Однажды в один из этих прекрасных солнечных дней!

Культурный фестиваль предполагает за собой то, что каждый кружок, который основан в стенах школы, покажет свои умения и то, чему они в нем научились. Поэтому, когда Се Лянь приходит на следующий день в кабинет и ошарашивает всех этой новостью, Хуа Чэн удивлен больше всего. Сюэ Ян впервые за долгое время тоже пришел и мирно спал на задних партах, никто не решался его будить и трогать. Хуа Чэн выказал такое желание, но Вэй Усянь оттащил его, от греха подальше.  Они все уселись за парты и начали думать, чего вообще от них требуют, и что сойдет за проявление умений, которые они здесь смогли приобрести.  – М-мм, – промычал Хуа Чэн. – А почему это к нам вообще относится? Ты же сказал, что учащиеся должны показать, чему они научились в течение года. Кружок существует всего два с половиной месяца. Ничему мы еще не научились.  – Так-то оно так, но… Мы не можем просто пропустить это мероприятие. Приказ директора, что должны принимать участие все без исключения. – А может нам песенку тематическую спеть? Ну, или станцевать танец маленьких утят? – предложил Вэй Усянь. – Тебе слон на ухо наступил, какие тебе песни? – усмехнулся Хуа Чэн, облокачиваясь на спинку стула. – Не так уж все и плохо, – начал защищаться Вэй Ин. – На хоровом пении я стоял в третьем ряду. – Ты не забыл уточнить, что учитель Не попросил тебя просто встать и открывать рот, не издавая никаких звуков?  – Пф-ф, ну, и ладно… Вэй Усянь высунул язык и оттянул себе пальцем вниз правое нижнее веко, начиная корчить рожицу. Хуа Чэн стал ему отвечать. В итоге, из общего обсуждения они оба выпали, оставляя Се Ляня одного вместе с молчаливым Лань Ванцзи, который просто таращился на него и переодически моргал, и Лань Сичэня, который раздумывал над какой-нибудь более-менее разумной идеей. Когда прошло двадцать минут, и все возможные нелепые варианты были откинуты, Хуа Чэн подтянул к себе маленькую металлическую банку, которую они с Вэй Усянем предварительно купили в автомате с напитками, и сделал из нее несколько глотков, начиная говорить: – Сыграем сценку? – Сценку?  – Ага, в ней будут задействованы животные. – Каким образом? – спросил его Се Лянь. Хуа Чэн хитро улыбнулся и поудобнее устроился на своем стуле. – Вы слышали когда-нибудь легенду о проклятом судье? – Эм-мм, Хуа Чэн, я не уверен, что ты правильно понял суть мероприя- – Короче, – перебил альфа омегу. – Я слышал страшную байку о том, что в Японии когда-то давно ходили слухи о проклятом судье. – И в чем заключалась его проклятость? – спросил Вэй Усянь. – Он заведовал верховным судом и был крупным мошенником. Так и поступим, я буду исполнять роль этого судьи, а чтобы получилось эпичнее, можно какой-нибудь текст для этого срифмовать.  Се Лянь фыркнул. – При чем здесь животные? Если ты так сильно хочешь устроить импровизированный мюзикл, достаточно взять любую сценку с диснеевскими принцессами. Там и делать ничего не надо. Ходи да пой, а все зверушки за тобой бегать будут. И, мне все еще кажется, что ты не понимаешь, что именно требуется от нашего кружка. – Ерунда. Принцессы скучные, – отмахнулся Хуа Чэн.  – А проклятый суд по-твоему весело? – Конечно! – И ты естественно выбрал себе самую хорошую роль, да?  – Я всем раздам роли, – усмехнулся альфа. – Ты будешь моей дочерью, которая прикована к коляске. Се Лянь промычал. – Весьма благодарен за такое доверие. Играть инвалида мне очень по душе. – Так это ж понарошку. – Хуа Чэн, ты абсолютно бестактен и ужасен в вопросах этики. – Я идеален. – О-ооо, ты-то? – посмеялся Се Лянь и наклонился к нему в сторону, дергая мальчика за волосы. – Ну, конечно же, ты идеален. Как там говорилось? Вы само совершенство, вы само совершенство, от улыбки до жестов, выше всяких похвал. Хуа Чэн ойкнул, но едва заслышал слова из знакомой сказки, широко улыбнулся и кивнул головой, указывая пальцем себе на грудь. – Ах, какое блаженство, ах, какое блаженство, знать, что я совершенство, знать, что я идеал! Се Лянь вымученно простонал, принимаясь биться лбом о стол. После его минутной паузы выделенной под самобичевание и полного провала в том, чтобы хотя бы немного сбить спесь с альфы, он поднял глаза и спросил: – Откуда ты вообще знаешь эту песню? – Как откуда? Я смотрел фильм с папой. – Мне уже просто интересно, а что вы с папой не делали? Каждый раз, когда я тебя о чем-то спрашиваю, или когда происходит новая странная ситуация, у тебя всегда находится, что сказать и приплести сюда родителей. Как ты… Нет, серьезно, ты правда проводил с ними столько времени?  – Отчасти.  – Мне стоит записать некоторые твои фразочки на камеру, а потом показать это тебе, когда ты вырастешь. – Мое мышление не изменится. – Почему вы говорите только друг с другом? – возмущенно запыхтел Вэй Ин. – Мы тоже тут сидим. И мы не невидимые, чтобы вы не обращали на нас внимание. – Точно! Вэй Усянь, ты будешь полководцем. – Кем? Хуа Чэн хлопнул в ладоши и довольно засмеялся, щелкая пальцами. – Полководцем, который творил беспредел. – О-ооо, так мы снова вернулись к проклятому суду? Мне нравится эта тема. – А мне нет, – промычал Се Лянь. Лань Ванцзи молча переводил взгляд с одного на другого, следя за общим ходом диалога. Лань Сичэнь тем временем достал тетрадку из своей сумки, где лежали остальные учебники, и начал выписывать идеи, которые бы можно было реализовать, и которые хоть немного оставались связанными с общей концепцией их кружка. Хуа Чэн продолжал гнуть свою палку: – Так вот, там расскажут вступление, я надену какую-нибудь очень крутую и пафосную одежду, а потом зазвучит оркестр. Се Лянь прыснул от смеха. Хуа Чэн недовольно зыркнул в его сторону. – Чего ты смеешься? – Аха-ха-ха-ха-ха, оркестр? Хуа Чэн, ты шутишь? Какой еще к черту оркестр? – Какой найдем. – Глупости, где, как ты предполагаешь, кучка школьников способна заполучить в свое пользование целый оркестр, который получает деньги за то, что играет музыку на концертах в больших театрах? – Ну… Это детали, не столь важно, важно понять общую задумку. – Ой, я не могу на тебя. – А дальше? – спросил Вэй Усянь, помахав рукой и привлекая внимание альфы, чтобы он продолжал. Кажется, двое альф были единственными в этой классной комнате, кого интересовала вся эта лабуда с проклятым судом. Неужели они действительно надеялись, что Се Лянь и Лань Хуань позволят им реализовать такую идею? Но смотреть за тем, как Хуа Чэн с горящим взглядом и пышущим из груди энтузиазмом продолжал говорить – было забавно. Поэтому, пока Лань Сичэнь занимался делом, Се Лянь подпер щеку рукой и болтал ногами, продолжая его слушать. – Так вот, играет пафосная музыка, я одет в пафосную одежду, меняются пафосные декорации… – Слишком много пафоса, не думаешь, что переборщил? – усмехнулся омега. – В самый раз.  – А когда уже я появлюсь? В чем сама суть истории? – В том, что на судейство нет управы, судья тут самый главный – я, и как только ко мне придет человек с мешком денег, пусть он переубивал тысячу человек, я все равно сделаю все так, что его оправдают. – Но это же ужасно! – возмутился Се Лянь. – Именно! Прикольно, да?  – Хуа Чэн, ты становишься плохим слишком быстро… – Это понарошку, – отмахнулся мальчик, продолжая улыбаться. – Сила в деньгах. Но деньги мне нужны не просто так. Не может же человек что-то делать без причины, правильно? – Правильно, – кивнул Вэй Усянь. – Здесь появляется Се Лянь в качестве твоей дочери на коляске? – В точку. – Хватит загонять меня в инвалидное кресло! Это не этично! – Да ладно тебе, посидишь тихо-мирно пару минут, потом встанешь и уйдешь со сцены. Се Лянь обреченно покачал головой.  – А потом появишься ты, Вэй Ин. – Ура! Я полководец, да? Я буду крутым?  – Будешь, – кивнул Хуа Чэн, активно жестикулируя руками. – Как там было? Полководец с буйным нравом, что везде чинил расправы. Душегуб – несомненно. Но он дал большую взятку и прошло все очень гладко, оправдали – мгновенно. – Не начинай говорить стихами, – протянул Се Лянь. – Я такой пафосный, что могу их придумывать на ходу. Завидуй молча. – Ты просто посмотрел какой-то клип в интернете, да? – Нет, нет-нет-нет-нет, я все сам придумал. – Я сейчас проверю. – Ладно, посмотрел, ну, и что? Легенда-то все равно настоящая! – Хуа Чэн… – Се Лянь покачал головой. Вэй Усянь тем временем активно запрыгал на стуле и начал раскачиваться из стороны в сторону. Ему явно нравилось, что он вышел сухим из воды. – Здорово! Меня отпустят после всех моих злодейств?  – Отпустят. – Супер! А что я потом делаю? – А потом ты умрешь. Вэй Усянь перестал улыбаться. – Чего? – Ты умрешь. Людям не понравится, что я так бессовестно тебя оправдал, и они пойдут на тебя бунтом и сожгут заживо. – Но я… – Вэй Ин притих и погрустнел. – Но я не хочу умирать. – Это на время, потом все равно оживешь. – Правда? – Конечно, на поклон же надо выходить. – Пф-фф, – фыркнул альфа. – А с тобой что? Неужели ты так и будешь до конца картины продолжать всех оправдывать, а люди закрывать на это глаза? – Нет, – ответил Хуа Чэн. – Меня потом тоже убьют. По сюжету меня убивают сразу же за тобой. Но поскольку я безмерно люблю свою дочь Се Ляня, я- – Я не твоя дочь. – Метафорически. – Ты доиграешься, и я тебя посажу в конец класса заниматься каллиграфией.  – Се Лянь злой… – буркнул альфа. – Ну, и ладно. Суть в том, что я останусь с дочерью в горящем доме, который подожгут люди, и с ней погибну. А дальше я попаду на тот свет.  – Ого, и что там будет? – Там будет стоять зверь. Возьмем на его роль Жоэ? – Этот зверь добрый? – уточнил Се Лянь. – Нет, он подлый. – Никакой Жоэ ты не получишь. – Тогда посадим на его место Тоору, – решил Хуа Чэн. – Она предложит мне то же самое, что я творил с людьми на земле, пока был жив. То есть я должен буду выбрать, отдать ли мне взятку за то, чтобы уйти к ангелам, но я лишь посмеюсь, а потом с уверенность распахну врата рая собственной рукой. – А потом? – Ад разверзнется прямо подо мной. – Опять стихи… Вэй Усянь покрутил длинную прядь, что торчала из его хвостика на макушке, и постепенно закрутил ее на палец. – И это все? – Дальше звучит мой злобный смех и обещание, что я обязательно вернусь в верхний мир и подчиню себе всех и вся! – провозгласил Хуа Чэн, привставая со стула и возводя руки кверху. – Все люди будут под моим контролем. И звери. И нечистая сила. И все, все, все. Я стану властелином мира! Муа-ха-ха-аха-ха-ха-ха! Се Лянь медленно приподнялся со своего места и дошел туда, где стояла жестяная банка, откуда пил Хуа Чэн. Как только он развернул ее этикеткой и лицевой стороной так, чтобы надпись стала читаемой, омега вздохнул. Он подошел к все еще злобно смеющемуся Хуа Чэну и положил руки ему на плечи, силой усаживая обратно на стул. Альфа растерянно похлопал глазами. – Чего? – Больше кофе ты пить не будешь. – Что? Почему? – Ты дуреешь с него, – возмутился омега и отвесил мальчику подзатыльник. – Сиди здесь и думай над своим поведением. Властелин мира, тоже мне. И ты, Вэй Усянь. – Я мертв. Разве ты не слышал? – хитро улыбнулся альфа. – Меня только что убили, а сцену с поклоном еще не объявляли. Ты не можешь наказать мой бренный труп. – Еще одно слово связанное с такими темами, и вы оба встанете в угол! Хуа Чэн и Вэй Усянь надулись и замолчали.  – Таа-ак, Се Лянь тут, что-то вроде, вашей мамочки? – Э? Все в классе вздрогнули и дружно посмотрели в конец класса, где сидел уже проснувшийся Сюэ Ян, который зевал и потягивался, ворочаясь на стуле в разные стороны. Альфа посмотрел на омегу, который недовольно отвернулся от него, и заулыбался, выставляя руку вперед. – Кис-кис-кис-кис. – Ты что себе позволяешь? Я не кошка, чтобы меня так подзывать! – На некоторых этот метод действует. Я просто заранее уверен, что, если я скажу тебе, чтобы ты подошел, ты откажешься это делать. Поэтому и попробовал. – Если хочешь, чтобы люди к тебе обращались нормально, то так же нормально обращайся и к ним. Ты меня только что с животным сравнил. Думаешь, мне приятно? Сюэ Ян пожал плечами. – Все любят котиков.  Омега вздохнул, он сошел с места, где стоял, и начал двигаться в сторону старшеклассника, который успел вальяжно развалиться на двух стульях, которые находились близко друг к другу. Стоило Се Ляню остановиться на расстоянии вытянутой руки, как Сюэ Ян поманил его пальцем. Они начали о чем-то тихо переговариваться. Хуа Чэн и Вэй Усянь переглянулись, следя за ними. Когда парни закончили, неожиданно для всех Се Лянь улыбнулся. Это была та самая улыбка, от которой бросало в дрожь. Он хлопнул в ладоши и развернулся к ребятам, торжественно заявляя. – Мы будем танцевать! – Так я же предлагал, – ответил Вэй Ин. – Вы сами отмели эту идею. – Нет, мы устроим косплей-танцы. – И в кого переоденемся? – спросил Хуа Чэн. – Нет, танцевать будут не все, – улыбнулся омега.  Хуа Чэн сразу же прищурил глаза, чуя, что не мог Се Лянь вот так просто и с таким удовольствием принять идею совместно с Сюэ Яном. Тут точно была собака зарыта. Альфа перевел взгляд с одного на другого, и старшеклассник ему подмигнул. – Хана вам, парни. – А? – Хуа Чэн и Вэй Усянь. Будете отдуваться вместе за всех.  – Только мы двое? – удивились альфы. – Почему так? – Потому что вы меня выбесили, – ответил Се Лянь, продолжая все так же стоять и с легкой улыбкой сообщать им эту информацию. – Мы переоденем вас в кошечек.  – Чего? – ужаснулся Хуа Чэн. – Ты ведь не пытаешься сказать, что- – Именно. Милые ушки, милые юбочки, милые гольфочки, милые лапки на руках. – Одеть меня в платье?! – закричал Хуа Чэн, в страхе вскакивая со стула. – Не буду! – Юбка?! – следом подпрыгнул Вэй Усянь. – Не надену! Я же не девчонка! – Конечно, ты не девчонка, если бы ты был ей – это выглядело бы в порядке вещей, но вот когда парень одевается в милую одежду – это в сто раз милее. Я думаю, многие захотят на это посмотреть. Сюэ Ян с улыбкой наблюдал за тем, как Хуа Чэн злится с каждой минутой все больше. – Не надену! Это глупость! Какой альфа вообще напялит на себя подобное? Сам надевай! – Я? – спросил Се Лянь. – Конечно, ты, тебе больше пойдет, я уверен. – Не в этой реальности, Хуа Чэн, – хихикнул омега. – Закажем одежду сегодня, и вы сходите вместе с нами в костюмерный магазин. Лань Хуань, хватай одного. Лань Сичэнь быстро выставил руку вперед, и едва Вэй Усянь уже думал дать деру, как он оказался прижат к чужому телу. Теперь его крепко удерживал при себе бета, так что альфа даже не понимал, ему стоит сейчас плакать от счастья или от горя, что его собираются наряжать в девчачье платьице? Хуа Чэн был дальше ото всех, поэтому, когда он предсказуемо смог смыться и выбежать из класса, Се Лянь побежал за ним следом. – Хуа Чэн, не сопротивляйся! – Не надену! – Тебе очень пойдет! – Сам носи эти тряпки! – Хуа Чэн, всего десять минут позора, зато весь наш кружок будет тебе благодарен! – Давай, я лучше на руках пройдусь!  – Это тебя не спасет. Можешь пройтись на руках плюс танец! – Нет! – Хуа Чэн! – Отстань от меня! Не беги за мной! Не буду танцевать! – кричал ребенок. Хуа Чэн выбежал из-за поворота и начал двигаться по кругу, собираясь добраться до тупиковой стены и повернуть на лестницу, чтобы оттуда спуститься вниз на другой этаж и спрятаться от этих опытов, которые все решили на нем поставить. Он только не ожидал того, что Сюэ Ян внезапно будет не на его стороне, а на стороне Се Ляня. Поэтому, как только Хуа Чэн добежал до лестничного пролета, он врезался прямо в грудь старшекласснику, который проворно схватил его и поднял вверх, начиная держать в своих руках. – Сюэ Ян... – выдохнул запыхавшийся Се Лянь. – Ты поймал его? – Ага. Все в лучшем виде. Ну, так что, какой цвет предпочтет наша барышня? Хочешь быть розовой кошечкой? А может быть, желтой? – СЮЭ ЯН, ТЫ ПРЕДАТЕЛЬ! – Се Лянь пообещал, что избавит меня от участия в этом маскараде, так что я быстро согласился. К тому же, увидеть тебя в таких шмотках – моя идея. – ЧТО?! ДА ТЫ ДВАЖДЫ ПРЕДАТЕЛЬ! ПОЧЕМУ ВЫ СТАЛИ СОТРУДНИЧАТЬ ДРУГ С ДРУГОМ?! ОТПУСТИТЕ! ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ! Я С ВАМИ РАЗГОВАРИВАТЬ БОЛЬШЕ НЕ БУДУ! Сюэ Ян посмеялся, пока они шли обратно к классу, и Хуа Чэн болтался на его плече. – А ты не говори, ты танцуй. Ножками, Чэн-Чэн, ножками. Я тебя научу. – ПРЕДАТЕЛИ! ПРЕДАТЕЛИ! ПРЕДАТЕЛИ!