Вы
Знал бы ты, как тут скучно
За время нашего уже близкого общения я понял, что лучше собеседника, чем Попов уже не найду. Он понимал и реагировал на все. Начиная от мема, присланного в два часа ночи и заканчивая моими вопросами о смысле жизни. Сам он тоже часто начинал диалог совершенно странной картинкой или каламбурной фразой. А ещё, это был его самый главный плюс, хотя таких слишком много, Арсений безустанно повторял, что я не навязываюсь и не надоедаю ему, что заставляло мое сердце качать кровь в разы сильнее. Арсений Мне стоит тебе читать лекции о важности усвоения учебного материала? О, нет, только не это.Вы
Но тут правда скука. Химичка сама уже спит, а ты мне что-то говоришь.
Арсений Ну, ангел, подожди ещё 10 минут до конца, потом уж я тебя развеселю. Кстати, я уже подъехал, поэтому не волнуйся. Как он меня назвал?!? Глаза были готовы вывалиться из орбит, пока я в сотый, кажется, раз перечитывал эти пять букв. В голове не укладывалось это обращение, выраженное ко мне. А ещё в этой же самой дурьей башке билось желание услышать это слово из его уст. Фу, блин, что за слова такие. Теперь отсидеть последние минуты становилось всё труднее. Но по сравнению со сдерживанием рвущейся наружу улыбки это испытание было ни столь страшно. Что-то яркое и светлое рвалось из грудной клетки, желая осветить собой весь мир, но я позволил этому "что-то" выполнить своё желание только садясь в машину Арсения Сергеевича. Ладно-ладно, просто Арсения. — Ну что, отсидел свой мега скучный урок? — он солнечно улыбается, снова поражая своими искрящимися океанами, в которых наконец полный штиль и солнце сверху припекает. — Это, кстати, тебе. В ладони тут же приземляется старбаксовский стаканчик с чем-то очень теплым внутри, даже горячим, словно только пять минут назад приготовили. Принюхиваюсь и понимаю, что это кофе с запахом... мяты? Вскидываю брови, безмолвно спрашивая, что это такое. — Латте с ванильным и мятным сиропом, — буднично пожимает просто Арсений плечами, словно такие перекусы уже вошли у него в привычку. Хотя о чем я, и правда же вошли. — Мне сказали, что будет вкус сладкой мяты, думаю тебе понравится. И да, вернуть деньги за него нельзя. Труды Арсения стали приносить свои плоды. Плюс три килограмма были тому точными свидетелями. Правда, я до сих пор не могу смотреть на себя в зеркало без отвращения, но это не самое главное. Важно, что человек, который помогает мне, остаётся доволен результатом, а значит я его не разочаровываю. Пока что. — Спасибо, — мне не выразить словами всего спасибо, что я хочу ему сказать. За каждое его влияние на меня, за каждое появление в моей жизни, за него просто хочу сказать спасибо. Но я, кажется, не имею на это права. — А куда мы поедем? Осторожно, боясь обжечься, отпиваю совсем немного этого интересного кофе и замираю. Жидкость перекатывается на языке, даря реальное наслаждение. Я вкуснее не пробовал, серьезно. Господи, как теперь остановится. — Сначала кормить тебя буду, а потом в ещё одно место, совершенно недалеко, — загадки значит, да. Ну ладно, я потом тоже когда-нибудь так отвечу. Сам, правда, не верю, что смелости наберусь так ему ответить. Ну извините уж, у Арсения слишком сильная мужская энергетика. Такая, что пришибает к месту и даёт только суматошно вдыхать кислород, пока разрешают.***
Под интересным местом я ожидал увидеть все, даже библиотеку. Ну а что, он же учитель, кто знает, какие у него там развлечения. Но я точно не ожидал увидеть перед собой крышу девятиэтажного здания, в котором мы совсем недавно обедали. С этой точки были прекрасно видна магистраль с мчащими по ней автомобилями, дальние дома, огни города. Тут слышны буквально все шумы города, смешиваемые в одно целое. Музыка, голоса, шуршание колес по асфальту, звук мотора, смех, крики чаек и других птиц. Тут даже воздух другой, более чистый и холодный. Здесь слишком красиво. Под порывами ветра, над шумными улицами, в городе, который не знает, что такое сон, на ухоженной крыше, с***
Домой я возвращаюсь уже под вечер, когда на улицу опускаются сумерки. И это первый раз, когда я не боюсь шагать в пустую квартиру. Ну просто мысли, наверно, были заняты прошедшей прогулкой с Арсением. Снимаю кроссовки и иду по коридору в каком-то бреду из воспоминаний. Смотрю в то самое зеркало, отчаянно вглядываясь в отражение. Там не я. Ну, вернее я, но какой-то другой. Щеки горят розовым огнем, который даже слегка касается кончиков ушей. Зелёные глаза в этот момент горят словно только начищенные изумруды. На губах непроизвольная улыбка, от которой самому хочется одеть солнечные очки, потому что слепит, мать вашу. Кончики пальцев немного дрожат, но от какой-то эйфории внутри. От теплоты в солнечном сплетении, словно там зажгли большую свечу. Арсений зажёг во мне фитиль. Но мне нельзя так думать. Мне нельзя верить во что-то, потому что мы слишком далеко. Зубы беспомощно сжимаются вместе с кулаками от злобы на самого себя. Ну вот как ты так умудрился, Тох? У Арсения там другая жизнь, в которой я просто временная остановка. А он в моей стал единственным путём видимо. Сложно представить жизнь без него, хоть и понимаю, что не имею на это право. Мы ни в каком варианте реальности не могли быть вместе. Он учитель. Он на десяток лет старше. Он гораздо умнее. Ему просто скучно со мной будет. Но я попался в этот капкан, из которого, кажется, не выберусь никогда. Залез в мышеловку, из которой забрали сыр. Упал с крутого обрыва прямо в океан под названием «Мой личный ад», который забрал меня на дно, утопив в мучениях. Но противиться неизбежному я уже не хочу. Я все это понимаю, но в душе лишь одно: Love you more. Все эти бесконечные мысли бьют молоточком по голове, больно вбивая самые острые гвозди внутрь. Ранит мысли, ранит нервы, но слезать со своего места не хочет, причиняя боль. Мне пора прекратить верить в такую надобность кому-то. Теперь в зеркале опять тот сломанный мальчик, который ненавидит себя и пытается просто выжить, а не прожить. Этот мальчик не верит в счастливый конец, потому что знает, что ему он точно не светит. Этот мальчик потерял веру в людей, раз за разом предающих его. Этот мальчик понимает своё одиночество. Ведь никакие Арсении Сергеевичи не заинтересуются им навсегда. Этот мальчик привык быть развлечением. На дне глаз мелькает что-то чужое, и горло сжимают тиски. Только не это. Опять. Нужно оторвать взгляд от себя. Нельзя наблюдать за этим адом напрямую. Тогда точно не выберусь. А хочу ли я?.. Разрывает изнутри. С каждым днём я все больше боюсь этих демонов, которые пожирают ту светлую часть, что осталась от меня. С каждым днём мой внутренний ад стал открывать свои врата все чаще. Все больше. Все шире. Каждый день эти монстры выбирались из тьмы, поглощая меня, мои мысли, мою радость. После них оставалась только боль. Острая, проникающая в каждую клеточку израненной, изрезанной вдоль и поперек души, сочащейся кровью. Эта боль разрушала. Ломала кости, разрывала внутренности криком, не приносившим облегчение. Крики, слезы, истерики, вымещение эмоций, ничего не помогало. Демоны приходили снова вместе с подарком в виде панических атак и кошмаров. Я просто устал от того, что кажется, спасения мне уже не найти. У меня никогда не было выхода из персонального ада. Я устал бороться с чем-то, что по силе превосходит меня в несколько раз. Я устал безысходно отчаиваться. Я просто больше не вывезу. Решение, а вернее глупость, я принял слишком быстро. Наверно, просто потому что я готовился к этому слишком много и долго. Слишком часто пробовал, а сейчас сдали тормоза. Пропали те барьеры, что сдерживали меня до этого момента. Лезвие, наточенное на днях, лежало на своём месте в самой верхней полке тумбочки под столом. Оно было прикрыто какими-то листами, чтобы тетя вдруг не заметила. Салфетка для того чтобы размочить кожу была рядом и я, взяв эти две вещи, пошел обратно в коридор, садясь на пол. Все происходит словно в тумане. Почему-то в моих руках оказывается телефон. Инстаграм. Сторис. Простой текст: "Когда мой пульс остановится, все вспомнят о моем существовании". И выключение гаджета. С одной стороны, это глупо, перед смертью писать какую-то сторис. Но хочу я немного трагичности и что вы мне сделаете. Первый порез почти не ощущается на коже, только щиплет слегка. Завороженно наблюдаю за появляющимися красными каплями и делаю ещё один. Сильнее. Глубже. Резче. Тут кровь появляется почти сразу, что не заставляет меня остановиться. Да, это больно. Да, мне мерзко с того, что я делаю. Но мне становится легче. Лезвие так и не успевает коснуться запястья в третий раз, потому что прерывает звонок в дверь. Первая мысль, что это тетя, но она всегда берёт ключи, да и сегодня в ночную смену. А кто тогда?.. Сил думать нет, я просто встаю, заводя изрезанную руку за спину и открываю дверь, даже не смотря в глазок. Будь моя воля, я бы даже не открыл, но незнакомец продолжал долбиться так, что соседи могли прибежать. А мне этого не надо. Но, стоит только двери отвориться, меня впечатывают в мускулистую грудь, крепко прижимая к себе. Терпкий аромат окутывает обоняние и я понимаю. Арсений приехал первый. Арсений приехал единственный. Арсений приехал. — Руки показал, — в голосе мужчины сталь и утробный рык смешиваются с беспокойством и чем-то... непонятным, чему я пока что не могу найти объяснения. Но руки показываю послушно, ожидая ярости. Ярости, которой не происходит. — Ангел...ну вот как ты так. И больше ничего. Просто ведут в ванну, отмывая руки, сажают, тихо спрашивают, где аптечка и, взяв её, садятся передо мной на корточки, начиная выполнять нужные манипуляции. Арсений не обрабатывал, он действительно останавливал кровотечение. И в этот момент мне становится стыдно. Стыдно от своей слабости, глупости и наивности. Правда, кружащаяся голова мешают осознать всю беду полностью, но сердце неприятно колет. — Зачем, ребенок? — и в вопросе нет осуждения. Там только тотальная усталость и какое-то облегчение. Я боюсь смотреть в два океана, потому что есть риск увидеть разочарование. — Просто я пустой внутри, — после такого он имеет право знать правду. Или это я нуждаюсь в поддержке? — Ничего из себя не представляю. Никто. И души нет. И ценности в моей жизни. Тогда зачем я вообще нужен? Вот именно. Я только мешаю. А ненужность это самое худшее чувство. — Ребенок, ты самый мудрый и добрый человек, которого я встречал, — сильные руки оказываются на моей талии, даря надёжность. — Пустой человек прошёл бы мимо котенка, даже не покормив, а ты смог спасти уже более 20 котят, Антон. Пустой человек не смог бы так точно и верно описывать свои чувства. Пустой человек не смог бы привлечь мое внимание, а ты смог. Ты мне, блин, нужен, ребенок! Пожалуйста, в следующий раз, просто звони мне. Потому что я помогу. Я хочу тебе помочь, Тош. Я впервые плакал, очищая душу. Я впервые плакал, чувствуя облегчение. Но зато я плакал у него на груди, пока Арсений осторожно гладил по спине, давая вылить все эти эмоции. Он безмолвно дарил тепло и защиту, не требуя ничего взамен. А я до сих пор был слишком сильно благодарен. Арсений - лучшее, за что я могу благодарить жизнь. Но ведь не всем так везёт. Подросткам вообще сложнее справится со своим психологическим состоянием. Пока что мы живём в то время, когда родители не принимают тот факт, что у ребенка тоже могут быть проблемы. Ладно, большинство родителей делают именно так. Считают все это надуманной глупостью, взятой из интернета, чтобы привлечь внимание. Ребенок не может устать. Ребенок не может быть разбит. У ребенка не может быть депрессии. Ребенок не может не любить жизнь. Потому что он маленький и должен радовать маму с папой, носить пятерки со школы и улыбаться постоянно. Потому что он ещё просто не работал. А то что этот же самый ребенок ненавидит себя, плачет по ночам, страдает от кошмаров, панических атак, выгорания и пытается покончить с собой им плевать. Потому что это просто он себе надумал, ничего серьезного. А маленькой то жизни помощь нужна. К психологу хотя бы. Но ему это не светит, потому что для родителей все хорошо. Бесит. — Тебе лучше, ангел? — раздается над ухом совсем шепотом, словно Арсений боится меня спугнуть. Но теперь у него точно не получится. — Да.. Спасибо тебе, ты... Очень помог. Я обязательно придумаю, как тебя отблагодарить. Вдыхаю его запах, прикрывая глаза и растворяясь. Арсений стал кислородом. И я знаю, что уже повторяюсь, но эта мысль не отпускает. Арсений стал смыслом, надеждой, мотивацией, толчком, током. Он стал силой, которая заставляет сердце качать кровь, а мозг пробуждать меня по утрам. Попов стал опорой, хоть и сам об этом не знал. Арсений стал примером, кумиром, восхищением, наставником. Арсений стал непроизвольно уютом. Арсений стал домом. Арсений стал любовью. Он не был и не будет резким порывом. Он это что-то плавное, осознанное и серьезное. Он - это навсегда. Арсений не спонтанно очутился у меня под кожей, в крови, в сердце, в мыслях, в чувствах. Арсений стал теплом на душе, избавлением от страхов. Арсений стал защитой. Арсению хотелось доверять. К нему хотелось прижаться, вдохнуть глубоко в лёгкие горький запах орехов, впитать его тепло и крепко зажмурить глаза, чтобы никогда не отрываться, слушая ритм его сердца вечность. Арсений стал не частью, а целиком и полностью жизнью. Но время идёт слишком быстро.