Однажды в один из этих прекрасных солнечных дней!

Это мальчик.  Сань Лан стоит рядом с папой и смотрит вверх, вставая на носочки, пока взрослые столпились друг рядом с другом и рассматривают внутренность большого кулька на руках Минцзюэ. Тот постоянно говорит что-то слишком приторно милое, а Му Цин хлопает друга по плечу, прося его от всего здравого смысла, чтобы тот не начинал рыдать прямо здесь. Альфа рычит на него в ответ, и Фэн Синь подзывает Хуа Чэна, чтобы тот тоже смог заглянуть внутрь и увидеть новорожденного омежку. Яо улыбается и берет сына себе на руки, а потом они слегка наклоняют его так, чтобы Сань Лан смог разглядеть его лицо.  Первая мысль, приходящая мальчику на ум – это то, что он очень маленький. Хуа Чэн, конечно, видел детей в сериалах или фильмах, которые они смотрели с родителями, их иногда показывали завернутыми в бесконечные тряпки. Взрослые, кажется, говорили, что это для того, чтобы они не смогли сами себе навредить. Еще Сань Лан знал, что в таком возрасте дети настолько беспомощные, что их всегда приходится держать на руках. Но это был его максимум. Ему не приходилось ранее наблюдать младенцев так близко. Поэтому альфа рассматривает омежку во все глаза. Он вдыхает слабый запах, который практически не ощутим и еще только формируется, и когда спустя время на его присутствие рядом у ребенка не возникает никакой реакции, это ему наскучивает.  Да, на него было интересно посмотреть, но он же совершенно ничего не делает. Почему все взрослые ведут себя так радостно?  Маленький альфа тихо хмыкает, а потом поднимает голову и смотрит на отца: – Почему он спит?  – Он устал, – улыбается Фэн Синь. – Ну, какая он прелесть. Точь-в-точь копия своего папаши. Яо, я надеюсь у него будет твой характер, потому что иначе придется тяжко.  Омега смеется, но по его лицу и мимике без слов можно сказать, что в данный момент ему все равно, что будет дальше. У него появился муж, у него есть семья, а еще у него теперь ребенок на руках. Еще пару лет назад он о таком и мечтать не смел, а теперь имеет полный карт-бланш. Мужчина просто счастлив, поэтому он отмахивается.  Хуа Чэну приходится ждать, пока они сядут в машину, а потом доедут до дома дяди Не, где теперь живет не только он один, а вместе с дядей Яо. Омега укладывает малыша в кроватку, а когда он заходит ко всем на кухню, Сань Лан, который поедает свою порцию пиццы, слышит решительное: – Налейте мне.  Яо ставит свой стакан вперед всех, Му Цин начинает разливать и Минцзюэ смеется над этим.  – Не рано ли?  – Отвали, у меня повод есть. Грех не выпить.  – Хорошо, что ты не женщина, – протягивает Фэн Синь, притягивая к себе свою порцию и делая несколько глотков. – А то пришлось бы и дальше терпеть. Кормить-то надо.  – Ничего мне не говорите, – выдыхает омега, падая на стул. – Беременность – это каторга. Как бы доволен я не был, но ходить с этим брюхом на последних месяцах ужасно тяжело. У меня начиналась одышка, когда я проходил всего-то десять километров по парку.  – … – Чего? – переспрашивает Му Цин. – Сколько ты ходил?  – У меня в телефоне стоит приложение здоровья, там есть норматив, который показывает, сколько надо проходить в день.  Фэн Синь опускает бокал на стол. Минцзюэ просто это никак не комментирует. Смысл? Он уже говорил Яо, что данная нагрузка рассчитана на человека не беременного, тогда как омега, по-хорошему, должен просто лежать дома и отдыхать, но нет. Зачем Яо лежать дома? Он в декрете, ему скучно каждые божие двадцать четыре часа встречать в четырех стенах. Он хочет размяться, хочет подышать воздухом. И плевать, что на улице дождь идет вот уже несколько дней подряд, а на следующей неделе снег обещали. Он гулять хочет. Почему бы не пройтись? А после прогулки, почему бы еще не подняться пешком на шестой этаж? Минцзюэ прикусывал губу и молча наблюдал за этим представлением, стоя позади и смотря, как мужчина поднимает на пару ступенек, а потом останавливается и хает все, на чем свет стоит. Альфа предлагал помощь. Яо на него посмотрел так, что Минцзюэ решил не лезть. Еще чего доброго он ему пальцы откусит, если мужчина до него дотронется и поддержит.  Яо же не какая-то слабая девчонка, как он привык твердить уже на последнем сроке. Минцзюэ удивляется, как роды не начались на той же долбанной лестнице. В последние дни альфа заранее набирал телефон скорой, как только они доходили до нее и начинали подниматься. Но наступило все в положенный срок и дома, когда Не Яо просто сидел на кухне и чистил себе яблоко. Ему не очень нравилось есть их в кожуре, после того как он увидел сколько полировки накладывают на нее, чтобы фрукт сохранял товарный вид. Омега удобно расположился на стуле и принялся счищать толстый слой ножиком. Минцзюэ сидел на диване в гостиной. Его квартира была двухкомнатной, но кухня и общая были представлены студией. Поэтому он мог спокойно повернуть голову и увидеть своего омегу во всей красе. Когда у Яо отошли воды, он лишь как-то дергано повел плечами, сглотнул, после чего Минцзюэ спросил все ли с ним в порядке?  Омега ответил, что, вроде бы, да. Ему говорили, что у всех это происходит по-разному, но живот, в большинстве случаев, болеть должен заранее. Поэтому, когда Яо осознал, что же с ним происходит, он лишь отложил от себя ножик подальше, откусил смачный кусок от яблока и скомкано промямлил: – Я фожаю. Мофешь фвонить в фвою дуфацкую скофую.  Когда Минцзюэ рассказал об этом в трубку Му Цину, пока торчал в приемной и кусал себе ногти, альфа на том конце поржал от души.  Яо провел в больнице около недели. С ребенком все было прекрасно, вес нормальный, рост тоже. Пол – мужской. Сущность – омега. Как только Минцзюэ узнал об этом, он даже подскочил и руку в кулак сжал. Мужчина ничего против альф и бет не имел, но всегда мечтал о том, что у него будет не только муж омега, но и ребенок тоже, просто потому что… он считал это довольно трогательным и милым, потому что, когда бы он приходил домой, его бы там ждали его омеги.  Они все приехали на выписку, а пока Яо и Минцзюэ ездили заверять финальные документы, Му Цин, Фэн Синь и Сань Лан двинулись в магазин и уже после самостоятельно в квартиру Минцзюэ. Позже должны были подъехать Лю Минъянь, Цинхуа с Мобэй Цзюнем, Вэнь Нин и даже Сычжуй с Цзинь Лином, а пока они на час раньше общего празднования собрались впятером.  Сань Лан высказался, что он хочет есть, поэтому ему наложили еды и накормили. После этого мальчик от скуки пошел в гостиную смотреть телевизор. Он все ждал того момента, когда ребенок проснется. Посидев в одной комнате, альфа прошел в спальню, где стояла кроватка. Мальчик спал, его глаза были по-прежнему закрыты. Все, что он делал – это изредка возился в своих пеленках. Сань Лан облокотился руками на бортик и уставился на него.  – Скучный…  Услышав это, большие глаза сразу же распахнулись. Альфа даже вздрогнул от испуга. Ребенок причмокнул губами и заморгал. Они оба пялились друг на друга. Спустя пару секунд этих гляделок, видимо, этот малыш решил, что Хуа Чэн похож на клоуна или на очень смешную шутку, потому что он улыбнулся своим беззубым ртом, а потом начал смеяться. Его тело активно завертелось, видимо, хотя выпутаться из пеленок, а уже на этот крик сюда зашли все взрослые.  Сань Лан пододвинулся, чтобы дать им возможность посмотреть на проснувшегося ребенка.  По его мнению – это все еще было довольно скучно. По факту… Он же теперь только и будет делать, что лежать в кроватке? Папа говорил, что с ним нельзя играть в ближайшие пару лет. Поэтому Хуа Чэн уточнил у него, а нельзя родить уже сразу взрослого малыша? Му Цин посмотрел на него таким серьезным взглядом, что альфа затаил дыхание. Мужчина усмехнулся и откинул голову вверх: – В будущем ты можешь стать ученым и изобрести эту функцию. Поверь, многие родители тебе будут весьма признательны.  Ребенок в кроватке продолжал барахтаться, и Яо распутал его одеяльца, поднимая мальчика и сажая к себе на руки. Он осторожно придержал его за голову, и когда все стали потихоньку разглядывать его ближе, малыш занервничал и захныкал, утыкаясь носом в омегу. Яо посмеялся, поглаживая мальчика по спинке и успокаивая. Сань Лан пожал плечами и подумал, что ему стоит уйти отсюда, но когда он уже подошел к дверному проему, ребенок замычал сильнее. Минцзюэ увидел, что он как-то странно перемещается на руках его мужа, а потом Му Цин обратил внимание, куда смотрел омежка.  – Да ну? Ему приглянулся Хуа Чэн?  Яо поглядел на Сань Лана, который замер на месте, услышав свое имя. – Хе-хей, А-Чэн, а ты ему нравишься. Не уходи так быстро.  – Он неинтересный, – протянул альфа. – В смысле неинтересный? Ты охренел? – возмутился Му Цин.  – Не злись на него, – Фэн Синь положил руку на плечо альфы. – Конечно, он для него неинтересный. Он же на него только смотреть может.  – Но он проснулся. Ладно, он спал, но сейчас-то почему он ему не нравится?  – Да он и не должен всем нравиться, – улыбнулся Яо, трясь своим носом о носик малыша. – Главное, что он мне нравится, этого вполне достаточно. Да, милый?  Ребенок выдавил слабое мычание, а потом булькнул губами, снова немного вытягивая руку и указывая ей в сторону Хуа Чэна. Сань Лан на это лишь настороженно прищурился и недоверчиво сделал шаг подальше.  – Да ну его, – отмахнулся Му Цин. – Надо было оставить тебя дома.  – Так и оставили бы, я же говорил, что хочу пойти погулять.  – Да-аа? – хмыкнул альфа. – А уроки ты сделал? – А это здесь причем?  – При том.  – Но я ведь их не сделал, а тем не менее, из дома все равно вышел. Я же сейчас гипотетически гуляю. Только не на улице, а с вами. Тогда в чем разница?  Му Цин хмыкнул и грозно зыркнул на сына.  – По шее получишь.  Хуа Чэн показал ему язык.  Му Цин тоже высунул свой.  Фэн Синь закатил глаза.  – Одному из них уже сорок… С кем я живу?  Малыш на руках Яо засмеялся, привлекая внимание взрослого.  – Хах, да, кроха. Ты один здесь самый умный. – Что?! – возмутился Сань Лан.  Минцзюэ засмеялся, видя эту недовольную детскую мордашку. Он подмигнул Сань Лану, который походил на нахохлившегося воробья. – Ничего, заяц. Вырастешь, и, может быть, вы подружитесь.  – Позовите меня, когда он начнет разговаривать.  – Хуа Чэн! – зарычал Му Цин. – Где твоя вежливость?!  – А что я не так сказал?  Альфа закатил глаза, хлопая себя рукой по лицу. Что поделать, но Фэн Синь прав на этот счет. Его сыну в самом деле нравились друзья либо одного с ним возраста, либо тот предпочитал общаться со старшими. Хуа Чэна никогда нельзя было заметить в компании, где бы хоть кто-то оказывался младше него на год или на несколько лет. Наверное, альфа просто тянулся больше к тем, кто был умнее его самого, потому что он любил узнавать от них что-то новое. Ему было интереснее со старшими ребятами, чем с младшими. Как-то раз к Хуа Чэну на детской площадке присоединилась девочка. Это была омега. Фэн Синь тогда наблюдал за ним, сидя на лавочке и читая свою книгу. Он сказал мужу, что когда она пыталась завязать с альфой разговор – Сань Лан просто не обращал на нее внимания, или отвечал, но односложно, а когда она уже была на грани слез и истерики, альфа просто повернулся и открыл рот, говоря какое-то длинное предложение. Фэн Синь был далеко и не слышал, что именно сказал омежке его сын, но эффект был неожиданным. Девочка удивилась и шокировано посмотрела на мальчика такими глазами, как будто он только что сказал ей, что Санта – это выдумка. Они пораньше ушли оттуда. А придя домой и поделившись этим с Му Цином, оба родителя попытались узнать, в чем была проблема. Поэтому у альфы складывается в голове дежавю, ведь Сань Лан лишь пожал плечами и промямлил тогда: – Скучная.  Сейчас же, все-таки решив проявить немного той вежливости, его сын подошел ближе, и Яо наклонил к нему кроху. Тот не раздумывая много времени протянул свою руку к мальчику и ткнул его пальцем в глаз. Хуа Чэн зашипел и остатки вечера провел надувшись. Даже Цинхуа, который обычно тискал его, предпочел восхищаться и умиляться младшим ребенком.  Альфа вздохнул, отводя глаза к окну. На улице уже стемнело, и с неба падали большие хлопья снега. Скоро должно было наступить Рождество, а за ним череда новогодних праздников.  Год пролетел так быстро, что Хуа Чэн даже не успел моргнуть. 

***

– Посмотри на это, – улыбается Цинхуа.  Мобэй Цзюнь наклоняется к нему немного ниже, чтобы увидеть содержание сообщения на экранчике телефона, а потом просто пожимает плечами.  – Я это уже видел.  – Ихи-хи-хи-хи-хи.  – Ты пугаешь меня.  – А вот и неправда, – возмущенно засопел бета.  Цинхуа уже открыл рот, чтобы доказать неправоту мужчины, но внезапно его телефон повторно запищал в руке. Пришлось отвлечься. Альфа продвинулся в очереди дальше. Шан Цинхуа отошел вперед и решил встать рядом. Они были в кинотеатре, и вот-вот должен был начаться их фильм. Оба успели забежать в туалет, а сейчас стояли в кассе за закусками. Шан Цинхуа такими глазами смотрел на попкорн, что Мобэй Цзюнь понял, что от него требуется без слов. Перед альфой было еще пара человек, но очередь двигалась быстро. Мобэй уже вытащил карточку из кармана и тщательно осмотрел все меню над их головами, чтобы выбрать лучший комбо-набор, который бы хватило хотя бы на начальные титры. Когда он вновь вернулся к своему бете, Цинхуа выглядел еще страшнее и пугал сильнее. Он бешено строчил сто сообщений подряд, отправляя их по одному слову, а когда поднял глаза на альфу, то на его лице растянулась безумная улыбка.  – Ты глянь на это! Нет, Цзюнь, ну, ты посмотри!  Мобэй Цзюнь фыркнул. Он опустил глаза и уткнулся ими в телефон, видя, что Вэнь Нин написал парню, что он занят. И когда он только успел обменяться с ним телефонами? Мобэй Цзюнь думает о том, что ему бы хорошо посмотреть чьи вообще номера есть у Цинхуа в телефонной книге. Не то, чтобы он ревнует… Ему просто интересно. Он же адекватный взрослый человек, и он не будет возмущаться, если вдруг увидит там бесконечные списки из бывших парней и девчонок, которые хранятся на всякий случай. Ну, мало ли в жизни какие ситуации? А тут быстро набрал, и тебя может утешить старый приятель. Мобэй Цзюнь скрипнул зубами, стискивая стакан с колой. Он не ревнует. Он беспокоится.  – И чего ты такой радостный?  – Он занят! И она занята! Понимаешь меня?  – Не особо.  – Да иди ты, – отмахнулся Цинхуа, а потом подмигнул мужчине, чтобы тот не воспринимал это близко к сердцу.  Они отошли от кассы, и альфа передал бете в руки большое ведерко, куда тот уже успел запустить руку и закинуть себе в рот несколько воздушных кукурузинок.  – Лю Минъянь в последнее время часто с ним ошивалась, а еще, когда мы к Яо приходили, ты видел, как они друг на друга смотрели?  – Нет.  – Плохо, – протянул Цинхуа. – Но для таких случаев у тебя есть я.  – Так ты сталкер?  – И вовсе я не следил! – возмутился парень, надувая губы. – Просто обратил внимание.  – М-мм, – промычал Мобэй, доставая билеты и протягивая их контролеру, чтобы женщина запустила их в зал. – И как долго ты обращал на них внимание?  – Весь вечер, конечно же! – Определенно не слежка.  – А я о чем?  Мобэй Цзюнь покачал головой. Он пропустил Цинхуа вперед и сам шел позади, пока его парень продолжал бубнить себе под нос, но так, чтобы и мужчина смог его услышать: – Она строила ему глазки, я видел. И что-то уж больно Вэнь Нин заигрался в благородного рыцаря, когда решил проводить ее до дома. Она не настолько опьянела, чтобы не дойти самостоятельно.  – На нее напали, ты не берешь это в расчет? – поинтересовался Мобэй Цзюнь.  Альфа открыл дверь и придержал ее, наблюдая, как Цинхуа заходит в зал, где уже погасили свет. Мужчина указал ему рукой на задние ряды, и бета кивнул, двигаясь в нужном направлении. Теперь его голос понизился до шепота, но все еще оставался слышимым.  – Я понимаю, но было не так поздно, к тому же, такси обычно довозит прямиком до подъезда.  – Может, таксист и был бы маньяком, откуда ты знаешь?  – Они встречаются, точно тебе говорю!  – Что-то более весомое, как доказательство, у тебя есть, кроме этих догадок?  – Они оба заняты сегодня!  – Представляешь, да? Люди действительно могут делать свои дела в определенные дни. Мистика, не иначе.  – Ты меня бесишь, ты знаешь? Побудь на моей стороне.  – Я всегда на твоей стороне, жалко мне за это не заплатили пока ни копейки.  – Бери в расплату мое тело.  – М-мм?  – Что? – Цинхуа даже приостановился на лестнице и нахмурил брови. – Что тебя не устраивает? Недостаточно хорош?  Мобэй Цзюнь усмехнулся и покачал головой. Мужчина вытянул руку и коснулся волос, которые спадали парню на глаза, подцепляя с них что-то.  – У тебя перышко.  – О-оо.  Бета сложил губы трубочкой и сдул легкое перо с кулачка, а потом снова посмотрел в глаза альфы.  – Не переходи с темы на тему.  – Ты слишком загоняешься.  – Я не загоняюсь! Я видел их вместе, а Сычжуй сказал, что его дядя ходил с какой-то женщиной в ресторан, как раз в тот день, когда Минъянь мне написала, что ее пригласили на свидание, и она этого даже не заметила!  – М-мм, с этого и следовало было начать, – фыркнул Мобэй и кивнул головой в проход. – Иди уже, наши места в конце.  – Иду я, иду.  Они взяли билеты на самых задних рядах, потому что, во-первых, это были диванчики, по которым тащился Цинхуа и всегда лепетал что-то, что те, кто придумал эти кресла, должны отправится в рай, во-вторых, потому что они были в два раза дешевле, ведь можно было заплатить за одно место, когда по факту на нем умещалось два человека. Цинхуа прошел в самый конец, ближе к стенке, и Мобэй Цзюнь присоединился к нему. Альфа отогнул сидение вниз, и благодаря этому парень сразу же плюхнулся на него первым. С ними рядом никого не было, а именно с этого ракурса экран выглядел выгоднее всего. Можно сказать, что, покупая сегодня билеты, Мобэй Цзюнь убил сразу трех зайцев одним выстрелом. Цинхуа удобно разложил все свои вещи вокруг себя и только потом до парня дошло. У него в руках был всего один стаканчик с колой.  Шан Цинхуа вытянул руку и потыкал пальцем альфу в плечо, пока тот снимал с шеи свой шарфик. Мобэй Цзюнь развернулся к нему и вопросительно приподнял брови.  – Что такое? – А где тебе?  – Там две трубочки.  – Э?  Цинхуа опустил взгляд вниз и увидел, как в дырку действительно воткнуты две соломинки. Просто они обе были прямые, и из-за темноты он не заметил сходу, что их больше одной. Он решил, что тут она здесь единственная, только толстая. Получается, Мобэй Цзюнь купил этот стакан и сам решил, что они будут пить из одного, как во всех этих ужасно слащавых романтических фильмах? Альфа уложил все свои вещи на соседнее пустующее кресло и оглянулся проверить, жив ли его бета, потому что он как-то быстро притих.  – Что с тобой? – удивился Мобэй, двигаясь ближе и щуря глаза. – Все лицо красное.  – Ты… Ты… Это ты виноват! – завопил Цинхуа.  – Я? Что я уже успел сделать?  – Кто говорит подобные вещи, с насколько каменным лицом?! Цзю-ю-ю-юнь! – захныкал парень, утыкаясь ему носом в плечо. – Это же так романтично!  – Чего? Головой ударился, пока я на тебя не смотрел?  – Ты такой дурак, хах… Но! Меня все устраивает, – улыбнулся Цинхуа, вздергивая подбородок. – Ты постоянно делаешь подобные мелочи, а потом удивляешься, почему у меня такая реакция. Это же до безумия мило.  – Что милого? В стакане просто две трубочки. Нам придется пить медленнее.  Шан Цинхуа улыбнулся и умиленно простонал. Он вытянул вперед свою руку и схватил щеку альфы, оттягивая ее немного в сторону.  – Знал бы ты, как сильно я хочу убить тебя.  – Фто? За что? И, ай! Отпусти!  – Ты портишь момент.  – Ничего я не порчу. Фильм еще даже не начался, поцелуй той парочки должен быть в самом конце, я знаю, потому что ты мне все уши прожужжал.  Цинхуа кивнул и завалился на альфу сбоку, удобно устраиваясь на нем и обнимая за предплечье. Он успел поставить стаканчик на подставку, поэтому больше ему ничего не мешало.  – Ага, они поцелуются в конце, иначе… Какой в этом смысл?  – А ты фетишист.  – С чего бы?  – Нравится наблюдать за тем, как парочки облизываются? Выйди на улицу, на каждом углу подобные стоят.  – Я только что выяснил причину, почему ты вечно сидишь дома, – хихикнул Цинхуа.  – И почему?  – Ты боишься на них наткнуться.  – Нет, я боюсь, что если выйду, из меня уйдет таинственность, и ты меня бросишь.  – … – Что?  – Ты такой милый.  – Нет.  – Ты не можешь говорить такие вещи, а потом утверждать, что это не мило! Это мило!  – Знаешь, – проворчал альфа, корчась от того, что ему орут на ухо. – Мне больше нравилось, как ты говорил про Лю Минъянь.  – Ты смутился?  – Нет.  – Да-ааа! Ты стесняешься, когда я говорю, что ты милый? Это так мило! – Посмотри мне в глаза и скажи, на каком моменте я постеснялся того, чего никогда даже не показывал? Альфа схватил Цинхуа за подбородок и вплотную приставил к себе. Их носы столкнулись, и теперь Мобэй Цзюнь смотрел на него таким пронзительным взглядом, что у бедного беты мурашки по спине побежали. Он сразу же вырвался и уткнулся мужчине в шею.  – Нельзя так делать!  – Можно.  – Нет! – Ну, ты же так перед сном делаешь.  – Мне можно.  – И где, спрашивается, равноправие в отношениях?  – А кто сказал, что у тебя в них есть права? – улыбнулся Цинхуа, выглядывая одним глазом.  Мобэй Цзюнь усмехнулся, и его плечи заметно расслабились. Мужчина потерся о макушку парня своей щекой, а потом переплел их пальцы, пока бета держал его за руку. На экране перестали мелькать заставки и трейлеры к будущим фильмам, которые совсем скоро начнут транслироваться на большом экране. Оба парня поудобней устроились на своем месте. Как только на черном фоне показался логотип, с появляющейся на нем Башней Свободы, Цинхуа тихо прошептал: – Я рад за нее, но я буду подкалывать ее до конца жизни.  – М-м? Почему?  Парень злобно засмеялся, щуря глаза.  – Потому что она всегда только и делала, как говорила, что у нее будет крутой и молодой альфа-самец. И что в итоге? Отхватила себе милого омегу, который работает копом.  – Вэнь Нин не полицейский.  – Да, да, – кивнул Цинхуа. – Просто Хуа так часто повторял это, что я уже привык к такой формулировке. Но тем не менее… Я рад. А еще. Она больше не посмеет называть тебя стариком! У нее у самой такой же! – Старый?  – Цзюнь, ты не старый!  – Дорастешь до моих лет, тогда и начнешь поправлять меня.  – Когда мне будет тридцать три, то тебе стукнет- – Произнесешь это вслух, и я тебя закопаю.  – Где?  – Поверь мне, тебя уже не будет это так волновать. Будешь жить у меня в саду и удобрять кустик с розочками.  – Я люблю розы.  – М-мм, – промычал альфа и погладил Цинхуа по ноге. – Смотри уже, вон они куда-то идут.  – Это самолет.  – Ну, летят, какая разница?  – Аха-ха-ха-ха, – посмеялся бета. – Ты правда милаха. 

***

Кино проходит на высший балл, потому что Цинхуа сперва вовлечен в сюжет вместе с героями, он смеется и улыбается, на напряженных моментах замирает и, кажется, даже забывает как дышать, а в самом конце пускает скупую мужскую слезу и выдыхает кучу раз на моменте, когда главная парочка вновь оказывается вместе. Он не перестает шептать альфе, что это очень трогательный момент, и что он бы не отказался от такого же сюжета, но вот только… договорить он не успевает, потому что Мобэй воспринимает его слова буквально и наклоняется к нему, чтобы поцеловать. Цинхуа немного удивлен, но он отвечает, а когда они отстраняются друг от друга, бета шепотом продолжает фразу, что он говорил о сюжете в книге, а не о реальной жизни. Хотя, чего греха таить, в жизни ему тоже понравилось.  Мобэй Цзюнь фыркает и отворачивается от него. Это можно расценивать со стороны как то, что альфа на него просто обиделся, но Цинхуа его знает не первый день. Его поза расслаблена, глаза чуть-чуть прикрыты, и Мобэй всего лишь снова вернулся к просмотру. Он не обижается на него, и он не задет этим. Он просто фыркнул, показывая, что он рассчитывал на то, что его за это похвалят. Шан Цинхуа умиляется с этого большого ребенка. Он зарывается своей рукой в его волосы, а потом прижимается к мужчине со своей стороны, оставляя парочку чмоков у него на щеке. Мобэй Цзюнь скашивает на него глаза, и это уже можно расценивать за то, что похвала принята.  Они выходят из зала тогда, когда на улице стемнело. Перед выходом уже горят фонари, и они направляются в квартиру к Цинхуа, потому что бета говорит, что хочет кое-что показать. Они не берут такси, а просто бредут по улице пешком. Парень наблюдает за тем, как по дороге едут машины, а альфа рядом с ним достает из пачки сигарету, начиная ее подкуривать. Они обсуждают просмотренную картину, и Мобэй Цзюнь с очень серьезным лицом говорит о всех ее недостатках, как самый настоящий критик. Цинхуа немного поражен, потому что… Если честно, пока мужчина ему об этом не сказал, он даже не заметил. Ну, подумаешь, сюжетная дыра. Да кому какое дело, когда там в конце собачка выжила из-за нее?  На подходе к дому парочка видит впереди бродячих музыкантов, которых окружает небольшая толпа. Можно услышать звуки гитары и, кажется, это что-то связанное с роком, направления глэм. Цинхуа едва заметно начинает мурлыкать знакомую мелодию под нос, качая головой в такт, и Мобэй Цзюнь обращает на него внимание.  – Что ты делаешь рукой?  – О-оо, – бета опускает глаза вниз, замечая, что он неосознанно начал ставить пальцы в том порядке, в каком шли аккорды.  – Ты умеешь играть?  – Я не профи, нет, нет, – сразу же отвечает Шан, сворачивая в проулок и утягивая мужчину за собой, они идут короткой дорогой. – Просто немного играл в детстве. Когда мы с родителями перебирались с места на место, в одну из таких поездок наша квартира была прямо напротив бара, а в нем по вечерам играла живая музыка. Я не часто заходил внутрь, но видел, как парни на сцене играют на гитарах. Мне захотелось научится, и тогда папа приволок одну домой. Он показал немного, и я немного повторил. Пару песен может и наиграю, но столько времени прошло с тех пор… Я уже отвык от этого.  Мобэй Цзюнь усмехнулся. Он сделал затяжку, выпуская очередную порцию дыма, которая постепенно растворилась в воздухе.  – Поешь, играешь… Почему рисование, а не становление поп-звездой?  – Я не создан для сцены.  – Почему? Мордашка ничего.  – Хороший комплимент, но… Я немного не в этом смысле, – фыркнул Шан Цинхуа, засовывая руки в карманы и начиная искать ключи. – На сцене надо… играть?  – Да ты что?  – Не в этом смысле! – Ты уж подбери нужный, а то все никак не можешь говорить в одном ключе.  – Пшел бы ты… Х-ах… Короче, – сказал парень. – Там надо не на иструменте играть, а лицом играть. Надо стоять уверенно, толпу зажигать и все такое. Я не люблю камеру и не люблю, когда куча незнакомых человек пялятся на меня во все глаза.  – Не быть тебе звездой порно.  Цинхуа закашлялся и подавился собственной слюной.  – Кха-кха-хка! Это еще к чему было сказано?!  Мобэй Цзюнь неопределенно повел плечом, а потом сделал последнюю затяжку, после чего потушил сигарету об урну, к которой они подошли. Она была рядом с подъездом, и теперь им оставалось только подняться на нужный этаж. Цинхуа странным взглядом посмотрел на альфу, но поскольку тот продолжал вести себя абсолютно невозмутимо и так, как будто это не он только что намекнул ему на снятие домашнего видео, Цинхуа отступил. Он еще вернется к этой теме. Позже. Сейчас уже был вечер, он немного замерз, поэтому хотел поскорее зайти к себе и обнять батарею руками. Обнять Мобэй Цзюня тоже походило на процедуру обогрева, но когда Шан сделал так в последний раз, альфа его чуть из окна не выкинул. Рисковать не стоило. Мобэя ведь не поймешь. Он то вспыльчивый, то спокойный, как удав. Как будто два разных человека.  Когда бета вставил ключи в замочную скважину, он протянул: – А ты шизофреник, ты знал?  – М-мм.  – Я серьезно.  – Доказательство?  – У тебя настроение меняется больно часто и при чем так, как будто ты – это совершенно два разных человека.  – Я миролюбивый парень, а вот ты… – альфа наклонился к Цинхуа и придавил его к двери, пока парень не успел ее открыть. – Можешь меня выбесить так, что я заведусь с этого за секунду.  – Заведешься… в каком плане?  – В плане- – Я надеюсь, что ты скажешь в другом! Да?! – возмущенно закричал из-за стенки Шень Цинцю, который увидел, как дверь приоткрылась и за ней послышались голоса, а потом внезапно снова захлопнулась. – В ином случае, я вызываю полицию!  Цинхуа удивленно моргнул. – Папа?  – Папа?! – прохрипел Мобэй Цзюнь, отходя от беты на приличное расстояние.  Шан Цинхуа вновь дернул на себя дверь, и когда она открылась во второй раз, Шэнь Юань предстал перед парнями во всей красе. Его брови были нахмурены и сошлись в одну дугу поперек переносицы, руки скрещены на груди. От этого мужчины исходила настолько холодная и устрашающая аура, что его мешковатый и мягкий свитер с милыми тапочками в эту картину никак не вписывался. В следующую секунду на горизонте, прямо за спиной беты, показался еще один человек. Ло Бинхэ махнул сыну рукой и улыбнулся. В одной его руке была большая ложка, а на бедрах повязан фартук. По всей видимости, тот только что отошел от плиты.  – Отец! Вы приехали?! – обрадовался Цинхуа, подлетая к мужчинам и сразу же обнимая их.  Ло Бинхэ похлопал сына по спине, пока тот висел у Шэня на шее, а вот сам Шэнь-Ло Юань продолжал прожигать Мобэй Цзюня осуждающим взглядом.  – Салют, – махнул Бинхэ и вытянул вперед руку, чтобы поздороваться с альфой. – Мы приехали пару часов назад. Хотели позвонить тебе, но А-Цю сказал, что устроить сюрприз будет лучше. И мы не прогадали. Вы вовремя пришли, я уже приготовил ужин.  – Ничего себе, – радостно протянул Цинхуа, начиная снимать с себя курточку. – Это так круто! Я очень соскучился по вам. Но лучше все-таки вам было бы позвонить. Мы хотели заскочить ко мне ненадолго. Сегодня собирались ночевать у Цзю- – Ты ночуешь у каких-то чужих мужиков?! Это так я тебя воспитывал?! – заверещал Шэнь Юань, хватая Цинхуа за плечи. – А ты! Какого хрена ты пытался изнасиловать моего мальчика прямо в подъезде?!  Мобэй Цзюнь стушевался и тихо выдавил: – Я никого не насиловал…  – Папа, – простонал Цинхуа. – Я же писал, что мы встречаемся. В чем проблема? Уже год прошел с этого момента. Ты все еще не смирился?  – Как я могу?! Цинхуа, ты предатель! На кой хрен тебе альфа нужен?! Ну, вот зачем? Что ты такого привлекательного в них находишь? Прошу, пока еще не поздно, послушайся своего старика. Мы найдем тебе милую омежку или бету, да? Давай, а? А как насчет Лю Минъянь? Такая хорошая девочка! Вы же столько лет друг друга знаете.  – … Мобэй Цзюнь наклонился к Бинхэ и спросил у него шепотом: – Он говорит про альф кучу гадостей, но вы ведь тоже альфа, разве нет?  Мужчина посмеялся и кивнул, пребывая в прекрасном настроении, как будто и вовсе не слышал всего того, что наговорил его муж.  – Он просто волнуется за него. Я говорил ему успокоиться, но он как курица-наседка. Тебе предстоит к этому привыкнуть. Кстати, а что было в подъезде?  – Кхм… Я никого не наси- – Я знаю, он всегда любит приукрашивать, не переживай, – ответил Бинхэ. – Вы решили закончить свидание поцелуем перед дверью?  – Нет, – сказал Мобэй Цзюнь. – Шан назвал меня шизофреником, а я просто его вдавил в нее. Но я не сильно.  – Почему ты шизофреник?  – Кхм… Боюсь, если я скажу, я окажусь в невыгодном положении, и меня тут будут ненавидеть сразу два человека.  Ло Бинхэ засмеялся. Они оба оглянулись и посмотрели на то, как Шэнь Цинцю тащил Цинхуа в комнату и продолжал читать ему нотации по выбору пары, вместе с этим обнимая его и спрашивая, хорошо ли тот себя чувствует. Мобэй Цзюнь выдохнул с облегчением, но стоило ему это сделать, как вмиг глаза беты отыскали его из комнаты, и сам мужчина прошипел: – Растлил моего ребенка… Убью, убью, убью, убью, убью… – Пап, мне было двадцать один, неужели ты думаешь, что Цзюнь был первым? – ЧТО?!  – Зря ты это сказал, – улыбнулся Бинхэ. – Мобэй, не стой в одежде. Раздевайся, мы поедим, а потом сможете идти. Кстати, эту привереду зовут Цинцю, а меня Бинхэ. Твое имя давно на слуху, так что тебе представляться без надобности.  – Что? Вы знаете меня?  Бинхэ усмехнулся, отходя в гостиную и оборачиваясь через плечо: – Конечно, знаю, мой сын нам о тебе все уши прожужжал. Судя по тому, как ты его бесил первое время, ты хороший человек! Проходи скорее.  Это было довольно необычное знакомство. На самом деле, еще когда они тогда случайно переговорили по видео-звонку, Мобэй Цзюнь подумал, что его наверняка захотят познакомить с родителями вживую, если дойдет дело. Но он никак не предполагал, что он к этому не успеет подготовиться. Он ожидал того, что один из родителей воспримет его в штыки. Что уж, но альфа помнил Шэнь Цинцю, и тот мало как изменился. Мужчина большую часть вечера продолжал на него злиться просто за то, что Мобэй Цзюнь дышит. Бинхэ же был куда доброжелательнее и спокойнее своего супруга. Теперь Мобэй понимает в кого, по большей части, характером пошел его парень. И он был несказанно рад этому. С Бинхэ было легко говорить. Он улыбался, шутил, успокаивал свою истеричку, и даже когда Шэнь Юань исходил пеной от бешенства, что его сын пошел лично накладывать в тарелку какого-то чужого альфы еду, которую приготовил его муж, Бинхэ просто улыбнулся и погладил бету по спине. На удивление, Шэнь Цинцю сразу же затих и успокоился, а уже когда Шан Цинхуа вернулся, до Мобэй Цзюня долетели нотки чужого запаха, который окутал Шэнь Юаня с головы до ног. Кажется, теперь стало понятно, как Бинхэ с ним справляется, когда дело доходит до грани.  В любом случае, это было не так плохо. Когда они уже собирались домой, Бинхэ дружелюбно похлопал его по плечу, а потом выдавил шепотом: – Обидишь моего сына, и ты – труп.  Альфа кивнул головой. И даже Шэнь Цинцю на их скорый уход вдвоем снизошел до того, чтобы просто посмотреть Мобэю в глаза и отвесить легкий кивок головой. Наверное, это можно было считать родительским благословением?  Так или иначе.  Время продолжало двигаться дальше.  Цинхуа закончил учиться, они с Лю Минъянь получили свои корки и смогли устроиться на практику в одну студию рисования. Мобэй Цзюнь выпустил новую книгу, Цзинь Лин получил диплом, Вэнь Нина по просьбе и рекомендации Му Цина повысили до заместителя руководителя следственного отдела, и теперь он стал не просто помощником альфы. Яо продолжал оставаться дома и все силы отдавал на уход за своим ребенком. Минцзюэ познал, каково это иметь семью, а Хуа Чэн вместе с остальными закончил свой первый год обучения в средней школе. У Се Ляня и Лань Сичэня был выпускной, на который, конечно же, пришли поздравить их друзья. А потом… Лето пролетело так быстро. Его сменила собой осень, за ней пришла зима, наступила весна, новое лето и так до того самого момента, пока Сань Лан, сам того не замечая, оказался выпускником. Это был его последний год обучения в средней школе. Ему оставалось отучиться пару месяцев, потом прожить месяц каникул, и вот он уже станет старшеклассником. Они смогут все вместе быть в одном корпусе. Наступит последний год обучения Лань Сичэня и Се Ляня. Время пролетело так быстро. Альфа спускался вниз из своей комнаты, слыша, как у его отца в кухне зазвонил телефон. Из комнаты пахло мясом, поэтому подросток довольно облизнулся. Ему уже четырнадцать и совсем скоро исполнится пятнадцать лет. У него хорошие оценки, сегодня светит солнышко, и они с Вэй Усянем хотели к вечеру прогуляться в торговом центре, потому что тот искал подарок своему дяде на день рождения. Сань Лан спустился со ступенек и уловил последние слова своего отца, которые донеслись до его ушей: – …тва понял. Ага, да. Хорошо, я посмотрю, что можно сделать. Не переживай, позвони, как узнаешь что-то новое. Хорошо? Ага, да, да, пап, давай.  Сань Лан потянулся, заходя на кухню. Он увидел, как Му Цин сбрасывает звонок, а потом снова подходит к плите. Парень облокотился бедром о стенку и прислонился к ней своим правым боком.  – Дедушка звонил?  – Да, – кивнул Му Цин.  – Что хотел? Передавай ему привет в следующий раз, кстати.  – Сам передашь, – ответил альфа.  Сань Лан нахмурился и не особо понял, к чему клонит его родитель. Они обычно ездили к ним отдыхать только когда у Хуа Чэна были летние каникулы. А сейчас только май месяц наступил. Но Му Цин действительно не оговорился.  – Я собирался сказать ближе к выходным, но… Твоей бабушке плохо. Фэн Синь уже договаривается о том, чтобы забрать работу на дом, а я взял отпуск на все дни и беру за свой счет весь август.  – Чего?  – Мы сходим к администрации школы на следующей неделе, Хуа Чэн, – произнес альфа серьезным тоном. – Можешь начать потихоньку паковать свои вещи. Мы переезжаем.  – Что?!