Однажды в один из этих прекрасных солнечных дней!

Ближе к пятнице Шан Цинхуа подумал о том, что ему стоит выкинуть свой собственный телефон. Ну, или просто сменить номер, а еще лучше добавить несколько цифр и одного очень надоедливого альфу в черный список. Мобэй Цзюнь его откровенно раздражал своим поведением. И если раньше от него такой активности днем с огнем не сыщешь, то теперь мужчина забрасывал его сообщениями в обычных смсках, сообщениями в приложениях, сообщениями в социальных сетях и сообщениями даже через электронную почту. Везде, где Цинхуа был зарегистрирован ему в день приходило больше ста уведомлений от одного единственного человека. К этому также добавлялись бесчисленные входящие вызовы, которые Мобэй Цзюнь успевал набирать в течении дня.  Они поссорились. Сильно поссорились. И в самые первые минуты, как только произошла эта ссора, и когда альфа выкрикнул ему в лицо свои последние слова, Цинхуа действительно сдержал себя, чтобы не сказать, что между ними все кончено. Он сдержался и не дал себе отвесить альфе пощечину или обычный подзатыльник. Мобэй Цзюнь поступил плохо, но он этого как тогда не осознавал, так и сейчас наверняка не понимает. Цинхуа не хотел с ним разговаривать.  Этот скандал произошел около недели назад, и с того времени бета только и делал, что избегал личных встреч. А это было сделать достаточно сложно. Большая часть вещей парня находилась в доме у альфы, а он не мог туда пойти. Мобэй Цзюнь сидел там безвылазно и на сто процентов дожидался, когда Шан зайдет через задний вход с кухни. Он бы его схватил, потом стал бы умолять, и они бы снова сошлись на том, что конфликт исчерпан. Нет. Цинхуа такого не хотел. Он был действительно обижен, поэтому парень решил отказаться от всех своих шмоток на какое-то время. Он также не мог находиться в своей студии, потому что Мобэй Цзюнь знал адрес и в любой момент мог туда нагрянуть. Ему ничего не стоит применить грубую силу, снести с петель дверь, опять накинуться на Цинхуа с извинениями и мольбами, и естественно бета его простит. Слишком просто, пускай посидит, помучается, подумает и осознает свое поведение, если действительно надеется что-то изменить между ними в будущем. Хотя Цинхуа не знает, поможет ли это. В конце концов, Мобэй Цзюнь уже вырос из того возраста, когда можно как-то человека перевоспитать. Безусловно Цинхуа повлиял на него с лучшей стороны и многие знакомые альфы, с которыми бете удавалось увидеться, говорили, что мужчина стал на порядок мягче себя вести, но в остальном… Люди не меняются. Можно попробовать приучить человека к каким-то привычкам, но само мышление и внутренний мир, какие-то принципы – все это изменить невозможно. Каким ты вырос до своих двадцати, ты таким и останешься. А если потом тебя встретят на улице старые знакомые и скажут тебе, что видят изменения – вероятнее всего им ты врал о том, какой ты настоящий.  Мобэй Цзюнь вспыльчивый человек. Цинхуа это и раньше видел. Еще когда они только познакомились, мужчина мог завестись с пол-оборота. Причем не ясно было, что конкретно на него влияет. Шан Цинхуа анализировал у себя в голове некоторые ситуации и, например. Когда Хуа Чэн, будучи маленьким ребенком, громил и крушил его дом – альфа ворчал, порой прикрикивал, но большего не делал. Он реагировал сносно, как обычный человек, которого что-то раздражает. Но стоит Цинхуа попробовать сказать одно какое-то слово, как у альфы уже глаза красным загораются, и он приходит в бешенство. Это странноватая особенность. Физического вреда она никому не причиняет, но эти порывы возбуждения действительно аномалия какая-то и особенность характера Мобэй Цзюня. И Цинхуа на самом деле… все вполне устраивает. Ну, подумаешь, он слишком сильно злится на что-то. Такое же бывает и с другими людьми. На бет рычание альф никак не действует, поэтому, когда Шан Цинхуа в очередной раз пытается разобрать шкаф с книгами и пылью, и Мобэй Цзюнь рычит и орет, что не надо там трогать, парень молча к нему поворачивается и показывает язык, прося уйти обратно в кабинет и заняться чем-то более полезным. Мобэй Цзюнь не сказать, что слушается. На самом деле, от этого языка его рычание лишь усиливается, но когда альфа в порыве гнева подходит ближе и продолжает показывать, кто тут главный, выпуская свои феромоны и крутясь рядом с Цинхуа то с одной стороны, то с другой – это не дает никакого результата. Шан его все еще игнорирует. Поэтому Мобэй Цзюнь тихонько ворчит, фыркает, сопит носом и все-таки уходит в свою комнату, не мешая бете наводить тут порядок.  Шан Цинхуа оборачивается, чтобы посмотреть, как альфа хлопает дверью, а потом победно улыбается и тихо посмеивается себе под нос. Это забавно. Мобэй дуется на него, как кот, которому отказали в еще одной порции сметаны. Зрелище очень умилительное и смешное.  Сейчас Шан Цинхуа идет по улице и когда видит, что на его телефон поступает еще один входящий вызов, молча сбрасывает трубку, а потом включает режим авиа, чтобы до него вообще никто дозвониться не смог. Он заходит за Лю Минъянь, потому что их смены сегодня начинаются примерно в одно время. У него на полчаса раньше, но зачем-то девушке понадобилось выйти с ним приблизительно в одно время. Цинхуа сегодня переночевал у своего коллеги, потому что когда подходил ближе к дому, заметил, как к нему с другого конца двигается Мобэй Цзюнь с букетом в руке и… Хоть это и выглядело достаточно мило, потому что альфа принес ему розы, он запомнил когда-то, как Цинхуа ляпнул о том, что они ему нравятся, но все равно. Бета обижен. И прошло недостаточно времени, чтобы он оттаял, поэтому Цинхуа молча разворачивается и бежит в обратную сторону. Он не хотел ночевать дома, он хотел лишь одежду сменную забрать. В студии оставаться все еще небезопасно, хотя если Мобэя еще не скрутили соседи, понятное дело, что дверь он не выносил. Но Цинхуа бдительный и просчитывает его ходы и реакцию наперед.  Шан зевает, прикрывая рот рукой и поднимается по ступенькам крыльца. Он нажимает на кнопку домофона и ждет того момента, когда прозвучит пикающий сигнал. Дверь ему открывают, а затем он быстрым шагом поднимается наверх, не используя лифта. Уже на нужном этаже, он видит Вэнь Нина, который стоит с кружкой кофе в руках и отходит назад, махая ему рукой.  – Приветик! – улыбается Цинхуа. – Привет, Сычжуй.  – Утра! – кричит парень, выходя из кухни с кусом хлеба во рту.  – Как успехи с поиском квартиры?  – В пфофессе! Шан Цинхуа снимает с ног свои кроссовки и проходит вглубь, очень аккуратно обходя мимо вещей, которыми заставлена вся небольшая прихожая. Не так давно Цзинь Лин и Вэнь Юань решили, что им лучше съехаться и попробовать жить вдвоем на съемной квартире. Все равно большую часть времени один ночует у другого. К тому же, в квартиру его дяди еще и девушка постоянно захаживает, и хоть Лю Минъянь ведет себя достаточно дружелюбно, все же ванную она занимает на порядок дольше всех остальных. Сычжуй иногда опаздывает из-за нее на работу. Ему приходится выходить не умытым и чистить зубы в туалете в офисе.  К тому же, совсем недавно у них еще и сломался замок на двери туалета, а поскольку санузел был совмещенным приходилось действительно жить в спартанских условиях. Иногда Лю Минъянь свободно заходила в ванную, пока Сычжуй принимал душ, и парень чуял ее, а потом просил передать ему шампунь, а потом то же самое просила его сделать сама омега, когда альфа приходил по срочной нужде. Вэнь Нин злился на них обоих, и парочка этим была очень удивлена. Они рассказали об этом Цзинь Лину, спрашивая, находит ли он эту ситуацию странной, и когда омега о ней услышал, он посмотрел на своего альфу таким взглядом, что Сычжуй понял, ему пора съезжать. А дядя пускай сам вызывает мастера и чинит эту дурацкую дверь. Хотя Вэнь Юань думает о том, что он не чинит ее как раз потому, что может использовать удобную ситуацию в несколько личных целях. Сычжуй старается не так часто об этом думать. Они не заставали друг друга в пикантных позах, но тот факт, что Лю Минъянь выходила с утра слишком потрепанной много о чем говорил.  Сегодня, когда омежка выскочила из ванной, она выглядела изумительно, и столкнувшись с Вэнь Юанем нос к носу, который как раз спешил эту ванную занять, она усмехнулась и отодвинулась, давая альфе пройти вперед.  – Они уже нашли подходящую. И аренду они смогут потянуть, – ответила Лю Минъянь.  – О, уже?  – Ага, кажется, хозяйка квартиры знакома с отцом Цзинь Лина, поэтому она сделает им скидку на несколько первых месяцев.  – Как кру-уто, – протянул бета.  – Сказал тот, кто вообще у своего альфы прописался и не платит за жилье ни копейки. – Как будто ты за него платишь, – усмехнулся Вэнь Нин, потрепав Лю Минъянь по голове, проходя мимо них.  – Мои волосы! Я так долго делала укладку! Р-ррр… Цюнлинь!  – Мм? – омега отпил из своей кружки глоток, а потом улыбнулся и облизнул губы. – Выглядишь все равно хорошо. Тебе идет.  – А? Пф-ф… Да много ты понимаешь.  – Я мужчина.  – И что? Нашел повод этим гордиться, – отмахнулся девушка. – Цинхуа, пошли скорее. Нин Инъин убьет меня, если я не передам ей образцы раскадровки вовремя. – А-аа, так вот зачем надо было идти пораньше. Ты не успеваешь в дедлайн?  – Сычжуй, Цюнлинь, пока! – Удачи! – Фока! Финфуа, фока! – прокричал альфа, высовываясь из ванны с щеткой во рту.  Шан Цинхуа посмеялся с его вида, но помахал рукой на прощание. Они оба выскочили из квартиры, а потом спустились вниз, оказываясь на улице. Лю Минъянь хоть и нацепила на себя каблуки, двигалась она на них достаточно быстро. Бете пришлось прибавить ходу.  – Не успеваю… Они просили переделать половину главы в самый последний момент. Я обещала ребятам, что смогу отпустить их пораньше, но в итоге мы все вынуждены были задержаться чуть ли не до двенадцати. Я так устала, и руки отваливаются. Мне вчера делали массаж пальцев и компрессы, указательный и большой вообще не гнулись.  – Ого, хах, да-аа, я сам ненавижу, когда они так делают, но благо у меня хорошие редактора, и они мучали меня подобным лишь пару раз. Обычно они сообщают на первых этапах, и я распределяю работу планомерно.  Лю Минъянь хмыкает и возмущенно произносит, скрещивая руки на груди.  – Конечно, не просят, ты же рисуешь маньхуа по его книгам. А там и сюжет есть и линии с неожиданными моментами хорошие. Надо было мне первой об этом додуматься и подсунуть книги Мобэя, чтобы меня назначили ведущей маньхуацзя по его историям. Это намного проще, чем выдумывать сюжет самой.  – Ну-уу… Так-то оно так, но иногда меня подрывает и самому побыть в качестве автора. Порой с эмоциями у его персонажей все достаточно пресно, приходится наловчиться, чтобы воссоздать образ в своей голове и увидеть, как они то смеются, то плачут, то переживают.  – Кстати, о Мобэй Цзюне, – протянула омега. – Вы помирились?  – Нет.  – Все так плохо?  – Он виноват.  Лю Минъянь кивает.  – Я понимаю, но… Уже вторая неделя пошла. Он мне звонил несколько раз, обычно, если все было плохо, то поступал только один звонок, но тут у меня иногда по пятнадцать пропущенных. Он переживает, это видно.  – Переживает он, – фыркает бета. – Нечего было мне подобные слова в лицо говорить. Переживает. Пускай дальше переживает. Я все еще зол.  – Может, вам стоит поговорить? Я слышала от него, что он даже твоему отцу набирал.  Шан Цинхуа удивленно ойкает и выпучивает глаза.  – Чего-чего? Отцу? Он сам так сказал?  – Ага, – кивает Минъянь.  Они останавливаются впереди на светофоре. Отсюда до студии, где они вместе в свое время проходили практику, а теперь и получили работу с сольными проектами, не так далеко. Можно добраться пешком минут за двадцать. Поэтому они часто ходят туда своим ходом, если их графики совпадают. Бета поправляет сумку у себя на плече, а девушка разглаживает ткань на юбочке, пока рядом с ними толпа из людей прибавляется.  – Он мне звонил и все спрашивал, как ты себя чувствуешь, и не говорил ли что-нибудь про него. Он даже не понимает, ты его бросил таким образом или нет?  – Бросил, ха, размечтался.  – Бесите вы меня оба, то отлипнуть друг от друга не можете, то потом происходят подобные ситуации и на меня наваливаетесь, плача в плечо. Мое плечо хрупкое, чтоб вы знали, это я тут та, кто в теории слабая женщина, которая жаждет помощи от более сильных парней.  – Слабая женщина она, ха-ха, – смеется Цинхуа. – Эта слабая женщина вчера нарисовала более двадцати рисунков за раз. И это ты называешь слабой женщиной? Нет, Минъянь, не-а. Ты – герой нашего времени.  – Сам придумал?  – Ага, только что.  – Ладно, пошли. Зеленый сейчас загорится, – кивает она головой на указатель.  Красный свет на нем действительно начинает мигать и спустя несколько секунд сменяется более спокойным и холодным оттенком зеленого. Они вдвоем ступают по зебре и быстро переходят через дорогу, начиная двигаться вниз по улице.  – Так что там насчет отца? Он сказал что-то конкретное?  – Вот сам у него и спроси.  – Ты моя подруга или как?! – Ладно, ладно, – фыркает она. – Мобэй, он… Хм-мм, дай припомнить, он позвонил мне, спросил еще раз, не говорил ли ты что-нибудь про него, потом спросил, где ты мог остановиться с ночлежкой, потому что он ходит к тебе на протяжении последних нескольких дней и задерживается допоздна, но ты так и не появляешься, а потом он сказал, что… Позвонил Бинхэ и спросил у него, как можно заговорить с тобой, если ты обижен. Он сказал, что как-то видел твоего папу в не самом лучшем расположении духа, но Бинхэ рядом с ним все равно чувствовал себя уверенно и комфортно, а потом твой папа расслаблялся за секунду, когда он ему что-то говорил. Он сказал мне, что решил поинтересоваться об этом методе, потому что ты в ссорах очень Цинцю напоминаешь, вот он и позвонил.  – А отец что?  – А Бинхэ его пожурил за то, что его сын расстроен, но потом посоветовал, что нужно сделать. Что конкретно, Мобэй мне не сказал, он просто спрашивал, где ты можешь быть. Видимо, хочет попробовать этот метод на тебе. А может и нет. Я не знаю. Поговори с ним. Он же наверняка тебе названивает, если уже другим трезвонить начал.  – Конечно, названивает. Он и пишет мне везде. Я просто игнорирую.  – Нравится внимание?  – Да вот еще.  – Нравится, нравится. Ты думаешь, я тебя не знаю?  Цинхуа прыснул, а потом отвернул голову в сторону, отводя руки за спину и сцепляя их там в замочек.  – Ну, даже если и нравится, то что? Он заслужил так помучиться, пускай еще немного за мной побегает.  – Не боишься, что настанет тот день, когда он плюнет на тебя и просто сам все прекратит?  – Мы не так часто ссоримся.  – Но если ссоритесь, то по крупному.  – Никто и никогда не будет жить в мире.  – Но ты уходишь из дома, а люди обычно хоть и ругаются, но все равно возвращаются в одно помещение. Даже если рассержены друг на друга. Так проще решить ситуацию. Ты же ведешь себя так, что максимально отстраняешься. Я понимаю, почему он так нервничает. Одно дело просто покричать друг на друга и разойтись по разным комнатам, но другое дело, когда ты берешь и хлопаешь дверью. Для любой стороны это будет удар, особенно тогда, когда человек тебе не безразличен. Тебе бы понравилось, если бы ушел не ты, а он вот так хлопая дверью и не появляясь на протяжении недели? Представь себя на его месте, и то как ты пишешь, звонишь, но тебя оставляют без ответа. Ты приходишь к нему домой, а там пусто. Звонишь его друзьям и знакомым, но те все равно не знают, где ты. Поверь, если продолжишь его динамить, у него сорвет крышу, и он придет к тебе на работу. Уж это ты не сможешь проигнорировать.  Шан Цинхуа внимательно слушает все это, а потом лишь растягивает губы в грустной улыбке. Он прикрывает глаза и качает головой. Бета согласен со всем, что ему только что сказали, но вот только Минъянь не знает о том, что конкретно Мобэй Цзюнь ему наговорил в тот день и почему именно Цинхуа ушел и действительно хлопнул дверью, прекращая перед ним появляться.  – Минъянь…  – Да?  – Я ценю твои советы, но… Он в самом деле сам виноват в том, что я от него бегаю. Поэтому пускай все будет так, как есть сейчас. А если он слишком сильно достанет тебя звонками… Можешь их просто сбрасывать. Я разрешаю.  Лю Минъянь растеряно хлопает глазами и поворачивает голову в профиль, чтобы посмотреть на друга. Цинхуа выглядит как-то помято. 

***

– Цзюнь, слушай, успокойся, ладно?  – Успокоиться?! Да ты хоть понимаешь, что он сделал?!  – Это просто животное, оно ни в чем не виновато, – защищает парень котенка, выталкивая Мэя в другую комнату и закрывая дверь, чтобы ему не прилетело.  – Просто животное?! Какого хрена он там вообще оказался?! Я велел тебе закрывать дверь в мой кабинет и не пускать его туда!  – Ну, не уследил, ори на меня, а не на него!  Мобэй Цзюнь переводит дыхание. У него трясутся руки, и он бешеными и злыми глазами смотрит на то, что осталось от его контракта на следующую рукопись. А ведь они так долго добивались того, чтобы это издательство с ними его заключило. Переговоры велись последние два года, пока альфа выпускал другую книгу, и вот, наконец, им удалось это сделать. Ша Хуалин доверила ему, чтобы он сделал копии этих документов, потому что представитель с печатью, которую им поставили, уже сел на самолет и улетел в другую страну. Они, конечно, могут еще раз с ними созвониться и сообщить, что им надо перезаключить сделку и оформить новые бумаги, но это же уму непостижимо. Это подорвет весь их авторитет. А что, если они не войдут в положение и откажутся переподписывать договор? Что, если все, что они делали так долго, теперь пропадет? И все из-за этого дурацкого и плешивого мешка на лапках, который решил поиграться на столе хозяина и разорвать своими когтями ценные бумаги! Он даже файл не пожалел и папку, в котором договор находился!  Когда альфа пришел с кухни на звук и увидел это все, он закричал так, что Цинхуа, который в этот момент прибирался в ванной на втором этаже, мигом примчался на выручку по лестнице. И он успел вовремя, потому что Мобэй Цзюнь схватил животное за шкирку и уже открывал окно. Разумеется это был первый этаж, и никакого вреда кошке бы он не причинил, но Цинхуа не знал, с какой силы кинет его мужчина. Он мог его поранить. Бета вовремя подоспел и выхватил Мэя себе в руки. Животное не особо поняло, что происходит, но испугалось знатно. Он оцарапал Цинхуа открытые участки на руках, а потом соскочил на пол и убежал, прячась в другой комнате.  И вот теперь Цинхуа и Мобэй Цзюнь были в гостиной, и бета с поджатыми губами видел то, что натворил их кот.  Альфа провел рукой по лицу, забирая назад свою челку и не давая ей спадать на лицо. Когда он поднял глаза и уставился ими на парня, то Шан невольно сглотнул.  – Ха-аа, – холодно протянул Мобэй. – А ведь... это правда твоя вина.  – А?  – Он бы не вошел туда, если бы ты не открыл ему дверь. Так?  – Ну… Да.  – Что ты вообще делал у меня в кабинете?  – Пришел забрать кружку из-под кофе, которую ты туда утащил.  – На кой хрен тебе приспичило туда соваться?! Ради одной единственной кружки?! У тебя что ОКР?!  – Что? Нет! Но ты же только и делаешь, что таскаешь туда грязную посуду и ешь во время работы, – возмутился Цинхуа. – В ней остаются остатки еды, а ты не приносишь это все на кухню и забываешь об этом. Если не следить за чистотой, то на этих объедках в один прекрасный день тараканы и опарыши вырастут!  – Да и пускай растут! Уж они не порвут мои документы!  – Вообще-то… – протянул Цинхуа. – Если уж говорить на чистоту, то и ты сам виноват в том, что случилось.  – Ой ли?  – Виноват, Цзюнь, – настоял парень. – Я спросил тебя, нет ли в кабинете чего-то важного. И что ты мне крикнул? Нет. А еще я говорил тебе, что надо убирать все нужные бумаги повыше или запирать их в ящиках, потому что у тебя дома живет кошка. И она не понимает, что что-то трогать можно, а что-то нельзя. Она видит интересный предмет и ей хочется с ним поиграть. Откуда она должна знать, что эти бумаги представляют ценность? Для нее это просто бумага. Поэтому я оговаривал это с тобой и просил убирать вещи на место. Скажешь, этого не было?  Альфа рассерженно фыркнул.  – Ну, было, и что дальше?  – Ты виноват в том, что так произошло не меньше, чем я или кот. Поэтому не надо спускать всех собак только на него или меня. Возьми ответственность за собственную невнимательность и забыв- – Невнимательность?! Забывчивость?! Я?! Ты, блять, с кем сейчас разговариваешь?!  Цинхуа поморщился от крика.  – С тобой я говорю. И не ори на меня!  – Это мой дом! Ясно тебе?! Не его, не твой, а мой! Это я здесь хозяин! И все вещи, которые есть в этом доме принадлежат мне, потому что это я их купил! Я плачу за его аренду! И одно мое слово и желание, и вы оба можете выходить за дверь! Понятно?!  Шан Цинхуа открыл рот от возмущения и такой наглости.  – Ты что несешь? Ты расстроен, я понимаю, но ты себя вообще слышишь!? А?!  – Слышу! – зарычал альфа, сжимая руки в кулак. – Он живет здесь только потому, что я не возражаю и обеспечиваю его всем! У него есть крыша над головой! Вода и еда! И вы оба должны беспрекословно выполнять все мои правила! Не трогайте мои вещи! Потому что они могут быть важными для меня, тебе ясно?! Да пока я не дам разрешения – даже пол в этом доме должен оставаться неприкосновенным!  – Крыша поехала?! Это просто бумага, которую можно восстановить! Ты вообще видел, что собирался сделать?! А если бы я не успел?! Ты бы его на улицу за шкирку выкинул! Он же маленький! Для него твоя сила – это как для тебя сила камаза! Представь хоть на секунду эту разницу!  – Да пошли вы оба! Надо было не только его выкинуть, но и тебя вместе с ним!  Цинхуа усмехается и понижает голос. – О-оо… Вот как?  Мобэй Цзюнь резко замолчал. Он перевел дыхание и облизнул пересохшие губы. В горле немного першило из-за крика, на котором он разговаривал последние пару минут. Цинхуа все еще стоял перед ним, но теперь парень смотрел на него так, что альфа понял – он перегнул палку. И на кой черт он продолжал говорить? Надо было просто заткнуться. Он ведь не считает все, что сказал, за правду. Он просто был в бешенстве и очень сильно расстроен.  Цинхуа спокойно кивает ему головой и принимается стягивать перчатки с рук, в которых он стоял все это время. Альфа смотрит за этим в тишине и не произносит ни единого лишнего звука. Бета аккуратно опускает чужую вещь на столик, а потом разворачивается и направляется на выход.  – Стой, – дергается альфа. – Куда ты?  – Ты сам только что сказал, что это твой дом. Ну, вот раз ты считаешь себя таким собственником, что меня захотел отсюда вместе с котом выкинуть, то и живи здесь один. В чем проблема?  – Но я не- – Я услышал тебя и все понял. Я ухожу.  – Что?! – Мобэй Цзюнь дернулся во второй раз и сделал несколько шагов вперед, пытаясь остановить бету, но Цинхуа быстро обулся в свои кроссовки и перекинул сумку, с которой пришел сюда с утра, на свое плечо. – Шан, не уходи! Я перегнул, я не это име- – Да пошел ты! – разозлился парень, сжимая рукой дверную ручку и открывая главный вход. – Не хочу больше тебя ни видеть, ни слышать!  – Шан!  – Отвали!  – Шан, погоди! Извини, я не… ШАН! 

***

Цинхуа откладывает стилус в сторону. На часах уже половина двенадцатого утра. Близится обеденный перерыв, но у него уже побаливает желудок, потому что вчера вечером он отказался от ужина за чужой счет и просто уснул без задних ног. Лю Минъянь уже ускакала по своим делам, а он сидел в своем кабинете. У него он был отдельный и представлял собой небольшую комнатушку. Рядом с этой комнатой находилась еще одна, но побольше. Там сидела остальная его команда художников, которая помогала заниматься проектом. Обычно, чтобы нарисовать одну полноценную главу манги, маньхуа или манхвы, требуются усилия немного больше, чем одного человека. Работа поставлена на поток, с ней справляться выходит проще. Один делает эскизы, другой прорабатывает наброски, третий занимается лайном, четвертый и пятый вместе продумывают хороший фон и задник, следующий обрабатывает покрас. Цинхуа контролирует это все, как ведущий маньхуацза этого проекта, поэтому и занимает должность немного повыше, чем остальные. Это не сильно отражается на его зарплате и окладе, скорее на него просто давит большая ответственность, ведь это именно с ним разговаривают редакторы, которые его либо хвалят, либо просят что-то изменить или доработать, либо говорят, что глава вышла откровенно неудачной и нужно будет срочно постараться в следующем месяце. Они пока рисуют лишь второй сезон, но их успехи довольно неплохи. По крайней мере, читатели не расходятся, рейтинги не падают и их рисовка заходит большинству людей. Они отпраздновали продажу всех копий печатного первого сезона по мотивам книги месяцем ранее, и сейчас их работа кипит во всю.  Цинхуа смотрит на планшет перед собой, а потом поднимает голову на экран монитора. Он сейчас занимается раскадровкой. Для этого ему необходимо посмотреть весь материал, который редактора предоставили в сокращенной версии, и по ним сформировать визуальную концепцию того, как это будет выглядеть. Как и что говорят персонажи, их мимику, их позы в кадре, как лучше поставить и расположить предметы. Это все кропотливая работа, которая занимает не пять минут. Он уже более-менее продумал, что хочет показать на их следующей встрече на следующей неделе, поэтому пока волноваться и переживать рано. Все двигается строго по расписанию, и это хорошо.  Цинхуа выходит на обед и размещается в ближайшем кафе. У него на столе стоит небольшой планшет на подставке, который ему подарили на прошедшее день рождения родители, и которым он пользуется даже чаще, чем собственным телефоном. Цинхуа заказывает себе рамен, а сам включает первый попавшийся смешной ролик в ютубе и втыкает наушники в уши, дожидаясь того момента, когда его покормят. Он мог бы пойти в столовую, но сейчас хочется побыть одному. Он вздыхает несколько раз, когда замечает сидящую рядом парочку и ловит себя на мысли, что он уже не так сильно сердится на своего альфу. Мобэй, конечно, повел себя как придурок, но Цинхуа рассуждает у себя в голове о том, что… Может быть, если бы он все-таки не прибежал на тот крик, мужчина бы пришел в себя и просто положил кота обратно на место. Мэй бы ничего не понял, а он сам бы выдохнул и пришел в норму. В конце концов, когда он уходил оттуда и виделся с Цзюнем в последний раз, животное все еще оставалось в доме. За это время с ним могло всякое случится, но кажется, там все в порядке. Лю Минъянь как-то пару дней назад трещала о том, что на заднем фоне слышала мурчание, как от паровоза.  Это значило только то, что альфа положил кота к себе на грудь и обжимался с ним. Он не часто так делал, только в моменты, когда становилось грустно. Обычно он проворачивал такое с Цинхуа вместо Мэя, но сейчас другого под рукой не оказалось. Шан даже словил себя на мысли, что улыбается, представляя в голове такую картину, а потом дернулся. Да, ему хотелось увидеться, но так быстро давать слабину он не собирался. Он обижен. Не надо с ним так разговаривать. Не надо заявлять ему в лицо, чтобы он ушел, потому что – он уйдет. И если Мобэй этого раньше не понимал, ну, зато поймет сейчас. На самом деле, в тот момент, когда Цинхуа оглянулся и все-таки на альфу посмотрел, когда уходил, он увидел страх у того в глазах. Ничего. Вот заодно и поймет, какого это – натворить дел.  Под вечер, когда смена и рабочие часы парня заканчивались, бета потянулся в своем кресле и покрутился на нем несколько полных оборотов. Он зевнул, а потом сохранил все свои последние рисунки в папку на рабочем столе. Так ее было легче всего найти с утра, когда он вернется сюда в понедельник. Цинхуа разблокировал свой телефон и обратно включил сеть, видя, как посыпался шквал входящих уведомлений. Пропущенных звонков было около пятидесяти, новых сообщений в десять раз больше, но Цинхуа просто зашел в зелененькое окошко и стер переписку, не заглядывая внутрь. Он увидел несколько сообщений от Минъянь, где девушка писала, что им опять что-то не понравилось, и ей придется прийти на работу даже завтра. Бета сжалился над ней и настрочил ответ, что поможет, пускай только скинет ему доки и напишет, что там надо сделать. От омеги последовал незамедлительный ответ с кучей сердечек и поцелуйчиков, и Шан засмеялся.  Он выключил компьютер, закрыл за собой дверь, собрал все свои вещи, а потом вышел из офиса на улицу. Погода была прекрасная. Стемнеть еще не успело, поэтому парень двинулся по залитой солнцем улице, смотря вперед. Он достал наушники и заткнул ими уши, включая музыку на фон. Таким неспешным шагом, Цинхуа благополучно добрался до своего дома. У него не было выбора. Срочно нужно было поменять одежду, да и душ принять в родных стенах было намного круче, чем делать это у других. Как только он открыл входную железную дверь ключом и поднялся по ступенькам к себе на этаж, то замер. Мобэй Цзюнь сидел возле его квартиры на корточках и дремал. В одной его руке на весу был зажат телефон, и Шан немного хмурится. Вроде бы, у альфы была немного другая марка, неужели, он опять разбил его от злости, когда в очередной раз не смог до него дозвониться? Цинхуа цокнул языком и покачал головой. Он сдвинулся с места и подошел ближе. В его руке зазвенела связка ключей, и от этого звука альфа дернулся и разлепил глаза.  – Шан... ты пришел? – Ну, это же моя квартира. Я ее, конечно, не покупал и просто снимаю, но полагаю, что раз я плачу за нее деньги, то она все-таки моя. Так ты у нас рассуждаешь? Я мог запамятовать, ты уж извини.  Мобэй Цзюнь подскочил на ноги и выпрямился в полный рост. Шан Цинхуа сразу же почувствовал, как его заслоняет чужая тень. Ну, еще бы. Этот громила его на полторы головы выше. Если такого разозлить как следует и довести до белой горячки, то он может спокойно убить одним ударом. Бета вздыхает, когда чувствует слабые прикосновения на своей талии и уже через пару секунд чужие руки на ней сжимаются и сцепляются замочком. Альфа позади него сгибается и утыкается лбом в плечо, начиная тихо бубнить себе под нос:  – Прости меня.  – Это все?  – Шан, пожалуйста, я виноват и- – Я и без тебя знаю, что ты виноват, – протягивает парень. – Я спрашиваю это все? Если да, то отойди от меня и дай открыть дверь. Я хочу переодеться и принять душ.  – Я могу войти?  – А у меня есть выбор?  – Конечно, есть.  – Серьезно? То есть ты ручаешься за себя, что если я оставлю тебя тут, ты не сломаешь мне дверь и не войдешь внутрь с понурой головой, что просто случайно это сделал?  Мобэй Цзюнь замолчал.  – О господи… – бета вздохнул и кивнул вперед. – Проходи.  – Спасибо.  Цинхуа едва удержался от того, чтобы не закатить глаза на подобное поведение. Ну, надо же. Стоило только подинамить этого бугая чуть больше недели, и вот, пожалуйста. Теперь ведет себя, как шелковый, даже слова лишнего боится сказать и благодарит за самое мизерное.   Они заходят внутрь и снимают с себя обувь. Пока мужчина закрывает дверь, поворачивая замок на два щелчка, парень скидывает с себя одежду и берет новую. Он шастает по комнате в одном нижнем белье, и Мобэй Цзюнь действительно собирает всю волю в кулак просто для того, чтобы остаться сидеть тихо на кровати и уткнуться глазами в пол. Дверь в ванную хлопает два раза, а потом там начинает шуметь вода. Цинхуа расслабляется в душе и смывает с себя весь пот, который успел накопиться на его теле за целый день. Он протирает лицо и встает им под душевую насадку, наслаждаясь ощущениями, которые дарит ему стекающая вниз вода. Когда он выходит уже полностью чистый и переодетый, Мобэй Цзюнь не меняет своей позы и все еще выглядит так, как будто он не альфа, а омега. Это поза подчинения, мужчина продолжает держаться в ней, осознавая, что он серьезно набедокурил.  Цинхуа вытирает полотенцем волосы и усмехается, глядя на это. Он слегка качает головой, а потом проходит до кухни и включает электрический чайник, чтобы сделать себе чай. Мобэй Цзюнь слышит все эти звуки, и когда бета начинает греметь посудой все-таки немного задирает голову и поднимает глаза.  – Куда смотришь? Я разве разрешал так делать?  Цинхуа оказывается стоит прямо рядом с ним и у него в руках тарелка с чем-то, а еще вилка в руках. Мобэй Цзюнь сглатывает и послушно утыкается носом в пол.  – На. Ешь.  – Что?  – Наверняка же сидел тут целую вечность и голодал, – фыркает парень, отходя обратно к холодильнику.  В руках у мужчины оказываются разогретые макароны, и он быстро тыкает в них вилкой, принимаясь наспех ужинать. Цинхуа оглядывается на него через плечо, а потом вздыхает.  – Нормально ешь, пережевывай хотя бы через раз.  Мобэй Цзюнь кивает и замедляется. Это начинает доходить до абсурда, но Цинхуа на удивление нравится им так командовать. Он продолжает это делать каждый раз. Он говорит, как альфе взять вилку. Говорит держать кружку за ручку, а не обеими руками, говорит ему пить медленно, потому что вода горячая, а Мобэй Цзюнь просто сидит и слушается. Он голодный, как собака. На самом деле, он ел в последний раз день назад. Потому что в холодильнике закончилась все приготовленная ранее Цинхуа еда, а когда альфа попытался сделать что-то сам – у него ничего не получилось. Не получилось от слова совсем. Он пробовал несколько раз – это даже Мэй есть не стал. Тогда он позвонил в доставку и попросил привезти еды от них, но по сравнению с домашней едой, которую он потреблял вот уже на протяжении последних нескольких лет – эта ему не понравилась. Он снова все выкинул. Он попробовал купить себе полуфабрикаты, но от них у него еще больше живот разболелся. Поэтому сейчас, когда его наконец накормили, он готов был запихать это в себя не глядя. Было так вкусно и по-родному, что хотелось заплакать от счастья.  Он хочет, чтобы Цинхуа опять стал с ним разговаривать. И вернуть он его и извиниться пытается не только из-за голода. Ему просто… действительно одиноко. Он понял, что он ляпнул еще в тот самый день, но вот когда прошел еще один. И еще один. А потом еще и еще, ему стало так невыносимо, что он захотел повеситься. Невыносимо не просто из-за состояния одиночества. Они и раньше находились вдалеке друг от друга, хотя бы когда Мобэй Цзюню нужно было съездить в другой город или слетать в другую страну по работе. Невыносимо было скорее от осознания того, что он обидел Шана, и что тот на него злится и сердится, что бета расстроен, и причина расстройства именно в нем самом. Ему нужно срочно извиниться и наладить их отношения, потому что жить вот так и дальше – Мобэй Цзюнь просто отказывается. Он готов и дальше приходить и торчать целый день под дверью, если это поможет. Ша Хуалин на него уже орала, что он опять не работает, а страдает какой-то хренью. Им удалось сделать еще один экземпляр договора.  На самом деле, тот парень с печатью задержался и не вылетел в срок. Он был еще в Китае, поэтому подписать новые бумаги встало в дело нескольких часов. Мобэй Цзюню было очень стыдно.  Цинхуа забрал у него всю посуду и поужинал сам. Теперь он стоял возле раковины и перемывал все это. Мобэй поднял на него глаза и попытался еще раз. Он медленно поднялся с кровати и подошел к нему, как в подъезде, прижимаясь к спине и обнимая поперек талии. Парень от этого даже в лице не поменялся, но от того, что под своими прикосновениями альфа не почувствовал никакого лишнего напряжения, было определенно хорошим сигналом. Мобэй опустился лицом ему на плечо и принялся тереться о него.  – Прости меня… – А зачем? – спросил парень, выключая воду и убирая тарелки в шкафчик сверху. – Чтобы ты потом опять сказал мне, где твоя территория, и что я должен катиться с нее?  – Нет. Я никогда больше так не скажу.  – Не верю.  – Прости… Пожалуйста. Я не хочу больше возвращаться туда и знать, что ты со мной не разговариваешь.  – Да что ты. А меня ты спросил, чего я хочу? – возмутился Цинхуа и перевернулся в чужих руках.  Бета рассерженно засопел и поднял руку, тыкая указательным пальцем альфе в грудь.  – Ты даже сейчас думаешь, как эгоист. Ты хоть понял, почему я с тобой не разговаривал?  – Потому что я виноват...  – Еще.  – Мне не стоило срываться на тебя...  – Еще.  – И на… кота тоже, – промямлил Мобэй. – Мне не следовало так с ним обращаться и поднимать его за шкирку, и так грубо выставлять из окна.  – Еще.  – Мне… Мне нужно следить за языком, я… Шан, хватит меня унижать!  – Не хватит. Скажи спасибо, что я делаю это, пока мы с тобой стоим один на один. Выкинешь еще раз что-нибудь подобное и будешь повторять все эти слова прилюдно! Я соберу и Му Цина, и Фэн Синя, и Хуа Чэна, и Минцзюэ, и вообще всех альф, которых найду! Ты понял меня?! И ты будешь стоять и унижаться перед всеми за свое поведение!  Мобэй Цзюнь сдавленно пробурчал, а потом просто прижал парня к себе и уткнулся в его шею носом, замирая в такой позе.  Цинхуа закатил глаза, но все-таки пошевелил руками и положил их Мобэю поверх плеч. Как только его ладони принялись его плавно поглаживать, мужчина еще сильнее сжал его тело в руках.  – Цзюнь, задушишь…  – Прости… Прости, пожалуйста, я никогда больше так не скажу, только не уходи… Я так виноват перед тобой, я не должен был всего этого говорить, я просто был зол и не контролировал, что несу, прости, Шан… Прости меня.  – Ну-ну, – улыбнулся парень. – Теперь ты унижаешься даже еще больше.  – Я люблю тебя.  – Правда?  – Правда.  – Насколько сильно?  – Родишь мне ребенка?  – Чего?! – запищал бета. – Это еще откуда вылезло?  – Ну… не сейчас, я… в перспективе… – прохрипел Мобэй Цзюнь.  – А, ну, если так. В планах на будущее, пожалуй, да, – призадумался Цинхуа. – Можно попробовать.  Мужчина облегченно выдохнул.  – Но только ты в курсе, что вообще-то люди сначала спрашивают что-то вроде «ты выйдешь за меня?», и уже только потом то, что спросил ты.  – Потому что я знаю, что ты за меня выйдешь.  Цинхуа не сдержал себя и выпустил смешок, после него начиная смеяться. Он обхватил шею Мобэй Цзюня двумя руками, и альфа с легкостью подхватил его под бедра, поднимая и удерживая на весу.  – Какая самоуверенность у тебя, ха-ха, ой, не могу. – Потому что ты уже говорил «да» на этот вопрос.  – Я такого не помню.  – А, ну-у, да… – припомнил мужчина.  Они медленно дошли до кровати, и альфа опустился на нее, садясь вместе с парнем так, чтобы он удобно уселся на нем сверху. Пошарившись глазами и увидев не так далеко краешек пледа, Мобэй дотянулся до него и накинул на них сверху, обнимая под ним бету по новой.  – Ты был в такую нулину в тот момент, мог не запомнить.  – Чего?! Правда, что ли, спрашивал?! – удивился Цинхуа, устраиваясь щекой на плече альфы.   Мобэй Цзюнь кивнул, поглаживая его талию.  – Ты сказал, что сделаешь сальто, и если оно получится, то я просто обязан жениться на тебе. Ну, а потом я не успел тебя схватить, и вот ты уже валялся на траве.  – Так сальто же не получилось.  – А мне все равно.  Цинхуа расплылся в улыбке и мягко засмеялся, прижимаясь к Мобэй Цзюню только теснее. Определенно, когда они ссорятся – это не самые лучшие моменты в жизни, но зато как потом хорошо и спокойно, когда все приходит обратно в норму. Шан настолько пригрелся в руках альфы, что даже не заметил того, как заснул. Мобэй Цзюню пришлось самостоятельно разбирать ему кровать и укладывать баиньки. Парень пускал слюни на подушку, широко открывая рот, и мужчина не выдержал и запечатлел это на еще одном фото в своем телефоне. Он у него новый, как раз надо собирать новую коллекцию. Он все забывает сохранять эти фотографии на карту памяти, а не просто в телефон. Но сейчас ему все равно не до этого. Мобэй Цзюнь усталый и вымотанный не хуже Шан Цинхуа, раздевается и приземляется к нему под бок, притягивая парня к себе и засыпая вместе с ним в обнимку.