Однажды в один из этих прекрасных солнечных дней!

Се Лянь расчесывал свои волосы, стоя напротив большого зеркала. Оно висело в его пристроенной ванной комнате. Апартаменты, которые были выделены в их доме под каждую комнату, даже гостевую, подразумевали под собой дополнительную пристройку. В ней располагалась ванная. У Се Ляня она была достаточно просторной. Буквально полчаса назад омега зашел в нее и закрыл за собой на защелку. Он скинул одежду в корзину для белья и повесил халат на крючок, который прихватил из спальни. Его тело было немного напряжено, поэтому хорошая ванная помогла бы справиться со стрессом. Как ни крути, а совсем скоро он собирается выпускаться. Его успеваемость не хромает, оценки и баллы по тем тестам, которые парень пишет – намекают на то, что он может поступить в хороший университет, вот только… Се Лянь абсолютно не знает, куда ему идти. Каждый год, начиная с первого класса старшей школы, им давали специальные бланки. В них было несколько строчек, на которых ученики должны были написать свои приблизительные планы на будущее. И Се Лянь всегда сдавал эту бумажку чистой. Лань Сичэнь писал все время одно и тоже. Бета еще с детства увлекался животными и очень трепетно относился к ним, поэтому со средней школы говорил, что планирует попробовать получить медицинское образование и стать ветеринаром. Он даже специально оставлял себе учебники, выкупая их у школы.  А вот Се Лянь совершенно не представлял, что его ждет в будущем. Куда его тянет? Это наука? Может быть, искусство? Омега вздыхает. Так сложно определиться с такой сложной темой. Ему всего лишь шестнадцать, нельзя немного сбавить обороты и давать подросткам менее трудные вопросы? Кто вообще придумал то, что дети должны решать о своем дальнейшем жизненном пути, когда у них ветер в голове вплоть до восемнадцати лет? Его папа предложил ему подумать о кинематографии, но Се Лянь лишь неопределенно пожал плечами. Хэ Сюань спросил, что ему лучше всего дается, и Се Лянь снова как-то скомкано на это ответил. Что ему дается лучше всего? Ну… Он умеет давать нагоняй Сань Лану. Это считается достижением?  Омега открывает вентиля и затыкает крышкой слив, чтобы набрать себе до краев. Когда ванная готова, он стягивает с себя нижнее белье и полностью погружается в воду. Она горячая и заставляет мышцы в его теле расслабиться. Се Лянь мягко улыбается, а потом удобно облокачивается на бортик спиной. Его глаза останавливаются на противоположной стенке, и следующие двадцать минут он гипнотизирует немигающим взглядом свою зубную щетку. Она стандартного белого цвета с небольшим темно-синим узорчиком в полосочку на конце. Это выглядит обычно, но миленько. Се Лянь присматривал их в обычном супермаркете, Ши Цинсюань предлагал ему купить их побольше, но омега отказался. Зачем ему столько зубных щеток? И одной вполне достаточно, он же не собирает из них коллекцию и не строит домики для муравьев.  Се Лянь нежится в ванной комнате на протяжении следующего получаса, а когда он вылезает, его разум становится настолько тягучим, что из него сейчас можно нитки вить. Се Лянь абсолютно плохо соображает. Он слишком расслаблен. Его взгляд расфокусирован. Он расчесывает свои волосы и смотрит на себя в зеркало, но отражения не видит, как будто глядит насквозь. Когда он накидывает себе на плечи халат, он завязывает его поясом на талии, а потом открывает дверь и заходит обратно к себе в комнату. Наверное, из-за того, что он стал таким мягким, он не сразу придает значения тому, что у него на кровати лежит посторонний человек.  Се Лянь просто на автомате кивает Сань Лану, а потом поворачивается, чтобы подойти к выключателю и погасить свет в ванной, но включить в своей комнате. Когда до омеги доходит, что что-то не так, он ойкает и резко дергается всем телом, влетая спиной в стенку.   – Что?!  Сань Лан лежит на его подушках у изголовья и, когда видит, как Се Лянь творит странные вещи, слегка приподнимается на локтях.  – Ты чего на стенку кидаешься?  – Я не… Ты же… Ты как вообще тут оказался?! – пищит омега.  Альфа хмыкает и указывает пальцем в сторону открытой балконной двери. Се Лянь не верит, что он смог это сделать. Каким, мать его, образом? Парень настолько в шоке, что он идет проверять, нет ли там лестницы, и когда омега высовывает голову и смотрит вниз, то понимает, что лестницы там в самом деле нет. Высота потолков в его доме все еще равна трем метрам, а на стенах особняка нет никаких растений, по которым можно было бы вскарабкаться и залезть к нему в комнату. Они на втором этаже и… Се Лянь прищуривает глаза, медленно поворачивая голову в сторону своей кровати и шепотом спрашивая: – Какого черта…  Сань Лан улыбается и пожимает плечами.  – Нет, я серьезно, – говорит омега, закрывая балкон. – Как ты это сделал? Тут же даже дверь была закрыта.  – Никакая дверь не остановит человека, если он действительно захочет куда-то попасть.  – Ты спрыгнул с крыши?  – Нет.  – Ты забрался по тросу?  – Нет.  – Ты перепрыгнул с ближайшего дерева?  – У тебя нет деревьев в саду.  – Я знаю! В этом-то и проблема! Как ты… Я не пони… Х-аах-х… Сань Лан… – Се Лянь вздыхает и закрывает глаза, массируя точку между бровей. – Ума не приложу, как ты каждый раз это делаешь.  Альфа продолжает улыбаться и растягивается в ухмылке только сильнее. Омега смотрит на него и чуть плотнее задергивает на себе халат на плечах, чтобы просвета на груди не было видно. Хуа Чэн едва ли обращает на это внимание, продолжая смотреть парню исключительно выше шеи.  – Что случилось? – спрашивает омега и проходит к шкафу.  Теперь, когда он у себя в комнате не один, ему бы не мешает одеться, а то это как-то совсем неприлично. Когда к тебе приходят гости, ты не должен ходить при них полуголый, совсем не тот тон. Пока Се Лянь роется на полках и достает обычную домашнюю футболку и штаны с новым бельем, Сань Лан плюхается обратно спиной на подушки, закидывая руки за голову.  – Я ушел из дома.  Се Лянь посмеивается.  – Обычный четверг.  – На этот раз это куда серьезнее, гэгэ. Пустишь меня к себе пожить?  Когда альфа говорит этим голосом, без всяких намеков на веселье и радость, это заставляет омегу перестать улыбаться. Се Лянь поворачивается к нему и спрашивает: – Что такое?  – Папа сказал, что мы переезжаем.  Футболка и штаны, которые омега держал в руках, резко падают вниз. Сань Лан замечает это мимолетное движение и поворачивается на него. Он видит, как парень присел на корточки и что-то подбирает с пола. Се Лянь сглатывает слюну, а потом медленно уточняет: – Что значит… что значит переезжаете?  – Я сам не знаю, – пожимает плечами Сань Лан и двигается к краю, чтобы встать.  Альфа поднимается с постели и оказывается рядом с сидящим на корточках омегой, подавая ему руку.  – На полу не сиди, простынешь.  – Как это ты не знаешь? – Се Лянь пропускает его совет мимо ушей.  – Отец сказал мне собирать вещи и, э-ээм… Я сказал, что я никуда не поеду и убежал к себе в комнату, хлопнув дверью.  – А потом?  – А потом он пошел ко мне стучаться, но поскольку я знаю, что у них есть ключи, я не только закрылся на замок, но и сдвинул шкаф. Дверь открывается внутрь, мне хватило этой задержки, чтобы выпрыгнуть из окна и смыться оттуда.  – Ты выпрыгнул со второго этажа?!  – Тихо, тихо, я целый. Рука только слегка болит.  – Сань Ла-ан… – протягивает Се Лянь и опускает глаза на кисть, которую альфа выставляет вперед. – Ну, как же ты так? Надо было просто поговорить, а не убегать оттуда. Дядя будет злиться на тебя.  – Клал я на него.  – Нельзя так говорить, – строго произнес омега.  Альфа фыркнул и, вытянув губы трубочкой, молча отвернул голову к стенке.  – На меня смотри, – пожурил его омега.  Хуа Чэн продолжил молча дуться и не отвечать.  – Сань Лан.  – … – Сань Ла-ан, – попробовал Се Лянь еще раз.  Альфа скосил на него глаза.  – Нельзя так говорить про своих родителей, тем более про дядю Цина.  Сань Лан фыркнул, но глазами продолжил наблюдать.  – Что нужно сказать?  – … – Давай, давай.  – Мфпм… – Чего-чего?  – Ифмнюсь.  Се Лянь мягко улыбнулся и посмеялся.  – А еще разок? Только громче.  Альфа сдулся и опустил плечи вниз, поворачиваясь лицом обратно к омеге.  – Виноват.  – Хорошо, – кивнул Се Лянь. – Так, а теперь… Сколько минут назад ты убежал?  – М-мм, думаю минут двадцать? Может больше.  – Ты добрался до моего дома за двадцать минут!?  – Я быстро бегаю.  – Но не до такой же степени, – ужаснулся омега.  Се Лянь вздохнул и покачал головой. Он оставил Хуа Чэна ненадолго одного, пока сам пошел переодеваться, а потом снова зашел к себе в спальню. Альфа заново залез на его кровать и удобно устроился в серединке, обложив себя подушками со всех сторон. Когда их глаза встретились, Сань Лан довольно выдохнул: – Мне здесь нравится. – Еще бы не нравилось, – закатил глаза парень. – Ты же каждый божий раз сюда сбегаешь. Если мои подсчеты верны, то твои родители должны прийти в- – ГДЕ ЭТА СРАНЬ?! А?!  – ПОЖАЛУЙСТА, УСПОКОЙТЕСЬ! НЕ ТРОГАЙТЕ ВАЗУ! ОНА ИЗ АНТИЧНОЙ ЭПОХИ! ВЫ ЗНАЕТЕ СКОЛЬКО ДЕНЕГ Я НА НЕЕ ВЫКИНУЛ?!  – ТОГДА ДАЙТЕ МНЕ ЧТО-НИБУДЬ, ЧТО МОЖНО БУДЕТ КИНУТЬ В НЕГО! – В КОГО?!  – Судя по приступу психоза, смею предположить, что Хуа Чэн снова сбежал из дома и решил жить у нас.  – О, – успокоился Ши Цинсюань. – Теперь понятно, почему он кричал, что собирается придушить альфу голыми руками. А я все думал, какого альфу он имеет в виду? Вроде бы их тут нет и не было никогда.  – ХВАТИТ РАЗГОВАРИВАТЬ ПРЯМО ПЕРЕД МОИМ ЛИЦОМ! Я В БЕШЕНСТВЕ! И ЕСЛИ НЕ ХОТИТЕ, ЧТОБЫ Я ВАС ЗАКАТАЛ В АСФАЛЬТ, ЛУЧШЕ УЙДИТЕ С ДОРОГИ!  – Закатать меня в асфальт?! – закричал Ши Цинсюань. – Да как вы смеете?! Я не гожусь для такой ужасной процедуры!  – ДА МНЕ ПОБОКУ!  – Если вы будете разговаривать с господином в подобной форме, вынужден сообщить, что мне придется применить силу.  Му Цин рассвирепел еще сильнее.  – ХА-ХААА! А СИЛЕНОК ХВАТИТ?!  – У нас есть пираньи, которые к великому счастью выжили после того, что с ними сделал ваш сын.  – ХУА ЧЭН! ВЫЛЕЗАЙ, ГДЕ БЫ ТЫ НИ БЫЛ! ОБЕЩАЮ, БИТЬ СИЛЬНО НЕ БУДУ!  Се Лянь поморщился от этого крика, поворачиваясь и смотря на дверь своей комнаты. Вопли и разговоры были слышны, потому что дверь в спальню была немного приоткрыта. Голоса доносились четко, а еще они постепенно становились ближе, значит, взрослые сейчас двигаются где-то в начале второго этажа. Когда Се Лянь развернулся посмотреть на альфу и сказать, что конфликт побегом не решишь, и тому все-таки стоит выглянуть, обнаружил, что того и след простыл.  – Ой. Се Лянь вздрогнул и завертел головой по сторонам.  – Как это? Он же только что… С ума сойти. Сань Лан? Сань Лан, ты куда делся?  Ответа не последовало. Голоса прибавляли громкости. Кажется, за последние пару лет, Му Цин и Фэн Синь хорошенько выучили путь к комнате Се Ляня, поэтому сейчас один из них шел в верном направлении. Все дело в том, что Хуа Чэн действительно частенько сбегал, когда ссорился с ними. И ссоры эти были до банальности нелепыми. Се Лянь это видел. Хуа Чэн это видел. Их родители это видели, но тем не менее. Происходила ругань, а спустя час альфа оказывался в комнате у Се Ляня и черт его знает, как он туда проникал. Он просто там был, как само собой разумеющееся явление. Даже Хэ Сюань был с него в шоке. Он проскальзывал от его внимательно взгляда и прокрадывался, как обученный мастер. И сколько бы альфу не спрашивали, каким образом он это делает – тот лишь отмахивался и повторял одно и тоже. Если человек хочет куда-то очень сильно попасть – он туда попадет.  И с одной стороны, это хорошая фраза, но с другой… Нельзя просто хотеть. Одного этого мало. Сань Лан наверняка что-то делал. Что-то такое, чего другие не замечали. Он наверняка мастерски крал лестницу, а потом поднимался по ней на балкон, после чего отталкивал ее ногой, и она исчезала за кустами. Но Се Лянь ради интереса проверял эти кусты, после ухода альфы. И никакой лестницы в них не было. Поэтому, как Хуа Чэн продолжал это делать из раза в раз – оставалось загадкой.  И вот опять. Его фееричное появление дополнилось до кучи еще таким же фееричным исчезновением. Се Лянь отвернулся на пять секунд, а его уже и след простыл. Омега начал рыскать по комнате, пока оставалось время до прихода их родителей. Ши Цинсюань и Хэ Сюань все еще боролись с тем, чтобы альфа прекратил хватать себе под руку тяжелые предметы. А то глядишь, он действительно прибьет кого ненароком. Омега осмотрел все пространство, он заглянул за шторы, открыл шкаф, посмотрел в ванную комнату, но так никого и не обнаружил. Когда же подошла очередь заглянуть под кровать, шаги стали слышны сильнее. Еще каких-то пару метров и Му Цин ворвется в комнату с криками и пеной у рта, доказывая всем и вся, что он сейчас прикончит ребенка собственными руками. Он каждый раз это делал, а потом каждый раз улыбался и обнимал непослушного сына. Их ссоры выглядели неубедительно, особенно после того, как их увидишь однажды.  Когда Хуа Чэн прибежал к Се Ляню в третий раз, они обедали, и пока альфы носились друг за другом по всему первому этажу, Ши Цинсюань спокойно поднял свой стакан с соком и сделал из него несколько глотков, игнорируя чужое присутствие. Се Лянь намотал на палочки лапшу, и семья продолжила ужинать. Хуа Чэна тогда поймали. Он залез под стол, а Му Цин и Фэн Синь этот стол снесли. Мальчик от них отбивался как мог, а Се Лянь смотрел за этим вместе со своим папой, держа тарелку на весу. Стола-то уже не было…  – ДА ПУСТИТЕ ВЫ МЕНЯ! – Положите грифона! Он коллекционный!  – ДА У ВАС КУДА НЕ ПЛЮНЬ ОБЯЗАТЕЛЬНО КАКАЯ-НИБУДЬ ДОРОГАЯ И АНТИКВАРНАЯ ХРЕНЬ! НЕЛЬЗЯ СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ МЕНЯ ШИРПОТРЕБ ПОСТАВИТЬ?!  – Этот дом не для вас обустраивался! Я ценитель искусства, а не ваших боев без правил! – возмутился Ши Цинсюань.  Се Лянь вздохнул. Он покачал головой и поднял простынь, заглядывая в темноту.  *хвать* – А-А-ААА-мфммм!!!  – Тише, гэгэ. Это же я.  – ?!?!?!??! – Тш-тш-тш-тшшш. Се Лянь засопел только сильнее.  Теперь вокруг него была темнота. Сань Лан схватил его так внезапно, что это не могло не напугать парня. Еще бы. Особенно после всех этих вечных страшилок, что под кроватью могут жить монстры. И вот, пожалуйста. Се Лянь лишь немного решился заглянуть туда, как оттуда высунулась рука и заволокла его к себе. Да он чуть в обморок не упал! Его внезапный крик – вполне естественная реакция, а Сань Лан просит его успокоиться!  Омега начинает более-менее ровно дышать лишь спустя минуту. И в эту минуту в комнату наконец распахивается дверь. Альфа позади него замирает и напрягается. Он притягивает парня ближе к себе, и Се Лянь может спиной и лопатками почувствовать, как у того быстро бьется сердце. Кажется, кое-кто слишком сильно волнуется. Это же просто Му Цин. Он всегда так бесится. Сейчас пройдет немного времени, и он остынет. Сань Лан однако же лишь усилил хватку, а еще чуть крепче надавил омеге на губы, видимо, этим жестом прося его ничего не говорить. Как будто бы Се Лянь собирался.  Парень закатил глаза, и пока они привыкали к этим потемкам, он осмотрелся. На удивление, пыли не было. Их уборщицы и горничные хорошо выполняют свою работу, раз протирают даже здесь. Омега немного поерзал на месте, потому что пол все-таки твердый. Лежать на нем неудобно и очень жестко. У Се Ляня вся левая сторона затекла, а Му Цин все еще продолжал ходить туда и сюда, пытаясь отыскать своего сына.  – Нет тут никого, – выдохнул Хэ Сюань.  Его ноги остановились прямо рядом с кроватью, и Хуа Чэн вместе с омегой одновременно посмотрели на носики его наполированных ботинок.  – Я чую его запах. Хуа Чэн! Зараза! Выходи, пока я добрый! – Это вы добрый? – посмеялся Ши Цинюсань.  – СМЕЕШЬСЯ НАДО МНОЙ?! ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ Я ТЕБЕ НОС ОТКУСИЛ?!  – Вы в моем доме, а не своем! Что за наглость? К тому же… Не уверен, что человеческие зубы настолько острые, чтобы ими можно было подобное провернуть.  Му Цин оскалился и глянул на омегу.  – Хочешь, проверим?  – Дотронетесь до него хоть пальцем, и я вам руку по локоть отрублю, – спокойно сказал Хэ Сюань, сходя со своего места и заслоняя собой омегу.  – Ну, ну, не злись так, я не обижаюсь на него, – улыбнулся Ши Цинсюань и ласково погладил своего бету по плечу. – Он просто больной, на таких не обижаются. Все, что мы можем, это пожале- – ХУА ЧЭН! ВЫХОДИ НЕМЕДЛЕННО! ТЫ НЕ СКРОЕШЬ СВОЙ ЗАПАХ! Я ЗНАЮ, ЧТО ТЫ ЗДЕСЬ! – И зачем надо так громко кричать?  – ХУА ЧЭН! КОШКА ПОМОЙНАЯ, Я ЖЕ ТЕБЯ ВСЕ РАВНО НАЙДУ! И МЫ ВСЕ РАВНО УЕДЕМ, ХОЧЕШЬ ТЫ ЭТОГО ИЛИ НЕТ! – О?  – Уедете? – удивился мужчина. – Куда?  Му Цин отмахнулся. Он заглянул в ванную и, старательно принюхиваясь, заново открыл дверь и вышел из спальни. За ним хвостиком последовали и остальные двое, покидая комнату подростка.  Сань Лан облегченно выдохнул и убрал руку от чужих губ. Се Лянь сразу же облизнулся и нахмурился, поворачиваясь к альфе. Он открыл рот, но заговорил шепотом, чтобы их не смогли услышать.  – Зачем? Давай просто выйдем, если тебе страшно, то я мог- – Да не страшно мне, – промямлил альфа.  Парень слабо вздохнул, а потом уткнулся носом Се Ляню в плечо.  – Я просто... не хочу уезжать… Почему они не могут поехать без меня?  – Но ведь, если это надолго, то ты не сможешь жить один. К тому же, какой родитель оставит своего несовершеннолетнего ребенка без присмотра, когда у них есть возможность переехать всем вместе? Обычно, чтобы начать жить самостоятельно, нужно хотя бы поступить в вуз и перебраться с общежитие.  – Твой дом будет моим общежитием.  – Это не совсем подходит.  Сань Лан снова тихо вздохнул ему в спину. – Знаю… Но я… Я все равно не хочу.  – Хей, ну, не надо говорить это таким голосом, – пробормотал омега и перекрутился в руках альфы.  Теперь они лежали друг к другу лицами, и Хуа Чэн отстранился назад.  – Вдруг случилось что-то серьезное? Они не могли без причины взять и сказать тебе о переезде. К тому же, так внезапно, – прошептал Се Лянь. – Если люди перебираются с места на место, обычно это сопровождается месяцами подготовки. А как же их работа?  – Папа сказал, что он возьмет отпуск на два месяца и еще на август, а другой берет работу на дом.  – Вот видишь? Вы вовсе не переезжаете в глобальном смысле. Ну… я надеюсь. Давай выйдем, и вы поговорите, а?  – Гэгэ… – протянул Сань Лан.  – М-мм?  Альфа моргнул, а потом посмотрел настолько серьезным и пронзительным взглядом, что парень напротив него с непривычки сглотнул. Сань Лан поднял одну руку и убрал ее с талии, опуская Се Ляню на щеку.  – Гэгэ хочет, чтобы я уехал?  – Что? – удивился омега. – Нет, вовсе нет! Наоборот! Я просто пытаюсь найти компромисс и решить ситуацию.  Сань Лан кивнул, а потом задумался. Его голос стал намного мягче и ниже на тон: – Если я выйду, гэгэ считает, это решит проблему?  – Конечно, – кивнул Се Лянь. – Проблема не решается путем побега от нее. Если ты хочешь что-то доказать или попросить, то следует просто поговорить с человеком. Сань Лан, неужели ты этого не знаешь?  – Знаю… – Тогда давай вылезать отсюда.  – М-мм, – альфа повел плечом, а потом опустил руку обратно омеге на талию, притягивая его к себе. – А может, еще полежим?  – Ну уж нет.  – Но мне тут нравится.  – Темно и жестко.  – Гэгэ теплый и может лечь на меня.  – Сань Лан. – Понял, понял. Вылезаю…  Се Лянь усмехнулся и щелкнул альфу по носу.  Как только они оба оказались на свету и выпрямились в полный рост, мальчики отряхнулись. Они все еще продолжали слышать голоса отца альфы и остальных, поэтому, скорее всего, Му Цин подумал о том, что раз запах Хуа Чэна здесь есть, а самого его нет, значит он куда-то смылся и спрятался в другой комнате. Эта теория оказалась верной, потому что как только Се Лянь и Сань Лан вышли в коридор и наткнулись на своих родителей, Ши Цинсюань выталкивал мужчину из своей спальни, крича, чтобы тот даже думать не смел в нее заходить.  – ЗНАЧИТ ОН ТОЧНО ТАМ! – Это моя комната! – возмутился омега. – Я не пускаю вас не потому, что прячу там ребенка, а потому, что это мое личное пространство, где ноги не будет такого альфы, как вы! – А ну, пусти!  – Нет! – Я сказал, отойди!  – Пошел вон отсюда!  – Мне принести биту? – спросил Хэ Сюань. – Какую еще биту? – удивился Се Лянь.  Все взрослые в мгновение замерли, а затем оглянулись назад. Они узрели… довольно необычную картину. Перед ними стояли два подростка. Их одежда была помятой, волосы слегка взъерошены, а губы Се Ляня опухли и немного покраснели. Ши Цинсюань в немом молчании быстро переводил взгляд то на сына, то на альфу. Его рот открывался и закрылся, пока оттуда не доносилось ни звука.  – Пап?  – Что ты… – Ши Цинсюань впился глазами в своего мальчика. – Что с тобой случилось? Почему ты так странно выглядишь?  – Кхм… – кашлянул альфа. – Это моя вина. Прошу прощения.  – Что?!  – Цинсюань!  Хэ Сюань резко метнулся вперед и поймал мужчину до того, как тот благополучно приземлился бы на пол и разбил бы себе нос. Бета недовольно зыркнул в сторону этих двоих, а вот Му Цин, который до этого пылал гневом, пришел в себя и теперь просто стоял рядом. Он прикрыл рот рукой, чтобы сдержаться и не засмеяться слишком громко. Его странные звуки и бульканья привлекли внимание, и Хуа Чэн посмотрел на него.  – Что? – спросил мальчик. – Ничего, ничего. Развлекаетесь, да?  Се Лянь вздрогнул и выгнул бровь, не особо понимая, что тут произошло, и почему все резко стали вести себя так странно, а еще почему его отец вдруг ни с того, ни с сего решил грохнутся в обморок? Но проследив за реакцией Му Цина и того, как мужчина ему подмигнул, парень дернулся. Он сложил в уме их внешний вид и тот факт, что они отсутствовали, а потом внезапно появились, а потом еще и эту странную реплику Сань Лана минутой назад, и пазл в его голове обрел целиковую картинку.  Се Лянь застонал и покраснел, начиная махать руками.  – Нет, нет, нет, нет! Мы просто прятались под кроватью!  – Вау, зачем так подробно? – засмеялся Му Цин.  – Да нет же!  – Хуа Чэн, да я тебя четвертую, когда домой вернемся, – улыбнулся альфа. – Тебя спасает то, что мне правда смешно, и я не могу одновременно угарать и злиться на тебя.  – Вот уж спасибо.  – Пап! Пап, послушай! Ты не так понял! Сань Лан решил спрятаться под моей кроватью, а потом и меня туда затащил, чтобы я его не сдал, а когда мы там были, то выбрались такими помятыми! Он просто очень сильно зажимал мне рот рукой, вот губы и покраснели!  – Виноват, – Сань Лан пожал плечами.  – П-правда? – оклемался Ши Цинюсань, слабо вздрагивая в объятиях Хэ Сюаня, который продолжал его придерживать.  – Ну, конечно!  Сань Лан все еще не врубался, поэтому просто спросил:  – А что вы подумали?  Му Цин хлопнул себя рукой по лицу: – Гений, Хуа Чэн. Ты просто гений.  – Я знаю.  – Да нихрена ты не знаешь, ты же убежал еще до того, как я тебе что-то объяснил по-нормальному. Кто так делает?  Сань Лан гордо вздернул подбородок и сказал: – Я. – Головка от- – Только посмейте продолжить! – запищал Ши Цинсюань.  – Какие все впечатлительные, – вздохнул Му Цин. – Ладно… Слушай, мы переезжаем, но мы же делаем это не навсегда. Всего лишь на лето.  – Что?  – То! Я же говорил тебе, дослушай, – зарычал альфа. – Твоя бабушка на старости лет решила снова записаться в зал. У матери совсем крыша едет, думает, что у нее организм и здоровье пятнадцатилетней школьницы. Записалась туда, оформила абонемент, а когда решила встать на беговую дорожку, грохнулась и ногу сломала. – О-хх… – ужаснулся Се Лянь, прикрывая рот рукой.  – Ага, сила есть, а маразм крепчает, – кивнул Му Цин. – Она уже не молодая, а если старый человек ломает кости, представляешь с какой скоростью они будут срастаться? Повезло еще, что операция прошла быстро и успешно. Что у нее другие анализы были в норме. Но дедушка ведь не сможет за ней ухаживать один. По-хорошему, за ним самим нужен присмотр. Но он убедил меня, что крайних мер принимать не нужно. Мы пробудем там до конца лета, чтобы убедиться, что мама чувствует себя хорошо и должным образом пойдет на поправку. Ты вернешься в школу к сентябрю. Мы сходим к администрации, чтобы они позволили тебе сдать переходные экзамены в этом месяце, а не в следующем.  – То есть… Одно лето?  – Именно.  Сань Лан потупил взгляд, а потом закрыл глаза и вздохнул, поворачиваясь к Се Ляню.  – Ладно, в этот раз можешь меня ударить, я заслужил.