Упадок Будущего

— Вот и узнаем, до чего докопались наши горе — друзья, — сказала Моргана. — Почти ничего ценного, просто узнали как из себя выглядит гостиная факультета Слизерина, — тихо сказал Гарри, а Салазар начал читать: Гарри вдруг осенило: а что, если он еще раз наденет Шляпу и послушает, что она скажет? Он с опаской взглянул на спящих по стенам колдуний и чародеев. Не натворит ли он бед, если попытает счастья еще раз? Просто чтобы не сомневаться, на правильный ли факультет он попал. Он тихонько обошел стол, снял Шляпу с полки и медленно водрузил на голову. Она была ему велика и съезжала на глаза — точно так же, как в прошлый раз. Гарри в ожидании замер, как вдруг тихий голос шепнул ему в ухо:  — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Гарри Поттер?  — Д-да, — пробормотал Гарри. — Простите за беспокойство, я хотел спросить…  — …на тот ли факультет я тебя отправила, — опередила его Шляпа. — Да… С твоим распределением было не так просто. Но я и сейчас держусь того, что сказала раньше. — Сердце у Гарри подпрыгнуло. — Ты бы прекрасно учился в Слизерине… Пол поплыл у него из-под ног. Он взял Шляпу за тулью и стащил с головы. Она мягко повисла в руке — выцветшая и грязная. Гарри положил ее обратно на полку, чувствуя, как внутри у него все протестует.  — Ты не права, — сказал он вслух тихой, неподвижной Шляпе. Та не шелохнулась. Гарри попятился, все еще глядя на нее, но тут за спиной послышался странный шорох, и он обернулся. Оказывается, он был не один. На золотой жердочке возле двери сидела дряхлая на вид птица, смахивающая на полуощипанную индюшку. Гарри смотрел на нее — птица сумрачно смотрела в ответ, издавая сдавленное квохтанье. Судя по виду, она была чем-то больна — глаза потухли, и за то время, что он наблюдал за ней, из хвоста выпала пара — другая перьев. — А зачем ты одевал, если не согласен с решением шляпы?! — недоумённо спросил Годрик. — Интересно было, изменила ли она мнение обо мне, — просто сказал Гарри. — Бывший директор Дамблдор, напоминаю вам, что это школа и феникс это школьный страж, а что сделали вы с ним непростительно. Сейчас с него спали оковы, но если попробуете ещё раз поступить так хоть с одним из магических животных, дело будете иметь с моей женой, — резко сказал Салазар и продолжил читать главу: Гарри взглянул, и как раз вовремя — из пепла высунула голову крохотная, сморщенная новорожденная птичка. Она была так же неказиста, как и прежняя.  — Досадно, что ты увидел его в день сожжения, — заметил Дамблдор, усаживаясь за стол. — Большую часть жизни он очень хорош — в удивительном красном и золотом оперении. Восхитительные создания эти фениксы. Они могут нести колоссальный груз, их слезы обладают целительной силой, и еще они — самые преданные друзья. — Если бы Гарри изучал про магических птиц, то бы понял что феникс страдает, и этот ритуал сгорания при мальчике показывало, что он выбрал Гарри своим новым другом, а вот Дамблдор это понял, и если он руками уберет пепел, то снова привяжет птицу к себе против её воли, — рассказала Хельга. — Мистер Дамблдор расскажите, а зачем вам столько артефактов? — спросил Годрик. В ответ была тишина, предки решили продолжить чтение: Не успел, однако, директор произнести слово, дверь комнаты с грохотом отлетела в сторону и ворвался Хагрид — взгляд дикий, вязаная шапка набекрень, черные космы всклокочены, а в руке все еще болтается мертвый петух.  — Это не Гарри, профессор Дамблдор! — пылко проговорил он. — Я с ним… значит… разговаривал… за секунду перед тем… ну… как нашли этого цыпленка! У него, сэр, не было времени… Дамблдор попытался что-то вставить, но словоизвержение Хагрида было неудержимо, в запале он потрясал петухом так, что перья летели во все стороны.  — Не мог он такое вытворить! Ну это, как его… Присягну — хоть перед Министерством магии…  — Хагрид, я…  — Вы… не того сцапали, сэр! Я знаю… Гарри никогда…  — Хагрид! — рявкнул Дамблдор. — Я уверен, что это не Гарри напал на тех двоих.  — Уф! — выдохнул Хагрид, и петух у него в руке печально обвис. — Хорошо. Я тогда… э-э… подожду снаружи, директор. И, тяжело топая, он в смущении вышел.  — Вы действительно думаете, что это не я? — с надеждой спросил Гарри, наблюдая, как Дамблдор сметает со стола петушиные перья.  — Да, Гарри, не ты, — подтвердил Дамблдор, хотя лицо его вновь помрачнело. — И все же мне бы хотелось поговорить с тобой. Гарри с робостью ожидал, пока Дамблдор собирался с мыслями, соединив перед собой кончики длинных пальцев.  — Я должен спросить тебя, Гарри, — произнес он мягко, — не хочешь ли ты мне что — нибудь сказать. Вообще что — нибудь. Гарри не знал, что ответить. Он подумал о крике Малфоя: «Вы следующие, грязнокровки!», о зелье, кипящем в туалете Плаксы Миртл. Вспомнил бестелесный голос, который дважды к нему обращался, и слова Рона: «Слышать голоса, которых никто не слышит, — плохо даже в волшебном мире». Вспомнил о слухах, которые о нем распространились, и о собственном чудовищном подозрении, что он как — то связан с Салазаром Слизерином…  — Мне нечего вам сказать, профессор, — потупившись, произнес Гарри. — Ого, мистер Хагрид, я удивлён, — проговорил Игнотус. — Гарри, ты же чувствуешь связь между тобой и магиками? — спросила Ровена. — Ну с Добби странное чувство, — ответил Гарри. — Добби не магик, Гарри, домовик — это благословение от магии, помощника человеку, и между прочим, даже у маглов бывают домовики. Магики — это твой друг мистер Хагрид, ваш преподаватель чар профессор Флитвик, — спокойно прокомментировала Ровена. Гарри задумался и почувствовал, что внутри магия забурлила и образовала несколько невидимых нитей для обычного взгляда. Гарри не понял, что он сделал с глазами, они засветились изумрудным цветом, а сам парень увидел весь большой судебный зал в новом для себя цвете. Гарри отметил что близкие родственники связанны красными лентами на запястьях, а что означают другие цвета он не знал. Посмотрел на Хагрида и увидел на запястье у него жёлтую ленту с рисунком, только вот рисунок не разобрать, посмотрел на свои руки увидел красные, жёлтые и зелёные ленты. — Леди Хаффлпафф, почему у нас с вами одинаковые ленты, вы же тоже видите эти ленты, я вижу. — Потому что я, как ты тоже немного магик, правда даже Салазар своим зрением не смог увидеть, а ты сильнее чем кажется всем нам. — Я магик? — переспросил Гарри. — Это естественно, ваша тетушка тоже магик, а вот ваш брат волшебник, просто род родителей Лили Поттер очень хорошо прятался, пока Лили не начала открыто колдовать, — ответила Моргана. — Тогда почему, тётя, вы меня так ненавидели? — Все потому, что твоя мама, а моя сестра, вышла замуж за мага, за тех кто ущемляет наши права, за тех кто нас убивает без причины, только потому что мы другие, а ещё за то что Дадли просто волшебник, а ты унаследовал наше наследие и идёшь по следам магов, — наконец высказалась Петунья. Маги сидели и были в ужасе от слов этой женщины, а предки смотрели на Гарри новым взглядом. Салазар сказал чтобы пока Гарри не уточнял свою расу, но с улыбкой произнес что ему понравится. — Хорошо, меня интересует как часто вы, профессор, копаетесь у детей в головах, — спросила Нарцисса Малфой. — Я смотрел, чтобы предотвратить их проказы, — впервые за долгое молчание ответил директор. Моргана попросила Мерлина отсесть от неё, из — за опыта который она хочет провести, на Дамблдоре. Фред и Джордж, однако, обратили гнетущий страх в забаву. Увидев Гарри, они все бросали и важно вышагивали впереди него, громко крича: «Дорогу наследнику Слизерина! Падайте ниц, идет самый великий маг…» Перси решительно осудил их поведение.  — Этим не шутят, — холодно заявил он.  — Ушел бы ты с дороги, Перси, — вздыхал Фред. — Не видишь, Гарри торопится…  — Его ждет в Тайной комнате чашечка чая и приятная встреча со своим клыкастым слугой, — добавлял Джордж, радостно фыркая. — А что, смешно, мне понравилось, — произнёс Мерлин. — Ох, если бы вы только знали насколько были правы, — произнес Гарри. Когда на него обратились взоры, он сказал что все в книге. Утро Рождества пришло в холоде и белизне. Рона с Гарри, единственных сейчас обитателей спальни, в несусветную рань разбудила Гермиона — примчалась уже совсем одетая и принесла обоим подарки.  — Подъем! — объявила она, раздернув портьеры на окнах.  — Гермиона, тебе не положено сюда заходить, — проворчал Рон, прикрывая глаза от света.  — И тебя с Рождеством. — Гермиона бросила ему подарок. — Я уже час как встала — добавила в зелье златоглазок. Оно готово. Гарри сел, сразу проснувшись.  — Ты уверена?  — Абсолютно. — Гермиона отодвинула безмятежно спящую крысу Коросту и села на край постели. — Если мы и впрямь собираемся что-то предпринять, лучшего времени, чем сегодняшний вечер, не найти. В этот миг в комнату влетела Букля с маленьким пакетиком в клюве и приземлилась к Гарри на кровать.  — Привет! — радостно встретил ее Гарри. — Мы опять друзья? Букля в знак расположения клюнула его в ухо самым дружеским образом — этот подарок оказался гораздо лучше принесенного в клюве. Пакет, который, как выяснилось, прислали Дурсли, содержал зубочистку и короткое письмецо, где они интересовались, не сможет ли Гарри остаться в школе и на летние каникулы. — Могу поклясться я ничего не отправляла, — произнесла Петунья, но слово взял Дадли: — Прилетела его птица с подарком, я приклеил зубочистку и написал письмо, вы всегда с отцом ненавидели этого, ну Гарри. Салазар посмотрел внимательно на них, но ничего не сказал. — Гермиона, что мальчикам к девочкам нельзя в комнату, что девочкам к мальчикам, тебе ясно!!! И сейчас сам Хогвартс вас не пропустит!!! — проговорила Ровена. Дождавшись, пока Рон и Гарри проглотят третью порцию рождественского пудинга, Гермиона увела их из зала, чтобы составить подробный план вечерней кампании.  — Нам еще надо достать какую — нибудь частицу — волосы или ногти — тех, в кого хотим превратиться, — сообщила она обыденным тоном, словно речь шла о покупке мыла в соседней лавке. — Для этого лучше всего подходят Крэбб и Гойл — самые близкие друзья Малфоя, с ними он поделится какой хочешь тайной. И еще надо куда — то деть настоящих Крэбба и Гойла, пока мы говорим с Драко. А то вдруг явятся в самый неподходящий момент. Я все продумала, — невозмутимо продолжала Гермиона, словно не замечая ошарашенных лиц друзей. И она показала им пару увесистых шоколадных пирожных. — В них впрыснуто легкое снотворное. Надо только куда — то их подложить, чтобы Крэбб и Гойл заметили. Вы же знаете, какие они обжоры. Увидят — обязательно съедят. И тут же уснут. А вы их спрячете в чулан, где стоят швабры, и вырвете у того и у другого по нескольку волосков. Рон и Гарри потрясение переглянулись.  — Гермиона, по — моему.  — Это может плохо кончиться… Но глаза Гермионы горели стальным блеском, какой бывал иногда в глазах у профессора МакГонагалл.  — Зелье не подействует без волос Крэбба и Гойла, — объявила она непреклонно. — Вы хотите говорить с Малфоем или нет?  — Хорошо — хорошо, — кивнул Гарри. — А как же ты? Ты — то у кого достанешь волосы?  — Я уже запаслась! — Гермиона достала из кармана крохотную бутылочку, в ней был один — единственный коротенький волосок. — Помните Милисенту? Мы с ней боролись во время дуэльной тренировки. Она еще хотела меня задушить. Этот волос остался у меня на мантии. На Рождество она уехала домой, но я скажу слизеринцам, что надумала вернуться. И Гермиона побежала взглянуть, как там варится архисложное зелье. Рон обернулся к Гарри с выражением обреченной покорности судьбе:  — Ты когда — нибудь еще видел план действий, в котором было бы сразу столько нарушений школьных правил? — Вот вам и лучшая ученица, — ехидно подметил Кадмус. — А, где снотворное взяла, или опять украла? — узнавала леди Певерелл — Грейнджер. — У мадам Помфри, — тихо ответила Гермиона. — Да по вам троим Азкабан плачет. Во — первых, Гермиона, а если бы у мальчишек аллергия была бы, тогда бы что? Во — вторых, Гарри и Рональд — вечная тяга к нарушению правил, — вставил министр. — Не вам это решать министр, — сладко сказала Хельга. Зелье громко зашипело, словно закипевший чайник, и грязно вспенилось. Через секунду оно стало ядовито-желтым.  — Ух ты! — воскликнул Рон. — Вот она, истинная сущность Милисенты Булстроуд. Спорим, оно и на вкус такое же противное.  — Теперь вы бросайте, — приказала Гермиона. Гарри с Роном бросили в стаканы каждый по волоску. Зелье забулькало, запенилось: Гойлово стало болотно-зеленого цвета, Крэббово — мрачного темно-коричневого. Рон с Гермионой протянули руки к стаканам, но Гарри остановил их.  — Погодите, — сказал Гарри. — Всем вместе пить здесь нельзя. Превратившись в Крэбба и Гойла, мы все тут вряд ли поместимся. Да и Милисента не фея.  — Отличная мысль, — заметил Рон, отпирая дверь. — Разойдемся по отдельным кабинкам. — Зелье зашипело, если бы ты внимательно читала рецепт, то должна была отметить, что оно должно забулькать, и в кого ты в превратилась?! — Спросил Кадмус. — В общем-то, мы не напрасно потратили время, — задыхаясь, выпалил Рон, едва за ними закрылась дверь. — Мы не разузнали, кто устраивает нападения, но я завтра же напишу папе, пусть проверят, что Малфои прячут под полом в большой гостиной. Гарри внимательно рассматривал свое лицо в треснутом зеркале. Все снова стало прежним. Облегченно вздохнув, он надел очки, а Рон постучал в дверцу кабинки Гермионы.  — Гермиона, выходи скорее, мы тебе столько всего расскажем.  — Уйдите, пожалуйста! — крикнула из-за двери Гермиона. Гарри с Роном переглянулись.  — В чем дело? — спросил Рон. — Ты ведь уже вернулась в норму? У нас с Гарри все в порядке, как надо. Неожиданно сквозь дверь кабины появилась Плакса Миртл. Никогда еще Гарри не видел ее такой счастливой.  — У-ух! Что вы сейчас увидите! — ее круглое прозрачное лицо сияло восторгом. — Невозможный кошмар! Щелкнула задвижка, и перед ними, рыдая, предстала Гермиона с натянутой на лицо мантией.  — Что случилось, Гермиона? — встревоженно спросил Рон. — Может, у тебя остался уродливый нос Милисенты? Гермиона сдернула мантию, и Рон, попятившись, задом врезался в раковину. Все лицо у нее покрывала черная шерсть. Глаза горели желтым огнем, а голову украшали бархатистые заостренные ушки.  — Это был кошачий волос! У Милисенты Булстроуд, должно быть, есть дома кошка! А зелье животных обратно в человека не превращает!  — Да-а… — только и вымолвил Рон.  — Тебе придумают гадкое прозвище, — радовалась Миртл.  — Не расстраивайся, Гермиона, — поспешно вмешался Гарри. — Сейчас же идем в больничное крыло. Мадам Помфри никогда не задает лишних вопросов… Друзья долго уговаривали Гермиону покинуть туалет. Гермиона наконец согласилась, деваться-то некуда. Плакса Миртл проводила их в путь заливистым смехом:  — Подожди, они еще узнают, что у тебя сзади хвост! Плакса Миртл была на седьмом небе от счастья. — Ну про юного Малфоя я уже и говорить не хочу, а Гермиону мне не жаль, на будущее будешь внимательно читать. — Проговорил Игнотус. — Рон, ты наверное не в курсе, что твой отец выплачивал огромный штраф, за ложное донесение, — проговорил работник министерства.