***
Свет фары выхватывал из непроглядной тьмы асфальт серпантина Альпийских гор. Здесь было настолько темно, что даже линии магии, казалось, теряли свою яркость. Небо было заполнено тучами, закрывавшими и луну, и звёзды. Послушник не боялся заблудиться — указателей вдоль дороги было достаточно. Внутренне он тоже был, даже по собственным меркам, спокоен и собран. Вульфус не то что чувствовал, а едва ли не физически ощущал, что всё делает верно. На душе юноши даже не осталось и тени впечатлений от увиденных на повороте следов нападения оборотней. Это окрыляло его, и послушник всё сильнее выкручивал ручку акселератора, ускоряя мотоцикл, встречный ветер хлопал полами плаща. Чем выше поднимался он, тем свежее становился воздух, заставив его поднять ворот пиджака. Резко зажав ручку тормоза, Николас завалил мотоцикл на левый борт, стараясь вписаться в поворот серпантина. Перегруженный мотоцикл вибрировал на пределе, скрипел, разрывая тишину, и приближался по дуге к отбойнику, за которым царила непроглядная тьма. В этот момент Послушник машинально успел прочитать «Отче наш», прежде чем смог выровнять свой транспорт и вернуть ему устойчивость. После этого он всё же перестал так спешить, но надеялся успеть до рассвета и, передохнув в схроне, планировал устремиться на восток. Помня карту, на развилке Николас смело направил мотоцикл в туннель, от резкого наклона вниз у него даже на мгновение перехватило дыхание. В лишённой вентиляции каменной трубе воздух был как будто гуще, а от стен гулко отражался звук работы двигателя. К удивлению послушника, в туннеле оказалось несколько брошенных машин. Не останавливаясь, он пронёсся мимо них, даже не рассчитывая на встречу с людьми. Скрипнув подвеской на подъёме, мотоцикл вылетел на свежий воздух. С этой стороны перевала тучи уже успели уйти. Неровная понизу луна уже спускалась за пики, освещая лужи на дороге, а на тёмном небе перемаргивались крупные, безучастные к жизни на земле звёзды. Вульфус выкраивал время и смотрел на них, когда выдавался прямой участок и он мог отвлечься от монотонного серого асфальта перед глазами. За очередным поворотом на фоне жёлтой луны он отчётливо увидел силуэт колокольни на одной из гор. Конечная цель его путешествия манила так сильно, что Николас, позабыв об осторожности, снова прибавил газ. Но в этот раз серпантин стал резко подниматься в гору, и скоро мотоцикл, подвывая двигателем от перегрузки, едва преодолевал очередной поворот. — Давай, дружище! Помоги Господь душам нашим заблудшим! — подбадривал послушник своего железного коня. Но время, в отличие от мотоцикла, бежало стремительно, и Вульфус на прямую дорогу перед деревней с необходимой ему колокольней смог вырулить, когда луна уже полностью спряталась за Альпы. В кромешной тьме, разрезанной светом единственной фары мотоцикла, он смог разогнаться, хотя внутренние чувства и стали предупреждать, что места тут небезопасные. Не видя ничего, что могло бы создать хотя бы видимость угрозы, и беспечно отмахнувшись от собственной чуйки, послушник только гнал вперёд, к едва различимым домам горной деревеньки. Он пропустил тот момент, когда луч света ударил ему прямо в глаза, ослепляя. Вульфус тут же рывком развернул мотоцикл, ища левой рукой карателя в поле плаща. — Halt! — Одновременно с криком заклацали затворы штурмовых винтовок, заставляя послушника замереть. — Стою! — на итальянском крикнул Николас, одной рукой загораживая от света слезящиеся глаза, а вторую поднимая повыше, показывая, что он не опасен. — Was wollt ihr hier? — продолжил спрашивать тот же голос. — Я ищу святого отца из этой церкви, — ответил Николас. Немецкий он мог с трудом только разобрать и продолжал говорить по-итальянски, надеясь на понимание людей с той стороны. Глаза ещё слепил яркий свет, но он уже мог различить границы предметов, а вот стук по асфальту военных ботинок нескольких человек он слышал очень отчётливо. Все чувства били тревогу, и в голове прокручивались десятки вариантов развития событий. Оказывать ли сопротивление врагам, занявшим эту деревню, или попробовать договориться? Да и враги ли это? Пока он выжидал, чтобы хотя бы начать видеть. — Считай, что ты нашёл его. — Другой неразличимый собеседник знал итальянский. — Machen sie das licht aus! — потребовал он. Прожектор тут же выключили, и теперь место вокруг мотоцикла освещалось парой фонарей. Проморгавшись, Николас смог разглядеть четверых суровых мужчин в совершенно новой форме швейцарских войск, со стандартными штурмовыми винтовками SIG местного производства. Пятым же был невысокого роста лысоватый мужчина в чёрной сутане, сливавшейся с темнотой. Тот, кто и был нужен Вульфусу. — Святой отец, я… — начал он. — Я знаю, кто ты, послушник. Иди со мной, — отрезал тот. — Alles in ordnung. Er kommt mit mir, — пояснил он своим спутникам. Инквизитор подумал, что святой отец просто не хочет акцентировать внимание остальных на том, кто он и зачем приехал, и не стал даже пытаться продолжить разговор. Мужчины тут же опустили оружие и отступили на пару шагов, освобождая дорогу. Архиерей пошёл в сторону деревни. Николас взялся за руль мотоцикла и собирался катить его вслед за святым отцом, но тот махнул рукой чуть левее себя. Свет фонаря выхватил из темноты асфальтовую площадку автобусной остановки перед началом деревни. — Оставь мотоцикл тут. В гору тяжело будет его толкать. — Как скажете, святой отец, — тут же согласился Вульфус и припарковал свой транспорт. Он быстро догнал мужчину. Тот, подсвечивая себе дорогу фонариком, неспешно, давая своему спутнику время догнать его, шёл по улице, вдоль которой стояли аккуратные домики. Только сейчас инквизитор услышал мерное тарахтение генератора. Следуя за мужчиной, Николас повернул в проулок между домами. Дорога здесь резко пошла в гору. В тишине, нарушаемой только шагами и поскрипыванием камней под подошвами ботинок, они вышли к широкой дороге, ведущей к церкви, чей силуэт с трудом угадывался в темноте. — Я из … — попробовал ещё раз начать разговор юноша, решив, что наедине архиерей будет более разговорчив. — Я же сказал, я знаю, кто ты, послушник из Искариота. — Святой отец даже не обернулся. — Вы сами были когда-то инквизитором? — предположил Вульфус. — Вас всегда выдавали «Каратели». Слишком большие, слишком необычные, слишком заметные. Тебя как зовут? — Николас Д. Вульфус. Я действительно послушник. — Архиерей Амадео, — представился в ответ мужчина. — У тебя ключ-то есть? — Да, есть, — похлопал себя по груди Николас в том месте, где на цепочке висели несколько ключей, защитный артефакт, посмертный подарок Макса, и жетон, который ему дал Гарри Поттер. — Вот и хорошо. — Святой отец переступил через магическую линию. — К вам уже приезжали инквизиторы? — спросил послушник в надежде на информацию о ком-нибудь ещё из отдела. — Давно это было, несколько лет назад. В этих краях завёлся вампир. И мы обратились за помощью. Прислали инквизитора из Искариота. Тот тоже приехал на мотоцикле и с «Карателем», правда, с одним. Две недели охотился. С Божьей помощью упокоил он то исчадие зла. — А после того, как появились линии? — Николас понимал, что прошло не более недели, как всё произошло, но не терял веры в бойцов инквизиции. В сознании, но самом краю опять колыхнулись воспоминания о том злосчастном повороте, но юноше было не до этого, и он продолжил фокусироваться на настоящем. — Нет, — ответил архиерей, подходя к двери церкви. Он завозился со звеневшей связкой ключей, открывая замок. Тяжёлая дверь открылась на удивление тихо и легко, и они вошли в темноту постройки. Святой отец быстро пошёл в дальнюю часть за кафедру, где обнаружилась лестница в подвал. — Что сам видел, пока ехал сюда? — В конце лестницы была ещё одна дверь, и мужчина, подсвечивая себе фонариком, снова зазвенел ключами. — Нант был уничтожен нежитью. Когда я ехал от Пиренеев, появились эти знаки магии. Их действие… — Николаса прервал скрип двери, а в лицо послушнику ударил влажный спёртый воздух с явным привкусом плесени и сырости — подвалом святой отец пользовался не часто. Амадео не смутился и уверенно направился внутрь. Здесь стояло много стеллажей с различным хламом, понять, что это, из-за скупого света фонаря было невозможно. — Значит, говоришь, дьяволовы отродья подняли мёртвых? — Именно так, святой отец. — И сюда они могут явиться? — Мужчина замер от этой мысли и посмотрел на Вульфуса. — Не знаю, — покачал головой юноша. — По дороге сюда я видел следы нападения оборотней на людей. — Значит, могут. И когда могут, неизвестно, и сколько их будет, знает только Господь. Инквизитор уже понял, к чему клонит архиерей, и был не против ещё не озвученного, но означенного предложения. — Тогда слушай, что я тебе скажу, послушник Искариота Николас Д. Вульфус, — продолжил святой отец. — Здесь живут люди, готовые защищаться. Швейцарская армия устроена так, что после службы у всех остаётся оружие и амуниция… — Амадео подошёл к стеллажу у стены и замер. — Я буду поддерживать и словом, и делом, покуда Господь наш будет давать на это силы. Но сейчас нет никакого снабжения, и любой запас будет к месту. Схрон я тебе покажу, но открыть его можешь только ты. Я прошу поделиться запасами. Тебе всё равно столько не увезти. Николас, не задумываясь, кивнул. — Благослови тебя Господь! — Амадео улыбнулся. — Помоги, — указал он на стеллаж, заставленный коробками. Взявшись за стенки, они с трудом, подняв облако пыли, которое окрасило свет фонаря в желтоватый цвет, отодвинули от стены всю конструкцию, едва не уронив. — Вот они, запасы тринадцатого отдела инквизиции. — Святой отец осветил скрытую за стеллажом стальную дверь. Николас, не веря подобной удаче, снял с шеи ключи и стал подбирать, какой из трёх подойдёт именно к этой двери. Подошёл последний. Не смазанный механизм прохрустел, с трудом прокручиваясь, а потом заскрипели и петли впервые за много лет открываемой двери. Амадео посветил внутрь, открывая глазам послушника желаемые запасы. Помещение было небольшим. По левой стене шли полки с различными подписанными коробками и ящиками с патронами. По правой стороне стояло несколько бочек, над ними на надёжном держателе висел «Каратель», на первый взгляд даже ещё больше, чем те, что остались с мотоциклом. Напротив двери стоял небольшой шкаф. Сердце инквизитора радостно заколотилось — он и в самых смелых мечтах не ожидал увидеть здесь столько запасов. — Копи царя Соломона! — вырвалось у Вульфуса. — Воистину. Мне позвать мужиков на помощь? — спросил Амадео. — Надо всё это отсюда вытащить и пустить на благое дело! — Да, — согласился Николас, качая головой.***
С помощью магического взгляда Гермиона смотрела, как магия единым потоком формирует линию печати. Она старалась уловить хоть какое-то волнение энергии, но пока смогла понять только одну вещь — внутри печати запрета трансгрессии магия не двигается и двигается одновременно. Нет ни разрывов, ни утончений, ни, наоборот, уплотнений энергии. И при этом чувствуется, что энергия циркулирует, формируя собой то самое заклинание запрета. Она смело сунула руку в этот поток и чуть поморщилась — к её удивлению, от этого становилось холоднее, в то же время сам поток магии не менялся. Девушка ожидала, что в этом месте линия расширится на толщину её руки, но этого не происходило. Второе предположение было, что поток энергии вокруг руки станет плотнее, но и этого не случилось. Рука девушки и магия в ней так же оставались без каких-либо изменений. Единственное, что она испытывала, это холод и лёгкое пощипывание. Вытащив руку из линии, девушка посмотрела на Билла Уизли. В технике магического взгляда она видела его силуэт, как в нём бурлит такая же на вид энергия, радужная, переливающаяся. Но, в отличие от линии, тут было видно, как проходит волна от груди по руке до палочки, когда мужчина колдовал, как она то закручивается в водоворот, то резко меняет направление, то стихает и замирает, то снова начинает крутиться, подчиняясь внутреннему состоянию чародея. И только серёжка-артефакт в ухе молодого мужчины сияла, чуть покрывая, вероятно, защитной дымкой тело мага. — Пока диагностические заклинания ничего не говорят, — донёсся до девушки голос Вильяма. — Единственное, они не являются чёрной магией как таковой. Нет никаких знакомых мне конструкций для проклятий. — А это и не является проклятием. — Зелёный так же, как и Грейнджер, смотрел на эту магию серыми, слепыми глазами, видящими мир в совершенно ином цвете. — Причём нет никаких зацепок, как эта магия работает. — Знаешь, Билл, я хоть и много в своё время возился с такими печатями, но вот в голову никогда не приходило смотреть на механику работы. Только на механику создания, — поведал Зелёный. — Тут задействованы азы беспалочковой магии. Ты точно так же формируешь поток энергии под определённое действие, как и с заклинанием. И работаешь напрямую с магий, поэтому вязь печати такая плотная и устойчивая получается, так как ты энергию не линейно создаёшь, а уже изначально замкнутую в петлю. А потом уже накачиваешь печать энергией, пока сил хватает. Разница только в энергозатратах. Структуру я видел и раньше — ламинарный поток энергии перенасыщенный, стабильный и замкнутый. Разорвать такой не получится. Высосать из него энергию и перенаправить, чтобы он просто развалился от нестабильности, тоже, — перебрал он основу деактивации заклинаний. — Поэтому-то ты и здесь, — он посмотрел на разрушителя проклятий. Гермиона устало потёрла глаза и вернула взгляду обычное состояние. Серое низкое небо грозило разразиться дождём, а пронизывающий ветер заставлял кутаться в плотную мантию. Карман оттягивал термос с чаем, и девушка решила, что стоит прерваться на пару минут и ещё раз подумать. Однако горячий напиток так хорошо разносил тепло по телу, что думать-то как раз и не хотелось. Работающий на пределе мозг начинал уже от перегрузки искать любой способ отдохнуть. Она окинула взглядом отведённую им площадку. От горизонта и до горизонта во все стороны ползли и извивались линии магии. Как Зелёный по ним ориентировался, сложно было понять, но он утверждал, что они ниже и правее центра печати. А вот насколько они далеки, он считать не брался: из-за масштаба некоторые линии от печати размером с ладонь визуально сливались воедино. В той стороне, где предположительно был центр знака запрета, высился густой лес, громко шумевший под порывами ветра. И погода, и неудачи, и накопившиеся проблемы, и страх за родных и близких, и ссутуленный Билл Уизли, поднявший ворот своей кожаной куртки, сосредоточенно вышагивающий между линий магии, дополняли всю беспросветность пейзажа. — Гермиона, как ты думаешь, может, стоит посмотреть на это как на рунную магию? — Билл методично продолжал искать зацепки, как подступиться к закольцованной магии. Девушка задумчиво смотрела на линии, сопоставляя свои знания по древним рунам с увиденным и осознанным здесь и сейчас. Мысли и идеи крутились в голове со скоростью урагана — мотивация девушки зависела не только от необходимости решить эту задачу, но и от того, что сейчас Гермиона была в своей стихии. Стихии знаний и эксперимента, не требующего панической резкой реакции, а позволяющего его изучить. — Энергия рун схожа с этой по принципу действия, но там не ламинарный и не замкнутый поток. Они скорее построены на принципе Губрайтова огня. Я его не видела никогда, тем более в технике магического взгляда, но, мне кажется, там как раз наоборот. От ламинарного потока нет и следа — это чистое кипение или горение магии, — предположила она. — В целом ты права, я смотрел, — поддержал её Зелёный. — Там используется весьма хитрый принцип, основанный не на петле магии, а на том, что верхний слой является как бы отражателем или стабилизатором магии в центре, поэтому вся хитрость этого колдовства — создать внешнюю сферу, способную пропускать магию извне для подпитки, но не выпускающую изнутри, — прочитал он краткую лекцию. — Тут дело обстоит иначе. Ты этот поток можешь снаружи подпитать, но это его не нарушит и не уплотнит. Причём неважно, в какой слой ты постараешься направить свою энергию. Другое распределение. Нет экрана, при разрушении которого всё бы рухнуло. — А экранирующая часть Губрайтова огня построена по третьему принципу магии Крамма при допущении Густава, Бардоноса и самого Губрайта? И по закону сохранения магии в ближней зоне источника, где ещё нет затухания? — проявила небывалую осведомлённость в высшей арифмантике Грейнджер. — Схватываешь на лету, девочка. Самовосстанавливающаяся магия без замкнутого цикла, — похвалил Зелёный и даже с уважением качнул пару раз головой. — Только описать принцип огня смог Губрайт-младший с друзьями, а сделал впервые его по наитию Губрайт-старший, как и полагается великому магу, совершенно не понимая, как так получилось. Но есть нюанс, о котором, я готов на это поспорить, не написано ни одной из известных тебе книжек… Девушка смотрела на древнего мага во все глаза. — Ламинарный поток магии ломает третий принцип Крамма. Он не подчиняется нормально распределению энергии. Или принципы Крамма, или ламинарный поток. Ну и если ты сама сейчас разовьёшь тему… — Он сделал приглашающий жест рукой, подбадривая Гермиону. Грейнджер молчала под пристальным взглядом Зелёного. С наслаждением от вида задумавшейся колдуньи, чей мозг сейчас ломает очередную магическую загадку, Геллерт Гриндевальд небрежным взмахом руки призвал себе термос и налил полную крышку-чашку крепкого горячего чая. Колдунья же, поглощённая мыслительным процессом, на отлёт термоса не обратила никакого внимания. Она описывала руками непонятные жесты, достраивая в голове недостающую картину, и шевелила губами, вероятно, проговаривая основные постулаты магии в надежде выявить их несоответствие. — И закон сохранения работать не будет! Эта магия в ближней зоне действия не даст работать закону сохранения. — Именно! Я б тебе дал пару книжек почитать на эту тему, сам из запретной секции Хогвартса унёс, но боюсь, что на такую роскошь сейчас времени нет. Так что, как смогу, я тебе собственный краткий пересказ перекину воспоминанием. — Но тогда мы сейчас видим магию, которая не может существовать, — включился в обсуждение Билл Уизли. — Если она не подчиняется классической теории магии и принципам арифмантики, которые, по сути-то, не должны противоречить классической теории, как более общей, но, допустим, накладывают свою специфику, особые условия, совпадение многих факторов, неважно, то как тогда оно должно работать? — Перед собой посмотри. Мало того, что существует, так ещё и трансгрессировать мешает! — со смехом в голосе парировал Зелёный. — Хорошо, и что мы имеем? Ламинарный поток магии. Замкнутый без принципа внешнего экрана. Что начинает противоречить нашим знаниям о магии в той их части, которую мы понимаем, — подвела итог Гермиона. — Да, и это значит, что сломать его привычными методами деактивации заклинаний не получится, — подтвердил Билл. — Вот ещё хороший вопрос, а почему перо феникса работает? — спросила девушка. — Феникс — создание магическое, в отличие от драконов. Одно их перерождение чего стоит… — начал Зелёный, но его прервал появившийся защитник. — Гермиона, это Таня. — В этот раз голос Торменс звучал уверенно и спокойно. — Ещё раз спасибо за помощь с запуском двигателей у автобусов. Вы с Блейзом нам очень помогли. Но я очень прошу тебя подумать насчет вертолётов. У нас тут с наземным транспортом всё сложно и тяжело. Дорог до Кастелобрушу нет. Я уверена, вам вертолёты тоже понадобятся. Буду ждать твоего ответа. — Защитник растаял, доставив сообщение. Гермиона хотела тут же призвать защитника и ответить, но осеклась, перекатывая палочку по ладони. Таня Торменс была права — вертолёты упростили бы многие задачи. Эвакуация ускорится, переброска людей, а не одного человека на метле, к необходимому месту событий. Мобильность воздушной техники выше, чем наземной. С другой стороны, вертолёты — это авиация, а значит, могут упасть по время полёта, стоит им попасть в зону запрета магии. И жертв будет куда больше, чем двое с метлы. И это уже один раз случилось. Вампиры почти взяли пилотов под контроль. И после этого случая маршал авиации не даст разрешения использовать ещё один вертолёт. Зелёный погрузился в изучение линий магии и не смотрел на неё, но Грейнджер ощущала, что тот ждёт её решения. Грей медленно выдохнула. На одной чаше весов реальная помощь от заколдованных вертолётов. На другой — цена жизней тех, кто может оказаться в них. Но на этом взвешивание ценности решений не закончилось. На третьей чаше оказалось время, необходимое им троим для вскрытия печати. Как сильно затянется деактивация печатей, если она сейчас переключится на задачу наложения работающего колдовства на вертолёт? Желание помочь жгло девушку изнутри, но тут же остывало под вопросами, а что будет дольше? Мозг тут же генерировал сотни идей, строил планы, как и что делать. Память услужливо подбрасывала увиденные в детских энциклопедиях рисунки устройства вертолётов. Временами Гермиона, как наяву, представляла, куда нужно будет наложить заклинание. И тогда сознание ударило ещё раз — теперь ответственностью. Перед карими глазами девушки стояла картина разбитых вертолётов недалеко от Хогвартс-экспресса. И гонки идей в голове начинались сначала, по новому кругу. Сможет ли она правильно заколдовать вертолёт? Что будет, если он влетит в зону запрета магии? Справится ли она? Сначала с тем, чтобы запустить винтокрылую машину, а потом, если что-то пойдёт не так, с тем, что её ошибка привела к гибели людей? — Ну чего ждёшь? — не выдержав, спросил Зелёный. — Не могу решить, что важнее: взлом печатей или запуск вертолётов… — Девушка запнулась, не решившись рассказывать про собственные страхи. — Ну, эти маггловские машины летучие ты запустишь раньше. Печати, боюсь, пока они свежие, не сломать. Слишком система устойчива. Но не вечна. — То есть вы считаете, что с печатями мы не справимся? — упавшим голосом спросила Гермиона. — Справимся, но только тогда, когда они сами потеряют такую стабильность. А до этого нужно делать всё возможное, чтобы парировать их действие. Гермиона Грейнджер закусила губу, сдерживая внутри себя собственные страхи. — Да и задачка с вертолётами тебе так, на пару дней развлечься, после машин пойдёт уже по накатанной. Ну и ещё за день-другой придумаешь, как облетать зоны запрета магии, — подбодрил её наставник. Принимая решение, Гермиона выдохнула и кивнула. Активировав имеющееся у неё перо феникса, девушка переместилась на полигон капитана Марша.