Однажды в один из этих прекрасных солнечных дней!

Жизнь продолжается.  Вслед за теплой весной, лето пролетает в одно мгновение. Листья на деревьях распушаются все сильнее, трава вырастает выше, цветы и бабочки заполняют собой луга, принося новые краски в обычную повседневность. Дождей становится меньше, дни длиннее, приходит понимание того, что чтобы ни произошло, на следующее утро обязательно взойдет солнце. Как по дороге в проезжающей машине. Ты можешь зацепиться взглядом за какую-то интересную вещь, но когда вы подъедете к ней ближе, и ты не успеешь ее рассмотреть, все, что ты можешь сделать – это оглянуться назад, продолжая двигаться дальше.  Сань Лан заканчивает младшую школу и переходит в среднюю. В августе у него стартует новый учебный год, и теперь он в первом классе. На пути остается еще два, тогда как у Се Ляня и Лань Сичэня это последний год. В будущем их ожидает старшая школа и новое формирование классов. Сань Лан попадает в один класс с Лань Ванцзи, но Вэй Усянь и Цзян Чэн перемешиваются и оказываются в других. Они все еще встречаются и проводят вместе большинство свободного времени, находясь на пятом этаже. Иногда Се Лянь, проходясь по коридорам, подмечает, что взгляд Сяо Синчэня, направленный в окно, становится намного более задумчивым, чем был в любые моменты до этого. Омега украдкой наблюдает за ним, оценивая состояние их преподавателя. Но потом на горизонте возникает Не Хуайсан и что-то кричит, размахивая своим веером. Учитель поворачивается к нему, и на его лице появляется такая же, как и раньше, добрая и мягкая улыбка и, на самом деле… Все нормально.  Се Лянь это чувствует и по истечению времени перестает волноваться. Сань Лан все чаще подвозит его в школу на велосипеде, лишь в те дни, когда тучи заволакивают собой все небо, мальчик вынужден добираться до здания пешком и самостоятельно. В его руке большой красный зонтик, через плечо перекинута сумка, а изо рта торчит палочка от леденца, который альфа лениво посасывает по дороге. Его взгляд расфокусирован и бесцельно бродит туда и сюда, натыкаясь то на проходящих мимо людей, то на машины, которые едут с утра пораньше по улицам. Му Цин уходит слишком рано и у него нет в последнее время возможности его подбрасывать, поэтому приходится добираться самому и под дождиком.  Фэн Синь представляет на показательной примерке ту самую свадебную коллекцию, которую он делал от и до практически вручную, при поддержке нескольких помощников, и когда его просят продать эскизы за хорошую цену, мужчина соглашается. Они забирают все снимки с моделями, в том числе на некоторых мелькает юношеская фигура Сюэ Яна, и альфа улыбается, когда фотографии оказываются перед его глазами. Он отдает их все и думает о том, что на ужин и на будущие выходные неплохо было бы приготовить курицу в духовке, а еще стоит сделать черничный пирог. Он обычно получается таким пышным, что хватает на несколько дней. По пути в магазин он созванивается с мужем, а тот ворчит на него, когда узнает, что альфа вышел в такую погоду. Он бы сам заехал после работы, потому что на машине удобнее и не нужно таскать тяжести. Фэн Синь отвечает ему, что он преувеличивает и опять сравнивает его с какой-то хрупкой и беспомощной омегой. Альфа рычит в трубку и говорит, что если его супруг насколько сомневается в его физических способностях, они могут устроить спарринг на заднем дворе. Му Цин говорит ему без проблем, а когда приходит вечером с работы, жалуется на то, что он слишком долго сидел за своим креслом, и, кажется, у него защемило спину. Фэн Синь мог бы посмеяться над мужчиной в такой ситуации, но он этого не делает. От альфы слышится лишь тихий вздох, а потом он встает с дивана, где досматривал сериал, и выключает телевизор. Он ведет поношенного жизнью мужа в ванную и хорошенько вымачивает его всего в горячей ванной. На середине процедуры Му Цин стонет, чтобы он тоже к нему залез, потому что купаться одному скучно, а Фэн Синь говорит ему о том, что, если он так сильно чувствует себя одиноко, может взять Хуа Чэна, который торчит в своей комнате и зависает за компьютером. Мальчик немного отбивается, но в итоге сидит вместе с родителем с другого края, пытаясь пинать того ногами и соревноваться в том, кто же из них сильнее, и кто займет большую территорию. Фэн Синь вытаскивает их обоих, когда вода остывает, и ребенок отправляется обратно к себе спать, а вот Му Цина кладут на кровать и втирают специальную мазь в спину. Еще немного позже оба альфы лежат у себя и делятся разными событиями, которые прошли за день. Мимолетная ссора, которая случается ранее, уже давным-давно позабыта, а Фэн Синь думает только о том, что, наверное, с годами они оба становятся слишком мягкими, ведь раньше они бы действительно вышли на задний двор и начали бы из чувства гордости проверять, кто сильнее. И тот, кто одержит верх, будет таскать пакеты из магазина, но теперь это уже не так важно. Ему все равно, кто из них круче. Важно только то, что они сейчас есть друг у друга. Свет в комнате гаснет, а Му Цин возит щекой по подушке, слегка хмурясь и бурча, что ему нельзя спать на спине, потому что иначе вся мазь смажется. Нужно подождать, когда та высохнет, но он слишком устал и хочет спать сейчас. Через двадцать минут они засыпают, а Сань Лан в соседней комнате сидит до двенадцати и пялится красными глазами в маленький экранчик на своем сотовом, пытаясь доказать Вэй Усяню, что он знает теперь откуда берутся дети. Се Лянь пишет очень много сообщений, что если они хотят обсудить эту тему, пускай уходят в личные сообщения, и тогда парни так и поступают. Спустя пару минут Вэй Ин узнает устрашающую правду.  Се Лянь хлопает себя рукой по лицу, потому что он надеялся, что они поймут его сарказм и просто лягут спать. Кажется, теперь у бедного альфы слишком большой шок. Как бы на следующий день в школе не проснулась чрезмерная любознательность. Теперь-то книги по биологии для средней школы им официально доступны.  Сань Лан сам узнает об этом… случайно?  В один из дней поздней осенью к ним приходят посидеть Не Минцзюэ и Яо, которые усаживаются на кухне и рассказывают о последних новостях. Омега ушел в декрет, потому что у него последние месяцы беременности, и вот-вот настанет время родов. Му Цин наливает Минцзюэ в бокал красное полусладкое, а потом делает то же самое для себя и Фэн Синя. Яо достается стакан с яблочным соком, который тот пьет в больших количествах. У него мало вкусовых изменений. Он не ест странные сочетания продуктов, у него не такой сильный токсикоз на первых сроках, и вообще врачи ему говорят, что у него довольно крепкий организм и хорошая наследственность, поэтому каждый триместр протекает более чем хорошо. Омега сидит на стуле. Он немного отодвинулся от стола подальше, потому что его животик уже достаточно крупного размера. Они делали узи, но, к сожалению, врач сказал, что положение ребенка сдвинуто так, что не видно, какого пола он будет, поэтому оба мужчины немного расстроены. Они планировали узнать это сейчас, потому что им хочется начать подбирать имя.  – А кого вы больше хотите?  – Мне без разницы, – говорит Яо, пожимая плечами и отламывая небольшой кусочек от тортика. – Главное, чтобы был здоровым.  Фэн Синь кивает, отпивая из своего бокала.  – Это да, но может, есть небольшие предпочтения? По-моему, мы с Му Цином всегда хотели мальчика. Девочки, конечно, хорошие, но… Боюсь представить, как бы мы ее воспитывали. Получился бы парень в юбке.  Не Минцзюэ усмехается.  – Точно, но… Мне кажется, бабушка бы вам помогла с этим справиться.  – Моя мать-то? – спрашивает Му Цин. – Тетка она хорошая, но иногда… Перебарщивает.  – А по-моему, прекрасная женщина. Помню, как вы рассказывали про тот день, когда ты привел знакомить с ней Фэн Синя.  – Мэ-ээ, – скривился Му Цин. – Карга старая, не напоминай. Мне, между прочим, до сих пор обидно. Какая мать так скажет о своем ребенке?  – А что она сказала? – спросил Яо, с интересом и любопытством смотря на альфу.  Му Цин сделал глоток и поставил бокал на стол, облизывая губы. Он растянулся в улыбке и выпустил громкий смешок, дергая плечами.  – Она посмотрела на него и очень серьезно спросила, нахрен я ему сдался.  Фэн Синь засмеялся.  – Да, я тогда так громко заржал, что на всю улицу было слышно, – кивнул альфа. – Я сперва подумал, что она так грозно и внимательно смотрит на меня, потому что сейчас пошлет. Я ведь такой же альфа, как и он. Да еще и гены сильные. Не многие бы родители приняли нас, потому что ужиться такой парочке трудновато, но она правда посмотрела на меня и спросила, уверен ли я, что такому хорошему парню нужен ее оболтус. Чумовая женщина.  – А я о чем? – улыбнулся Минцзюэ.  Му Цин скрестил руки на груди, ворча себе под нос.  – Мне все еще обидно. Она же моя мать! Это я ее сын, а не ты. По-хорошему, она должна была спрашивать наоборот, но нет. Да она до сих пор, каждый раз, когда мы к ним приезжаем отдохнуть и отвезти Хуа Чэна на море, любит этих двоих больше, чем меня! Это нечестно!  Не Минцзюэ и Фэн Синь засмеялись, пытаясь скрыть свои улыбки за бокалами. Яо тоже улыбнулся. Раньше он никогда не интересовался семьями этих двоих. На самом деле, он просто не знал, как спросить. Минцзюэ ему говорил, что ситуация с родителями Фэн Синя напряженная, но про Му Цина особо плохого не рассказывал. Спросить самому было немного неловко, вдруг еще альфа подумает, что он лезет в его личную жизнь? Поэтому омеге было очень интересно послушать. Они просидели несколько часов, прежде чем на кухне появился маленький альфа. Хуа Чэн подошел ближе к столу, за которым сидели взрослые, и когда он взглянул в сторону дяди Не и дяди Яо, его взгляд намного дольше положенного задержался на омеге. Ни от кого из взрослых это не скрылось, и поэтому они понимающе посмеялись.  Хуа Чэн настолько подвис, глядя на большой живот, что даже позабыл о том, зачем вообще пришел на кухню. Му Цин привел его в чувства, щелкнув перед лицом пальцами. Ребенок вздрогнул и заморгал. Он виновато опустил глаза вниз, а потом поджал губы, чтобы не ляпнуть чего-нибудь лишнего. Сань Лан поздоровался, но на протяжении всего его нахождения в этой комнате, его глаза нет-нет, но медленно переползали на мужчину, поэтому Яо решил его пожалеть.  – По глазам вижу, что хочешь что-то спросить. Давай, – махнул он рукой. Мальчик замялся, а потом, немного подумав, качнул головой, произнося: – Папа говорил, что такое в лицо говорить невежливо.  – Думаю, в этом случае я потерплю, – улыбнулся омега. – Я потолстел, правда?  – Нет, вы не… То есть, да, но… Это… – Хуа Чэн начал заикаться и не знал, как лучше сказать, чтобы не обидеть друга родителей и мужа своего дяди, поэтому, в конечном счете, просто снова замолчал и притих.  Минцзюэ не выдержал и засмеялся, поднимая бокал с вином и начиная болтать жидкость по кругу.  – Да уж чего там, живот в самом деле большой. Я сперва подумал, что двойня. У меня чуть инфаркт не случился, но, посмотрев тщательней, врачи нас успокоили. Будет один.  – Да, – протянул Яо с явным облегчением. – Двое маленьких детей погодок – это же сущий кошмар. Боюсь, мы бы не вывезли. Один мой знакомый с близнецами хотел повеситься в первое время. Он рассказывал, что его мужу приходилось устраиваться на две работы, а он сутками не смыкал глаз на протяжении года, пока они хоть немного не подросли. Орали все время и не успокаивались, пока не оказывались на руках. А он ведь не мог держать сразу двоих и укачивать. Это неудобно. Приходилось менять, пока один спит, другой ревет, и так по кругу. Когда он уходил к матери, или пытался их с ней оставить, чтобы они с мужем выдохнули, ничего не выходило. Девочки настолько сильно были привязаны к нему, что просто не принимали других людей, пусть они и понимали, что это тоже близкие. Ужас, просто ужас. Хорошо, что у нас не будет двойни.  Му Цин понимающе промычал.  – Не говори ничего, я хотел Хуа Чэна в первые месяцы пару раз из окна выкинуть.  – Что?! – запищал мальчик. – ЗА ЧТО?!  – Да ты же орал, как белуга, – возмутился родитель. – От кроватки не отойти. И ты ведь еще не говорил, хрен поймешь, что с тобой, и что тебе надо. То просто на руках побыть, то поиграть, то поесть хочешь, то у тебя колики, то не можешь уснуть. Мы тебя по очереди укачивали ходили, а ты, зараза, все равно засыпал только под утро.  Сань Лан выпятил вперед губы, складывая их трубочкой, и ответил: – А я такого не помню.  – Конечно, не помнишь. Ты же был совсем малышом. Ты перестал орать, когда тебе было чуть больше года. Ой, а как вспомнить то время, когда у тебя зубы первые резались, вообще кошмар, – вздрогнул альфа.  Фэн Синь кивнул.  – Они у него чешутся, ему больно, он хочет что-то погрызть, в итоге кусает нас, а не специальные игрушки. Это было невыносимо. Мысль о том, чтобы выкинуть тебя или забыть где-нибудь в торговом центре, приходила в голову не одному отцу, Хуа Чэн.  Ребенок посмотрел на обоих родителей и открыл рот от шока.  – И вы так спокойно мне об этом говорите?! Еще скажите, что об стенку меня кидали, чтобы я отрубился и замолчал! – Ну-уу, – протянул Му Цин, постукивая себя костяшками пальцев по подбородку.  – ЧТО?!  – Да нет, расслабься, конечно же, мы тебя не били об стенку, – улыбнулся альфа, успокаивая сына. – Но пару раз ты сам падал. Тут уж извини, но мы не виноваты.  – Падал? – Ага, – кивнул Фэн Синь. – Нам же надо делать дела по дому, мы тебя, вроде, оставили в безопасном манеже, а ты все равно каким-то образом умудрялся вылезать из него и залезать на диван. Мы какие только высотой барьеры не покупали. Тебе до лампочки было. Залезешь, а потом самостоятельно прыгаешь вниз. Ты, наверное, просто спуститься хотел и поползать, но, в итоге, падал и орал.  Сань Лан с растерянностью смотрел на родителей во все глаза. Он этого совершенно не помнил. Ему даже самому интересно стало, что он еще делал. Мальчик подошел обратно к столу и опустился на него руками.  – Почему просто нельзя было отпустить меня? – И как ты себе это представляешь? – усмехнулся Му Цин. – Мы отпустили, так ты однажды провода полез грызть. Уж извини, но ты нам живой был нужен.  Яо засмеялся, пока Хуа Чэн строил обиженную мордочку. Сань Лан снова обратил на него внимание, и омега опустил руку, поглаживая себя по животу.  – М-мм. Опять толкается, – выдохнул он.  Хуа Чэн не понял.  – Кто толкается?  – Ребенок.  Хуа Чэн снова не понял и огляделся по сторонам. Мальчик даже наклонился под стол, но там тоже оказалось пусто. Он выпрямился и перевел взгляд поочередно на каждого из взрослых.  – Но тут нет никого, кроме нас.  – О-оо, он еще не проходил это по биологии? – спросил Яо.  Му Цин покачал головой.  – Я видел, как он делал домашнее задание, пока сидел в гостиной. Кажется, они в этом году только животный мир затрагивают.  – О чем вы?  – О том, откуда берутся дети, А-Чэн, – мягко произнес Яо.  Ребенок немного потупил взгляд, а потом снова сфокусировал его.  – Они, э-эээ… Их забирают из больницы?  – Это верно, – кивнул Минцзюэ. – Но мы про изначальный план их появления. Откуда они по-твоему берутся в больницах? Думаешь, их туда привозят, как яблоки, которые на деревьях растут?  – Я как-то… не думал об этом.  – Мы видим, – усмехнулся Му Цин.  – Ничего страшного, – отмахнулся Фэн Синь. – Но кстати, если хотите сказать ему, объяснять сами будете от начала и до конца.  – А вы не хотите? – спросил Яо.  – Да как-то… Не знаю, – пожал плечами Му Цин. – Он и не спрашивал особо, а если и задавал странные вопросы, Фэн Синь ему отвечал, что если вырастет и не поймет, то он с ним это обсудит.  – Да ты же сливаешься с разговора от собственного сына, – фыркнул Минцзюэ.  – Я на тебя посмотрю, когда твой подрастет, папаша недоделанный. Думаешь, это так просто? Давай, скажи ему, что такое половой акт. Культурными словами и чтобы до него дошло.  Не Минцзюэ перевел взгляд на мальчика, и Сан Лан посмотрел на него в ответ, хлопая глазами.  – Что за половой акт? – спросил альфа.  Минцзюэ сглотнул и отвернулся.  – Ну, нет, я так не могу.  – А я о чем?  – Надо время, чтобы подготовиться, – фыркнул мужчина. – У тебя-то его навалом. Это ж твой сын.  – И что? Нашел оправдание. Это ты на него смотришь не часто, а когда ко мне подходит вот такое невинное детское личико, и я вспоминаю, как держал его на руках, и он был еще совсем крохой. Что-то у меня уходит всякое желание портить его сознание этой информацией.  – Какие же вы дети, – вздохнул Яо.  Омега повернулся к Сань Лану и подозвал его к себе пальцем.  – Дети рождаются, А-Чэн. У нас с твоим дядей скоро будет ребенок. Он здесь. У меня в животе. Поскольку я омега, у меня в организме есть такой орган, как матка. Именно в ней и может расти ребенок, который потом появится на свет.  Хуа Чэн удивленно вытянулся в лице, и все взрослые затихли, наблюдая за ним и ожидая того, что он на это скажет. Альфа помолчал еще с полминуты, обмозговывая всю информацию, которую сейчас услышал, а потом очень странно посмотрел сперва на лицо Яо, а потом на его живот.  – Ребенок… в животе?  – Да, – кивнул мужчина.  – Вы его съели?  – Аха-ха-ха-ха-ха-ха, – засмеялся Му Цин. – Съели! Аха-ха-ха-ха, гениально. Ты молодец, Хуа Чэн. Правильно мыслишь! Я в тебе не сомневался. Аха-ха-ха.  Сань Лан его радости не разделял, ведь ему только что сообщили о том, что маленький и живой человек сидит у омеги в животе. Это же как-то странно и неправильно. И почему они все спокойны? Человеку нужно чем-то дышать, он же там сейчас задохнется! Сань Лан испуганными глазами посмотрел на папу, потому что Фэн Синь хотя бы не смеялся.  – Он живой?  – Конечно, живой, не переживай.  – Но… как? Чем он дышит? Сколько он уже… там?  – Он не дышит воздухом, – ответил омега. – И он там, хм-м… давай посчитаем. На сегодняшний момент уже… Апрель, май, июнь, июль… Седьмой месяц идет. Осталось не так долго. Должен родиться в декабре.  – Девять месяцев внутри живота?! – ужаснулся Хуа Чэн.  Сань Лан вытаращил глаза и посмотрел на родителей.  – Все дети так появляются?  – Ага, – кивнул Му Цин, отпивая еще немного вина.  – И ты?  – И я. – И папа?  – И папа.  – А я?  – Гипотетически.  Сань Лан в шоке. Он и не подозревал, что все так происходит. Ребенок впал в ступор, а когда немного успокоился и вышел из него, посмотрел на альф.  – И в ком из вас я был?  Му Цин снова засмеялся. Фэн Синь посмотрел на него и ему захотелось треснуть супруга, потому что тот смеется так, что самого на смех тянет. Не Минцзюэ рядом тоже не смог сдержать улыбки. Он вытянул руку и похлопал Хуа Чэна по спине.  – Заяц, твои родители альфы, они не могут рожать. Так же, как и ты.  – Но… – Хуа Чэн еще больше запутался. – Если я появился не из них, тогда… Я приемный?  – Вот еще! – фыркнул Му Цин. – Приемный он. Сам додумался до такой глупости? На глаза свои посмотри. Один мой, другой его. Да и ты же просто сборная смесь наших привычек. К тому же, как ты можешь допускать мысль, что ты не родной, когда ты живешь с такой ядерной смесью сильных генов. Думаешь, кто ее тебе обеспечил? Мы, конечно же! Ты наш сын, и ничей больше. И даже думать не смей в другом ключе.  Мужчина раздраженно зафыркал, и Фэн Синю пришлось его остудить, поглаживая по плечу. Он повернулся к Сань Лану и кивнул: – Конечно же, ты наш, милый.  – Но каким образом?  – Ты появился при помощи сдачи нашего… эм-м… Как бы тебе покультурней сказать?  – Ты – их, потому что, чтобы ты появился, они выступали донорами. Не припомню, чтобы вы когда-то говорили про суррогатное материнство, поэтому предположу, что женщина его не вынашивала?  – Мы хотели, но нам сказали, что для этого потребуется сперма только одного из нас. А мы хотели, чтобы была возможность дать ему гены сразу от обоих родителей. Можно сказать, что из пробирки. Я не знаю. Врачи что-то трещали на своей тарабарщине, я тогда ни слова не разобрал.  – Вот как, понятно, – кивнул Яо. – Можно сказать, ты отдельный случай, А-Чэн. Но не переживай, таких, как ты, много. То, что родители тебя не вынашивали в животе еще не говорит о том, что ты не от них.  – Эм-м… А как дети попадают в живот?  – Хм-м… А ему можно сказать? – спросил Яо.  – Валяй, – отмахнулся Му Цин, вставая со стула и слегка покачиваясь от выпитого. – Я пойду в туалет схожу.  – А я на перекур, – указал Минцзюэ в сторону двери.  – А ты? – Яо посмотрел на Фэн Синя.  Альфа спокойно улыбнулся и поудобнее устроился на стуле.  – А я, в отличие от них, не боюсь ему потом смотреть в глаза, поэтому останусь и послушаю. Да, дорогой?  Му Цин заворчал и поспешил выйти из комнаты. Следом за ним из дома выскользнул и Не Минцзюэ, и Яо и Фэн Синь остались с Сань Ланом наедине. Мальчик забрался на один из стульев, и тогда омега начал ему рассказывать, что происходит во взрослом мире, когда семья решается завести детей. По мере того, как спокойно звучал голос омеги, лицо Хуа Чэна приобретало наоборот все более непредсказуемое выражение. Его эмоции из растерянности и непонимания постепенно переходили в шок и испуг, и когда все закончилось, и взрослые вернулись на кухню, образуя все тот же прерванный круг, Сань Лан первым же делом посмотрел на Му Цина и поморщился.  – Фу-у. – Ну, а что ты хотел? Сейчас фукаешь, а потом сам это испытаешь.  – Да никогда в жизни, – скрестил руки на груди мальчик. – Как вообще… Это же… два человека? И они… оба… Фу! Не Минцзюэ засмеялся, делая новый глоток и осушая бокал до дна. Альфа прищурил один глаз и наклонился к альфочке ниже.  – Что насчет первой стадии отношений?  – А? Это какой? – спросил Сань Лан.  – Поцелуев.  – Вот уж спасибо, напомнил, – возмутился Му Цин.  – Не знаю, – честно признался альфа. – Неинтересно.  – А ты рот открывал?  – А надо?  – Ты чему его учишь? – фыркнул Фэн Синь.  – Учу взрослой жизни, ему же уже двенадцать. – И что? Да хоть тридцать пять, – ответил Му Цин, тыкая Минцзюэ пальцем в грудь. – Хуа Чэн, не слушай его.  – А зачем рот открывать? – Доволен?  – Да, – кивнул Минцзюэ. – Дети, – повторил Яо, качая головой. – Рот открывать, чтобы было приятнее.  – А-аа? Как это? – удивился Сань Лан. – Тогда же слюни будут попадать.  – В этом и есть фишка, заяц, – усмехнулся Не Минцзюэ и подмигнул ему.  – Не понял, – сказал Хуа Чэн.  – Вот и прекрасно, сын. Оставайся в непонимании дальше. И бога ради. Не пытайся тренироваться на Се Ляне, иначе он поседеет.  – Что? Почему нельзя?  Фэн Синь хлопнул себя рукой по лицу.  – Ну, зачем ты ему сказал? – промычал мужчина, смотря на друга.  Минцзюэ пожал плечами.  – Да ладно вам. Когда вы в первый раз серьезно поцеловались?  – М-мм… Не помню, – ответил Му Цин.  – В четырнадцать, – сказал Фэн Синь.  – Ой ли, – тут же подал голос его супруг. – И с кем это ты там развлекался?  – Очевидно, что не с тобой. Ты ее не знаешь. Какая-то девчонка из школы, я уже и не помню, как она выглядела. – Имя?  – Ты ее выслеживать, что ли, собрался?  – Папа целовался с кем-то помимо папы?  Сань Лан грустно посмотрел на обоих, и альфы тут же прекратили спорить, поворачиваясь к ребенку.  – Значит, можно целоваться с кем попало?  – Агх… Минцзюэ! – А я что? – Ты все это начал! Ты и заканчивай! – Да пожалуйста, – пожал плечами альфа. – Можно.  – Минцзюэ! – Ну, а что? Я не прав, что ли?  – Чему ты его учишь? Он же так за каждой юбкой бегать будет! – Ну, пускай побегает по молодости. Что с того? Вы не бегали, как будто? – Это другое! – Вот именно, – поддакнул Фэн Синь.  Яо качнул головой, и покуда эти альфы не успели наговорить мальчику еще более ненужных слов, омега наклонился к нему и шепнул: – Целуйся с тем, кто тебе будет очень сильно нравиться. Только тогда ты сам почувствуешь, что это приятно и правильно.  – А? Но как же па- – Такое бывает, когда подростки тянутся к новому из-за любопытства. У кого-то шалят гормоны, у тебя такое тоже может случиться, но… Я бы посоветовал тебе не разбрасываться с этим делом. Не столь приятно приставать ко всем, сколько приятно делить это занятие лишь с тем человеком, который тебе по-настоящему дорог, и которому ты доверяешь. Поцелуи очень личная вещь, А-Чэн.  Сань Лан посмотрел на омегу и его слова показались ему куда логичнее, нежели то, что все еще продолжали обсуждать на фоне его дядя и родители, переодически цапаясь и споря. Он медленно кивнул, а потом протянул: – Дядя Яо, вы в этом вопросе больше разбираетесь. – Ты так думаешь? – улыбнулся мужчина.  – Да.  – Я все-таки омега, А-Чэн, поэтому я могу думать и рассуждать совсем не так, как твои родители и Минцзюэ.  – Омеги говорят много умных вещей. Мой лучший друг – омега, и он очень умный. Я всегда слушаю, что он говорит.  – Правда?  Сань Лан уверенно закивал головой, радостно улыбаясь.  – Гэгэ очень хороший омега! Он мне нравится.  – Тогда береги его и не давай в обиду перед другими альфами, хорошо?  – Сделаю!  Яо мягко посмеялся и потрепал мальчика по голове. Сань Лан продолжил сидеть на стуле еще какое-то время, пока за столом его родители не перескочили с темы отношений дальше и дошли до замужества. Они начали ворчать, что Минцзюэ с Яо не стали устраивать свадьбы и предпочли просто расписаться, когда они планировали хорошенько погулять. Минцзюэ стал возражать, что вообще эти лопухи сами просто расписались в свое время. Му Цин возразил, что они были молоды, да и к тому же праздновать с бутылкой все равно пришли к нему одному. Минцзюэ возразил. Фэн Синь попробовал выступить посередине, и, в итоге, Хуа Чэн зевнул и пошел к себе. Ему это слушать стало неинтересно.  А на следующий день он радостно поделился своими познаниями с Вэй Усянем, когда они переписывались в личном диалоге. Когда мальчики встретились в школе, глаза Вэй Ина горели настолько радостно и мощно, что Се Лянь даже испугался за него. Он пригрозил Сань Лану, чтобы тот впредь не смел так шокировать других, а уже через неделю Вэй Усянь растрепал своим болтливым и юрким язычком о подробностях зачатия всем альфам в классе. Его родителей вызвали в школу, и потом бедный альфа две ночи подряд бегал по дому от тетушки Юй, которая крыла его трехэтажным матом и кидалась всем, что под руку подворачивалось. Вэй Усянь подивился тому, что он таких слов даже раньше никогда не слышал! Дядя Цзян был рядом, но в целом, он просто наблюдал со стороны. Цзян Чэн стоял возле отца и просто закатывал глаза, хлопая себя рукой по лицу, но позже вечером поинтересовался, правда ли все то, что узнал его брат. Оказалось, что правда, потому что после парни смогли пробраться в городскую библиотеку и на их компьютерах нашли и подтвердили всю информацию.  Открытие было поистине выдающимся для их мозгов и сознания. Новость оказалась настолько потрясающей и пикантной, что, благодаря альфам, облетела всю среднюю школу первых классов. Не было ученика, который бы теперь не был просвещен во взрослые дела. Се Лянь хотел придушить Хуа Чэна, не иначе.  Омега стоял в живом уголке, а альфа находился прямо перед ним загнанным в угол. На вытянутой руке мальчик держал черепаху. Жоэ вертела своими лапками в воздухе и высунула голову вперед, смотря глазами-бусинками прямо альфе в душу. Сань Лан дал честную клятву, что больше ни слова никому не скажет, пока не посоветуется с ним. Его лицо побледнело, и спустя пару минут пытки Се Лянь сжалился над ним.  После обеда оба мальчика расположились в коридоре на лавочке. Рядом с ними сидели Лань Сичэнь и Цзян Чэн, обсуждая только что вышедшую игру на приставке. Голова альфы располагалась на коленках омеги и тот гладил его волосы. Глаза Сань Лана были прикрыты. Проходящие мимо омежки с такой неприкрытой завистью глядели на Се Ляня, который смотрел в учебник, держа тот свободной рукой, и не понимал своего счастья, что зловещая аура веяла от них за версту.  Хуа Чэн немного потерся щекой о свою импровизированную подушку.  – Гэгэ больше не обижается на меня?  – Тебе стоит действительно следить за тем, что ты говоришь.  – Прости.  – Я подумаю.  – Можно я приду к гэгэ сегодня вечером?  Се Лянь отвел глаза от строчки, где он пытался уследить за сюжетом произведения, которое им велели прочитать для урока по китайскому, и посмотрел вниз. Сань Лан на его ногах состроил милую улыбочку и прищурил оба глаза.  – Хитрый, как лиса.  – Так можно?  Омега вздохнул, возвращаясь к чтению и продолжая перебирать чужие волосы между пальцами.  – Можно, если не будешь мешать делать уроки.  – Не буду.  Се Лянь дернул его за волосы, и Хуа Чэн сразу же зашипел.  – Не ври. Хэ Сюань в прошлый раз еле вернул пираний из ваз обратно в аквариум. Зачем ты это сделал?  – Ай-й~… – поворчал альфа, почесывая себя по макушке и поднимаясь, принимая сидячее положение. – А чего он не захотел мне их показывать?  – Потому что он знал, что ты что-нибудь с ними сделаешь… И ты... сделал, даже тогда, когда он отказался. Сань Лан, что у тебя в голове происходит временами?  Альфа хихикнул, закрывая один глаз и наклоняясь ближе к парню.  – Веселье! Хе-хе~