Дочь Скайрима

Беллона ехала так, словно сам Мерунес Дагон гнался за ней. Сажа горящего Вайтрана все еще окрашивала ее обожженную ветром кожу. Массер и Секунда освещали ночь достаточно ярко, чтобы скакун Беллоны стремительно мог продолжать свой путь, поэтому вместо сна девушка подгоняла лошадь все дальше и дальше, пока животное из-за упадка сил, наконец, не рухнуло. Вдалеке она увидела Виндхельм… лошадь стала задыхалась и рыскать в сорняках. Она должна позаботиться о бедном скакуне. Ах если б Беллона была другой женщиной, другой личностью, она точно бы почувствовала вину — совесть изо всех сил пытаеться остаться в живых. Но вместо этого она продолжает двигаться вперед, прямо к заброшенным стенам Дворца королей. Лошадь была всего лишь орудием. Беллоне было поручено доставить новости в Виндхельм. Это было работа, которую нужно безоговорочно сделать. Единственный способ вырвать хоть каплю чести из жизни, которой не хватало. Лошадь умрёт и не восстановит достоинство Беллоне. А вот ярл Виндхельма может. Вполне. Начался снег. Мягкие хлопья таяли на ресницах драконорожденной. Известие нужно срочно доставить, всеми силами игнорируя болящие мышцы и всю запекшуюся кровь на теле; эта новость станет первым шагом к истинному доверию Братьев Бури. Теперь они не посмотрят ни на лицо Беллоны, ни на явно имперское наследие и увидят только истинную душу норда. Беллона научилась ненавидеть Вайтран так же сильно, как это делал и Легион. Это Вайтран послал ее к дракону. Именно Вайтран и Балгруф заставили ее убить его, и именно Вайтран сделал семейную легенду реальностью. Драконорожденный . Прямо как дедушка, ровно десять поколений назад. Пока она не поглотила душу дракона, Беллона думала, что это сказки. Выдумки. Просто истории, рассказанные узким кругом незамужних женщин, чтобы узаконить свое незаконнорожденное потомство. Ты не просто выродок бандита, нет, моя дорогая. Эти голубые глаза; эти глаза у всех нас. Его… Его, Мартина Септима… Бредовые мысли всё крутились в ее голове, пока она поднималась по тысячным ступеням. Седобородые поведали, что у Беллоны кровь дракона. От этого клейма никуда не деться — это сделало девушку идеальной пешкой как для Легиона, так и для Братьев Бури. Даже Талмор будет заинтересован. Как могла женщина, прожившая большую часть своей жизни в роли бандита, быть достойной крови бога? Она многим не рассказывала о своём даре, а все, кто знал — уже давно мертвы. Быть Драконорожденной — значит, иметь больше магии, чем драконьей крови, и собственной магии было вполне достаточно, чтобы убедить любого, кто в этом сомневался. Из двух зол Беллона выбрала меньшее — присоединилась к Братьям Бури и нередко злилась на рассуждения Ульфрика о ее обязанностях перед ним. Он точно вскоре воспользуется её даром, когда узнает о принадлежности к Септимам. Беллона не винила его за это. Ульфрик был практичным человеком, каким должны быть все могущественные люди. И люди, которые изрядно хотят выжить. Но Беллона не хотела быть его пешкой. Она хотела быть его рыцарем, достойным уважения. Он был притягательным, этот ярл Виндхельмский. Несмотря на его высокое положение, его неприкасаемый статус, она увидела что-то знакомое в краешках его глаз. Он был убийцей…как и она. Беллона побежала дальше. Лошадь закончила свой путь. Кажется, в этих краях всегда идёт снег, и те немногие растения, которые пробивались сквозь сугробы, были скалистыми, но крепкими. Так похожи на людей, которые здесь жили. Холодно… Беллона дрожит в своей помятой стальной броне. Но девушка хотела бы поселиться в этих краях, хотя понимала, что не настолько вынослива и сильна, как местные жители. Вот её ноги уже пересекли мостовую за пределами Виндхельма. Охранники сопроводили Беллону во дворец. Она без слов одним взглядом попросила тишины, и стражники сразу повиновались. В конце концов, она была Драконорожденной; Ульфрик же нечистокровный. Она больше не была просто странной имперской женщиной с короткими, как у мужчин, волосами цвета охры, и кривыми мечами на застегнутом поясе. В холле было пусто, если не считать пожилой служанки, которая быстро появилась с полотенцем и указала ей на умывальник. Когда руки и лицо Беллоны наконец очистились, вода стало бордово-черной от копоти и крови. Доспехи же более грязные, но, несмотря на неистовые жесты, она отмахнулась от служанки. — Леди, — умоляла она, — пожалуйста. Ярл не может Вас сейчас видеть. Пожалуйста, пойдите и отдохните. По рассвету встретитесь. Беллона покачала головой. — Не может видеть? Ярл потом пожалеет, что не принял меня сразу, — с упрёком прошипела драконорожденная. — Даже великие мужчины спят, леди. Ярл отдыхает. Вы не должны … — ее дрожащие слова оборвались с выражением слегка испуганного, но в основном возмущенного взгляда. — Ты остановишь меня? — разозленно спросила Беллона. — А помешают …они? — с ухмылкой добавила она, указывая на сонных стражников у дверей. — Нет, леди, я не буду. А они и подавно… — улыбаясь, проговорила служанка. Беллона резко кивнула и рванулась к каменной лестнице. Ярл спал наверху дворца, но казармы для его доверенных лиц были тоже там. Для Ульфрика нет отдельного помещения. Как и его отец, великий медведь Истмарка, он был обычным солдатом. Каким и должен быть истинный Верховный Король. Стальные сапоги Беллоны цокали по каменному полу, но в соседних комнатах никто не проснулся. Здесь, в самом сердце Виндхельма, Братья Бури могут спать спокойно. Это было первое убежище из нового расширяющегося пространства мира для истинных сыновей и дочерей Скайрима. И если она, потомок Тайбера Септима, не была настоящим нордом, то прекрасно понимала, кто заслуживает такого звания. Дверь в комнату Ульфрика была закрыта, но не наглухо заперта, и даже ярл не сразу понял, когда дверь открылась на смазанных петлях. Огонь все еще горел, но слабый, в тусклом оранжевом свете сиял ореолом высоких столбиков кровати и неподвижной фигуры будущего Верховного Короля.