Однажды в один из этих прекрасных солнечных дней!

Хуа Чэн медленно потянулся на стуле и зевнул. Обычно, именно он был тем человеком, который ходил на родительские собрания, но после того, как они решились перевести Жолин в другую школу, в новом семестре на первом собрании должны были присутствовать оба родителя. Еще и время назначили дурацкое. Какая разница праздники сейчас или нет? У некоторых работа не зависит от такого расписания. Се Лянь сказал ему, что будет, но собрание уже началось, а омеги все не было на месте. Поэтому, пока монотонный голос нового классного руководителя вводил Хуа Чэна в спячку, а Жолин заставил развалиться на парте рядом с отцом, альфа развернулся и посмотрел в окно, отмечая и еще одно обстоятельство. Дождь лил со страшной силой вот уже последние пару часов. Когда они заходили в школу, он был таким сильным, но сейчас, казалось, стал еще сильнее. И каким образом Се Лянь собирается приезжать в такую погоду? Лучше ему остаться в сухости и лишний раз не высовывать носа на улицу. Еще подхватит простуду и сляжет с ней на целую неделю. Разумеется, от варианта видеть мужа больным, вялым и очень мягко просящем о помощи в обычном употреблении пищи Сань Лан не против, просто… Се Лянь же сам потом будет убиваться, что проболел, и из-за этого очередь в клинике, где он работает главным, стала двигаться медленнее. Омега слишком много взваливает на свои плечи и мучается потом, если кто-то из его пациентов не получает должного ухода и помощи вовремя. И плевать, что это касается обычных животных, а не людей. Собаки и кошки тоже живые существа, поэтому Се Лянь печется о них наравне с остальными. Хуа Чэн порой закатывает глаза от такой сильной самопожертвенности, а когда Се Лянь фыркает и отворачивается, уходя мыть посуду, альфа смотрит на него и наблюдает за тем, как его муж бубнит всякую чушь, наверняка кроя его благими матами. Он выглядит до безумия мило, ну, как на него можно сердиться? Поэтому альфа глядит ему в спину еще пару минут, а потом, уже предчувствуя сильное жжение от крови в носу, встает и подходит к Се Ляню сзади, обнимая того и говоря, что он очень хороший врач, и что никому его в этой отрасли не переплюнуть. Обычно этого достаточно для их примирения. Но бывает, что Се Лянь все-таки решает подуться чуть дольше положенного, и Хуа Чэн получает в нос большой комок пены моющего средства. Жолин, которая сидит на диване в гостиной и краем глаза замечает такие ссоры, думает о том, что ее папы странные. Эмин спит на полу, поэтому у него нет точного мнения на их счет. Ему вообще все равно, как и Жоэ, которая тихо и мирно дожевывает лист салата у себя в клетке. Какая разница до этих людей? Пока у них обоих есть крыша над головой и трехразовое питание, им вполне нравится такая жизнь. Гром за окном гремит сильнее, и альфа хмурит брови. Он достает телефон из кармана и замечает, что Сюэ Ян прислал ему смайлик, который изображает повесившегося человечка. Ха. Ну, хотя бы не одному ему скучно на подобных мероприятиях. Он принимается строчить ответ, после чего заходит в диалог к мужу и проверяет, как давно тот был в сети. Как-то в детстве, когда Хуа Чэн сам еще был ребенком, ему всегда было интересно, что конкретно происходит на родительских собраниях. Детей никогда на них не пускали, а его родители частенько возвращались с них и не особо-то ругали его, только жаловались на то, что с них собирали деньги на те или иные нужды класса и школы. Хуа Чэн в тайне завидовал своим одноклассникам. Даже у Вэй Усяня были такие классные истории после этих собраний. Взять хотя бы ту, где он мыл все полы в доме, а когда тетя Юй все равно это не оценила, ему пришлось около недели жить под кроватью Цзян Чэна. Дядя Цзян об этом, разумеется, знал, потому что именно он приносил ему еду на ужин, не подпуская злую жену ближе дозволенного, чтобы она не убила мальчишку. Любовь бывает очень жестокой. Вот это жизнь. Все, за что Хуа Чэна могли отругать в школе это было… Хм-м… Пожалуй, у него иногда хромало поведение, но и это было не так часто. В старшей школе, ближе к выпуску, у него немного снизилась успеваемость. Разумеется, это было из-за того, что он каждые выходные, не слушая слов родителей, просто сбегал в соседний город и виделся там с омегой, а Му Цин и Фэн Синь вешались потом, пока Ши Цинсюань наливал и разводил им в чашке успокоительные. Хах. Да, это было весело. Хотя, оглядываясь назад и сравнивая свое поведение с поведением Жолин, он мог сказать только одно. Он перебарщивал. Когда только Жолин злилась и закрывалась у себя в комнате, Сань Лан ужасно нервничал и переживал, а когда она даже в шутку напоминала ему о том, что он сам в детстве убегал из дома, так что и она хочет это сделать… В такие моменты он очень сильно хотел позвонить родителям и извиниться за свое поведение. Он был таким дураком и не понимал, насколько же больно мог им сделать такими поступками. Слова его собственного отца, что он не хочет его кому-то отдавать и хочет, чтобы он жил с ними до старости и любил только их, сейчас, как нельзя кстати, хочется применить к собственной дочери. Мало того, что его родители растили сына, но ведь у них с Се Лянем родилась девочка, и уже только от мысли, что, когда она вырастет, какой-нибудь нахал или нахалка захочет положить на нее глаз, заставляла ложки в руках альфы загибаться дугой, а ноздри раздуваться от злости в разные стороны. Он нормально относится к тому, что они играют с Рином и часто проводят время друг с другом, даже приезжая погостить к его родителям, но если только этот паршивец, когда станет старше, задумается о чем-то настолько извращенном по отношению к его дочери… Ха-ааа. Да Хуа Чэн его собственными руками придушит. Потом его придушит Сюэ Ян, конечно же, но это детали. Главное, что он защитит свою малышку от растления. От этого камень падает с сердца, поэтому он сможет это пережить. Се Лянь был в сети около часа назад и его сообщение прочитал, но так и не ответил. Альфа цокает. Наверняка ведь все-таки отпросился и поехал в такую пургу в эту дурацкую школу. И почему только его омега должен терпеть такое обращение с собственным телом и идти на такие жертвы? Се Лянь его за это часто пристыживает, а Сань Лан в корень не понимает, что такого неправильного он говорит или делает? – Ты иногда перебарщиваешь. – Я? – Ага. – А что я сделал? – Посмотри на свое плечо, – Се Лянь тычет в пальто на муже, которое промокло с одной стороны. Хуа Чэн не понимает в чем проблема. Они оба раздеваются и встают в очередь в кинотеатре, чтобы сдать одежду в гардероб и только потом пойти в кассу за попкорном. Этот фильм только-только поступил в прокат, но на него идет столько положительных отзывов, что не посмотреть его сейчас – было бы полным кощунством. Поэтому именно в этот выходной день они оба здесь. Жалко только, что в это время года у них начинается настоящий сезон дождей. На улицу без зонтика совсем не выйти. Скорей бы лето снова наступило. Или хотя бы ранняя весна. Чтобы солнышко грело, а на деревьях распускались первые цветочки. Хуа Чэн ведет плечом и снимает верхнюю одежду, вешая пальто себе на руку. В другой он держит зонтик, под которым они вдвоем и находились снаружи. – Что не так с моим плечом? – спрашивает альфа. Се Лянь делает шаг вперед, а потом поворачивается к нему и строгим голосом шипит: – Оно мокрое, ты. – Я. – Ты, ты. Зачем ты закрывал меня зонтом? Если бы ты держал его ровно, то мы бы оба остались сухими, но ты ведь завел его на меня практически полностью, а сам остался мокнуть половиной тела под этим ливнем. Думаешь, я этого не замечал? Ты же всегда так делаешь. Сань Лан довольно хмыкает, и Се Лянь хочет его за это стукнуть. Этот альфа ведет себя так, как будто ему только что комплимент какой-то сказали. Вообще-то омега пытался привести его в чувство и сказать, что так делать плохо. Сань Лан о нем, конечно, заботится и любит, но ведь он и о себе тоже должен проявлять заботу! И себя он тоже должен любить! – Сань Лаа-ан, – тянет омега. Хуа Чэн мягко подталкивает его в поясницу, чтобы он продвинулся дальше. – Я не хочу, чтобы ты промок. – Но я ведь тоже не хочу, чтобы ты промок. – Когда промокаю я – это не страшно. Гэгэ не должен обо мне переживать. Се Лянь фыркает. – Но я переживаю! Как это я не должен о тебе переживать?! – Со мной все будет в порядке. Я редко болею. – Зато с размахом. – Сейчас я чувствую себя просто прекрасно, – протягивает альфа и наклоняется ниже, чтобы прошептать остальное на ушко: – Гэгэ такой милый, когда сердится. – Милый, милый, милый… – ворчит Се Лянь себе под нос и отворачивается в сторону, закрываясь волосами. – Если еще раз так с собой поступишь, я начну ходить по улице вообще без зонта. – Не беда, я всегда могу носить его са- – О нет, дорогой, ты не понял, – довольно хмыкает омега и прищуривает глаза, растягиваясь в улыбке. – Я ведь не всегда хожу с тобой. Я говорю про те случаи, когда тебя не будет рядом. Даже тогда я не буду с собой ничего брать и стану приходить домой полностью сырым и продрогшим. Хуа Чэн мигом представил перед своими глазами картину, как полностью вымокший и дрожащий муж стоит в прихожей, чихая по несколько раз и обнимая себя руками от холода. Он сразу же замотал головой из стороны в стороны, строгим тоном произнося: – Исключено. – А я так сделаю. – Нет, не сделаешь. Се Лянь мягко посмеивается и задирает голову вверх, облокачиваясь своей макушкой о плечо альфы. – Сделаю, сделаю. Когда меня могли останавливать твои слова? Неужели ты решил, что твои предостережения для меня закон? – Гэгэ... – Да, да. Именно. Гэгэ не станет тебя слушаться, и, может быть, тогда ты начнешь уважать себя и заботиться о своем здоровье. Когда ты болеешь, мне приходится туго. Ты ведь постоянно не хочешь, чтобы я от тебя уходил, и если на выходных это сделать еще реально, то что мне прикажешь сделать в будние дни? Ты присылаешь мне по сто сообщений и спрашиваешь, как у меня дела, потом спрашиваешь, не захотел ли я вернуться обратно. Потом ты пишешь, что тебе кажется, что ты умираешь, а когда я прихожу домой вечером, полностью уверенный в том, что я найду труп в кровати, ты именно таким и оказываешься. А потом еще пытаешься дуться, когда я кормлю тебя. Может быть, мне стоит в такие дни заказывать еду не на вынос, а готовить тебе самостоятельно? Хуа Чэн шмыгает носом и смотрит в пол, тихо шепча: – Ты… очень хорошо готовишь, я же гово- – Ага, конечно. Знаю я, как я готовлю. Му Цин сказал мне однажды, что ты два раза отравился, когда привозил домой то, что я приготовил тебе и передавал в выходные, пока учился в университете. – Это вранье. – А история болезни говорит об обратном. Я видел твою карточку, когда мы ходили за справкой. Ты ведь даже без меня туда ходить отказываешься. – Потому что я здоров. – Хватит придуриваться и стань серьезным. – Ха, но если я буду серьезным, кто же тогда, вместо меня, будет дурачиться и стараться подшутить над всеми, чтобы поднять тебе настроение, м-мм? Хуа Чэн наклоняет голову вниз и опускает ее подбородком на плечо омеги, начиная тереться волосами о его щеку. Се Лянь мягко закатывает глаза на подобное поведение, а потом все-таки не выдерживает и поднимает руку вверх, поглаживая мужа по голове. – Ты подлиза, ты знаешь? – Не-ееет, совсем нет. – Сюэ Ян до сих пор зовет тебя подкаблучником. Это так весело. – Ха?! – Хуа Чэн фыркает и выпрямляется в спине, сразу же становясь на две головы выше. – Сам он подкаблучник. Ты помнишь, что было на прошлой неделе? Договорились пойти с ним в тренажерный зал, а уже на пути туда Синчэнь позвонил ему и сказал, что, если будет возможность, не могли бы мы зайти в торговый центр и купить шарф, потому что он совсем забыл его себе сам купить, а сегодня у него дела. И что он сделал? Сказал, что надо сразу же туда сходить, а только потом пойти в зал. И по итогу мы три часа бегали из отдела в отдел, пока он наконец-то не выбрал нужный. Бедные консультанты, я думал они повесятся. Се Лянь прикрывает себе рот кулачком и посмеивается, прикрывая глаза. – Как мило. – Это он подкаблучник, а не я. – Но ведь ты бы тоже так сорвался, если бы я тебя попросил. – Так ради тебя можно. – Интересная у тебя логика, Сань Лан, – протягивает омега. – Значит, ему ради своего омеги так бегать нельзя, а тебе ради меня можно? – Да. – Сань Лан. – Что? – Такой же ты глупенький, и какие же вы оба упрямые. Я так рад, что Рин пошел в Синчэня, а не в его полоумного родителя. – Ха-ааа? – Но к зонту и к твоему поведению мы еще вернемся. – Гэгэ не стоит к этому возвращаться, я все равно продолжу так делать. – Вот как? – Именно, – Сань Лан гордо и довольно кивает головой. Се Лянь поднимает глаза вверх и смотрит на эту чересчур самодовольную мордашку несколько секунд, прежде чем снова повернуться лицом к очереди и сказать: – Тогда спишь сегодня на диване. – Что!? – А как еще тебя учить? – Я не могу спать на диване! – шипит альфа. – Как я могу на нем спать, если я сплю в спальне с тобой? – Ну-у… Значит, тебя там больше не будет. Логично? – Нет. Нелогично. Ты не будешь спать один. – Продолжишь настаивать на своем, и я уеду на недельку к отцу, может быть, это заставить тебя проветриться и осознать свое поведение. Сань Лан, ты жуткий эгоист. Только вот… Эгоизм у тебя немного странный. Он и меня захватывает. – Если ты поедешь к ним, я поеду с тобой. – Вот еще. – Ты же знаешь, что я могу. – Боже… – Се Лянь вздыхает и качает головой. – И кто тебя научил так решать споры? Ты меня будешь преследовать, даже если я на тебя сильно обижусь? Хуа Чэн немного задумывается, а потом уверенно кивает головой несколько раз. Се Лянь удивленно приподнимает одну бровь, но Сань Лан на это только пожимает плечами. А что он может поделать? Он это все детство видел перед своими глазами. – Родители всегда ходили друг за другом. – Но это же не значит, что тебе нужно им подрож- – Если ты обидишься, значит, я виноват, тогда я просто извинюсь перед тобой, а для этого я должен пойти к тебе, ну, или за тобой. Только тогда ты сможешь меня выслушать и простить. А если простишь, значит, мы помиримся и снова будем спать вместе. Так ведь? Уверен, что так. – Но… А если я обижусь, но при этом ты не будешь виноват? – Ну, тогда ты должен пойти за мной. – А если не пойду, потому что буду обижен, что ты прав, а я не прав, но из-за гордости я просто не смогу этого признать? Хуа Чэн снова лишь пожал плечами и улыбнулся, приобнимая мужа за талию. – Тогда я подожду пару часов, а потом сам приду к тебе. Делов-то. Се Лянь застыл на месте и несколько раз тупо моргнул глазами. Ему просто не верилось, что в голове у этого парня настолько просто все решается. И как ему теперь с ним ссориться? Их конфликты будут решаться в мгновения ока. Омега удивленно приоткрыл рот и тихо вздохнул, и как раз в этом самый момент, позади них послышались всхлипы, вперемешку с частым дыханием. Они оба резко развернулись на источник звука, и перед их глазами вырисовались фигуры двух молоденьких девушек, которые, по всей видимости, были либо старшеклассницами, либо студентками. Две омеги, две подруги, но вместо того, чтобы стоять позади и просто разговаривать, они почему-то дружно плакали и смотрели на мужчин. Се Лянь не знал, что сказать. Даже Хуа Чэн не нашел никаких слов, чтобы выразить свое удивление. Что-то произошло? Он и не заметил. Когда же одна из омежек все-таки проплакалась, она открыла рот и подняла вверх руку, показывая на альфу указательным пальчиком. – Поч-почему ты та-ааткой? А-аа? – прохныкала она. Ее подруга тут же усиленно закивала головой вверх и вниз, продолжая лить слезы. Се Лянь дернулся от шока. – Простите? – Где ты е-его на-нашел? – У-у-у-у-ууу… Я то-тоже хочу с-себе т-такого а-ааальфу… У-ууу-у-у-у… Се Лянь поднял глаза на мужа, а тот опустил их на него. Хотелось очень сильно засмеяться, но девочки так плакали, что, видимо, им было действительно грустно от мысли, что такой альфа, как Сань Лан, существует и мало того, что встречается не с ними, а с кем-то другим. Кажется, прямо сейчас они воочию смогли узреть свой идеал, но никак его себе не приобрести. Двоякая ситуация, поэтому Се Лянь смог только выдавить из себя утешающую улыбку. Они оба сдали свою одежду, а потом поспешили подняться по лестнице на другой этаж и затеряться в толпе. Когда они дошли до еды, Хуа Чэн все-таки не выдержал и позволил себе чуть-чуть посмеяться. Се Лянь его за это пожурил и потыкал пальцем под ребра. – Ай-яй, аха-ха-ха, гэгэ, но смешно же. – Бедные девочки, зачем ты так с ними? – Аха-ха-ха, а что я такого сказал? – Ты был слишком идеальным мужем, тебе нельзя быть таким. Люди начинают мне завидовать. – Да и пускай, – Хуа Чэн пожал плечами и притянул омегу к себе, указывая головой в сторону ведерок. – Возьмем побольше? – М-мм, я заплачу. – Я мог- – Знаю я, что ты можешь, – фыркнул омега. – Дай мне тебе что-нибудь купить. – Значит ли это, что на диване я спать не буду?~ – Дома мы вернемся к этому разговору. – Ну, гэгэ-ээ… Хуа Чэн мягко улыбнулся, прикрывая глаза. Этого мужчину не переспорить. Что, когда они были детьми, что, когда подросли и стали подростками, что, когда стали уже более зрелыми, что сейчас, когда им обоим перевалило за третий десяток. Хоть бы раз он дал слабину и не настаивал на своем. Но нет. Разумеется, Се Лянь вел себя так не во всех ситуациях и иногда его все же можно было уломать, но… Если речь шла о том, что Хуа Чэн поступается собственным комфортом в обмен на то, что комфортно будет его паре, омегу это очень злило, и он на него мог даже прикрикнуть. Му Цин говорил ему о том, что вообще-то Се Лянь прав, и что он ума не приложит, почему этот прекрасный омега выбрал именно его идиота. Фэн Синь давал мужу подзатыльник, и пока тот крыл его проклятиями, тоже настаивал на том, что Се Лянь вообще-то прав. И его нежелание уступать обусловлено лишь тем, что он, как и альфа, проявляет свою заботу к тому, к кому неравнодушен. Сюэ Ян просто ржал над ним и называл подкаблучником, который не может настоять на своем, и они начинали драться. Синчэнь орал на них и выгонял из дома, говоря, что ему не нужен здесь бардак, и что, если они будут так себя вести, он точно вынесет разговор о них на педсовете. Стоя за дверью на лестничной клетке, альфы понимали, что Синчэня, кажется, немного контузит, потому что они уже не в школе, и потом дверь обычно сразу же открывалась, и омега поправлял себя и говорил, что он действительно немного забылся, но потом он обязательно придумывал фразочки похуже, что для одного, что для другого. В случае с Сюэ Яном все было просто, заставить его слушаться особого труда не составляло, а с Хуа Чэном было все еще проще. Один звонок одному очень милому и мягкому омеге, и Сань Лан становился, как шелковый и обещал, что купит им новую вазу взамен той, которую они только что умудрились сломать. И все-таки… Подумаешь намок немного. Зато Се Лянь остался сухим. Жолин рядом с ним за партой посмотрела на отца сканирующий взглядом. Ну, да. Сидит и улыбается телефону уже минут пять. Еще бы это не заставило ребенка побеспокоиться. Сюэ Ян прислал еще немного сообщений, но прежде, чем Хуа Чэн собрался на них отвечать, в дверь класса постучали. Все, включая учителя и детей, обратили свое внимание на вход. Даже те две женщины, которые сидели рядом с Сань Ланом и все время шушукались о том, что как это благородно, что молодой отец-альфа растит свою дочь в гордом одиночестве, не стали исключением и посмотрели, как в двери класса зашел еще один родитель. Се Лянь намокшим не был, но прическа на его голове все-таки умудрилась слегка растрепаться от ветра. Жолин тут же приободрилась и подняла обе руки вверх, радостно произнося в полголоса: – Папа! Папа, мы здесь! Сань Лан, как и она, повторил подзывающее движение. Се Лянь несколько раз извинился за свое опоздание, после чего быстро последовал в самый конец и присел на свободный стул, который заняла ему дочь, положив на него портфель. – Привет, – улыбнулся альфа и опустил свою руку на плечи омеги. – Как добрался? – Мне пришлось взять несколько часов на следующей неделе, но похоже мое отсутствие беспокоит меня в первую очередь, и только потом уже моего начальника. Представляешь, сказал, что я могу идти и не переживать о всех, кто был назначен на время после обеда. И как мне не переживать? Мои стажеры разнесут там все к чертовой матери. – Они настолько глупые? – удивилась Жолин. – Зачем же тогда брать их на работу? – Ох, ну… – Се Лянь замялся и почесал себя пальцем по щеке. – Честно сказать, не знаю. Наверное, когда я только приходил и все смотрел, и изучал, я и сам был не лучше. – Не говори ерунды, тебя там все только хвалили, – отмахнулся Сань Лан. – Каждый раз, когда я приезжал за тобой и забирал с работы, мне пели в уши о том, что у такого умного и амбициозного омеги может быть только такой прекрасный муж, как я. – Это ты сейчас себе скорее комплимент сделал. Сань Лан улыбнулся. Жолин пересела поближе к только что пришедшему отцу и облокотилась на него сбоку. Когда Се Лянь положил свою руку поверх ее ладошек, альфочка удивленно вздохнула. – Ой-ой… Папа, какие у тебя руки холодные. Ты так сильно замерз? – Ох, правда? Тебе стало холодно из-за меня? Жолин помотала головой. Вообще-то этими словами она хотела, чтобы ее отец побеспокоился за себя, но тот начал беспокоиться о ней. Странная у них в семье забота получается. Все любят друг друга, но чхают на себя самих. Может быть, им стоит сходить и поговорить об этом с психологом? Кто знает. Хуа Чэна, в любом случае, все устраивает, поэтому он просто снял свою руку с плеч и потянулся к тонкому запястью, забирая одну руку к себе, а другую отдавая дочери. Се Лянь похлопал глазами, но альфа только кивнул головой вперед. – Слушай, что говорит та девушка, а мы тебя погреем. – Мои руки и правда холодные, пришлось держать зонтик, пока на меня все время дул ветер, вам обоим будет нормально? – Кто справится с этим лучше нас, а? – хихикает Жолин и начинает тереть ладонь папы в своих ручках. Сань Лан же просто кивает на это и сам устремляет взгляд в начало класса. Сейчас им начинают объяснять об экзаменах и тестах, которые идут в конце года, а еще про то, что после всех сдач детей могут отвезти на экскурсию и сейчас им надо решить куда. Собственно, именно поэтому на это собрание и допустили всех детей, а не только тех, кто только-только перевелся, и кому после этого надо было лично подойти к учительнице. Се Лянь устало выдохнул и расслабил плечи, облокачиваясь на спинку стула. Его веки немного опустились вниз, и он начал внимательно следить за тем, о чем им рассказывают. Поскольку он не так уж и часто бывал на собраниях ему и правда было интересно. Хуа Чэн поглядывал на него украдкой несколько раз. За то время, пока они провели в классе, руки омеги, да и он сам, окончательно согрелись и стали теплыми, но ни один альфа их так и не отпустил. Те самые дамочки, которые сидели и вздыхали всю первую часть собрания, кидая голодные взгляды на одинокого красавчика-альфу, сейчас были очень расстроены. Что поделать. Сань Лан же наоборот сиял, как звезда на новогодней елке. Когда все закончилось, и они вместе подошли к их новому классному руководителю, эта молодая девушка-бета познакомилась лично с Жолин и после разговора с девочкой сказала обоим родителям, что вообще не видит каких-либо проблем. – У нас очень дружный класс, так что я не думаю, что ее будут здесь обижать. Жолин довольно активный ребенок, и она явно не боится заговаривать с людьми первая. Думаю, она с легкостью сможет со всеми подружиться. Что же касается ее успеваемости… – Что-то не так? – спросил Се Лянь. Девушка рассмеялась и покачала головой. – Нет, нет, что вы. Думаю, с этим тоже проблем не будет. Разумеется, в нашей школе программа отличается от той, где вы до этого учились, но Жолин прекрасно сдала все вступительные тесты. В первые несколько недель я посмотрю, как она будет справляться с нагрузкой и сможет ли сдавать все экзамены и письменные работы хорошо. Но, даже если у нее будут проблемы, я думаю, ничего страшного, если с ней немного позанимаются после уроков преподаватели, правда? Се Лянь почувствовал, что у него отлегает от сердца. Сань Лан успокаивающе похлопал его по спине и провел рукой. – Видишь? Я говорил, что проблем быть не должно. Спасибо вам большое. – А теперь мне нужно сказать вам кое-что. Оба мужчины внимательно посмотрели на учительницу, которая вмиг стала предельно серьезной. Она взглянула на Жолин, которая была в самом конце класса и занималась тем, что разглядывала чужие рисунки, которые висели вдоль всей стены, а потом повернулась к ее родителям и наклонилась немного вперед. – Я думаю, если вы будете принимать активное участие в жизни класса, вам придется делать это исключительно вместе. Не поймите меня неправильно, я не пытаюсь выбить из родителей как можно больше рабской силы, просто… Пока вас не было, – обратилась она к Се Ляню. – На вашего мужа была самая настоящая охота… Мне бы не хотелось, чтобы во время отдыха детей помогающие родители занимались не помощью, а выяснением отношений между друг другом. – Оу, – удивленно вытянулся в лице Се Лянь. – Охота? На него? Девушка многозначительно кивнула два раза. Хуа Чэн состроил виноватую мордашку, когда его супруг покосился в его сторону. – Я ничего не делал. Просто сидел и дышал. – Боюсь, для разведенных людей этого факта вполне достаточно, – грустно протянула учительница. – Но не беспокойтесь. Я на вашей стороне. На самом деле… Моя жена работает в рекламном агентстве, поэтому мне очень надоедает отпугивать от нее абсолютно всех холостых альф в округе. Ничего не помогает, даже кольцо на ее пальце им не преграда. Как насчет того, чтобы, если вы уж так захотели поехать вместе с дочерью на мероприятие, то делали бы это вдвоем, м-мм? Хуа Чэн улыбнулся и хрипло посмеялся себе под нос. – Да, не вопрос. Это не проблема. Гэгэ, как тебе такое предложение? – Я подумываю купить для тебя специальную уродливую маску. Что скажешь? – Хм-м… Если хочешь? Девушка откашлялась. – Мне кажется, это слишком. – Думаете? – Хотя…

***

– Агхр-рр… Ходить на собрания жутко утомительно. – А я бы так не сказал. – Ты бы так не сказал, потому что ты на них не ходишь. – Да я вообще не понимаю, зачем нам на них ходить, – пожал плечами Се Лянь, вспоминая свои школьные годы. – Насколько помню, папа, пока я учился, в школе вообще не появлялся. – Гэгэ, это потому, что твой отец – знаменитость. Как бы он появился перед всеми? – О-оо, и правда. Но постой, постой, я уверен, что и Сюань-гэ на собраниях не присутствовал. – Может они решили договориться с директором? – Хм-мм… – Мои родители ходили на них по очереди. Но в старшей школе папа делал это чаще отца. – Почему? – Кажется… Дядя Не вызывал тогда отца к себе постоянно. Вроде бы, у них было крупное дело. Он очень много раз задерживался допоздна, поэтому ему уж точно не было дел до того, что происходит в школе. – Ох, вот как… – Ага... Эй! Жолин! Куда ты так несешься? Девочка резко замерла на месте уже у самого конца коридора и повернулась назад, видя, что ее родители плетутся за ней, как черепахи. Она сразу же состроила недовольную физиономию и развела руки в разные стороны. – А что? Я ведь не упаду. – А если упадешь? – Ну, если она упадет… – хмыкнул Сюэ Ян, выруливая из-за поворота. – Значит, раскрошит себе череп в кровавую кашицу. – Дядя Ян! Мужчина присел на корточки, и ребенок быстро прыгнул к нему, обхватывая шею руками. Сюэ Ян поднялся в полный рост и подтянул Жолин к себе наверх. Следом за альфой из-за поворота вышли и омега с сыном, который тихо и мирно шел рядом с папой, держа того за руку. Как только мальчик увидел знакомые лица взрослых в коридоре и подругу на руках у отца, он тут же приободрился. – Сюэ Ян… – просипел Сань Лан. – Зачем ты пугаешь ее такими словами? Она потом заснуть не сможет и прибежит к нам. – Обламываю жаркую ночку? – Заткнись, – хмыкнул Се Лянь и улыбнулся, здороваясь с Синчэнем. – Как ваши дела? Рин, тебе понравился новый класс? Рин неопределенно пожал плечами. – Да? А что так? Синчэнь погладил сына по голове и тихо посмеялся. – Он чуть не заплакал, когда мы ему сказали, что они с Жолин будут учиться в разных кабинетах, как и до этого. – О? – улыбнулся Се Лянь. Рин недовольно надул губы и угрюмо посмотрел на папу, который сдал его с потрохами. – Рин плакал? – спросила Жолин. – Я не плакал! – Ревел, как нытик, – хмыкнул Сюэ Ян и недовольно зарычал в сторону сына, отвешивая ему небольшой подзатыльник. – Что я тебе говорил по этому поводу, а? Мальчик обхватил свою голову двумя руками и поспешил встать по другую сторону от родителя. – Быть сильным. – А ты что? – А я сильный! Сюэ Ян от него отмахнулся. Синчэнь недовольно вздохнул и поднял руку, со всей силы оставляя удар на затылке мужа. Хуа Чэн прыснул в кулак со смеха, а бедный альфа, который такого явно не ожидал, резко нагнулся вперед и чуть не выпустил Жолин, усиливая хватку в последний момент, чтобы девочка не разбила себе нос о кафель. – Ай-яй-яя-яяй… Ты офигел?! За что!? Се Лянь покачал головой, глядя на это все с улыбкой. Он наклонился в бок и шепнул Хуа Чэну на ушко: – А если бы я так сделал, то у тебя бы было сотрясение. С этим поспорить было сложно, поэтому Сань Лан мысленно поблагодарил всех и вся, что он сейчас не в шкуре своего друга. Рин удивленно моргнул несколько раз, и когда Жолин оказалась двумя ногами на полу, а Синчэнь все еще отчитывал Сюэ Яна за его слова, она прокралась к мальчику ближе и подергала его за рукав кофты: – Почему дядя Чэнь ударил его? – О? О-оо… Ну… папа не любит, когда отец пристыжает меня за то, что я не веду себя, как он. – А ты должен? Рин пожал плечами. Се Лянь потрепал его по волосам и легко улыбнулся детям: – Не должен. Просто кое-кто не может смириться с мыслью, что мальчики могут быть слабыми, твой отец живет в мире иллюзий, поэтому твой папа пытается вытащить его оттуда. Чем сильнее он его стукнет, тем лучше. – Но бить людей по голове – это больно, – протянула Жолин. – Сюэ Яна можно. Я бы и сам его треснул. – Дядю Яна?! – удивилась девочка. – За что? Даже Рин был в шоке. – Да, за что? За что? – За что? О-ооо… Твой отец был настоящей занозой в заднице, милый. До сих пор старается всех выбесить, особенно, когда у него настроение хорошее. Сюэ Ян, которого все еще поколачивали неподалеку, завыл. – Ай! Синчэнь! Да хватит меня бить! – Подкаблу-у-учник, – хохотал Хуа Чэн. – Еще раз! Еще хоть раз скажешь это нашему сыну, и ты поедешь не домой, а в травм пункт! Ты меня понял?! – Да понял я! Понял! А ты хорош ржать надо мной! Эй! Лапа, скажи своему муженьку, что он говнюк, который не может посочувствовать другу в трудной жизненной ситуации! Едва Се Лянь услышал свое старое прозвище, он почувствовал, как лицевые мышцы на его лице защемились, и пока губы так и остались растянуты в улыбке, в глазах плясали настоящие искорки гнева. Мужчина выпрямился в полный рост и с непоколебимым спокойствием протянул: – Э-эй… Синчэнь, могу я его тоже немного треснуть?~ – Не возражаю. – ЧТО?! – Ахахах-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ах!!! – Чего ты ржешь надо мной?! Убери его от меня! Жолин с Рином оставались стоять рядом со стенкой, и пока их родители вели себя довольно дико и бесились, бегая по коридору, они, не сговариваясь, повернулись и посмотрели друг другу в глаза. Вывод в их мыслях читался сам собой. Их предки жутко странные.