоянно зевая и закрывая глаза, он задремал и уткнулся носом в подушку, пока Се Лянь рядом с ним рассматривал спящее и умиротворенное лицо. А ведь как сильно альфа настаивал и уговаривал посмотреть что-то. И вот, чем все закончилось.  Омега вздохнул. Он выключил экран компьютера и, чувствуя собственную усталость, погасил в комнате свет, залезая под свое одеяло. Кровать Се Ляня была по-настоящему огромной, поэтому стелить Хуа Чэну футон на полу и заставлять его там спать, как и занимать гостевую комнату, не было особого смысла. Даже Хэ Сюань на такое заявление никак не стал возражать. Мужчина лишь принес дополнительные подушки и еще одно одеяло. И разлегшись по разным углам койки, оба мальчика благополучно заснули.

***

Сон Хуа Чэна был не очень спокойным. Он принялся ворочаться посреди ночи и постоянно норовил скинуть с себя одеяло. Расстояние между ним и Се Лянем из-за непрекращающейся возни сокращалось, и когда рука альфы высунулась наружу и в очередной раз взлетела в воздух, приземляясь на одеяло и дотрагиваясь до плеча омеги, Хуа Чэн вздрогнул и проснулся, испуганно хлопая глазами и смотря на странный бугор рядом с собой. Мальчик повертел головой в разные стороны, думая, чем бы ему защититься, когда понял, что комната, в которой он был, что-то сильно отличалась от его собственной, а когда рядом с ним странный бугор заворочался и перевернулся с одного бока на другой, являя на свет лицо, Хуа Чэн выдохнул. Это был всего лишь Се Лянь.  Альфа зевнул. Он поерзал на месте и заметил, что сильно сдвинулся со своего края и сейчас лежал практически на середине. Правду говорил ему его папа, Хуа Чэн, как самый настоящий клоп, который ползает ночью по всей поверхности кровати. Ему пришлось отодвинуться обратно к тому месту, где он лежал изначально, но когда альфа уже захотел опустить голову на подушку и попытаться уснуть по новой, внезапно осознал, что в горле слишком пересохло. Он откинул одеяло в сторону и потер шею рукой, облизывая губы и сглатывая слюну. – Пить хочется… – прошептал ребенок. Хуа Чэн посмотрел на поднос с едой и кружками, которые Се Лянь обновил, когда они начали смотреть кино и быстро спрыгнул с кровати, подбегая к нему. Снэки и другие закуски все еще были на месте, а вот стаканы, в которых изначально была налита вода, оказались пусты. Делать было нечего. Хуа Чэну нужно было выйти из комнаты и отправиться на кухню. Он плохо знал, как тут все расположено, но, кажется, когда днем омега постоянно уходил и приходил, его долго не было, и он не мог услышать звона, значит кухня была далеко. Комната Се Ляня располагалась на втором этаже в конце левого крыла. Хуа Чэн подошел к двери и открыл ее, стараясь быть как можно тише. Он сонно проморгался, уже полностью привыкая к темноте, и неспеша начал брести вперед, пытаясь отыскать лестницу, которая бы вела вниз. Наверняка кухня была где-то на первом этаже. Делать ее сверху было бы странно. Хуа Чэн, конечно, не был планировщиком домов и зачатками архитектора не обладал, но у него дома кухня была на первом этаже, значит и тут должна быть там же. Логично? Логично. Найти лестницу удалось лишь спустя пятнадцать минут поисков, а когда Хуа Чэн оказался внизу, то задача только усложнилась. И куда теперь ему нужно идти? Его прервали на осмотре дома, и до кухни он так и не дошел. Он помнил только те места, в которых был. Так что, куда идти, и что теперь делать, было не очень ясно. Но пить по-прежнему хотелось сильно. Колокольчик у него забрали, поэтому, если на него наткнется в этой кромешной тьме Хэ Сюань – он сам будет виноват. Он, а не Хуа Чэн. Хуа Чэн тут вообще не причем. Он просто гуляет.  Ребенок снова зевнул и почесал себя по макушке, растрепывая и без того взъерошенные волосы. Со стороны можно было сказать, как будто Хуа Чэн только что сошел с сеновала, ну, или просто был похож на воробья, который долго и тщательно чистил свои перышки. Мальчик двинулся вправо, потому что он однажды смотрел передачу, где какой-то супер умный бета говорил, что если вы оказались в лесу и заблудились, всегда идите направо. Совет был немного сомнительным, но поскольку Хуа Чэн не терялся в лесу, он не мог утверждать верное это было решение или нет. Вот и предоставился удобный случай, чтобы проверить слова того парня. Хуа Чэн уверенно двинулся в правый коридор. Пока он шел, по бокам от его головы одни двери сменялись другими. Он проходил мимо комнат одна за одной, пока в самом конце, завернув за угол, он внезапно не наткнулся на шум. Во всем доме и на этом этаже было по-прежнему темно, только вот полоска тусклого света не могла быть каким-то ведением. Хуа Чэн не принимал ничего такого, чтобы у него внезапно начались галлюцинации, да и он уже достаточно побродил тут, чтобы проснуться. Поэтому ребенок просто пошел туда, куда инстинктивно почувствовал, что идти было бы правильным. На самом деле, идти куда-то еще – было просто невозможно. Дальше по коридору был тупик, а удовлетворить собственное любопытство и посмотреть, что там происходит, что кто-то не спит в столь поздний час, очень хотелось. Фильмы ужасов нереальны. Все эти случаи, когда из темноты появляется приведение, а в пустом доме, где ночью бродит человек и видит свет, идя на него и попадая в лапы чудовища – просто воля фантазии сценаристов. Хуа Чэн знает, что ему ничего не будет, потому что просто в это не верит. Гори свет в подвале, он бы и туда пошел совершенно спокойно. У него действительно не было никакого инстинкта самосохранения. Да еще и Хуа Чэн был в таком возрасте, когда ему было много что интересно. Время почемучки прошло к пяти годам, поэтому теперь, если ему что-то нужно было узнать, он уже никого не дергал и предпочитал просто сунуться туда своим собственным носом. Иногда выходило болезненно, но на ошибках учатся. Поэтому, подойдя ближе к двери, которая оказалась незапертой, и, услышав возню, он совершенно легко, не предвидя никакой беды, просто открыл ее, надавив рукой.  – Х-ахх… С-сюань… Хэ С-сюань, давай нежнее… М-м-хх-ах... Я же не резиновый, ты мне так ногу растянешь… – Кто виноват, что одежда такая неудобная? Я же сказал, что лучше снять. Хуа Чэн моргнул и встал в проходе, видя перед своими глазами два тесно прижавшихся друг к другу силуэта, которых освещал тусклый свет от ночной лампы на тумбочке. Мужчины то и дело постанывали, охали, гладили друг друга, пока, наконец, в какой-то момент Ши Цинсюань разорвал очередной поцелуй и облокотился подбородком на плечо своего любовника. Его глаза слабо приоткрылись, и он узрел перед собой Хуа Чэна во всей красе, который стоял и наблюдал за ними. Мужчина резко напрягся всем телом и тут же оттолкнул Хэ Сюаня в сторону. Бета удивленно охнул от такой силы и дерзости и зашипел, падая на кровать рядом с омегой. – Ты чего?  Ши Цинсюань широко распахнул глаза и молча поднял руку, указывая пальцем прямо на Хуа Чэна. Видимо, они настолько сильно увлеклись, что он забылся и не почувствовал приближение альфы, как и его запаха. Ему следовало быть более собранным. Он совсем недавно вернулся со съемок и был уверен, что его сын и его друг, которого он привел к ним домой, уже давно спят. Он так сильно вымотался за весь день с постоянными переездами и сменами площадок, что ему была необходима разрядка. Хэ Сюань ждал его в их комнате, которую они делили на протяжении последних пяти лет, поэтому все сложилось само собой. Кто же ожидал, что их прервут подобным образом? Мужчина смотрел испуганными глазами на ребенка и ему было настолько стыдно, что он хотел провалиться под землю и больше никогда не появляться тому на глаза.  Хэ Сюань оглянулся в ту сторону, куда указывала рука его омеги, и точно так же замер, шокированный таким появлением. Бета чертыхнулся себе под нос, тут же слезая с кровати и накидывая себе на плечи халат, который носил после похода в душ. Он накинул на Ши Цинсюаня одеяло и быстро подошел к двери, хватая Хуа Чэна за руку и уводя за собой. Они оба покинули комнату, где взрослый омега все еще пытался оправиться от шока. Кажется, его застукали за подобным впервые в жизни. Хэ Сюань дошел до конца коридора и двинулся к лестнице. – Стой, стой! Мне не наверх, я хочу пить. Мне нужна кухня, – запыхтел альфа, пытаясь вырвать руку из хватки. Хэ Сюань резко остановился на месте и грозно глянул вниз. – Ты… Какого, блин… Зачем ты зашел в комнату?! Ты же слышал, что там кто-то есть! – Так я поэтому и зашел, что слышал. Бета попытался досчитать до десяти, чтобы успокоиться. Хуа Чэн стоял рядом с ним и все еще просил его о стакане воды, поэтому, пытаясь еще раз осмыслить ситуацию и что им теперь делать, Хэ Сюань просто сдвинулся с места и пошел туда, куда просил его ребенок. Кухня оказалась действительно на первом этаже, вот только не в правом крыле, куда забрел мальчик, а в левом. Больше он не будет слушать советов странных мужчин с экрана телевизора. Они, конечно, вроде и действенные, потому что заблудившись, он действительно смог наткнуться на людей, но ему люди были не нужны. Нужна была кухня.  Бета завел Хуа Чэна прямиком в нужную комнату и оставил его стоять возле барной стойки, идя вперед и открывая шкафчик. Хэ Сюань вытащил стакан и налил в него воды из графина. Он протянул все это Хуа Чэну, и альфа с жадностью принялся пить. Как только первый стакан был осушен, ребенок попросил второй, и лишь на третьем его жажда пошла на спад. Хэ Сюань стоял рядом, опираясь поясницей на столешницу, и стучал себя пальцами по подбородку. – Ты, это… Что именно ты успел понять из того, что увидел? – А? – Да нет, что я несу… Ты точно ничего не понял, иначе уже бы что-нибудь сказал, – пробормотал Хэ Сюань. – Значит так. Слушай меня. Мы ничего не делали. Понял? – Да? А мне показалось делали. – Черт… – бета поджал губы, закрывая глаза. – Мы просто… Просто мы пытались заставить друг друга замолчать, ясно? Больше ничего. Мы хотели, чтобы мы оба замолчали и легли спать.  – А-аа… Ну да, ваши же губы были друг на друге. Хэ Сюань откашлялся в кулак несколько раз, пытаясь придать своим словам реальности, и заговорил серьезным голосом. – Да. Все именно так и было. Чтобы люди не говорили, рот же надо держать закрытым. Поэтому мы и сделали это. Губы на губы. Ничего такого в этом нет.  Хуа Чэн протянул пустой стакан обратно бете в руки и улыбнулся. – Значит, вот как это называется? – Да. – А мне казалось, если твои губы на чужих губах, это называется поцелуем. Хэ Сюань дернулся, чуть ли не роняя стакан из рук, и быстро поставил посуду на стол с громким стуком. – Что?! Откуда ты это знаешь?! – Мне по-твоему три года? – Но ты… Ты же не… – В фильмах люди постоянно целуются. И по телевизору в сериалах тоже. Конечно, я знаю, что это такое, зачем ты мне соврал? – Это… я не… Слушай, то что ты увидел, мы просто… Короче, забудь об этом. И Се Ляню не говори. – Почему? Он разве не знает? – Нет, не знает. – Почему вы ему не скажете? – Это не твое дело. – Вы боитесь? Давайте я скажу, если вы боитесь. Ты же ему нравишься, он не будет против, что ты с его папой целуешься. Хэ Сюань согнулся и упал головой на согнутые руки, начиная вымученно стонать. – Ну, за что… За что... Ну, почему ты… Какого черта ты вообще туда зашел… – Папа говорит, я мастер в этом деле, – улыбнулся Хуа Чэн. – Чего? – Ну, я постоянно раньше заходил к ним в комнату, когда они целовались. И они тоже очень злились на меня.  – И почему ты в таком случае, зная, что на тебя будут злиться, все равно заходишь? – Потому что мне интересно. – *****. – *****? – Забудь это слово! – Но ты сам- – Забудь это дурацкое слово! Оно очень плохое! Нельзя его произносить! – Тогда почему ты его сказал? – Потому что я зол на тебя! Вот почему. Черт! Черт, черт, черт… – Хэ Сюань выпрямился в спине, начиная массировать виски руками. – Значит так. Дашь мне завтра свой телефон, и я позвоню твоим родителям. – Зачем? – Затем, чтобы они тебе придумали наказание, если ты проговоришься. – Что? Зачем меня наказывать?  – Потому что ты точно ему скажешь. Хуа Чэн фыркнул и скрестил руки на груди. – Не понимаю, зачем скрывать. Вы же живете вместе. Как вы… Как Се Лянь до сих пор не знает об этом? – Потому что только у тебя есть привычка бродить посреди ночи и вламываться в чужие комнаты без разрешения. Надо будет поставить замок на дверь. – Не поможет. – Замолкни. И иди спать. Хуа Чэн недовольно надулся. Они вдвоем покинули кухню и дошли до лестницы, расходясь по разным сторонам. Мальчик стал подниматься по ступенькам вверх, понимая, что за этот день его похоже раскусили. Он, конечно, слушался взрослых, но то, что говорили ему родители, считал беспрекословными правилами, которым следовал чаще всего их не нарушая. Хэ Сюань понял, что он его точно не послушается. Пф-ф. Ну, и ладно. Как будто от того, что Хуа Чэн будет молчать, Се Лянь останется в неведении. Пройдет еще сколько-то времени и, если они ему не расскажут, сам об этом догадается или, как и альфа, застанет прямо на месте преступления. Вранье нельзя скрывать вечно. Хуа Чэн поднялся на самый верх и стал идти по коридору в левое крыло. Интересно, кроме поцелуев, чем еще они там таким занимались, и что делали? Кроме этой незначительной детали, которую ребенок видел почти везде, большего он не знал, а родители ему никогда не говорили, отмахиваясь и постоянно списывая все на то, что, когда Хуа Чэн вырастет, он сам все узнает, а пока он еще не дорос до взрослых штучек. Хуа Чэн был зол. Что такого там происходит, чего ему нельзя знать? К тому же альфе было интересно, почему взрослые так любят целоваться? Это же просто губы на чужих губах, да и слюна чужая на тебя попадает. Но тем не менее, вокруг него тут и там все старшие продолжали это делать. Даже его родители этим не брезговали и нет-нет, но Хуа Чэн видел, как они целуются. Может быть, это действительно что-то хорошее? Стоит ли ему самому попробовать и проверить это на деле? Только в таком случае, кого ему целовать? И как правильнее это сделать? Надо просто приблизиться к человеку и прижаться? Или нет. Кажется, в телевизоре иногда еще и рот надо было открыть. И что потом? И как там ему папа говорил? Что целуются тогда, когда очень сильно нравятся друг другу. В таком случае, Хуа Чэну пока некого целовать. У него есть на примете люди, против которых он негативного настроя не имеет, но он же не может утверждать, что он им также сильно нравится в ответ. А еще отец говорил, что слово «нравится» в таком контексте должно нести еще какой-то отдельный смысл. Хуа Чэн грустно вздохнул. Слишком много нюансов для такого простого дела. И как ему все выяснить? – Сань Лан?.. Хуа Чэн удивленно поднял голову, переставая смотреть себе под ноги. Се Лянь тоже проснулся и, кажется, когда не обнаружил рядом с собой альфу, решил пойти его поискать. Было видно, что он только недавно разлепил глаза, потому что омега продолжал постоянно зевать, щуриться и тереть веки руками, чтобы более-менее прийти в себя. Се Лянь выглядел мило, и Хуа Чэн задумался на секунду. Что-то внутри заставило его сделать неосознанный выпад вперед. Се Лянь пустил его к себе домой. И он помог ему с каллиграфией. А еще он постоянно беспокоится о нем и боится, что Сюэ Ян ему навредит. Они друзья, так что Хуа Чэну он нравится. Если посмотреть на все вышеперечисленное, то и Се Ляню он тоже наверняка нравится. Правда особого сильно тут нет, но какая разница?  Для первого раза и для проверки – прокатит. Поэтому, пока Се Лянь продолжал стоять и сонно смотреть на него, Хуа Чэн сдвинулся с места и сократил между ними расстояние, немного приподнимаясь на носочки и слабо прижимаясь своими губами к чужим. – ... Се Лянь моментально проснулся. Омега позволил себе стоять и не сопротивляться лишь долю секунды. Чужой запах резко ударил по его ноздрям, а давление на собственных губах казалось чем-то нереальным, хотя все точно происходило взаправду. Хуа Чэн держал его за плечо, продолжая бездумно прижиматься и рассуждать, что он чувствует, и все ли делает правильно. Се Лянь распахнул глаза от шока и быстро отшатнулся на добрых десять шагов, врезаясь спиной в стену, он быстро прижал ладонь ко рту, закрывая его и предотвращая все возможности провернуть с ним это снова. Омега часто задышал, основательно заливаясь краской и бешеными глазами смотря на альфу, которому было все по-прежнему до лампочки. Хуа Чэн стоял на месте и выглядел таким задумчивым, как будто он старался решить сложное математическое уравнение.  – Хм-м… – пробормотал альфа себе под нос. – Может, надо еще раз попробовать? Се Лянь, а ты что-нибудь почувствовал? Се Лянь в шоке даже не знал, что на это ответить, и как на такое спокойствие реагировать. Хуа Чэн заговорил снова, и голос его звучал расстроено: – И в чем прикол? Не понимаю… Видимо, папа прав. Это надо делать, когда вырастешь, потому что сейчас эффекта никакого. А ты чего к стенке отлетел? Се Лянь возмущенно пропищал, качая головой из стороны в сторону. Он убрал руку ото рта, понимая, что опасность миновала, и возмущенно закричал. – Ты нормальный?! – Я? Да. – Да ты… Ты… Зачем ты это сделал?! Хуа Чэн спокойно пожал плечами. – Захотелось. Се Лянь пораженно начал открывать и закрывать рот, даже не зная, как альфу можно обругать, чтобы до него дошло. – Ты же… Хуа Чэн! Нельзя так делать без разрешения! – Без разрешения? – Конечно!  – Так ты был против? – Был! – О-оо, прости. В следующий раз спрошу, – кивнул Хуа Чэн. – Пошли спать? – В какой еще следующ… нет, нет, я передумал, не отвечай. Лучше молчи. Ты прав. Пойдем спать. Хуа Чэн снова улыбнулся и стал подходить к нему ближе, однако, Се Лянь наоборот попятился от него. Омега быстро развернулся и засеменил с такой скоростью, чтобы между ними оставалось достаточное расстояние. – И не подходи ко мне ближе, чем на три метра! – Что? Почему? – Потому что я не знаю, что ты еще сделаешь, если вдруг этого захочешь! – Я спрошу разрешения, ты же сам сказал. Се Лянь, не убегай. Ну, Се Лянь!